В целом удались все роли второго и третьего плана – а вот с героями (Матвеев, Толубеева, Носков) полноценной удачи не случилось. Сценарий (это гипотеза), видимо, неоднократно переписывался и хранит следы вторжений и вдохновенных вставок из-за смены настроения режиссера, он же сценарист. От первоначального материала, повести Леонида Юзефовича, осталось, думаю, немногое, даже не определимое выражением "рожки да ножки". Но Юзефович – историк, притом с абсолютно трагическим мироощущением, что можно понять из его замечательной книги "Зимняя дорога", посвященной как раз генералу Пепеляеву. А Снежкин не историк, ему надо делать современное кино для кинозалов в торговых центрах. И кино у него вышло – живое, бойкое, заразительное. Но поймут ли его покупатели ТЦ?
Противостояние не белых и красных, но людей чести и бесчестных торгашей – удачный поворот винта в теме Гражданской войны, приближающий "Контрибуцию" вплотную к нашему времени. Однако в торговых ли центрах находятся те зрители, которым эта тема близка? Клеймить торгашей прямо в их капищах – не слишком ли парадоксально? Или наши люди, согласно афоризму "я твои щи съем и тебе в тарелку плюну", готовы охотно пользоваться преимуществами капитализма и при этом страстно его ненавидеть? Очень может быть.
2016
Какая Родина нам нужна?
Закончился показ двух телесериалов, по-разному трактующих тему непростых отношений русского человека и его родины: "Орлова и Александров" режиссера Виталия Москаленко и "Родина" Павла Лунгина. Трудно отнестись к этим работам (да и к самой теме) однозначно; впрочем, могло ли быть иначе сегодня?
Главная проблема "Родины" в том, что это русская копия известного американского сериала – а это старинный промысел драматургов – еще в XVIII веке иноземные пьесы перелицовывали на русские нравы с невинной целью заработка. И тогда нитки и швы торчали наружу, и сейчас торчат – американский исходник никак не удается вполне загримировать. Действительность 1999 года слишком близка, чтобы наш зритель, и так чувствительный к историческим деталям, не отметил: телефончик не тот, телевизор не тот, упоминают "реалити-шоу", а они появились только в начале XXI века, да и вообще – все не то.
Но "не то" у "Родины" одно, и если бы не оно, фильму простили бы все огрехи и просчеты "несоответствия", как простили в свое время "Ликвидации", где был ляпсус на ляпсусе. Однако там был настоящий герой, борец с вражинами, веселый и озорной Леня Гоцман в исполнении Владимира Машкова. А в "Родине" тот же Машков играет внедренную террористами гадину. С виду – офицер как офицер, Машков во всей красе, глаза горят, брови насуплены, напряжен так, будто у него меж ягодиц граната и надо их сжимать до предела, чтобы граната не взорвалась (впрочем, в этом стиле играют почти все персонажи "Родины"). А по сути герой – больная на всю голову тварь. В конце фильма, пытаясь выполнить черный план террориста номер один Бен Джалида, он собирается взорвать Мавзолей с укрывшимися там десятками человек из высшего руководства страны! И ладно бы с высшим руководством – его, образца 1999 года, и многие зрители не прочь были бы мысленно взорвать, но покуситься на Ильича вкупе с шедевром архитектора Щусева – это непростительно. Это, значит, мы 12 серий смотрели на героя и гадали, предатель он или нет, сочувствовали ему, отводили прочь страшные подозрения – и оказались сами эмоциональными пособниками сумасшедшей гадины. Такого позора наши зрители еще не испытывали.
Создается впечатление, что Павел Лунгин увлекся второстепенными задачами, забыв о главных, как если бы автомобилист решил, что его главная задача – проскочить на зеленый свет, а не доехать до места. Режиссера заворожила глобальная остросюжетность сериалов нового типа, построенная на постоянных моральных колебаниях и виртуозной игре в занимательность. Что ж, в этой части ему почти все удалось, и до самого конца было неясно, герой ли герой – или же он предатель и редкостный хитроумный мерзавец. (Хотя когда обнаружилось, что Брагин, уже на воле, запирается в гараже, чтобы сотворить намаз, можно было бы кое о чем и догадаться.) Но главная задача – объяснить зрителю, наследнику по прямой тех русских солдат, которые всего-то век назад давали сдирать с себя кожу, но не отрекались от веры, зачем ему смотреть на такого "героя", – осталась нерешенной. Если тварь 12 серий готовилась взорвать Мавзолей, какая нам разница, кого она любила, кого ненавидела, как выстраивала отношения с женой и деточками, и т. п. Когда обнаружился крах героя, выяснилось, что сочувствовать надо было не ему, а героине (Виктория Исакова), но было поздно, поздно! Зрители с обычной нашей страстностью уже возненавидели ее за эмо-макияж с зачерненными глазами, и тот несомненный факт, что Исакова играет блистательно, ничему помочь не мог.
В тщательно выглаженной и тонированной картинке сериала "Родина" трудно узнать режиссерский почерк Лунгина. И можно отчасти понять его увлеченность моральной вибрацией сериалов нового типа, когда колебания добра и зла переплетены нерасторжимо. Попробуйте посмотреть подряд все фильмы Павла Лунгина и ответить на простой вопрос: это хороший режиссер, плохой или выдающийся? Вас измучают подозрения. Ваши колебания и вибрации, меняясь от картины к картине, доведут вас до нервного срыва. Лунгин покажется вам то великим, то посредственным, то провальным, то хорошим, то уникальным, то беспомощным… Так что в основе "Родины", наверное, лежит что-то глубоко личное, но зрителю от этого не легче.
А вот "Орлова и Александров" – фильм немудреный, но основа его мне кажется добротной. Там, в отличие от лунгинской "Родины", какой-то теплый обаятельный "воздух". Режиссер картины, Виталий Москаленко, снял в свое время прелестную комедию "Китайский сервиз" про шайку очаровательных шулеров (сверхзвездный состав актеров – Янковский, Меньшов, Безруков, Самохина и другие). И в героях "Орловой и Александрова" есть что-то от милых авантюристов, пытающихся переиграть ужасную и мрачную пьесу истории.
В этом фильме, если брать исторические прототипы, никто не похож на никого и ничто не соответствует ничему. Сюжет тянулся-тянулся от одной реконструкции фильмов Александрова к другой, а потом запутался и оборвался – пригласили Олега Басилашвили, тот сказал своим голосом на миллион долларов закадровый текст "от автора", и финита. Но я понимаю режиссера. Продолжи он свой рассказ после "Весны", и пришлось бы говорить о печальных вещах, о старости, забвении, предательстве, распаде. А он хотел создать Легенду о Любви! Рассказать о чудесных людях, о муже и жене, которые выжили, потому что беспредельно, с редкой силой любили друг друга, поэтому победили всё – и время, и обстоятельства истории, и свои слабости. Анатолию Белому и Олесе Судзиловской удалось воплотить эту легенду живо, обаятельно, разнообразно, заразительно. Кроме того, в картине речь ведется о культуре, действуют образованные талантливые люди – режиссеры, драматурги, актеры, певцы (и трудно не отметить редко снимающуюся фантастическую актрису Юлию Рутберг в роли Раневской). Все это как-то утешает, отвлекает и радует. Случай, противоположный "Родине" – если какие-то второстепенные задачи Виталию Москаленко решить не удалось в полном художественном совершенстве, то главную задачу он выполнил.
Показал обаятельных и привлекательных русских людей. В спорах о Родине это довольно весомый аргумент.
2015
Буйный Тихий Дон
Закончился показ 14-серийной экранизации романа М.А.Шолохова "Тихий Дон" режиссера-постановщика Сергея Урсуляка. Как водится, одни зрители в восторге, другие в ярости – однако, слава Богу, споры в виртуальном пространстве до гражданской войны не доведут. Ведь об этом ужасе (Гражданская война) и рассказывает новая экранизация классического романа.
Она несовершенна. Настоящую энергию фильм набирает где-то к середине и затем опять теряет. Цельности, как в старой картине Герасимова, или вкусной фактуры и эпического дыхания, как в злосчастной экранизации Бондарчука, нет в помине. Актерские работы не существуют в некоем "общем поле", но сильно разнятся между собой – от великолепия зрелого мастерства до полной блеклости, откровенной неудачи. Любой патетический эпизод (кого-то убивают, плачут бабы и так далее) сопровождает музыка Юрия Красавина, одна и та же заунывно-элегическая тема на две-три минуты, и эдак раз семь-восемь за серию. Наверное, опытный режиссер и сам понимал, что произведение цельным не получается, и музыкой пробовал было скрепить распадающееся на эпизоды повествование. Цельным оно все равно не вышло, но пустым и бессмысленным новое прочтение назвать было бы несправедливо.
Всякий настоящий режиссер нуждается в любимом герое, который проводит его в творческий мир автора. У Сергея Урсуляка такой герой есть. Но это не Григорий Мелехов, "казацкий Гамлет", мечущийся от любовницы к жене и от красных к белым. Евгений Ткачук, исполнитель роли, сам по себе артист видный, темпераментный, хоть и несколько однообразный. Стиснутые зубы, напряженные скулы, сердитый взгляд, ехидный злой голос – это выразительно, однако на все течение "Тихого Дона" не хватает. Нет, режиссеру мил и люб не Григорий, а его отец Пантелей Мелехов, и отдает он эту роль любимому актеру Сергею Маковецкому. И выходит рассказ не о сыне, а об отце, великом Отце-вседержителе своего маленького мира.
Смешной психованный человечек-ругатель, отчаянно бегающий-хромающий по хутору, по станице, по Дону, по кошмару братоубийственной войны, сыгран Маковецким в полной мере его выдающихся способностей к оживлению персонажей. Именно Пантелей Мелехов приносит настоящую меру достоверности в мир новой экранизации и стирает всякие недоумения зрителя вроде того, где же все-таки в станице сады цветущие и отчего на этих полях, если судить по началу картины, арбузы созревают раньше подсолнухов? Это всё мелочи, есть достоверность высшего порядка – и носитель ее, Пантелей – Маковецкий, рассказывает о неугомонной любви к своей семье, о неустанных трудах по хозяйству, о вечном бушевании отеческой тревоги, нелепой по форме и святой по сути… Поразительно интонационное и мимическое богатство актера, он интересен в каждое мгновение своей экранной жизни. Но под стать ему разве Мирон Коршунов (Александр Завьялов, звезда Малого драматического театра Льва Додина), отец Натальи. Когда Маковецкий и Завьялов играют сцену вместе ("Поговорим, сват". – "Не об чем". – "Стало быть, есть об чем"), по душе разливается эстетическое блаженство. Но оно разливается недолго, слишком уж много в фильме приблизительного, вялого, скомканного, сыгранного невыразительно или неплохо, но не блестяще. Разница между актерскими поколениями в последнее время грозит сделаться трагической – молодые герои или не имеют внутреннего мира, или не способны передавать его движения.
Например, Аксинья – Полина Чернышёва. Вполне можно понять желание режиссера не брать на эту роль признанную актрису (скажем, Елизавету Боярскую), а зажечь новую звезду. Чернышёва – симпатичная молодая актриса, но поверить, что эта Аксинья разит насмерть своей женской привлекательностью и отвагой, трудно. Тут ведь дело не в чертах лица, а в сокрушительной женской прелести, в этом властном "поди сюда", с которым рождаются некоторые дочери Евы. Без этого нет Аксиньи, а значит, что-то обрушивается в самой корневой системе "Тихого Дона". Наталью, жену Григория, играет Дарья Урсуляк (любопытно, что и в экранизации Бондарчука эту роль играла дочь режиссера, Алёна Бондарчук). Вряд ли стоит упрекать постановщика за такую семейственность – а кого ему снимать, Надю Михалкову, что ли? Надю Михалкову есть кому снимать. Дарья Урсуляк исполняет роль добросовестно и аккуратно, она, что называется, на своем месте, но не более того. И так можно сказать о многих исполнителях – да, прилично, ничего себе, но не задевает, не поражает. А в вопросах экранизации распределение и освоение ролей имеют первостепенную важность. И в случае бесспорной удачи зритель признает это безоговорочно – вот признаем же мы, что Анатолий Кторов идеально исполнил роль старого князя Болконского в "Войне и мире" Бондарчука? Или Евгений Евстигнеев, профессор Преображенский в "Собачьем сердце" Булгакова – встречались вам когда-нибудь нарекания на эту актерскую работу?
В новом "Тихом Доне" есть замечательно, хорошо и неплохо сыгранные роли, но таких "абсолютных решений" нет. Однако фильм идет, Дон течет, и сам ход гениального шолоховского романа начинает захватывать внимание и заслонять эстетические несовершенства сериала. Вступает тема неотвратимой гибели земли, которая допустила в себя раздор и братоубийство, скрежещет неумолимый дьявольский механизм накручивания взаимных обид, распрей и преступлений. От сытого спокойного мира, где станичники ходили в шикарных дубленках (кстати, одежды героев сериала с иголочки и как будто только что выстираны и поглажены) и всех проблем было, что непутевый сын стал на соседскую кралю заглядываться, мы шаг за шагом приходим в хаос злого своеволия. Он таился в самих казаках – и постепенно вышел наружу во всем безобразии, позоре и ужасе. А злое своеволие выпрастывается из человека наружу при любом сильном нарушении порядка. Увы, ничего другого из него наружу не выходит…
Поскольку режиссер сентиментален (в отличие от Шолохова и вообще русской советской литературы двадцатых-тридцатых годов, заглянувшей в бездны с космическим хладнокровием), в его изображении хаоса чувствуется душевность и теплота, которых у автора не было. Даже что-то назидательное проглядывает – вроде как урок: ни в личной, ни в общественной жизни нельзя метаться. Женился бы Григорий на своей Аксинье, бил бы красную гадину, и не погиб тогда бы ни хутор Татарский, ни земля войска Донского, ни Русь-матушка. Что ж, и такая трактовка возможна. Любая экранизация классического произведения добавляет ему строчку в "послужной список", и книга может с гордостью заявить – "а меня опять поставили, снова экранизировали". Читателя прибавляется опять-таки…
Вреда от нового "Тихого Дона", стало быть, никакого. Хотя, на мой взгляд, не интеллигентское это дело – Шолохова экранизировать. Интеллигентское дело – "Доктор Живаго". А чтоб с казаками запросто якшаться, особую "жилку" надо в организме иметь.
2015
Не мужчины – золото
На экраны вышла картина "Территория" по знаменитому советскому роману Олега Куваева. Фильм, действие которого происходит в 1960–1961 годах, посвящен сильным мужчинам-геологам, ищущим золото на крайнем Северо-Востоке страны. Не бешеных нулей, не пошлых бумажек, но натурального желтого и тяжелого злата взыскуют они всей романтической душой. И не для себя, а для страны! Смотрите кино, о фрилансеры и мерчандайзеры, и умирайте от зависти и тоски…
Первые полчаса фильма проходят в ощущении, что тебе льют бальзам прямо на раны. По бескрайним северным просторам, где летом бегут быстрые ледяные реки, а зимой расстилаются белоснежные природные инсталляции божественной красоты, расхаживают твердой походкой невероятные мужчины. Это первые красавцы нашего кинематографа – Константин Лавроненко, Егор Бероев, Григорий Добрыгин, Евгений Цыганов… не хватает разве что Пореченкова. Все они одеты в дизайнерские свитера крупной вязки, притом художник все продумал так, что по цвету свитера ни разу не повторяются. Мужчины эти – чистые герои, даже несколько фантастического оттенка. К примеру, они постоянно зачем-то бросаются в реки, идут по пояс в воде или плывут прямо в одежде, погружаясь целиком, причем с неизвестной целью. Отсутствие логических связей – очевидный признак поэтического кино, поэтому не будем притворяться, что не поняли создателей картины, – отлично поняли.
Это время творили совершенно необыкновенные мужчины, чем-то напоминающие племя, которое когда-то водилось на евразийском континенте под именем "русские православные". "Русские православные" форсировали Альпы, могли в одиночку съесть гуся, пели протяжные грустные песни и называли своего царя батюшкой. Им на смену пришло племя "советские настоящие": эти штурмовали космос, искали золото и нефть, пели бодрые песни и своих вождей называли товарищами. Нам и предлагают посмотреть на "советских настоящих" в условиях душераздирающих красот Севера с целью эстетического и морального удовлетворения. Северный мужской триллер! Давненько не встречались мы с ним, со времен, наверное, "Неотправленного письма" Калатозова и "Дерсу Узала" Куросавы. (Хотя в последние годы и было несколько попыток вернуться к теме.) И пусть на лица наших охотников и геологов всегда ложится отсвет золотой лихорадки кисти Джека Лондона, это не беда: Джек Лондон тоже, по сути, настоящий советский писатель, его читали умирающему Ильичу, кто помнит…
Мы смотрим на суровое и прекрасное лицо геолога Чинкова (Лавроненко) и вспоминаем знаменитый портрет Хэмингуэя, а также Евгения Урбанского в фильме "Коммунист". Слышим, как Чинков каменным голосом уверяет, что на Территории есть золото и он его найдет, верим: да, найдет. И если бы он его нашел через полчаса и фильм закончился, то никаких вопросов к режиссеру Александру Мельнику не возникало бы. Но сложение фильма таково, что он постоянно как бы заканчивается, но никак не может закончиться, – и на третьем часу картины понимаешь, что в ее сложении предусмотрена бесконечность. Всё нашли: и героев, и место действия, и атмосферу, и даже стиль. Забыли про сюжет. Не построили драматического действия, развития отношений между героями. И "Территория" распалась на длинную цепь эпизодов, зачастую вообще ничем не связанных. В целое фильм объединяет только изысканно-печальный голос Ксении Кутеповой (журналистка), читающей закадровый текст. Эта журналистка почему-то целый год торчит на базе, но даже возможных битв за женщину в духе того же Лондона не возникает. Ее влегкую прибирает к рукам геолог-авантюрист с постоянно ироническим выражением лица (естественно, Евгений Цыганов). Но и здесь отношения никак не развиваются, геолог в экспедиции зачем-то ломает обе ноги, и его в виде кричащего свертка везут в центр. Везут на оленях, потому что возле геологов хронически маячат старик-эскимос и его, разумеется, дочь (бывают ли сыновья у эскимосов, тунгусов и других представителей малых народов в кино?). Мохнатые глазастые олени – настоящие, бескрайние снега – настоящие, красота немыслимая… Однако из ста кроликов не может составиться лошадь, а из ста эпизодов не получается кино, ежели оно ничем не "прошито", никаким драматическим действием. Эпизоды "Территории" можно поменять местами, перетасовать, как колоду карт, и снова перед нами будет бессвязный набор сцен. Эффектных, отлично снятых, но не составляющих никакого целого!