Мой звонок, похоже, обрадовал его. Захлебываясь от восторга, он стал подробно рассказывать о своем житие-бытие, о постигшем его горе в связи с арестом в Грузии его приемного сына - Владимира Вахания. Тут же пригласил меня к себе с рукописью своей книги.
Это была последняя встреча с В.М. Жухраем, а состоялась она 16 октября 2010 года - дата во всех отношениях памятная (вспомним 16 октября 1941 года, когда буквально на волоске висела судьба столицы - отстоим ли Москву? А памятный Пленум ЦК КПСС 1952 года?!). Жухрай даже обсуждать не стал вопрос об издании своей книги и, полностью доверившись мне, тут же написал на титульном листе машинописи: "В печать!"
- А как обстоят дела с публикацией Вашей книги? - спросил он меня.
- Без Вашего разрешения на публикацию информации, полученной от Вас при нашей последней встрече, я не имею права на ее обнародование.
Немного подумав, он сказал, что материал книги очень интересен и публикацию ее можно осуществить в два этапа, а именно:
- Немедленно публикуйте Вашу исследовательскую часть без упоминания моих свидетельств.
- А дальше?
- А вот заключительную часть, которую мы ранее обсуждали, я разрешаю опубликовать только через два года после моего ухода.
При этом он пристально посмотрел на меня и в его глазах я прочел глубокую печаль человека, который предвидит свой близкий уход из жизни. Расставание было грустным. На прощание он обнял меня и, к моему удивлению, оттолкнув от себя, трижды перекрестил меня. Глаза его при этом были полны слез.
- Не звоните мне больше, - это были его последние слова.
Через месяц его разбил паралич, но я узнал об этом не сразу, поскольку сам тяжело заболел и, уже находясь в госпитале, узнал печальную весть, что Владимир Михайлович Жухрай скончался 17 января 2011 года.
Памятуя о завещании Жухрая, я продолжил работу над книгой, и ровно через год после последней встречи вышла из печати первая книга триптиха: "Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев?" Вслед за ней, примерно через год, была опубликована вторая книга: "Убийство Сталина. Все версии и еще одна". Что это за версия? Все друзья и знакомые засыпают меня вопросами, некоторые даже обижаются: "Что это еще за детективщина - давать ответ на поставленные интригующие вопросы в конце сочинения?" До поры, до времени я не имел права нарушить завещание Жухрая. Но вот уже приближается 2-я годовщина со дня его смерти и будет снят запрет на публикацию третьей, заключительной книги нашего исследования о таинственной болезни и смерти Иосифа Виссарионовича Сталина.
Итак, был ли отравлен Сталин? Если был, то кем, когда и при каких обстоятельствах?
Как следует из анализа публикаций академика АЛ. Мясникова и писателей Н.А.Добрюхи и И.И. Чигирина, в крови Сталина утром 5 марта 1953 года были обнаружены признаки присутствия в его организме некоего токсического вещества - яда. Кроме того, в течение всего дня, вплоть до самой кончины вождя смертельная агония сопровождалась кровавой рвотой, анализ которой однозначно подтверждал, что на слизистую оболочку желудка также воздействует какой-то яд. Насколько убедительно эти признаки свидетельствовали о наличии яда в организме Сталина, подробно описано в главе 7 первой книги-триптиха "Был ли отравлен И.В. Сталин?".
Смеем предположить, что в отношении смертельно больного вождя был совершен акт эвтаназии в целях прекращения его страданий, поскольку консилиум знаменитых медиков установил, что кончина неизбежна.
Из воспоминаний академика Мясникова: "Третьего утром консилиум должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. Ответ наш мог быть только отрицательным: смерть неизбежна. Маленков дал нам понять, что он ожидал такого заключения, но тут же заявил, что он надеется, что медицинские мероприятия смогут если не сохранить жизнь, то продлить ее на достаточный срок. Мы поняли, что речь идет о необходимом фоне для подготовки организации новой власти, а вместе с тем и общественного мнения. Тут же мы составили первый бюллетень о состоянии здоровья И.В. Сталина (на 2 часа 4 марта). В нем имелась заключительная фраза: "Проводится ряд терапевтических мероприятий, направленных на восстановление жизненно важных функций организма". Тем самым в осторожной форме выражалась надежда на "восстановление", то есть расчет на некоторое успокоение страны. Тем временем всем членам ЦК КПСС и другим руководителям партийных и советских органов был послан вызов срочно прибыть в Москву для обсуждения положения в связи с предстоящей смертью главы государства" .
О причине сбора "руководителей партийных и советских органов" академик высказал, конечно, свое предположение, не более. Не мог же он знать, что на 5 марта был запланирован Пленум ЦК КПСС по обсуждению вопросов реформирования партии, а на б марта намечена Сессия Верховного Совета СССР для обсуждения предстоящей реформы самого государства. Следовательно, вызовы делегатам обоих форумов были сделаны заранее и на 4 марта многие делегаты уже прибывали в Москву, как это следует из воспоминаний К.М. Симонова, который был членом Верховного Совета: "Я пришел в зал за сорок минут, но уже собрались все. Мы знали, что где-то рядом в Кремле лежит Сталин, который никак не может прийти в сознание. Все сидели, совершенно молча… Я никогда бы не поверил, что в течение сорока минут, так могут молчать триста тесно сидящих людей. Никогда в жизни не забуду этого молчания. Из задней двери вышли они - те, кто был в Бюро Президиума ЦК, плюс Молотов и Микоян. Вступительную речь сказал Маленков. Смысл: товарищ Сталин продолжает бороться со смертью, но, даже если победит, состояние его настолько тяжелое… Нельзя оставлять страну без руководства. Поэтому необходимо сформировать правительство" .
Итак, в зал вышли " ОНИ - те, кто был в Бюро Президиума ЦК, плюс Молотов и Микоян" - так это же участники "тайной вечери", минус Брежнев и Поном аренко! Вот как выглядит эта "десятка" в алфавитном порядке: Берия Л.П., Булганин Н.А., Ворошилов К.Е., Каганович Л.М., Маленков Г.М., Микоян А.И., Молотов В.М., Первухин М.Г., Сабуров М.З., Хрущев Н.С. Попробуем "вычислить" тех членов "десятки", кто принимал решение об эвтаназии вождя, ведь не медики же, в самом деле, "догадались" прекратить его страдания. Можно сразу исключить тех участников "тайной вечери", кто не входил в элитную "четверку". Итак, кто из этой "четверки" (Берия, Булганин, Маленков и Хрущев) принимал решение об ускорении наступления смертельного исхода вождя, с тем, чтобы к исходу 5 марта можно было сформировать руководящие органы страны? И по тому, как еще при живом Сталине такие органы были сформированы, и по тому, как эти органы полностью соответствовали досъездовскому формату как партийного, так и советского руководства, можно с большой степенью вероятности предположить, что время введения в организм Сталина яда было рассчитано с поразительной точностью. Действительно, когда руководящая элита уже в новом качестве возвратилась на Ближнюю дачу
Сталина, им оставалось лишь войти в зал, где умирал вождь, со снятыми головными уборами. Сразу нужно исключить из списка "кандидатов" Георгия Максимилиановича Маленкова (1902–1988 гг.), как человека верующего, поскольку христианская церковь (как православного, так и католического вероисповедания) является решительным противником эвтаназии. Исключается и Николай Александрович Булганин (1895–1975 гг.), поскольку именно в его "дежурство" у Сталина появилась кровавая рвота. И по тому, как отреагировал на это Булганин, надо полагать, что для него это стало полной неожиданностью. Впрочем, предоставим слово академику Мясникову:
"Утром пятого у Сталина вдруг появилась рвота кровью; эта рвота привела к упадку пульса, кровяное давление пало. И это явление нас несколько озадачило: как объяснить? Для поддержки падавшего давления непрерывно вводились различные лекарства. Все участники консилиума толпились вокруг больного и в соседней комнате в тревогах и догадках.
От ЦК дежурил Н.А. Булганин. Я заметил, что он посматривает на нас подозрительно и, пожалуй, враждебно. Булганин блестел маршальскими звездами на погонах; лицо одутловато, клок волос вперед, бородка - немножко похож на какого-то царя Романова или, может быть, на генерала периода Русско-японской войны. Стоя у дивана, он обратился ко мне: "Профессор Мясников, отчего это у него рвота кровью?" Я ответил: "Возможно, это результат мелких кровоизлияний в стенке желудка сосудистого характера в связи с гипертонией и мозговым инсультом". "Возможно? - передразнил он неприязненно. - А может быть, у него рак желудка, у Сталина? Смотрите, - прибавил он с оттенком угрозы, а то у вас все сосудистое да сосудистое, а главное-то и про… (он явно хотел сказать "провороните" или "прошляпите", но спохватился и закончил "пропустите")…
…Объяснение желудочно-кишечных кровоизлияний записано в дневнике и вошло в подробный эпикриз, составленный в конце дня, когда больной еще дышал, но смерть ожидалась с часу на час.
Наконец она наступила - в 9 часов 50 минут вечером 5 марта .
Итак, остаются Берия Л.П. (1899–1953 гг.) и Хрущев Н.С. (1894–1971 гг.). Значит, решение принимал ИЛИ БЕРИЯ, ИЛИ ХРУЩЕВ. Вряд ли такое смелое, по своей сути преступное решение мог принять один человек, скорее всего союз "ИЛИ" следует заменить на "И". Следовательно, решение принял "тандем" Берия и Хрущев. А теперь, уважаемый читатель, взгляните на линейно расположенный список фигурантов "десятки". Оба представителя "тандема" расположились на концах линейки. А если "согнуть" линейку в виде окружности, то словно по Евангелию, "последний" становится "первым", и возглавит этот "преступный" тандем Н.С. Хрущев .
Инициатором свершения акта эвтаназии, скорее всего, явился именно Н.С. Хрущев, исходя не столько из соображений гуманности, сколько из мазохистского стремления пнуть уже чуть живого льва за все те унижения, которые он испытал от "горячо любимого отца всех народов". Стоя у смертного одра вождя, он прокручивал в своей голове кадры жизненной хроники, в которых ярко были запечатлены эпизоды его унизительного положения перед "отцом".
Прежде всего, вспомнились тяжелые военные годы, оставившие в душе Хрущева глубокий след. Наиболее драматическими эпизодами его фронтовой жизни были сдача Киева в сентябре 1941 года и самоубийственное контрнаступление под Харьковом в мае 1942 года, в результате чего Хрущев попал в немилость у Сталина. Верховный главнокомандующий был категорически против сдачи врагу Киева, и на многочисленные сообщения Тимошенко и Хрущева о катастрофическом положении, сложившемся на Юго-Западном фронте, предлагавших оставить Киев, обвинял их в паникерстве и трусости. Тимошенко и Хрущев отдали устный приказ об отступлении без позволения Сталина, но время было упущено и свыше полумиллиона солдат и офицеров попали в плен. Лишь 150 тысяч военнослужащих из 653-тысячной группировки смогли вырваться из окружения.
В тот момент, когда Хрущев со своими подчиненными покидали Киев, пришла телеграмма из Москвы, в которой Сталин "несправедливо обвинял нас в трусости и угрожал, что "будут приняты меры". Обвинял в том, что мы "намереваемся сдать Киев врагу". Однако арестовывать Хрущева Сталин не стал - лишь полностью игнорировал его во время следующего приезда в Москву.
В аналогичный Киевскому котел попали также войска Юго-Западного фронта в мае 1942 года под Харьковом. Командующий фронтом Тимошенко, начальник штаба Баграмян и начальник политотдела фронта Хрущев доложили в Москву, что они готовы нанести сокрушительный удар силами девяноста двух дивизий (свыше 640 тысяч человек, 1200 танков, 13 тысяч орудий и пулеметов, 926 самолетов) по группировке немецких войск из 64 дивизий (группа армий "Юг"). Несмотря на то, что начальник Генерального штаба маршал Шапошников возражал против этого неподготовленного контрнаступления, Сталин план одобрил (правда в урезанном виде - предложил для начала отбить у немцев только Харьков).
Однако немцы смогли разгадать план контрнаступления Красной армии и приняли необходимые меры по окружению советских войск. Отчаянные попытки командования фронта приостановить неудавшееся наступление наткнулось на непреклонное решение Сталина- продолжать наступление. Результат был трагичен: 267 тысяч человек погибли, более 200 тысяч были взяты в плен. К тому же, писал в своих мемуарах Василевский, именно победа под Харьковом дала немцам возможность прорваться к Сталинграду и на Кавказ.
За это крупное поражение Тимошенко и Баграмян были отстранены от командования фронтом, а Хрущев был вызван в Москву. "У меня было очень подавленное настроение, - рассказывает Хрущев. - Мы потеряли много тысяч солдат, утратили надежду, которой жили…" Но главное- Хрущева томила тревога за будущее. Ибо Сталин "на все пойдет, но никогда не признает, что допустил ошибку. Поэтому… я морально был подготовлен ко всему, не исключая и ареста".
Однако Сталин снова не стал наказывать Хрущева, видимо, осознал и свою вину, что поддался на заверения того же
Хрущева о необходимости проведения операции, не прислушавшись к мнению Генштаба. В отличие от Тимошенко и Баграмяна, Хрущев даже не был уволен: вместо этого он вскоре получил новое назначение в Военный совет Сталинградского фронта.
Но Сталин не был бы Сталиным, если бы он все-таки не наказал "провинившегося" Хрущева. Тем же летом в присутствии нескольких командиров он выбил о лысую макушку Хрущева свою знаменитую трубку. "Это обычай, - объяснил Сталин потрясенным зрителям. - Когда в Древнем Риме командир проигрывал битву, он садился на кострище и посыпал свою голову пеплом. В то время это был для военного самый страшный позор".
Харьковская трагедия глубоко потрясла Хрущева. В своих воспоминаниях он писал: "И сейчас я все обдумываю события того, лично для меня, самого тяжелого времени, поворотного для положения дел в 1942 году".
Однако наиболее сильное потрясение испытал Н.С. Хрущев в марте 1943 года, когда при весьма загадочных и до конца не выясненных обстоятельствах, в воздушном бою погиб его старший сын, лейтенант Леонид Хрущев. Поскольку ни сбитого самолета, ни останков Леонида найдено не было, то возникли слухи, что он выжил, попал в плен к немцам и согласился сотрудничать с ними. Согласно этим слухам, Сталин якобы приказал советским десантникам выкрасть его и казнить, что было и сделано. При этом утверждалось, что Хрущев на коленях умолял Сталина сохранить сыну жизнь, но тот ему отказал. Авторы этих слухов объясняли, что именно по этой причине Хрущев выступал впоследствии против Сталина. Несмотря на то, что эту версию поддерживал известный историк и писатель В. Жухрай, с ней трудно согласиться. Если бы немцы взяли в плен сына Хрущева, они бы раструбили об этом на весь мир, - как и произошло, когда в руки к ним попал сын Сталина Яков Джугашвили.
Но, с другой стороны, Молотов утверждал, что сын Хрущева был "вроде изменника", "его сын попал в такое положение, что его расстреляли фактически", и Сталин "не захотел его помиловать", за что Хрущев "лично возненавидел Сталина" и на все пойдет, "только бы запачкать имя Сталина".
В 1990 году "Военно-исторический журнал", активно муссировавший тему о предательстве Леонида Хрущева, провел исследование архивных документов, содержащих допросы русских военнопленных. Не было найдено ни единого документа, подтверждающего версию, что сын Хрущева попал в руки немцев, однако было обнаружено, что почти две тысячи страниц протоколов допросов бесследно исчезли. Настораживает исследователей этой драмы и тот факт, что Хрущев очень редко в беседах и весьма кратко в мемуарах упоминает о своем старшем сыне, который отличался бесшабашным характером, как в мирной жизни, так и на фронте.
"Леонид был пилотом и погиб в бою, - пишет Хрущев в мемуарах. - Была война, и много хороших людей погибло на войне". На более чем двух тысячах страниц мемуаров Леонид упоминается лишь дважды. Что же мешало ему вспомнить о пропавшем сыне? Возможно, ответ на этот вопрос очень простой, несмотря на свой сложный и противоречивый характер. Хрущеву, как любому отцу, слишком больно было поднимать и обсуждать эту тему. Однако интрига остается, и вот уже Н. Над - автор недавно вышедшей книги "Как убивали Сталина", - описывает неприглядную сцену, разыгравшуюся в кабинете Сталина, когда Хрущев просил помиловать его сына: "Говорят, Хрущев заплакал, а потом стал рыдать. Мол, сын виноват, пусть его сурово накажут, только не расстреливают.
Сталин встал с кресла. За ним - Хрущев. Сталин сказал: "В сложившемся положении я ничем помочь не могу". Хрущев упал на колени. Умоляя, он стал ползти к ногам Сталина, который не ожидал такого поворота дел и сам растерялся.
Сталин отступал, а Хрущев полз за ним на коленях, плача и прося снисхождения для сына. Сталин просил Хрущева встать и взять себя в руки, но тот был невменяем. Сталин вынужден был вызвать Поскребышева и охрану. Когда те влетели в кабинет, то увидели всю эту неприглядную картину.
Сталин попросил вынести Хрущева в одну из соседних комнат, пригласить врачей и привести Никиту Сергеевича в чувство, после чего сопроводить до места, где он остановился.
Когда сотрудники охраны и врачи приводили Никиту Сергеевича в чувство, он все время твердил: "Пощадите сына, не расстреливайте…"
Этот случай дал повод разговорам среди работников Кремля о трагедии в семье Хрущева и отказе Сталина в просьбе о помиловании сына.
Происшедший инцидент на встрече Хрущева со Сталиным до сих пор всплывает в разговорах сотрудников безопасности. В частности, утверждается, что в этом заключается главная причина нападок Хрущева на Сталина и одна из главных причин разоблачения культа личности. При этом делаются ссылки на неосторожное заявление Хрущева в присутствии своих приближенных, когда он сказал: "Ленин в свое время отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мертвому, за сына". Хрущев до самой смерти не мог простить Сталину того унизительного положения, в котором он оказался на глазах всех по воле вождя" .