- Не корова ли топает? - говорит Савва.
Ба! Что за ерунда? Из лесу выезжает Том. Верхом на старой кляче. Ещё и песню поёт.
- А корова? Корова где? - кричит Савва.
- Чего? Какая корова? - говорит Том. Он уж и думать забыл про корову. - А ты что, молочка хочешь, барин? А зачем на подводу сел? Вёл бы свою корову сам.
- Нет коровы, а где же деньги?
- Какие деньги, кум? Вот купил старую клячу, надоело мне пешком идти. Но я - честный человек, привёл её прямо к тебе домой. Вот она, кляча, - забирай.
Заплакал кум Савва, а дети его неразумные рады:
- Будем на кляче верхом кататься! А молоко от одуванчика пить!
Певец и его крылья
Был будний день.
В сарае стучал молоток, буль-буль-булькал на плите пузатый горшок, а дым из дымохода направлялся не спеша в небо.
В этот день у маленькой невзрачной птички, которая свила себе гнездо на дереве у окна, из яйца вылупился птенец. Обрадовалась птица и начала петь, да так, что молоток замолчал, а хозяин вышел из сарая, и горшок перестал булькать, и в окне показалась голова хозяйки. Даже дым, казалось, уже не шёл в небо, а остановился над домом и прислушался.
Удивлённые, замерли соседи. Один - с пустым ведром, за водой не дошёл, другой - с ложкой в руке, - он как раз обедал, да так и застыл, не донеся ложку до рта.
Голос у соловья - как серебряный колокольчик. Послушаешь его - и хорошо становится на душе. Сосед, который с ложкой, в тот день вовсе позабыл про обед, а другой, что с ведром, взял да и натаскал воды всем соседям. Пузатый горшок сварил в этот день такую кашу, что прохожие за воротами останавливались от одного её запаха и слюнки глотали. А молоток в сарае сам принялся отстукивать весёлую дробь, и колёса получались одно лучше другого. Даже дым выписывал в небе удивительные кренделя и баранки.
Крошка Теодор, который жил в этом дворе, делал колёса для жителей Панталонии. И эти колёса быстро спешили по делам, - в стране крошек не было лентяев: один на мельницу едет, другой сено везёт, третий детей катает…
Теперь всякий, кто шёл мимо двора Теодора, заходил пожать ему руку. За соловья! И если кто-нибудь делал новую телегу, колёса теперь заказывал только Теодору.
Иногда какой-нибудь тихий крошка заходил к Теодору во двор. И не просил, как обычно, стул, а садился прямо на порог - соловья послушать. Пришёл в гости к соловью - откуда у соловья кресла?
Да что крошки! Само солнце пораньше вставало из-за холма, чтобы послушать соловьиное пение. Крошки любили слушать соловья и радовались, что солнце так рано встаёт. Только король был недоволен. Он любил подольше поспать, а теперь лохматое рыжее солнце будило его в такую рань!
- Ваше Величество, - советовала королева, - спрячьте голову под подушку, там ещё темно.
- Солнца там, конечно, не видно, а соловья слышно, - жаловался король.
Он терпел день, два… Через неделю терпение его лопнуло. Во-первых, он никак не мог выспаться, а во-вторых, завидно ему стало: уж больно прославился в округе соловей. Куда больше крошек спешило во двор к Теодору, чем в королевский дворец. Простая птица вмешивалась, кажется, в дела государственные.
- Выбросьте из головы, Ваше Величество! - говорила королева. - Обычная птаха, живёт на дереве, ест каких-то букашек. То ли дело у Вашего Величества: дворец - здоровенный, стол от разных закусок ломится. Только скажите: "Хочу птичьего молока!" - вам тотчас подадут!
- Только не птичьего! - гневно закричал король. - Птичьего молока выпьешь - сам засвистишь, все мозги высвистишь.
- Хорошо, Ваше Величество, пейте коровье!
- Ну, не дурак ли он, этот соловей? - рассуждал король. - Почему на дереве живёт у колёсника? Ему бы в королевском дворце поселиться.
- Он маленький, но не хочет ни с кем делить свою славу! - отвечала королева.
- Но делит же он её с Тео… Как там его… который колёса мастерит?
- Ну и ладно, Ваше Величество, пускай делит. Ведь у него только молоток во дворе поёт. Птичка и прилетела, чтобы выгнать этот стук из его головы. А то ведь недолго и свихнуться.
- Слушай, надо его подманить! - осенило вдруг короля. - Принеси-ка мне молоток! Посмотрим, у какого окна будет петь соловей!
Тут Его Величество соскочил с трона и начал стучать молотком в огромную пустую бочку, перевёрнутую для громкости вверх дном. И даже послал королеву проверить, слышно ли во дворе Теодора. Там было слышно.
Чтобы рука у короля не заболела, стала и королева помогать: стучала маленьким молоточком.
Стучат они день, два - соловья не видно. Только слышно, как поёт он вдали. Бросил король молоток и стал рассерженный ходить из угла в угол.
"Ладно, - думает, - раз эта противная птица нас не признаёт, - мы её накажем. Пусть Теодор колёса мастерит, хоть круглые, хоть квадратные, - а от соловья следа не останется!"
И вот однажды полетел соловей к речке воды напиться, а вернулся - нету гнезда. И он узнал от колёсника Теодора, что приходил королевский слуга. И принёс этот слуга королевскую шляпу.
- Слушай приказ короля! - сказал слуга. - Запрещается соловью растить своих птенцов на твоём дереве. Здесь дуют сильные ветры и идут дожди. Будешь ещё за это держать ответ перед королём! И вот сам Великий Крошка снял свою шляпу, чтобы положить в неё гнездо! Вместе со шляпой велено разместить это гнездо на самом высоком дереве в королевском дворе!
И слуга залез на дерево, снял гнездо, сунул его в шляпу и ушёл.
Напрасно соловей повсюду искал своё гнездо. Король обманул колёсника.
Шляпу с птенцами привязал королевский слуга к паровозу, к самой трубе, чтоб увёз их поезд на край света и на край неба, где так холодно, что песня дрожит и боится вылететь изо рта.
- Не захотели петь во дворце - пусть там попоют, - ехидно говорил король.
Что было делать соловью? Не задумываясь отправился он искать птенцов.
Летит, летит, а края света не видно. Иногда вроде бы свист паровоза слышен. Но как не спешил певец - догнать птенцов не мог. Летит - перья теряет. И вдруг увидел, что под ним - глубокая пропасть и вот-вот он в эту пропасть упадёт. Ослабели крылья.
- Где вы, мои птенчики? - успел лишь промолвить он, и тут произошло чудо: перья в один миг отросли и получились новые крылья.
Не ел соловей, не пил. Так исхудал, что воздуху было легче его держать. Но и дорога дальняя была, стёрлись в конце концов новые крылья.
- Где вы, мои птенчики? - снова вымолвил он, и тут получил вторые крылья.
Решил он тогда лететь через море - дорога короче. Но море-то огромное, а присесть передохнуть негде. Видит - и эти крылья стираются.
- Где вы, мои птенчики? - прошептал он в последний раз - и не упал в бескрайнее море. Правда, на этот раз выросли совсем маленькие крылышки.
А море всё не кончается. Не видно берегов. Вдруг смотрит соловей: корабль плывёт, - присел на мачту передохнуть.
День и ночь плыл корабль. Наконец увидел соловей край земли.
Там нашёл он своих птенцов… Подросли, конечно, за это время, но главное - живы! Живы! Это были его птенцы! Все трое! Он их сразу узнал!
- Господи! - сжалось сердце у соловья. - Пёрышки у них есть, а крыльев… нету!
- Это папа! - пискнул старший птенец. - Точно!
И птенцы прильнули к певцу. Гнездо их - старая шляпа - давно уже не грело, всё продырявилось за это время.
- Как же вы жили? - спросил отец.
- Мы слышали, что ты летишь сзади! - сказал младший птенец. - Твоё сердце стучало нам: тук-тук! тук-тук!
- Это был поезд, - погладил его старший птенец.
- Не-ет, это было сердце отца.
И отец рассказал, с каким трудом он долетел до них и как вырастали у него новые крылья.
- Неужели это были наши крылья? - спрашивал младший.
И только тут понял певец, что летел он на крыльях своих птенцов.
- Ну что же, дети, если не можете летать - идём пешком. Дома нас ждут верные друзья: крошка Теодор и его соседи. Только на родине у птиц вырастают новые крылья!
И они пошли домой пешком: впереди - певец, за ним - птенцы. Шли сначала по берегу моря, потом искали дорогу по звёздам.
Когда-нибудь они обязательно дойдут до дома. А пока все крошки - жители Панталонии - вечером перед сном обязательно бросают на дорогу два или три зёрнышка. Кто знает, может, как раз в эту ночь пройдёт мимо их ворот певец со своими птенцами.
Виорел Фэт-Фрумос
Крошка-всадник оглянулся и только сейчас заметил, что следом за ним идёт мальчик.
- Эй, кого ищешь? - крикнул всадник.
- Фэт-Фрумоса.
Крошка-всадник хотел уж пошутить: что, мол, он и есть Фэт-Фрумос, - но решил, что мальчик ему всё равно не поверит, - очень уж большое у него пузо.
- Тпррр! - сказал он лошади и потянул за уздечку. - Держись за хвост моего гнедого, а то пешком не доберёшься.
- Гнедого надо вначале подковать.
Всадник удивился: откуда малыш знает, что он едет к кузнецу?
Шёл снег. И всадник был белый, и малыш белый, и даже гнедой весь белый. Так втроём, очень белые, они и вошли во двор кузнеца. Кузнец услышал собачий лай и вышел во двор.
- Надо гнедого подковать, - сказал всадник. - Подкова слетела вот с этой ноги.
- И с этой задней, - добавил мальчик.
- Да ты что, смеёшься, что ли, надо мной? - рассердился всадник.
- А вы у гнедого спросите. Он лучше знает.
Это было уж слишком. Всадник спрыгнул с лошади и схватил мальчонку за ухо. Он легко нашёл его под шапкой. Но тут мальчик вытащил из-за пазухи подкову и сказал:
- Если это не ваша подкова, можете и меня подковать.
Крошка-всадник невольно разинул рот: подкова была та самая.
"Ну и малыш, - подумал он, - идёт за лошадью, да ещё с холодной подковой за пазухой".
Кузнец занялся своим делом - быстро подковал гнедого.
- Ты что, и вправду ищешь Фэт-Фрумоса?
- Да.
- А как тебя зовут?
- Виорел.
- Верхом ездил когда-нибудь?
- Когда лошадь моего отца была жеребёнком, - ответил малыш и отвёл глаза. Ему неловко было признаться, что у отца не было лошади.
- Ну, если ездил на маленькой лошади - садись теперь и на большую, - засмеялся всадник, подхватил мальчонку и посадил его прямо на спину гнедому. Огромной была эта спина, а Виорел был один-одинёшенек на этой большой лошади.
- Бери уздечку.
- Я не боюсь, - сказал Виорел и бросил уздечку на спину лошади.
- Ну-ну. Этот гнедой знает дорогу к Фэт-Фрумосу, - засмеялся всадник и ударил лошадь кнутом.
Гнедой рванулся с места - и сразу в галоп. Мальчик ухватился руками за гриву, но удержаться не смог - полетел на землю.
Гнедой помчался по двору. Виорел - за ним. А кузнец и крошка-всадник смотрели, удастся малышу усмирить гнедого или нет.
Гнедой влетел в соседний двор - и прямо к стогу сена. Ухватил клок сена, и, видно, оно ему понравилось: он стал тереться боком об этот стог. Стог закачался, и мальчик схватил вилы, пытаясь его подпереть.
- Чей это мальчишка? - спросил кузнец.
- Понятия не имею. Встретил вот на дороге.
- Смелый малый. Давай-ка ему поможем. - И кузнец перепрыгнул через забор.
Они укрепили, удержали стог шестами и снова посадили Виорела на коня. Тут уж он взял в руки уздечку.
- А кнут? - спросил крошка-всадник.
- Я лошадей не бью.
Гнедой пошёл потихоньку, потом разогнался и на этот раз сбросил Виорела уже далеко на дороге.
Виорел хромал, но снова побежал за лошадью.
- Ну ладно, хватит на сегодня! - сказал хозяин коня.
Он поймал гнедого, сел верхом, а мальчика взял на руки. Посадил его на лошадь перед собой.
Уже в сумерках, когда люди сидели у печек и только снежинки летали в темноте на улице, Виорел вернулся домой.
- Разувайся, малыш, - ласково говорила мать. - Мамалыга варится так давно, что скоро треснет палка-мешалка. Почему ты хромаешь?
- Ладно, не страшно, - сказал отец. - Так растут мужчины.
- Кто ж его пожалеет, если не я, - сказала мать. - Он же у нас единственный.
- Ну нет, - сказал Виорел. - У меня есть старший брат, Фэт-Фрумос.
Когда они сели ужинать, Виорел поставил на стол ещё одну миску. Для Фэт-Фрумоса. Он так делал всегда.
- А может, нам младшего брата поискать? - предложила мать.
- Нет уж. Я найду Фэт-Фрумоса.
Однажды летом Виорел оказался у реки. Там крошка-рыбак из королевства Суббота возился с лодкой.
- Фэт-Фрумоса ищешь? - спросил рыбак.
- Ага.
- Тогда садись в лодку. Фэт-Фрумос за рекой живёт. Видишь дым на том берегу?
- Плывём скорее!
Они прыгнули в лодку, и течение сразу вынесло их на середину реки. Волны бурлили и пенились вокруг.
- Ты плавать-то умеешь? - спросил рыбак.
- Немного.
- Немного - это мало! - сказал рыбак.
И тут особенно злая волна ударила в борт лодки и она перевернулась. А может быть, так рыбак задумал?
- Держись за меня! - крикнул рыбак.
Виорел пытался ухватиться за него то одной рукой, то другой, но течение подхватило их, завертело, закружило.
- Я здесь! - слышал он иногда голос рыбака.
"Спасите!" - хотел уже было крикнуть малыш, но вдруг вспомнил о Фэт-Фрумосе. Нет уж, лучше пойти на дно, а то услышит его с другого берега Фэт-Фрумос.
Кое-как добрались они до берега, сняли мокрую одежду, стали выжимать.
- Ну, пойдём теперь к Фэт-Фрумосу, - сказал мальчик.
Рыбак засмеялся.
- А я тебя обманул. Фэт-Фрумос-то живёт на том берегу.
- Обманул? А зачем?
- Тот, кто хочет найти Фэт-Фрумоса, должен хорошо плавать.
- Ну и шутник ты, дядя. Ладно, плывём обратно.
На обратном пути река показалась уже не такой широкой, и они быстро переплыли на другой берег.
- Прямо не знаю, чем мне теперь накормить старуху. Рыбы-то я не поймал. Ещё и лодку со дна доставать!
- Пойдём к нам, мама тебе чего-нибудь даст, она добрая. А захочешь - поешь из миски Фэт-Фрумоса и посидишь на его стуле.
Рыбаку стало, конечно, очень интересно, и он пошёл в гости к Виорелу. И так уж получилось, что в тот вечер ложка Фэт-Фрумоса работала вовсю.
А время не стояло на месте. Скоро Виорел из королевства Понедельник перебрался в королевство Вторник. Он вырос. Даже мать перерос. И плавал теперь так быстро, что ловил руками форель. А как скакал по полям и лесам верхом на самых быстрых лошадях! С ветки дерева он мог спрыгнуть на коня, который мчался галопом.
А сердце у него было доброе. Про таких людей говорят, что они и муравья не обидят. И вправду, увидев муравья, Виорел всегда здоровался.
- Видно, у тебя много детей, - говорил он муравью. - Ты столько бегаешь! Я у мамы один, и то ей нет покоя.
Муравей слушал его и качал одобрительно головой.
Однажды пришло в их страну великое горе. В этот день после обеда небо на севере почернело и загремела гром-колесница Ильи Пророка. Разбушевались огненные кони, мечутся то на восток, то на запад. Под куполом неба метались облака, как мечутся взъерошенные овцы в загоне, куда залез голодный волк. И начался великий дождь.
Какой-то карапуз вышел на порог и запел песню дождя:
Солнце - красный петушок,
Где ты прячешь гребешок?
А тучи-наседки
Повисли на ветке.
Тучи крыльями трясут,
Тучи яйца несут.
Дождевые яйца
О землю разбиваются,
Смешные, водяные
Цыплята разбегаются -
Смотри, смотри,
В клювах - пузыри!
Снова ударил гром. Заплясали огненные кони, и Виорел увидел, что весь их двор залит водой.
У колодца стояла мать, там застал её ливень. Она ухватилась за жердь колодца и еле держалась на ногах. Виорел бросился к ней на помощь, подхватил её и с большим трудом дотащил до дома.
- Это наводнение! - кричала мать, прильнув к нему и дрожа от холода и страха. - На чердак, скорее на чердак!
Они видели сверху, что творится на улице. Дороги превратились в реки, и по ним плыли бочки и брёвна, корыта и корзины. Проплыла и собачья конура, на которой сидело сразу три собаки.
Вдруг Виорел вспомнил про своего Тэркуша, бросился вниз во двор, доплыл до собачьей конуры, нырнул и отстегнул цепь. Скоро Тэркуш оказался на чердаке.
- Боже мой, а где же дедушка? - неожиданно всплеснула руками мать. - Он же был в саду. Наверно, вода унесла его.
А молнии блистали, лил дождь, и гремела колесница Ильи Пророка.
- Я слышу крики на реке, - сказал Виорел и разом бросился в воду.
- Куда ты? - в ужасе задрожала мать.
- Это кричит наш дедушка!
Господи, что творилось на реке! Река ревела, как стадо диких быков, которые видят, что идут в пропасть. Более смелые люди бросались в воду и помогали тем, кто попал в беду. Две женщины так крепко вцепились в какое-то бревно, что Виорелу пришлось вытаскивать их на берег вместе с этим бревном.
- Не видели дедушку? - спрашивал у всех мальчик.
- У-ушёл с водою, - печально отвечали ему.
Виорел заприметил бочку, качающуюся на волнах, подплыл к ней и уселся верхом. Бочка вынесла его на середину реки. Он вдруг увидел, как под ударами волн качается крыша одного дома. Возле дымохода стоял малыш. Он не плакал, он спустил трусики и добавлял воды в речку.
В стране крошек это считалось большим грехом - портить реку.
- Мы с тобой ещё поговорим! - пригрозил ему пальцем Виорел и вытащил его на берег.
Потом он спас ещё одного старика с кошкой за пазухой, но дедушку Санду найти нигде не мог.
А дома молилась мать:
- Господи, сделай так, чтоб мальчик остался жив! Сколько их унесла сегодня река!..
Скоро вода ушла, река успокоилась.
В этот день Виорел совершил так много подвигов, что вся страна стала его называть Виорел Фэт-Фрумос.
А дедушка? Он жив остался. Два рыбака его бреднем поймали.