Ваша клановая, круговая безответственность - это больше не пройдет! - так, видимо, прозвучало.
И вот что произошло дней десять спустя: одиннадцать (!) реакторов предложено было готовить к остановке. Переполох начался в Совете Министров: а чем компенсировать энергию их?
И хотя закрыли, в конечном счете, всего лишь армянскую АЭС, но приговор послечернобыльской безответственности и показухе был произнесен. Важно было не дать заглохнуть импульсу. Вот почему я решил печатать письмо, в виде статьи. Я знал, что несколько чернобыльских статей (Г. Медведева, Б. Куркина и др.) уже лежат в редакциях журналов, но только Ю. Щербаку в "Юности" удалось напечатать репортаж-голоса "Чернобыль". Решил пробиваться через "Новый мир", там редакторствует упрямый Сергей Залыгин.
Статью набрали, пошла в цензуру - и, конечно, в "директивные органы". В ЦК, к Щербине, в Совет Министров, куда еще можно только предполагать. В "Новый мир" тотчас были присланы три письма ученых высокого служебного чина, обслуживающих атомное ведомство. "Выступление в печати, обращение в высшие партийные органы писателя А. Адамовича по проблемам атомной энергетики, в частности, предлагаемая к публикации в журнале "Новый мир" статья, не позволяет специалистам в области энергетики оставаться в стороне от этой целенаправленной кампании…"
И дальше на нескольких страницах академик Н. Н. Пономарев-Степной и доктор физико-математических наук А. Ю. Гагаринский, утверждали, что такие, как Адамович наносят удар и "неприемлимый урон народному хозяйству в самый критический для его перестройки период".
Другой ученый, заместитель директора Института биофизики Министерства здравоохранения СССР К. И. Гордеев, ссылаясь на фрагмент моей статьи, опубликованной в "Московских новостях" (нам удалось прорваться вначале с фрагментом [статья "Честное слово, больше не взорвется…"] "МН" № 29 за 1988 г.), особенно был возмущен утверждением, что "всё, что связано с радиационными последствиями аварии, либо замалчивается, либо искажается и существенно в угоду "атомного ведомства"… С этим нельзя согласиться, так как подобное утверждение полностью отрицает ту громадную и разностороннюю работу, которую с первых дней аварии постоянно выполняют в пострадавших районах специалисты медицины, Госкомгидромета, Агропрома, работники местных и центральных советских и партийных органов по доведению до населения параметров фактической радиационной обстановки в каждом населенном пункте…" И т. д. и т. п.
Я не отвечал доктору технических наук Гордееву, так же как и А. П. Поваляеву, "заместителю начальника Главного управления" разных служб Госагропрома, а если бы пришлось, спросил бы: какое, например, участие их ведомства принимали в сознательном лишении всего населения дозиметров. Вот так они "доводили до населения" правду о радиационной обстановке: всячески, тормозили (и всё еще тормозят) выпуск индивидуальных дозиметров.
Нет, письма этих ученых были для нас, для редакции, как дар неба. Теперь можно было напечатать их тоже, чтобы сопровождали статью писателя, как конвой. Плюрализм мнений!
Что же их (и не только их) взволновало так в моем письме Горбачеву (к ним пришедшем как статья)?
Вот она - в законченном виде.
5. "Честное слово больше не взорвется, или Мнение неспециалиста…"
Почти полгода борьбы с цензурой, с Главатомом и обслуживающими его ведомствами, с самим Советом Министров СССР (ведь Щербина Б. Е., наш главный тогдашний оппонент - заместитель Н. И. Рыжкова). И, наконец, статья в "Новом мире" была опубликована (№ 8. 1988 г.).
Не сразу, но пошли и другие публикации в разных изданиях, удерживать секретность ведомствам было все труднее. Назову лишь новомирские публикации: "Цена мнений: неспециалиста и специалистов" А. И. Воробьева (1989.№ 3), "Атомная энергетика - надежды ведомств и тревоги общества" - страстные, спорные отклики ученых различных взглядов и людей, живущих на зараженных землях" (1989.№ 4). И, наконец, работа Г. Медведева "Чернобыльская тетрадь". [Новый мир. 1989. № 6].
Борьба с политикой властей вышла на новый качественный уровень, когда в этот спор вступили общественно-политические движения - Белорусский народный фронт и украинский "Рух". Люди из "зон" наконец заговорили на митингах, вышли на манифестации, стали прибегать к забастовкам.
Атомная энергетика и ее авторитет в нашей стране практически повержены, и причины этого не только в самой Чернобыльской катастрофе, но еще и в бездушной и лживой послечернобыльской политике властей. Ни один из 38 вновь строящихся реактор-блоков общественность не позволила ввести в действие. Когда ситуация дошла до того, что на Хмельницкой АЭС, например, операторы действующих блоков с трудом могут пройти, прорваться сквозь кордоны разгневанных людей к своим пультам, министерство атомной энергетики в панике протрубило большой сбор - как сторонников, так и противников атомной энергетики. Позволю себе по "Правительственному вестнику" (1990.№ 30/56. июль) процитировать собственное выступление: "Я считаю, что своей безответственностью, трудовой безнравственностью мы заслужили мораторий на АЭС. Но сегодня я попробую говорить с позиции защитника атомной энергетики. И в этом непривычном для себя качестве скажу - отрасль должна стать самым строгим своим критиком. Поймите, еще одна авария не обязательно у нас - будет означать конец атомной энергетики (в мировом масштабе). А пока отрасль идет позади, лишь уступая критике со стороны, нажиму публицистов, требованиям общественности, веры ей не будет. Хоть какое-то доверие получите, когда профессионалы будут опережать общественность в гласности, откровенности. Именно тот, кто заинтересован в развитии атомной энергетики, должен быть особенно нетерпим к любым изъянам техники, недоговоренности, дезинформации. И еще - нужна добровольная зависимость от мнения международной общественности: только с ее помощью наша атомная энергетика может вернуть доверие людей".
Позволю себе такую параллель: вряд ли способен поверить народ наш в какую-то обновленную модель социализма (гуманного, демократического). Чем дальше, тем яснее: не верит и не поверит. Так же он не верит и физикам, атомщикам (тут они в положении наших коммунистов). Что те создадут безопасные реакторы, "абсолютно безопасные" АЭС. Сталин и Чернобыль окончательно добили: один - идею и практику коммунизма, второй - атомную энергетику в нашей стране. По крайней мере, на обозримые времена.
6. Прорыв совершен, нужен еще один.
Да, сегодня, в конце 1990 г., мы живем несколько в иной ситуации, если иметь в виду наши чернобыльские дела. Как и во всем остальном в стране: гласность почти полная, а вот дела отстают.
Уже и Верховный Совет СССР принял постановление, в котором прямо сказано: недооценены были масштабы катастрофы и, кроме того, огромный вред принесла царившая в этих вопросах непроницаемая секретность.
Так что с гласностью как бы всё нормально.
Принята и практическая программа (а точнее, несколько национальных программ по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы; белорусская, украинская, российская). Определены, названы средства, необходимые для выполнения программ - это десятки миллиардов рублей. (Кстати, общий ущерб от аварии, прежде, теми же "оптимистами" из ведомства определяемый в 8-10 млрд. рублей, сегодня подсчитан объективными учеными, и вот Ю. И. Корякин [в своей работе "Оценка экономических потерь, вызванных Чернобыльской катастрофой"] называет цифру: от 170 до 210 млрд. рублей. Но и это без расходов на медицинское обслуживание, пострадавших). Наконец осознали: Чернобыль - не позади, он впереди. На десятки и даже на сотни лет впереди. В социальном медицинском, психологическом смысле. Это катастрофа глобальная, без преувеличения, величайшая в XX столетии. "Ликвидировать последствия" Чернобыля просто невозможно. Вопрос стоит о том, как хотя бы адаптироваться к тем условиям, которые созданы на огромных территориях "мирным атомом" и как сделать переносимой, возможной жизнь для миллионов белорусов, украинцев, русских. Как обезопасить другие земли, страны, народы от первого и от возможных, последующих Чернобылей. "График Легасова" - разве он не может быть продолжен на АЭС в других странах? А что если такой "график" уже лежит перед глазами Господа Бога?..
То, что именуется сегодня "мирной" жизнью, для сотен тысяч людей - в каком-то смысле пострашнее войны. Хотя бы потому, что враг невидим и вездесущ. А уж белорусы-то знают, какова она, война: каждый второй житель республики погиб во второй мировой войне. И все-таки спросите у женщины из могилевской или гомельской деревни, которая вот только что подоила свою коровку, но не вылила молоко в яму-"могильник", как ей предложено и положено делать постоянно, а принесла в дом, чтобы добавить потом в корм кабанчику (что тоже не стоило бы делать). Отвернулась, а ее ребенок, выросший на молоке магазинном (конечно же, дефицитном) как в чудо, погрузил в теплое, пенистое свой пальчик и лизнул - а мать увидела. Напуганный разговорами взрослых об этих невидимых "кюри" и "бэрах", подстерегающих его на каждом шагу, ребенок отдернул руку: "Ой, мама, я не пил, я только попробовал!" Каково матери? А этим детям, какими сжавшимися внутренне, обворованными они вырастают (не говоря уже об увеличенных "щитовидках", вечно воспаленной носоглотке, анемии от малоподвижности и отсутствия витаминов, хотя яблоки в садах и ягодники ломятся от плодов) - у них невидимый враг отнял радость дождя, росы утренней, общения с лесом, рекой, счастья сорвать гриб или вырвать и съесть морковку, огурец. Не пробеги по улице (пыль особенно опасна), не сядь на траву. Они и бегают, и садятся, и купаются в реке - дети же! А потом их везут в Минск. Как и предсказывали еще в 1986 г. добросовестные медики, нарастают заболевания лейкемией, раком крови. Но, говоря про "обыкновенные" болезни, потому что ослаблен иммунитет: "радиационный СПИД".
Ну, а что та женщина, только что принесшая в дом опасное молоко. Она занята делом еще более опасным для своего и детей здоровья - начинает готовить завтрак в обыкновенной "русской печи", которую топит дровами или, что еще хуже, торфом. Тут уже побывали кочующие дозиметристы, сунули прибор в печь: "О, тетка, у тебя не печка, а реактор! Ты куда пепел выносишь?" А куда она выносит - на огород. Да и разве вынесешь эти проклятые "рентгены", приходится яичницу жарить в "реакторе". Ей всю квартиру проверили, а лучше бы и не делали того, раз ей и дальше жить здесь, и неизвестно, сколько еще, с детьми: "Детей лучше держать в той комнате, а в этой дела похуже, надо вымыть, вычистить…"
А разве не моют, не чистят. И землю вывозили, и заасфальтировали дворы, чего только не делали, а невидимый враг снова и снова возвращается, он повсюду. Около 400 тысяч людей в одной только Белоруссии нуждаются в немедленном переселении. Десятки тысяч детей. Даже по официальным данным засыпано радионуклидами - 27 городов, 2670 населенных пунктов - попробуй всех пересели сразу. Времени-то сколько потеряно? А средств? И их в стране не хватает для всего.
Без помощи международной та женщина с ребенком неизвестно еще когда вырвется из чернобыльского кошмара.
Когда в Минске по призыву Белорусского народного фронта проходил Марш, названный Чернобыльским (осенью 1989 г.) я уговорил поехать со мной физика-атомщика Евгения Павловича Велихова, который тоже в 1986 г. гасил реактор: "Посмотрите, как еще много надо гасить!"
Хотя минские и районные власти по привычке пытались помешать людям приехать из зараженных зон (знали, какие будут лозунги и что услышат на митингах в свой адрес), собралось более 30 тысяч человек. Над каждой группой людей "оттуда" черные полотнища с цифрами: какая и где радиация, цезий, плутоний, стронций. Повидал, послушал всё происходившее новый директор Курчатовского ядерного института, где так болезненно воспринимали всегда "замах" общественности на "мирную" ядерную программу, и когда мы вернулись на заседания Верховного Совета, Велихов сам предложил: надо писать письмо Горбачеву, надо вывозить детишек.
И тогда-то возникла идея: обратиться к западным международным фондам, организациям с просьбой приглашать детей Чернобыля на отдых и лечение.
Практика эта сейчас приобрела размах очень широкий.: Индия, Израиль, Голландия, ФРГ, Испания, США, Англия, Канада, Италия, Греция, Япония, - где только не побывали детишки из Богом забытых Краснопольского, Брагинского, из других районов Белоруссии, Украины, брянские и тульские.
Низкий поклон вам, кто позвал их, на две, на три недели помогли забыть, что молоко - враг, яблоко - опаснее гранаты, рыба - яд, воздух - яд, всё вокруг - враг тебе.
Но в это время в минских клиниках всё равно умирают от лейкоза дети: по телевидению вся страна знакомится с печальным личиком, со слабой улыбкой ребячьей, мы узнаем имя маленького страдальца, а через какое-то время нам сообщают: тот Васенька, та Оленька уже умерли…
Ведь в Минске нет возможности делать даже пересадку костного мозга, а попасть в зарубежную клинику, пока очень трудно. Были приглашения из ФРГ, из Испании…
Брюссельская фирма "Эутон" берется построить в самом зараженном из больших городов, в Гомеле, лечебно-диагностический и научный комплекс, международный по статусу, независимый от наших структур. Хотя советская сторона тоже вкладывает 50 млн. долларов. Но очень необходимо финансовое кредитование зарубежных фирм, фондов. Цель: оказывать современную медицинекую помощь населению с тем одновременно, чтобы результаты наблюдений стали достоянием мировой науки. Только такое постоянное наблюдение и одновременно лечение на высшем медицинско-технологическом уровне способно дать ответы на медицинские и гуманитарные проблемы, встающие перед современным человечеством.
Брюссельский научный совет по Гомельскому проекту возглавляет академик Воробьев Андрей Иванович. При госпитале будет создана образцовая ферма по производству чистой продукции. Что тоже очень важно.
Был я недавно в Японии по приглашению общественных организаций, обеспокоенных безудержным строительством АЭС на японских островах. Случилось так, что группа лоббистов ядерной энергетики побывала в Москве, с кем они встречались, от кого получали информацию, можно лишь предполагать, но, вернувшись, объявили на всю страну: Чернобыльская трагедия - это миф. Ну, погибло тридцать человек! А остальное - проявление психоза, радиофобия, не более.
Мы и прежде были свидетелями такого вот странного "облучения" зарубежных специалистов после того как они пообщаются с уже упоминавшимися нашими чиновниками от науки. Горько и стыдно было белорусам слушать летом 1989 г. приехавших в пораженные районы представителей МАГАТЭ: Пеллерина, Бенинсона, Уайта, когда они навязывали нам, белорусским крестьянам, так называемую "концепцию Ильина": сидите, может, еще и не наберете 35 бэр. Тем более, что у Рыжкова нет для вас средств, денег. От кого же эти ученые приехали: от МАГАТЭ или от нашего министерства финансов? Но, скорее всего - от атомной энергетики, ее мировой престиж - превыше всего. А потому Чернобыля не было! После многочисленных встреч, выступлений в Токио и Нагасаки, обширной прессы и телевизионных передач - японцы относятся к ситуации в мировой атомной энергетике и к своим, наверное, достаточно качественным АЭС с огромной ответственностью - я получил письмо от молодых своих японских друзей (написано по-русски):
"Уважаемый Александр Михайлович!
Прошло полтора месяца, как мы слушали Вашу лекцию. С тех пор мы разговаривали с нашими депутатами парламента и советским посольством, и слушали доклад члена японской делегации, которая инспектировала Чернобыль.
И мы решили провести "благотворительный аукцион для детей Чернобыля". Японские артисты, политики и художники предложат свои личные вещи и мы продадим их…" (И дальше вопросы: куда и что присылать, какие медикаменты, аппаратуру).
Дорогие, милые ребята, девчата, японские наши друзья Масамоси Такэучи, Харухиса Исикава, Кёкео Эндо, Юи Кимура, а также друг мой Таке, в доме которого я ночевал и который называл себя "лесорубом", то, что движет вами - спасет нас всех. Не только от последствий прошлых катастроф, но и будущих.
Маленькую Японию опоясывает то ли ожерелье, то ли петля (как, с какой точки зрения взглянуть) из 37 АЭС и еще стольких же строящихся. А сколько в других странах, во всем мире их - потенциальных Чернобылей. Можно уверить себя, других: ну, наша технология не подведет! Это в нашем-то мире, где еще и войны вспыхивают, и терроризм процветает? Андрей Дмитриевич Сахаров, один из тех, что стоял у истоков атомной энергетики, не случайно пришел, в конце концов, к однозначному выводу: все АЭС с поверхности планеты следовало бы убрать, а если строить, то под землей, в скальном грунте.
На втором заседании недавно созданного Международного Московского энергетического клуба, которое состоялось в Бохуме (ФРГ) обсуждался и этот вопрос. Я, например, сторонник (согласились и некоторые, куда более квалифицированные специалисты) возрождения американского "плана Баруха", но уже для "мирного" атома.
Строжайший (с санкциями) международный контроль за качественным уровнем атомной энергетики (проектирование, строительство, эксплуатация). Если какая-то страна (как Австрия, Швеция) готовы отказаться от риска иметь АЭС, они должны иметь гарантии, что не пострадают от соседей. (Как Белоруссия пострадала).
Член клуба профессор Залесски (Франция) начал практическую работу по созданию Международного Фонда для закрытия атомных станций, которые опасны для всех. Сделан подсчет, анализ: у кого и сколько таких станций. И снова сконцентрировалось внимание на тех пятнадцати "Чернобылях", о которых перед концом своим с тревогой говорил Легасов. Но не только у нас есть они, потенциальные Чернобыли. И потому так необходимо международное соглашение, возможно, в рамках ООН, о каком-то варианте "плана Баруха" для "мирного" атома.
Чтобы кроме всего прочего, население других стран не оказалось в случае новой беды в таком же положении, в каком мы оказались. Нужна постоянная готовность (международная) тут же отселить, лечить, спасать.