Подводя итог своей философонии о войне, Зиновьев пишет: "Мое отношение к войне было и остается сложным, многосторонним, противоречивым, изменчивым". Ну, мы это видели. Но в чем причина? "Во-первых, сам этот феномен проявлялся в различных изменчивых ипостасях". Что за "феномен" - это он о войне, что ли, так? А что за ипостаси? Господи, ведь в костромской деревне вырос, но вот назвали его гигантом и уже без феноменов да ипостасей не может! А что во-вторых? "А во-вторых, я был критически настроен по отношению к советскому социальному строю". Ну и что? Ведь это в прошлом. А сейчас-то более голосистого певца этого строя и сыскать невозможно. Почему же мутное отношение к войне "было и остается"?
Но он не слышит нас и опять свое: "Плюс к тому - я скрывался от "органов", которые, как мне казалось, разыскивали меня". Вот именно - казалось, ибо в армии, где каждый человек как на ладони, уж разыскали бы террориста.
Но тут же новый виток героизма: "В условиях постоянной слежки со стороны политруков, "особистов" и системы доносов жизнь порой превращалась в кошмар". Да как же, повторю, при этом за четыре года войны не обнаружили антисоветчика? Диво дивное, чудо чудное…
А еще Зиновьев возмущается тем, что на фронте награды получали "и штабные чины и политработники, а также начальник особого отдела и полковой врач".
Да, так и было. А почему не получить, если достойно исполняли свой долг? Например, были награждены 115 тысяч не только врачей, но и фельдшеров, медсестер и санинструкторов, а 43 из них стали Героями Советского Союза. Не нравится это философу. А ведь мог бы знать, что 70 % раненых и 90 % больных солдат и офицеров Красной Армии из госпиталей возвращались в строй. И происходило это вовсе не благодаря чтению таких вот зиновьевских виршей:
Наплюй на награды. К чему нам медали?
Поверь мне, не стоят железки возни.
Чины и нашивки в гробу мы видали,
А в гроб, как известно, кладут и без них.
В День Победы даже "Московский комсомолец" вышел с аншлагом:
Фронтовики, наденьте ордена!
И каково нам было в "Литературке", как бы в цитадели ума и совести, в этот же день прочитать: "наплюйте на эти железки!" И ломали мы седые головы: на что в нашей фронтовой жизни стихотворец плюнул словцом "возня"?
А он на этом не успокоился, дальше с негодованием пишет об "эпидемии", об "оргии наград". И доходит даже до такого признания: "Когда я вижу ветеранов, облепленных бесчисленными железками, я невольно вспоминал работника политотдела армии, облевавшего мой штурмовик Ил-2", т. е. вспоминает одного труса, будто бы встретившегося ему на фронте. И вам, "литгазетчики", не совестно печатать это?
О стихах Зиновьева следует сказать особо. Они у него "с ходу писались", он им "никогда не придавал значения". В статье они цитируются щедро, и все до одного могут составить опасную конкуренцию стихам бессмертного капитана Лебядкина. Помните?
Жил на свете таракан.
Таракан от детства.
И попал он раз в стакан,
Полный мухоедства…
Как читатель мог заметить, у Зиновьева очень много общего с Солженицыным и в биографии, и в психическом складе, и в литературной работе: фронт, изгнание из страны, репатриация, мания величия, титаническое самоуважение, литературная плодовитость, многословие… И вот оба еще и писали в молодости стихи. В.Лакшин вспоминал, что Солженицын принес Твардовскому свои рифмованные сочинения, чтобы напечатать в "Новом мире". Критик тоже захотел их прочесть, но Твардовский сказал: "Вам, Владимир Яковлевич, это лучше не читать, для здоровья вредно…" И стихи, слава Богу, не появились. Так Твардовский уберег и свой журнал, и его читателей, и - временно - литературную репутацию Солженицына. Это был акт милосердия.
На Западе сочинения Зиновьева, даже нашпигованные стихами, были нарасхват. Но когда до этого на родине он предложил повесть Константину Симонову, тогда редактору "Литгазеты", тот возвратил ее и посоветовал уничтожить. Это тоже был акт милосердия. Редакторы той послевоенной генерации понимали, что это такое. А нынешние редакторы даже тех же изданий не понимают. Пожалуй, они даже думают, что если бы попросили автора убрать свои лебядкинские вирши из текста статьи, то поступили бы нетактично, недемократично, даже грубо по отношению к писателю-ветерану.
Стихи свои гигант бережно хранит более шестидесяти лет, и, дожив до глубокой старости, так и не понял, каков уровень его поэзии и можно ли вылезать с ней на люди. В статье полдюжины таких шедевров. Право же, работники "Литгазеты" поступили жестоко, выставив старика на посмешище.
На одном стихотворении Зиновьева, пожалуй, следует остановиться. Это пародия на знаменитый тост Сталина 24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии - "за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, - русского народа". Федин рассказывал Чуковскому, что Эренбург во время тоста там, в Георгиевском зале, вдруг пустил горькую слезу. Лживую и подлую пародию на тост сочинил когда-то Слуцкий, соплеменник Эренбурга, а Виталий Коротич, соплеменник Слуцкого, напечатал ее в "Огоньке". Что ж, это понятно, есть такие среди этих соплеменников. Но после того, что мы тут узнали о Зиновьеве, понятно и то, как могло такому русскому взбрести на ум написать еще более похабную пародию на тост в честь его народа:
Вот поднялся вождь в свой невзрачный рост
И в усмешке скривил рот. И сказал он так:
"Этот первый тост - За великий русский народ!"…
Все тут - злобное, тупое вранье, начиная с того, что это был не первый, а, наоборот, последний тост. Ведь он так и начинался: "Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост"…
Стихотворение длинное, но я не буду цитировать его не по этой причине, а из соображений социальной гигиены. Лучше подумаем, чего же стоят бесконечные вопли Зиновьева о гениальности Сталина, о великом родном народе, если в День Победы он счел возможным преподнести нам грязную пародию на его тост в честь народа. И это при том, что уверяет: "Во время войны, если бы от меня потребовали, я закрыл бы Сталина своим телом". Интересно, а какой частью тела?
Вот вам еще фокус на эту тему. Зиновьев категорически заявляет: "Я никогда(!) не считал Сталина каким-то злодеем". Это в "Правде". А в демократическом "Горизонте" совсем другое: "Сталин был злодей и все прочее" (с. 53). Скажите, что это - капитальный вклад в логику?
Но Сталин - уже далекое прошлое. А вот интересно, что великий логик думает о В.Путине? Сразу, как вернулся из Германии, заявил, что, во-первых, "Путин человек молодой". Ну, если пятьдесят лет это теперь молодость, то конечно. Но вот Столыпин в 49 уже окончил свой земной путь. Ленин - в 54. И никто не говорил: "Ах, какого юнца потеряли!"
Во-вторых, говорит, "Путин человек сильный". Тоже бесспорно. Такой сильный, что не нужны ему наши базы ни на Кубе, ни во Вьетнаме и не страшны ему американские базы на вчера еще советской земле в республиках Средней Азии. Такой сильный, что, когда погибал "Курск", он нашел силы удержать себя на сочинском пляже. Такой сильный, что, когда у него за спиной горел Манеж, он и бровью не повел. Помните у Кузнецова?
Адмирал, горит твоя эскадра!
Адмирал и бровью не ведет…
В-третьих, "Путин человек умный". Кто оспорит! Взял и ввел в стране полное равенство: все платят 13 % подоходного налога - и я, все богатство которого две собаки да один компьютер, и Рома Абрамович, из последнего подаривший Путину яхту за 30 миллионов долларов.
В-четвертых, "Путин способен обучаться". Однозначно! Очень быстро обучился ходить по ковровым дорожкам и вручать премии, в том числе - литературным мумиям.
В-пятых, "Путин способен делать выводы". Несомненно! Видя, какая обстановка нарастает в стране, пришел к выводу, что войска МВД должны быть многочисленней и сильнее регулярной армии.
В-шестых, "Путиным не так-то просто манипулировать". Действительно, хотя американцам удалось использовать его как агента, уговорившего руководителей республик Средней Азии согласиться на военные базы США на их земле, но когда они захотели иметь базу еще и в Кунцеве, Путин извинился за нелюбезность, но все-таки отверг домогательства. Да, с ним не так-то просто!
Словом, превознес Зиновьев президента пуще, чем генерал В.Варенников.
Нет, пожалуй, трудно все-таки сказать, философ или генерал превознес Путина выше.
Уж если был упомянут Сталин, то знаете ли вы, читатель, а как Путин относится к Сталину? О, тут большой прогресс! Когда со страниц "Правды" и "Советской России", редакторы коих не смеют без разрешения называть Ленинград и Сталинград их подлинными именами, обратились к Путину с просьбой вернуть имя хотя бы Сталинград, Путин ответил: "Нас не поймут". Кто? Хакамада, Немцов, Явлинский, Новодворская и все остальные этого рода существа. Сейчас - совсем другое дело. В начале мая в Германии, где он тогда был, в интервью, напечатанном в газете "Бильд", Путин решительно заявил: "Не могу согласиться с приравниванием Сталина к Гитлеру". Каково? Хоть режьте его, не может! Разве не прогресс? Уж какое спасибочко-то от нас, фронтовиков. Особенно довод несогласия: "Ведь Сталин не был нацистом!" Ах, мерси… Правда, тут же добавил о правлении Сталина: "Бесконтрольность, режим личной власти развязывает руки для преступлений".
Это ему удалось вставить в зазор между нефтяной диверсией на железной дороге в Тверской области, подо Ржевом, и взрывом, едва не уничтожившем мой родной Ногинск.
Однако спустя два года со времени возвращения Зиновьева на родину мы услышали от него: "Недавно по телевидению президент рассказал о какой-то конференции, на которую пригласили из Германии человека по фамилии Энгельс. Президент "сострил": "Слава Богу, что не Маркса!" Это он так пошутил, но у меня, некоммуниста, было такое чувство, будто мне плюнули в лицо. И кто!" (СР).
Как - кто? Он самый - умный, сильный, способный обучаться. Вот и хохмам обучился у Хазанова. И хохмит на всю страну, не соображая, что не только плюет в лицо миллионам, раскалывая народ вместо того, чтобы постараться объединить его, но еще и хвастается своей дуростью, что видят и коммунисты, и некоммунисты, и даже Починок.
Между прочим, кроме Маркса, известного во всем мире, был еще гитлеровский генерал Эрих Маркс, первый разработчик плана "Барбаросса". Вот когда была бы уместна радость Путина, что судьба уберегла его от встречи: "Слава богу, что не Маркс!"
Вернемся к газетным похвалам Зиновьеву. Особого внимания тут заслуживает комплимент его провидческому дару: "Ученый, известный своей объективностью и провидческой глубиной социального анализа… Многое было математически точно предсказано Зиновьевым в его трудах" (СР, 25.Х.II.03). Математически точно!
Но вот, например, в 2002 году он уверял читателей "Правды", что когда Горбачев в 1984 году еще до того, как стал генсеком, первый раз появился на Западе, в Англии, то не посетил могилу Маркса, как это было всегда принято у советских руководителей, и для меня, говорит, "уже мноroe стало ясно. Меня тогда просили прокомментировать это событие. Я сказал, что начинается эпоха великого исторического предательства".
Вскоре Горбачев возглавил партию и стал президентом, прошло четыре года его предательской перестройки. Что ж, сбывалось предсказание Зиновьева, если оно и впрямь было? Но, увы, пророк забыл, что в 1989 году, на пятом году горбачевщины говорил своему другу Амбарцумову: "Я приветствую все, что делается в Советском Союзе… Кем же я, в конце концов, был бы, если был бы против этого?" (Г, с. 59). А кем были мы, уже четыре года проклинавшие перестройку?
Мало того, пророк вел тогда речь "о тенденции горбачевского руководства к сталинизму: в целом Горбачев идет тем же путем". То есть Сталин шел путем укрепления страны, ее экономического подъема, культурного расцвета, роста международного веса, и вот Мишка Меченый представлен благородным продолжателем этого великого дела. Горбачев это Сталин сегодня!
И на пятом году предательства пророк в упор не видел в перестройке никакой угрозы стране и социализму. Он пребывал в состоянии блаженного умиления: дескать, под руководством Горбачева "общество сделало какой-то шаг вперед… Кризис будет преодолен в пять-шесть лет… Коммунистический строй победил и пути назад нет и не будет. Сейчас нет в мире силы, которая способна разрушить Советский Союз… (там же, с. 58). А Советскому Союзу оставалось жить всего один год… Вот его математическая точность, товарищ Чикин.
И с каким увлечением он пел свои математические псалмы: "Через пять-шесть лет страна будет сильнее, чем в брежневские годы. И в мире Советский Союз займет гораздо более сильное положение, чем сейчас" (там же, с. 57, 59). Минуло 16 лет…
Так кто же перед нами - пророк, "точка роста России", ее спаситель или Солженицын наизнанку?
Тот, без конца пророчивший сквозь слезы гибель Запада под ударом Советского Союза, наконец, оказавшись в луже, замолчал. Видя, как трагически провалились и его радостные пророчества о возрождении России в пять-шесть лет, должен бы до конца дней своих замолчать и Зиновьев. Но не тут-то было! С той же резвостью и уверенностью, напором и неутомимостью он продолжает свои пророчества, но теперь - в противоположную сторону.
Вот их образчики: "США ведут войну за завоевание всей планеты. Сегодня Ирак, завтра Корея, Саудовская Аравия, Россия, Китай"… "Чтобы разгромить Россию, нужно не больше средств, чем для строительства аэродрома"… "В случае американо-натовской агрессии, российская армия не будет стрелять по ним"… "Если понадобится, американцы подадут сигнал, и в течение нескольких месяцев от России отпадут Чукотка, Приморье, Татарстан - все!"… "Неуместно говорить о том, что вот-вот произойдет какая-то катастрофа и Россия рухнет. Россия уже рухнула"… "Запад во главе с США одержит победу и над азиатским коммунизмом, конкретно - над Китаем"… "Американцам война против Китая обойдется в 30–50 миллионов русских"… и так далее до бесконечности.
И все это - невозмутимым тоном. Я, говорит, не политик, я, говорит, аналитик, я как ученый только констатирую факты. Но и аналитикам соображать надо. И не вернее ли задать вопрос: провокатор он или агент, имеющий цель деморализовать и подавить русскую волю? Или ворона с погоста, летающая по разным редакциям Москвы.
Я не хочу сказать, что считаю невозможной агрессию Запада и США против Кореи, Китая или нашей родины, но мне отвратительна рабская готовность к поражению и стремление внушить эту подлую готовность другим. И ведь как настойчиво, до чего спокойно он это долдонит! Как известный Кох в известном интервью израильскому радио: "У России есть атомное оружие? Послать мотодивизию и забрать к чертовой матери!" Ясно, что Кох, деморализуя наш народ, работает как агент США. А на кого работает этот?
Нельзя не заметить, что особенно охотно предоставляют целые полосы для карканья вороны с погоста "Советская Россия" и "Правда", эти твердые ленинцы зюгановского закваса. Ничего удивительного. В свое время таким же карканьем на их страницах свободно занимался Владимир Максимов, парижанин. Так, в "Советской России" он напечатал статью "Поминки по России", а вскоре в "Правде", как полагается после поминок, - "Надгробие для России". Так что он нас и похоронил, и помянул, и памятник нам соорудил. Марксисты-зюгановцы этих газет убеждены: чем чаще долдонить народу, что Россия рухнула, что ее нет, тем резвее он вступит в борьбу за воскрешение покойницы. "Советская Россия" для пущего эффекту сопровождала такие статьи рисуночком роскошной красавицы, сраженной злодеем. Полюбуйтесь, мол: вот ваша мертвая родина.
И вдруг недавно, 5 июля, в связи с 75-летием со дня рождения Вадима Кожинова "Советская Россия" печатает его статью "Рано хоронить Россию". Проснулись благодетели… А тут и "Правда" устами нового председателя РУСО Виктора Шевелухи вдруг объявила: "Новая опасность! Александр Зиновьев и его книга "Идеология партии будущего". Да это не новая опасность, а уже давно известная. И "Правда" изо всех сил помогала ей утвердиться беспардонными публикациями зиновьевских размышлизмов.
Когда-то редколлегия "Правды" приняла небывалое в советской журналистике решение, запрещавшее редакторское вмешательство в любой текст В.Максимова. Но где ныне этот гробовщик? Десять лет, как преставился в Париже. Видно, приближение собственной смерти он принял за смерть родины. А где Россия? Тяжело больна, но дышит и пульс есть.
Я не первый воин, не последний.
Долго будет родина больна…
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, юная жена…
Поминать нас, павших за родину, будут не в газетах, а в храмах.
В День Победы хорошо сказал в "Труде" артист Олег Анофриев: "Сейчас Россия пока еще больной лев, но лев обязательно выздоровеет". А оплошка Максимова и его скорбная судьба утешают, когда думаешь о нынешних пророчествах старшего собрата. Тем более, мы уже знаем, что это за оракул с погоста.
"Правда России", 28 июля 2005
НЕ СОВСЕМ ТАК, ГОСПОДА…
Не так давно в "Литературной газете" были напечатаны стихи Анатолия Преловского. В одном из них он пишет:
Я помню, помню предвоенных лет
Унылый страх, натужное веселье,
Когда, как дуло револьвера вслед
Поглядывал сексот из каждой щели…
Будучи несколько старше Преловского, я, признаться, не помню ни страха, ни уныния, ни щелевых сексотов, ни натужного веселья тех лет. Совсем напротив, я и все мои сверстники безо всякой натуги, от души хохотали, например, слушая по радио рассказы Зощенко, которые читал бесподобный Игорь Ильинский, или когда смотрели фильмы "Веселые ребята", "Волга-Волга", спектакль "Принцесса Турандот" в Вахтанговском. Мало ли всего было!.. Да и дома причин для уныния и страха не было: все работали, все учились, все занимались спортом, читали в газетах сообщения о новых гидростанциях, заводах, железнодорожных магистралях, о перелетах наших летчиков через полюс в Америку. Впрочем, ну да, страшно было, что не спасут челюскинцев, но их спасли всех до единого. Страшно было за папанинцев, но никто из них не погиб. Страшно было за республиканскую Испанию, и, увы, фашисты ее задушили.
В жизни всегда есть место страху, но до войны страхи у нас с Преловским были разные. К тому же совершенно непонятно, каким образом он, дошкольник, мог видеть "в каждой щели" сексота. Они ж, сексоты-то, поди, хитрые, ловкие, изворотливые. Вот по каналу "Культура" была прекрасная передача о Гарольде Филби и его друзьях. Это наши сексоты в Англии и Америке. Ни одна разведка и контрразведка мира не может работать без своих секретных сотрудников. Боюсь, что ныне после слабоумного пьянчуги Ельцина и безмозглого либерала Бакатина у нас не осталось за границей ничего даже отдаленно похожего. Так вот, высокие умы разведок Англии и США не могли раскрыть Филби 25 лет! А дошкольник Толя Преловский в каждой щели без труда видел сексотов.
Признаться, я тоже видел кое-что интересное в ту пору, особенно в 1937-м, в 1940-м и 1941-м годах. Тогда по случаю знаменательных дат "из каждой щели" от моей 437-й школы Сталинского района Москвы до Колонного зала Дома союзов и Большого театра лезли юбилеи Пушкина, Маяковского и Лермонтова.