Однажды на краю деревни начался пожар. Пламя было видно издалека.
Груя схватил ведро, побежал на конюшню. Конь сразу понял: что-то стряслось.
- Ну, выручай, - сказал Груя и вскочил на коня.
Конь летел как ветер, и Груя первым примчался на пожар.
Когда потушили огонь и Груя вернулся к коню, гнедой его только по голосу и узнал - хозяин был чернее, чем дно казана. А ведро, конечно, где-то забыл.
Человек и конь, поэт и гнедой жили дружно, как братья.
Чтобы конь по ночам не скучал, Груя принёс в конюшню сверчка. Там было всегда тепло, и сверчок пел не переставая: кри-кри-кри! кри-кри-кри! Сверчок по глупости думал, что на дворе всё лето да лето.
Всё шло хорошо, но однажды скрипнула калитка - и во двор вошёл крошка Никита.
- Дядя Груя, - сказал он, - а ведь лошадка-то моя. Услыхал я, что она у вас живёт, вот и пришёл за ней. Сейчас самое время пахать, не самому же мне в плуг впрягаться.
Груя заволновался.
- Да мне же его жеребёнком привели! Постой, ведь это был твой брат Симион. Я жеребёнка еле выходил.
- Всё правда, - согласился Никита. - Я сам Симиону отдал жеребёнка, чтобы он его вырастил. А потом бы мы вместе пахали - у Симиона лошадь, и у меня лошадь.
- Так, значит, у тебя есть лошадь?
- А как же. Вон она, в вашей конюшне стоит. А что вы сомневаетесь? Вы деньги за него платили? Я только об этом спрашиваю.
- Мне Симион его даром отдал. Ну, ладно. Сколько же он стоит?
- Э, дядя Груя, теперь за него надо платить как за коня.
Опечалился Груя, да что делать Денег у него не было.
Вывел Никита коня из конюшни. Остался там теперь только сверчок.
С тех пор стал Груя из дому уходить. Встанет рано утром - и за порог.
Однажды прискакал посланник короля.
- Не знаю, где Груя, - пожала плечами Иоана.
- Немедленно найди его! Король вызывает! - приказал посланник. - Большая честь для него - будет писать стихи о королеве.
- Ладно, поищу, - сказала Иоана, а сама искать не стала.
Ждут Грую во дворце, а он не идёт.
- Ваше Величество, - сказал королю советник, - может, Груе пешком идти неудобно? Ведь у него лошади нет.
Король приказал послать за Груей белого жеребца.
На этот раз поэт оказался дома. Он погладил коня ладонью по спине, но садиться на него не стал. А стражнику передал записку для короля:
По дворам я не шатаюсь,
Честь мне дорога.
Я поэт родного края,
А не твой слуга!
В тот же день постучался к Груе тот самый крошка, у которого дом сгорел.
- Уходи, - шепнул он поэту, - в эту ночь за тобой придёт стража.
И стража пришла, да нашла только старый башмак и шапку с пуговицей. Хозяина и след простыл.
Хотели схватить Иоану. И её нет.
Решили арестовать щенка. Весь двор обыскали - нету щенка.
Побежали на конюшню - хоть сверчка схватить! Нет и сверчка.
Шапку-то Груя, конечно, позабыл, а вот друзей не оставил. Всех взял с собой и ушёл из страны Панталонии.
Он построил дом на самой высокой горе и стал в нём жить вместе с друзьями. С ним и по сей день живёт Иоана. Живы и щенок со сверчком.
Груя всё такой же рассеянный. Но ему помогают птицы - приносят всё, что он потеряет.
А стихи он пишет по-прежнему: сочинит стихотворение, запишет его на листке, а потом сложит бумажного голубя и запускает его вниз, в Панталонию:
Пусть над вершиной ветер свищет -
Я с вами, кто живёт внизу,
Кто Фэт-Фрумоса всюду ищет,
Ступая босиком в росу.
Старый орех
Рано утром проснулась птица, так рано проснулась, что некому было сказать "Доброе утро!". Все вокруг ещё спали. Вот сидела она и смотрела на звёзды одну за другой.
"Интересно, кто гасит звёзды?" - размышляла птица. Задумчивая она была.
Вдруг смотрит: из-за холма золотая трава подымается, солнце прорастает. Толкнула она в бок своего друга.
- Белый день на дворе. Вставай, пора гнездо убирать.
- Дай ещё поспать. У меня только один глаз проснулся.
Ну ладно, поспи, - сказала птица и залилась трелями у его уха: тюр! тюр! тюр! тюр-тюр!
Тут уж пришлось открыть и второй глаз. Лежал-лежал хозяин гнезда и вдруг поймал комара.
- Тьфу, - выплюнул его, - дымом от тебя пахнет.
Но, по правде говоря, жалко ему стало комара, он его и отпустил. Комар-то тоже был полусонный.
Потом хозяин гнезда побулькал каплей росы в клюве и проснулся окончательно. Сегодня у него было много дел: починить гнездо, в котором ветер сделал три дыры, помирить двух пташек, которые поссорились из-за червяка, да и притащить своей подруге хлебца из дому напротив. Там жила одна бедная женщина. Добрая.
Дел было так много, что хозяин гнезда минут двадцать думал, с какого начать.
- Вз-ззззз! - раздалось у его уха.
Хвать! - Тот же самый комар!
- Цугуй меня зовут, - говорит вдруг комар. - Прилетел извиниться. Ты меня утром отпустил, а я и спасибо не сказал.
- Не морочь мне голову, - рассмеялся хозяин гнезда, - лети лучше умойся, а то от тебя дымом разит.
- Спасибо тебе, уважаемый. Ты мне сразу очень понравился. Хочешь, секрет расскажу? Я ведь в любом ухе спать могу. Много чего слышать приходится.
Хозяин гнезда даже клюв разинул, чтобы лучше слышать. Очень уж он секреты любил.
- Да оставь ты эту уборку! - крикнул он жене. - И подойди поближе. Ведь у нас гости. У этого комара разве только очков нет, а голова очень умная.
- Сейчас мне не до гостей, - шепнула она ему на ухо. - Я хочу снести яйцо.
- А птенец-то на кого похож будет?
- Хвостик будет как у тебя, а клювик - как у меня.
- Ну ладно, - сказал хозяин гнезда. - Эй, Цугуй, полетим на вершину ореха.
- Вижу я, - шепнул комар, когда они уселись на вершине дерева, - ты отцом стать готовишься. Птенцов хочешь выводить. Смотри, как бы не было беды.
- Это ты о чём?
- Не хочу пугать, но знать ты это должен. На днях ночевал я в ухе столяра Тоадера…
- Ну и что?
- Ему жена рассказывала, что нынче шкафы из орехового дерева сильно в цене.
- Меня мебель не интересует. Других забот хватает.
- Да ты вспомни, на каком дереве твоё гнездо!
- На этом вот.
- На орехе! Во всей Панталонии таких орехов осталось три штуки. А хозяйка ореха совсем бедная. Ни коровы у неё, ни поросёнка. Орех - всё богатство. Вот столяр и хочет орех этот купить, даже задаток дал.
Надо вам сказать, что орех этот и впрямь был удивительный. Такой большой, что пятьдесят крошек, взявшись за руки, не могли бы его обхватить. Высокий был, ветвистый. Никто не мог долезть до его вершины. А хозяйка берегла его, как живое существо. Ни разу по дереву палкой не стукнула. И орехи собирала, когда они сами падали. А когда они созревали - это было настоящее чудо.
Днём и ночью шёл во дворе ореховый дождь. Даже и в соседский двор падали орехи, такая огромная была у ореха крона. Сосед дерева - его звали Горицэ, - по мешку орехов собирал. Его так и называли - Сосед Ореха.
- Ну купит он дерево, и что?
- Срубит! Высушит! Распилит! И сделает шкаф! Понял?
- Срубить дерево! Дерево срубить! - пришёл в ужас будущий папаша. - Но ты же сказал столяру, что на этом дереве моё гнездо!?
- Говорил, говорил, - соврал комар. Но тут же и покраснел от стыда, что соврал. - Говорил, а что толку, хозяйке деньги нужны.
- Деньги? Это ещё что такое?
- Я вообще-то толком не знаю. Видел только, что их завязывают в платок и в карман прячут. Даже лошадь можно в деньги превратить и в карман спрятать.
- Лошадь?
- И дом тоже.
- А дерево тоже в карман влезает?
- Ну да!
- Вот чертовщина! - сказал будущий папаша. - А ты не врёшь ли, комаришко? Чтобы дерево, да ещё такое большое, как наше, в карман влезло?!
- Лопни мои глаза! - поклялся Цугуй. - Уж я-то не в одних ушах побывал. Дело своё знаю.
- Слушай, а что это от тебя дымом пахнет? Ты что, куришь?
- Да нет, просто в дымоходе ночевал.
- Ну ладно, - сказал будущий папаша, - за секрет спасибо. А хозяйку-то как жалко…
В этот день бедная женщина смахнула со своего подоконника каких-то мошек. Ей и в голову не пришло, что это птицы пожалели её и принесли свой обед.
Прошёл месяц. Дерево стояло на месте, а в гнезде появились птенцы.
- Наверное, пошутил комар, - говорил их папаша.
- Доброе утро! - поздоровался с ним как-то сосед ореха, Горицэ. И снял шляпу.
Папаша сердито отвернулся. Дело в том, что сосед этот был художником. Сидел весь долгий день на скамеечке, мурлыкал под нос песенки и рисовал всё, что на глаза попадётся. Нарисовал он и орех. Дерево-то похоже вышло, а на вершине его сидела какая-то кукушка.
- Мы не кукушки, - обиделись тогда ореховые птицы. - У нас своё гнездо, родные птенцы.
С тех пор они с Горицэ не здоровались.
Однажды, когда солнце спряталось за облака и небо потемнело, во дворе появился человек в тёмных очках и с топором под мышкой. Прямым ходом направился он к ореху. Подошёл и с размаху вонзил топор.
Сьють-сьють! - закричали птицы и принялись кружить над деревом.
- Что ты делаешь? Здесь же наш дом! Мы летим к нему каждую весну из-за девяти морей!
Но, конечно, человек с топором птичьего языка не понимал, да и не хотел понимать. А вот художник понял. В один миг перемахнул он через забор.
- Греешь руки у чужой беды! - сказал он и вырвал топор. - Я тебе покажу ореховый шкаф!!!
- Какое твоё дело? Деньги я заплатил! Дерево - моё!
Тут и хозяйка выбежала во двор. За нею - дети.
- Что же это получается? - кинулся к ней столяр. - Мы с тобой договорились? Договорились! Деньги получила? Получила! Я тебе в нужде помог?
- Так помог, что я сна лишилась.
- Ты его со всеми орехами продаёшь, мама? - спросила маленькая дочка. - А что мы ребятам дадим, когда колядовать придут?
- Сколько же нужно денег? - спросил художник.
И он вынул из кармана кошелёк и протянул его вдове.
- Это плата за орехи, которые с дерева сами ко мне во двор падают.
- Плата за орехи? Нет-нет, я сама верну ему долг. Буду по ночам стирать рубашки соседям и верну ему деньги. А орехи вам - как память о моём покойном муже. Этот орех сажал он. В нём вся сила нашей семьи.
И она заплакала, и, пока плакала, её крошка-сынишка пытался приделать обратно кусок, вырубленный топором. Мочил его даже слюной, чтоб приклеить.
Мать подняла свои усталые глаза к небу и так говорила птицам, которые успокоились в густой листве:
- Я и не замечала, что вы свили там гнездо. Спасибо, что вы спасли наше дерево.
Тут она встала на колени и прижалась лицом к шершавому стволу.
- Старое дерево - мой верный друг, родня моя и опора.
Горшок с мёдом
Вместо "Доброе утро!" крошка Георге, проснувшись, говорил жене:
- А кувшин-то пустой!
- Пустой! - соглашалась жена.
- Давай наполним его мёдом!
- Так денег нету!
- Давай тогда копить!
- Давай!
Вот копили они, копили и накопили разных денег - больших и маленьких, железных и бумажных. Взяли эти деньги, взвалили на телегу кувшин, который больше был похож на горшок, и поехали к соседу пасечнику, который жил от них в двух шагах.
Пасечника звали Алеку. Но это неважно, как его звали. Важно то, что он наполнил их кувшин-горшок мёдом.
- Ну, нам теперь этого мёду на целый год хватит! - радовалась жена. - Давай поставим наш мёд в каса маре. Там прохладно, и мы туда не каждый день ходим. Мёд лучше сохранится.
Крошка Георге, который уже съел целую миску мёда, сказал:
- Давай.
Вот поставили они кувшин в каса маре, и жена стала обед готовит.
- Принеси воды, - сказала она мужу.
Взял крошка вёдра и пошёл за водой. Ждёт его жена, ждёт, а Георге нет. Выглянула в окно: журавль в колодец носом клюнул, а мужа нигде не видно.
- Горе мне, горе! - закричала жена. - Мёду наелся и в колодец упал! Спасите!
Кинулась она к колодцу, а в нём только ведро болтается, - нету Георге.
- Соседи! Помогите! - закричала жена не своим голосом и побежала по деревне, - Георге в колодец упал! Утонул! Мёду наелся и утонул!
А крошка Георге между тем сидел в каса маре и ел мёд большой столовой ложкой. Закроет рот и - глаза выпучивает, чтоб пчёл напугать. Их было в каса маре видимо-невидимо - унюхали мёд и позалетали в окошко.
- Вы здесь не на пасеке! - ругался Георге и гонял пчёл шляпой.
Наконец он вволю наелся мёду и пошёл к колодцу. Только достал ведро - жена появляется. Кричит и плачет, а с нею чуть не вся деревня.
- Вот так утопленник! - сосед-пасечник говорит. - И одежда сухая, и шляпа не помята.
- Этот не из колодца вышел, - рассердились и другие соседи. - Зачем нас позвала? Всей деревней одно ведро нести?
Разошлись соседи, а жена спрашивает:
- Где был?
- Дудочку делал.
- Какую ещё дудочку?
- А вот эту. - И крошка Георге достал из кармана дудочку, которую сделал ещё в королевстве Понедельник, и задудел в неё. Ясное дело, мёду наелся - можно и на дудочке поиграть.
Поиграет на дудочке, а потом из ведра воду пьёт: глык-глык-глык. Ясное дело, мёду наелся - пить захотел.
Целый день играл он на дудочке, а жена обед варила. К вечеру оба они зашли в каса маре, кувшин с мёдом навестить, а то соскучились. Приходят - кувшин откупорен и в нём ни капли мёду! Пустой кувшин, или горшок, как хотите.
- Ага, - сказала жена, - всё ясно. Ты весь мёд слопал. То-то воду пьёшь целый день: глык-глык-глык. Признавайся, весь мёд сожрал?
- Что ты, что ты! - испугался Георге. - Ложек двадцать-тридцать, не больше. Ну, сорок от силы! В горшке ещё много мёду оставалось.
- Врёшь-врёшь! Весь мёд заглотил! А ну пошли в сарай, на весы.
Притащила она его в сарай, поставила на весы, стала гирями греметь.
Ну и чудо: весь крошка Георге вместе с ботинками и шляпой весил ровно столько, сколько полный горшок с мёдом!
- Вот это да! - сказала жена и села на мешок с фасолью. - А у тебя ничего не болит?
- Да вроде бы нет, - ответил Георге, хотя и ему стало страшновато.
- А ну открой рот!
Открыл Георге рот, а жена обоими глазами в горло ему смотрит: не наполнен ли он мёдом до самого верху? Вроде бы нет, мёду не видно, а горло красное, как всегда.
- Слушай, Георге, здесь доктор нужен.
- Какой ещё доктор? Я здоров как бык. Вот смотри! - Схватил он мешок с фасолью и на плечи взвалил. - Ну что? Нужен мне доктор?
Всю ночь ворочался крошка Георге, всё думал, думал, куда же девался мёд. Ну ладно, ложек сорок он сам съел, ну пятьдесят, но ведь не шестьдесят же! А где же остальной мёд? Наверно, кто-то залез в окно и доел остатки. А иначе как?..
Ворочался он, ворочался, потом зажёг лампу и пошёл в каса маре - следы вора искать. Ковёр с розами был на своём месте, на стене, и одежда в шкафу, и все подушки целы. Вроде бы и не было вора, а горшок пустой!
Наутро скрипнула калитка, и во двор зашёл сосед-пасечник Алеку.
- Не хотите ли у меня ещё мёду купить? - спросил он. - Майского!
- Есть у нас ещё мёд, - сказала жена. - Целый горшок.
Ей, конечно, неудобно было сказать, что Георге всё уже съел.
- Постой-ка, - сказал соседу крошка Георге. - Откуда у тебя майский мёд? Мы же у тебя весь мёд купили, едва на горшок хватило! Откуда мёд, а? А не ты ли, брат, лазил ко мне в окно?
Тут целый пчелиный рой залетел во двор и через окно - в каса маре!
Только теперь Георге вспомнил, что вчера пчёлы угощались из горшка.
- Знаешь что, - сказал он соседу, - давай-ка последим за пчелой, куда она полетит.
Вот они увязались за одной пчелой, и она привела их прямо к пасеке Алеку.
Открыли улей, а он полон мёда. Открыли ещё один - и этот полный.
- Сам удивляюсь, - сказал пасечник. - Как это они за один день наполнились?!
- Так это же мой мёд, Алеку. Пчёлы перетащили его обратно в ульи!
Алеку покраснел как рак и стал макушку чесать. Он-то знал, что пчёлы способны на это.
- А как ты докажешь, что это твой мёд? - спросил он.
- Горшком докажу, - сказал Георге. - Горшок-то пустой.
- Ладно, - сказал Алеку. - Тащи сюда горшок.
Притащил Георге горшок, и пасечник наполнил его мёдом наполовину.
- Пчёлы? - удивилась жена. - Пчёлы весь мёд украли? Никогда в жизни не поверю. Это ты сам его слопал.
И она отнесла горшок с мёдом в каса маре, окно гвоздями и досками заколотила, на дверь висячий замок повесила, а ключ за пазуху спрятала.
Школа пастуха
Сколько дней в году - столько штанов было у короля. Чёрные и синие, жёлтые, зелёные, фиолетовые, оранжевые и даже штаны в конопатинах… - всего 366. Ну что ж! Это ведь король Панталонии.
Бедняга королевский портной! Всю жизнь не снимал он очков с носа, шил королевские штаны. Казалось, он так и родился - с очками на носу.
Как-то раз посмотрел он на своего сына и удивился:
- Когда это ты успел так вырасти? Я и не заметил. Совсем я опанталонился. Выйду-ка на улицу, может, ещё что-нибудь интересное увижу.
Снял с носа очки и вышел во двор.
Была весна - пора птичьих свадеб. Дух захватывало от разноголосого пения птиц! Бедняга дворцовый портной радовался, что слышит певцов, а вот глаза совсем старые стали - ничего не видел.
- Слушай, - спросил он сына, - что это за птица сейчас пела?
- Воробей.
- А теперь кто поёт?
- Другой воробей.
Огорчился портной, пропала у него охота гулять. Сын-то, оказалось, ничего в птицах не понимал. Это ведь соловей пел и кукушка куковала!
- Знаешь ли ты, что мы живём в стране воробьёв? - сказал портной жене, вернувшись домой. - Тодикэ наш только воробьёв из птиц знает.
- Твоё дитя - иголка! С нею ты ложишься, с нею встаёшь. А Тодикэ растёт без отца, как сорняк какой-то!
Подумал портной и сказал:
- Тодикэ вредно жить в городе. Помнишь, ты сама говорила, что в деревне и луна совсем не такая. В деревенском небе она как королева, а у нас съёжилась на небесных задворках, бледная, будто её выставили на продажу. Давай пошлём Тодикэ в деревню. И надо это сделать поскорее. Отведу-ка я его завтра к леснику.
- Ты что? Хочешь единственного сына потерять? В лесу от волков прохода нет!
- Ладно, отведём тогда к пастуху. У него прямо во дворе овчарня.
У пастуха Тодикэ понравилось. Интересно было смотреть, как пастух овец доит. Одной рукой схватит за ногу, а другой за вымя тянет. Овца брыкается, а пастух тянет её к ведру - вжж! вжж! - вот и брызнуло молоко.
Аристид - так звали пастуха, - выгонял овец на заре и брал с собой Тодикэ. Очутившись в поле, Тодикэ резвился и кувыркался, ни дать ни взять - самый крупный ягнёнок в стаде.
Скоро он научился и кнутом стрелять.
Показывал ему пастух и птичьи гнёзда. Как-то в густых камышах они видели яйца дикой утки.