За одну неделю Тодикэ так привязался к пастуху, будто знал его всю жизнь. У пастуха борода росла от уха до уха, так что виден был только кончик носа. Нос восседал в бороде, как король на троне.
А вечерами Тодикэ приносил жене пастуха бо-ольшой букет полевых цветов. Ну и радовалась Георгина, когда мальчик с закрытыми глазами, только по запаху, называл каждый цветок по имени.
А в городе мать и отец о сыне беспокоились. И однажды Текла - мать Тодикэ - увидела страшный сон. Наутро отправилась она к сыну. А дома была только жена пастуха - Георгина.
- До - ик! - брый - ик! - день - ик! - сказала Георгина.
- Что с тобой? - спросила Текла.
- За - ик! - аюсь!
- Неужели волк напугал?
- Ага - ик!
И так, заикаясь, Георгина поведала свою историю:
- В прошлом году перед Рождеством приходит ко мне мать и говорит: "Пойдём, Георгина, поможешь мне. Отец хочет сегодня кабана заколоть".
А сына мне не с кем было оставить. Взяла я ребёнка из люльки, запеленала и пошла в родное село. Вечером, когда всё было сделано, собралась домой.
Отец хотел меня проводить, а я говорю:
- Меня мой сыночек проводит. - И пошла домой.
На полпути чувствую, будто кто-то в спину дышит. Обернулась: волк! А ведь ночь на дворе!
Кинулся на меня волк, слышу, как он зубами лязгает. Напугалась я так, что руки задрожали. И вдруг вижу: нет сыночка у меня на руках! Где? Где он? Волк проглотил? Тут уж не знаю, как получилось, но рука моя оказалась в пасти у волка, и я схватила его за язык. Держу не выпускаю. Я раньше слыхала: схватишь волка за язык - куда хочешь за тобой пойдёт.
Довела его до своего порога и давай в дверь ногой стучать.
Аристид выскочил, схватил лопату и так волка ударил - разом свалил. А меня трясёт:
- Где ребёнок?!
Ничего не слышу, не понимаю, стою будто неживая.
Побежал он по моему следу и нашёл ребёнка. Лежал мальчик в снегу, плакал, но был цел-невредим. Я тогда всю зиму болела. Только в Пасху вернулась ко мне речь.
Эта дурацкая история так напугала Теклу, что она тут же решила забрать Тодикэ обратно в город.
Вот вернулось стадо, а с ним и пастух и его ученик Тодикэ.
- Тодикэ, милый, пойдём скорей домой, в город!
- Нет, мама, мне и здесь хорошо.
- Так здесь же волки!
- Не беда. Мы, в случае чего, всех волков за язык схватим! Чтоб дурака не валяли.
Дома Текла набросилась на мужа:
- Твой сын - слуга пастуха! Он там надрывается от непосильной работы!
- Его не убудет. А пастух сделает из мальчишки человека. Сам-то я совсем опанталонился. Ты же звала его домой, а захотел он уйти?
- Не захотел, - вздохнула Текла.
Шло время. Однажды пастух, как всегда, пас своих овец. Вдруг видит: скачет по полю всадник. Прямо к нему.
- Завтра здесь проедет король, - говорит всадник, - он хочет посмотреть на свой народ.
- Пускай смотрит, - пастух отвечает. - Но вообще-то у меня уже есть помощник из столицы. Ещё один, что ли, едет?
- Эх ты, деревенщина неотёсанная. Когда увидишь короля - кланяйся и молчи.
- А как быть овцам?
- Завтра и для овец праздник. Вот тебе полмешка колокольчиков. Повесь каждой овце колокольчик на шею.
Про себя придворный подумал: если пастух будет глупости болтать - колокольчики заглушат и король ничего не услышит.
Назавтра выдался жаркий день. И, вместо того чтобы привязать колокольчики, пастух взял да и постриг всех овец. Только с барана шубу не снял.
В полдень появился Великий Крошка. Со свитой. Вчерашний всадник так и остолбенел: стоит пастух, а с ним овцы без колокольчиков, голые какие-то, только баран в шубе, а на шее у барана болтается здоровый колокол.
- Слушай, пастух, - сказал король, - почему ты барана не постриг?
- Ваше Величество! Я человек простой. Как же я могу постричь барана, он ведь овечий король?
"Ладно, бородач, - раздражённо подумал Великий Крошка, - я тебя научу сейчас уму-разуму".
- Ответь-ка мне, пастух, - сказал он и указал на свиту, - почему меня окружает столько светлых голов, а ты один ходишь?
- Я вот что, Ваше Величество, про это думаю - полный мешок сам по себе стоит, а пустой кто-то должен поддерживать.
Свита окаменела. А король молчит, будто галушку проглотил, и ему даже нельзя пожелать приятного аппетита.
Откашлялся король, хлестнул коня и дальше поскакал смотреть на свой народ.
А дворцовый портной, узнав о таком разговоре, долго смеялся.
- Знал я, кому сына доверить… Но сам-то я совсем опанталонился.
Гости
Очень уж Милуцэ любил гостей. Если нету в доме гостей, какой же ты крошка? Не крошка, а пень в шляпе!
Его жена Ирина знала эту слабость и пользовалась этим, как могла. Если ей хотелось, чтоб он посидел дома, она пряталась за углом сарая и кукарекала петушиным голосом:
- Ку-ка-ре-ку!
- Эй, Ирина, ты где? - кричал Милуцэ. - Ты знаешь, петух только что пропел у самого порога! Будут у нас сегодня гости! Сегодня не пойду лес рубить!
- И правильно, побудь со мной. Поможешь бельё постирать да выжать как следует. Мы ещё молодые, живём в королевстве Среда. Когда нам вместе побыть - когда зубы выпадут?
- Ладно, - говорил Милуцэ. - Пускай и деревья проживут на день больше.
И хорошо было в тот день Ирине, а Милуцэ всё поглядывал на калитку: не идут ли гости? Нет пока.
- Постарел наш петух, - сказал как-то вечером Милуцэ. - Всё наврал. Сломались наши часы, которые показывают, когда должен прийти гость.
- Что ты, что ты, - сказала Ирина. - Хороший петух, не сломались у него часы. Не дай Бог его зарезать!
- Тогда где же гость?
- Он ещё придёт. А знаешь, кто этот гость?
- Кто?
- Ребёночек наш, недогадливый! Скоро будет у нас гость, маленький.
Милуцэ и на другой день остался дома и целый день плёл колыбель. Он был мастером на все руки.
А на третий день петух вдруг по-настоящему закукарекал.
- Что такое? - сказал Милуцэ. - Гости?
Во дворе действительно появились гости. Много гостей. Надо посчитать. Ну, во-первых, крошка Костаке, брат троюродный, приехал на подводе. С ним жена Ефтимия - это два. А с нею кошка и свинья. Сзади к телеге была привязана корова. Это уже пятеро. Ну, конечно, пёс Цыган бежал впереди лошадей. А лошадей двое. Вот и получилось - восемь гостей.
Милуцэ очень обрадовался и первым делом вывел из коровника свою корову, а туда завёл корову Костаке, ведь она была корова-гостья. Дал ей отборной травы. Гостям-лошадям дал отличного овса, псу Цыгану - кость помозговитей, а свинья тоже похрюкивала:
- Посмотрим, какие в гостях помои!
И помои свинье достались отборные. Чудо, а не помои! Свинья была довольна.
И Костаке с Ефтимией были довольны:
- Вот только и отдыхаем в гостях! Лишь вилка и работает! Ух, какое жаркОе! Вот это голубцы!..
Остались они погостить и на другой день и на третий.
Милуцэ, высунув язык, бегал от гостя к гостю: от свиньи к лошадям, от Ефтимии к псу Цыгану. Гости есть гости, не дай Бог кого обидеть!
- Слушай, - шепчет ему Ирина, - кур уже не осталось, и уток всех гости съели.
- Где хочешь бери, занимай у соседей!
А лошади Костаке ржут: еды! А свинья визжит: отдай моё!
Так они гостили ещё два дня.
И было в конце такое мычание и хрюканье… Корова и свинья не хотели уходить с этого двора.
- Совесть у вас есть?! - ругал их Костаке. - Оставайтесь здоровенькими, - сказал он хозяевам, напяливая шляпу на уши. - А мы домой поедем. Теперь приглашаем к нам. Договорились? Приезжайте, а то рассержусь. А уж если рассержусь - это надолго.
Уехали они, и Ирина спрашивает мужа:
- Ну что? Хочешь ещё гостей?
- Таких - не очень, - махнул рукой Милуцэ.
Прошло несколько дней, и Ирина говорит ему:
- Слушай, завтра воскресенье, поедем к твоему брату, отдохнём.
- Давай.
И вот в воскресенье оставили они дома и корову и собаку, только попросили соседку корову в обед напоить, и пошли в гости.
Шли они долго, в лесу птичек слушали, а у речки разулись и опустили в воду все свои четыре ноги, вспоминая детство.
К Костаке они пришли уже в сумерки. В окошке уже горела лампа, а как только собака залаяла - лампа сразу погасла.
- Ай-ай-ай! - закричал Костаке, выскакивая на крыльцо. - Какие гости дорогие!
Ефтимия кинулась целовать:
- Просим! Просим!
Вошли все в дом, а лампу зажигать не стали. Уселись за стол и стали болтать о том о сём. Вроде бы и дождя давно не было, а тут телёнок родился… Так болтают и болтают, а за стол не сажают. Вернее, за стол-то посадили, а еды не несут.
- Давайте хоть лампу зажжём, - Милуцэ говорит. - У меня спички есть. Где лампа?
- Ради Бога, только не это, - сказала Ефтимия. - А то комары налетят и нашего Костаке закусают. Тогда у него терпение лопнет. А окно тоже закрывать нельзя - лето ведь, люди добрые!
- Нда, - сказал Милуцэ. - А как ваша свинья поживает?
- Спасибо, хорошо. Вот только комары её кусают.
- Ну, ладно, - сказал Милуцэ. - Большой привет вашей свинье, а нам домой пора! Засиделись!
- До свиданья, до свиданья! Заходите ещё, будем очень рады!
Так и пошли Милуцэ с женою домой. Отошли от калитки, обернулись, тут как раз в окошке у Костаке свет зажёгся…
Шалаш
От этого шалаша - одни неприятности. Всякий, кто мимо идёт, обязательно во двор зайдёт на шалаш поглядеть. Он во дворе стоит, рядом с домом. Немыслимый шалаш!
Бабка Лисандра, как бабкам и положено, в доме живёт, а дед Иримия выдумал - в шалаше!
А дом у них - что надо: шесть окон, веранда, крыша дранкой покрыта. А что шалаш? Горбатые палки и соломенная шляпа на макушке.
- Иримия! - кричит с порога бабка. - Для чего мы здоровье подрывали - дом строили? Чтобы ты на старости лет в шалаше спал?
- Это не шалаш, а при-ро-да! - доносится хриплый голос.
- Да ты послушай! Люди говорят, что я тебя из дому выгнала. Другие - что ты сам ушёл. А кое-кто и вовсе решил, что мы с тобой развелись! Вот так!
- Пусть болтают. Зато мы можем друг к другу в гости ходить. Заходи, когда захочешь.
Так и сяк уговаривала его бабка, но после поняла, что уговорами делу не поможешь. Вот как-то подстерегла она, когда старик в поле ушёл, и в шалаш вместо миски борща миску углей притащила. Все вещи из шалаша забрала, только трубку оставила.
В тот день был сильный ветер, и скоро огромное пламя поднялось во дворе. Бабка испугалась, что огонь на дом перекинется, выбежала на дорогу, руками машет:
- Спасите! Помогите! Горим!!!
Дом-то на горе стоял, а колодцы только в долине были. Там дым увидели, в колокол стали бить, за водой побежали. Пока бегали туда-сюда, шалаш сгорел и огонь потух. Что с водой делать? Не нести же её обратно в колодец?! Наполнили бабке две бочки, да кадку с корытом, лоханку, две кастрюли и пять крынок.
К вечеру явился дед. А бабка вся в саже, чёрная как чёрт, рогов только не хватает.
- Ну?! - набросилась она на деда. - Чуть не сгорели вместе с домом. Не иначе как трубку горящую в шалаше оставил?!
Дед руки в карман - трубки нет.
- Да-а-а… - почесал он в затылке.
Что-то забывчивый стал он в последнее время. Но чтоб трубку горящую забыть… Расстроился дед. И шалаш ему жалко, и трубку.
- Ладно, не огорчайся! Подумаешь, трубка да пара охапок соломы!
Махнул дед рукой, у бабки гора с плеч свалилась, пошла умываться.
А воды в доме - хоть залейся. Нагрела котёл. Намылась, заставила и деда в корыто лезть. Так выкупала, что он своё детство вспомнил: вот так мать его купала когда-то… Положила его спать, в доме, рада, что избавилась от шалаша. И как ловко! И воды-то теперь в доме столько, что неделю можно в долину не спускаться.
Лежит бабка, а уснуть не может: сначала - от радости, а потом - от лунного света. Так яростно луна в эту ночь светила, что казалось - весь дом голубым пламенем охвачен. Лежит бабка - глаз не смыкает, а дед не успел головой подушки коснуться - уж и захрапел. Будто и шалаша у него никакого не бывало.
Утром открыла бабка глаза - нету деда! Кинулась к окну: батюшки святы! Во дворе новый шалаш стоит!
Бабка повздыхала-поохала, да делать нечего - перебралась сама к старику в шалаш.
На другой день ни свет ни заря её кукушка разбудила.
- Слушай, дед, - говорит бабка, - чего это мы пустое поле сторожим? Раз у нас есть шалаш - надо арбузы сторожить.
- И то верно, - неожиданно сказал дед. - Но там ведь картошка посажена. Только ещё не взошла.
- Давай выкопаем!
- Давай.
Вот какая история! Выкопали они картошку, а на её место арбузы посадили. Бабка весёлая ходит: теперь всё в порядке, теперь действительно в шалаше надо жить, без шалаша невозможно.
Когда она стирала бельё, то нарочно всё развешивала вокруг шалаша: пусть все видят, что и она вместе с дедом. Она даже стала других бабок уговаривать жить в шалаше и клялась, что каждое утро к ним прилетает кукушка и так красиво поёт, как в детстве.
Они с дедом и Троицу в шалаше встретили.
- Ни ковёр выбивать, ни пол подметать не надо, - хвалилась бабка. - Времени у меня теперь хватает. Отдыхаю и птичек слушаю.
Вскоре на бахче стали появляться арбузы. Такие круглые да пузатые - любо глянуть. Бабка гордая ходила. Но вскоре она забеспокоилась.
- Ты посмотри, какой у нас забор! Самому крошечному крошке по колено! - надоедала она деду. - Переделай забор!
В конце концов он забил вдоль старого забора новые колья и натянул над забором проволоку колючую.
- Вот теперь замечательно, - бабка говорит. - Никто не залезет. А глазами пускай смотрят - глазами не съедят. Такие арбузы во всей Панталонии поискать надо! Заработаем денег в этом году!..
А дед загрустил, в землю смотрит. День грустил, два - арбузы поспевают.
- Что с тобой? - допытывалась бабка. Дед помалкивает.
Однажды решила она его арбузиком угостить, пошла на бахчу и вдруг видит: в заборе дыра!
- И-ри-ми-я! Сюда! - закричала она. - К чему теперь эта проволока? Вот куда наши полосатенькие без ног уйдут. Кто ж это наш забор продырявил?
- Я.
- Ты-ы? Ну, дорогой, в шалаш я к тебе перешла, но забор ломать не дам!
И она сама дыру заделала. А утром смотрит - дыра на месте.
- Задыхаюсь я за этим забором, - дед говорит. - Пусть хоть воздух во двор залетит.
- А вместе с ним и мальчишки?
- И они не помешают… - усмехнулся дед. - Это всегда так было. Вот смотрю на тебя и думаю: ты-то была девчонкой? Или старухой на свет родилась? Помнишь, что такое арбуз за пазухой?
- Не помню, - бабка говорит.
А дырка между тем своё дело делала: арбузов на грядках оставалось всё меньше. Мальчишки, конечно, хорошо понимали, что такое арбуз за пазухой.
- Что-то никто из них в эту дырку не лезет, чтоб помочь тебе огород полоть! Смотри, весь сгорбился от работы!
А дед и вправду сгорбился, только смеётся, а во рту ни одного зубика.
- Ты мне и поможешь огород полоть, бабка Лисандра.
Тут и бабка засмеялась. Она была не такая уж и вредная. И дед её, в общем-то, любил. Да ведь и арбузы завтра-послезавтра кончатся, а он с кем останется? С бабкой…
Шпион в котомке
На небе зажглась утренняя звезда.
Ещё не рассвело, а крошка Стэникэ с котомкой за спиной, где сидел петух, уже спешил на ярмарку. Жена родила ему сына, и теперь нужно было купить колыбель. А ещё жена попросила его послушать, что на ярмарке народ говорит, - может, услышит для сына красивое имя.
Крошке хотелось успеть на ярмарку пораньше, ведь самая бойкая торговля - с утра. Размечтался он и совсем забыл, что в такое раннее время запрещалось ходить мимо дворца Его Величества по этой дороге. Да ничего бы и не случилось, но подвёл петух, что сидел в котомке, - когда крошка проходил мимо дворца, он слегка кукарекнул.
Было лето, и король Панталонии спал с открытыми окнами.
- Это что ещё за курятник под моим окном?! - вскочил с кровати Его Величество.
Но под окнами курятника не было, только по дороге ковылял крошка с котомкой за спиной. Стэникэ хотел было сказать, что это не курятник, а самая обыкновенная котомка, да решил лучше помолчать. Король же подумал, что всё это ему померещилось со сна, и опять прилёг.
А петух возьми да и звонко так:
- Ку-ка-ре-ку!
Тут уж Стэникэ схватили и отобрали котомку вместе с петухом.
- Это мой петух! - защищался Стэникэ.
Он совсем забыл, что по этой дороге ходить запрещалось.
- А дорога тоже твоя? - кричали стражники.
- Но я же не украл дорогу! Вот она, лежит между домами!
- А документ, что на ярмарку идёшь, у тебя имеется?
- Откуда?
- Ага, значит нету у тебя документов. А зачем петуха спрятал в котомку?
- Чтобы отнести его куда надо.
- Ага, куда надо? Прячешь петуха в котомку! Это не петух, это шпион! Сегодня петуха прячут в котомку - короля будить! Завтра волка в мешке принесут - кусать придворных!
Да, в неприятную историю попал Стэникэ. И что было дальше с петухом, никто не знает. А крошку в наказание за провинность оставили работать при дворе на целую неделю.
Между тем приближался большой праздник - День Его Величества. К празднику готовились не на шутку. Ещё бы, приедут гости из-за границы. Мычали быки, визжали свиньи, пар от огромных котлов застилал небо.
Стэникэ с утра до вечера колол дрова и таскал воду из колодца.
"Вот тебе и сходил на ярмарку, - думал он, - купил сынишке колыбель! Может, удрать? Да ведь всё равно поймают!"
Как-то в одной из комнат он увидел парашют короля, очень похожий на ту самую котомку, в которой сидел петух. И тут пришла ему в голову интересная мысль.
Он пошёл в кладовку и не вышел, пока не поймал там мышку. Эту мышку он потихоньку запустил в королевский парашют, так, чтобы она не смогла из него выбраться.
- Поглядим, что будет, - веселился крошка. - Дворцовые мыши - учёные, два-то класса наверняка есть.
Надо сказать, что король Талион любил блеснуть перед крошками. Ну, сделать что-нибудь такое необыкновенное… Особенно нравилось ему прыгать с парашютом с башни, специально для этого построенной.
И вот настал день королевского праздника.
С утра Его Величество пребывал в прекрасном настроении.
А крошка Стэникэ изо всех сил звонил в колокол: бим-бом-бом! бим-бом-бом! бим-бом!
Занят ты или нет - это теперь неважно! Зовёт королевский колокол - народ бежит к башне. И подушки с собой тащит, чтобы Его Величеству было мягко падать.
Собрался у башни народ. Подъехала телега, полная яиц.
Каждому бесплатно выдавали по сырому яйцу. Перед прыжком короля надо было выпить яйцо и во всю силу смазанного яйцом горла прокричать:
- Ура-а-а!
Придворные советники получали по два яйца и должны были кричать четыре слова:
- Да здравствует Его Величество!