Переделав "Письмо к съезду", перепечатав давно написанную статью о пьесе А. С. Грибоедова "Горе от ума" и позанимавшись перепиской (28), А. И. Солженицын 7 апреля начал писать литературные воспоминания, которые получили название "Бодался теленок с дубом" (29).
Между тем 31 марта 1967 г. на страницах словацкой газеты "Литературная жизнь" появилось его интервью (30). Оно стало ему известно 12 апреля (31), 21-го Александр Исаевич поблагодарил П. Личко за эту публикацию, отметив, что с удовольствием вспоминает о их встрече, и пожелал успеха в работе над переводом его повести (32).
Не ранее 21 - не позднее 26 апреля А. И. Солженицын оторвался от "Теленка" и отправился в Москву (33). В это время в столице находилась дочь В. Л. Андреева Ольга Вадимовна, жившая в США, занимавшаяся литературоведением и имевшая связи с московских литературных кругах (34). Она была замужем за американцем Генри Карлайлем (35), который являлся сыном Томаса Карлайла (36).
Ольга Вадимовна уже собиралась в обратный путь, когда ей (не позднее 23 апреля) позвонил Л. З. Копелев и пригласил к себе в гости, загадочно сказав: "Будет еще некто" (37). На следующий день утром в 10.00, когда Ольга Вадимовна пришла к Л. З. Копелеву, у него, кроме Р. Д. Орловой и Ю. Ф. Карякина, она впервые увидела Александра Исаевича (38). Описывая эту встречу, О. Карлайл отмечает, что отправившийся ее провожать Л. З. Копелев по дороге заговорил с нею о А. И. Солженицыне, "он твердил: "Александру Исаевичу нужна Нобелевская премия. Это крайне важно, Ольга Вадимовна, прошу Вас примите это к сведению. Надо во чтобы то ни стало постараться организовать"" (39).
Просьба повергла О. Карлайл в изумление. И потому, что к этому времени имя А. И. Солженицына за границей было еще мало известно, и потому, что все его литературные сочинения помещались в одном небольшом томике. Если это свидетельство соответствует действительности - а Л. З. Копелев после публикации воспоминаний О. Карлайл не поставил его под сомнение - получается, что идея выдвижения кандидатуры А. И. Солженицына на Нобелевскую премию возникла уже в 1967 г., что она появилась в нашей стране и что с самого начала не имела никакого отношения к литературным заслугам писателя.
В тот же день у Н. И. Столяровой О. Карлайл еще раз встретилась с Александром Исаевичем. На этот раз он пошел ее провожать сам. По дороге жаловался на преследования КГБ и невозможность публикации своих произведений. Одновременно рассказал своей спутнице о том, что некоторое время назад "в Рязань… проникла группа югославских (вероятно, это ошибка, и нужно читать - словацких - А.О.) журналистов" и он передал одному из них "рукопись "Ракового корпуса"". Открыв эту тайну, Александр Исаевич обратился к Ольге Вадимовне с просьбой помочь ему с изданием за границей романа "В круге первом". Тогда же он сообщил ей о готовящемся "Письме съезду" писателей (40).
Согласившись помочь, О. Карлайл по дороге домой заехала к отцу в Женеву и забрала у него хранившиеся с осени 1964 г. "три коробочки" микрофильма романа "В круге первом". "К концу мая, - пишет она, - с помощью фотоувеличителя я прочла значительную часть романа". (41). Тогда же она посвятила в это дело двух своих друзей: бывшего дипломата Томаса Уитни и журналиста Гаррисона Солсбери (42). Когда-то "Том, - отмечала О. Карлайл в своих воспоминаниях, - возглавлял отдел экономики в посольстве США в Москве", был женат на русской, которой до 1953 г. не разрешали покинуть СССР, на начальной стадии он мог поддерживать проект материально (43). Гаррисон Солсбери в рассматриваемый период занимал должность помощника главного редактора одной из крупнейших американских газет "Нью-Йорк таймс" (44).
Оба проявили интерес к полученной информации. "В июне 1967 г., - пишет О. Карлайл, - текст с пленки был распечатан на 504 глянцевых страницах крупного формата в двух экземплярах. Вскоре Том Уитни вплотную сел за перевод", а "в июле пришло известие от Солженицына: он хотел, чтобы роман "В круге первом" вышел зимой 1968 г." (45). Если учесть связи Т. Уитни и Г. Солсбери, а также самой О. Карлайл, которая, по некоторым данным была знакома с братьями Робертом и Эдвардом Кеннеди (46), получается, что весной-летом 1967 г. за границей начал раскручиваться влиятельный маховик поддержки А. И. Солженицына.
Из Москвы Александр Исаевич вернулся в Рязань, а затем 26 апреля вместе с Натальей Алексеевной отправился в Борзовку (47) и продолжил работу над "Теленком" (48). По свидетельству Н. А. Решетовской, "писал целыми днями, по восемь-двенадцать страниц, закончив рукопись точно седьмого мая снова в Рязани" (49), куда он приехал накануне, 6 мая (50).
А пока А. И. Солженицын работал над "Теленком", Наталья Алексеевна печатала "Письмо к съезду". "…восьмого утром, - пишет она о муже, - он едет в Москву и Ленинград подготовить друзей к акции, которую собирается предпринять. С собой, - вспоминала Н. А. Решетовская, - берет сто пятьдесят отпечатанных мною писем. Остальные сто будут напечатаны в Москве" (51).
В Ленинграде А. И. Солженицын пробыл два дня (9 и 10 мая). С кем он здесь встречался и какие вел переговоры, неизвестно. Можно лишь предположить, что во время этого приезда он забрал у Е. Д. Воронянской перепечатанный текст "Архипелага" (52). Не исключено, что тогда же журнал "Звезда" вернул ему его повесть "Раковый корпус" (53). Не решился печатать ее и журнал "Простор" (54).
"Поездка, - пишет Наталья Алексеевна, - уложилась в четверо суток. Двенадцатого мая Александр Исаевич уже блаженствует в Борзовке. Пишет оттуда, что очень устал" (55).
Но блаженствовал он здесь недолго и буквально через несколько дней снова отправился в Москву, где остановился на квартире Чуковских (56). Шли последние приготовления к рассылке "Письма". Несмотря на то, что оно было отвезено в Москву утром 8-го, под ним стоит дата - 16 мая 1967 г. (57). "Я, - пишет А. И. Солженицын, - рассылал письма лишь в последние пять дней", т. е. начиная с 17-го числа (58). "Список, кому рассылать, я долго отрабатывал, каждую фамилию перетирая. Надо было разослать во все национальные республики и по возможности не самым крупным негодяям (ставка на помощь национальных окраин у меня, впрочем, сорвалась - не нашлось там рук и голосов); всем подлинным писателям; всем общественно-значительным членам союза. И, наконец, чтобы список этот не выглядел как донос, - припудрить самими же боссами и стукачами" (59). И хотя полный список адресатов нам неизвестен, имеются сведения, что он включал в себя не менее 250 человек (60).
Непонятно, почему, имея на руках 150 экземпляров письма уже 7 мая, А. И. Солженицын начал рассылать его только через полторы недели. Очень странно и то, что оно расылалось по домашним и официальным адресам, в связи с чем многие адресаты разминулись с ним по дороге на съезд (61). Это не позволило сторонникам А. И. Солженицына согласовать свои действия и организованно выступить на съезде.
Вечером 18 мая в Москву приехала Наталья Алексеевна, остановилась она у Штейнов (62). На следующий день утром сюда пришел Александр Исаевич. Он принес весть об отставке В. Е. Семичастного с поста председателя КГБ и назначении на его место Ю. В. Андропова (63). Обращает на себя внимание, что незадолго перед тем был освобожден от обязанностей секретаря ЦК КПСС А. Н. Шелепин (64). Обе отставки ничем не мотивировались (65). Это придает правдоподобность версии, будто бы названные лица подозревались в намерении отстранить Л. И. Брежнева от власти (66).
19 мая, в пятницу, А. И. Солженицын и Н. А. Решетовская посетили Л. З. Копелева (67), потом П. Л. Капицу (68). Следующие два дня Александр Исаевич провел в Переделкино (69). "…советуется с Чуковским, Кавериным и другими писателями", комментировала этот факт Наталья Алексеевна (70).
21 мая в Переделкино Александр Исаевич направил Павлу Личко новое письмо, в котором опять касался опубликованного интервью с ним и заканчивал его словами: "…Желаю Вам с Мартой успеха в начатой Вами работе". "Под "работой", - пишет Н. Бетелл, - он подразумевал перевод оставшейся части "Ракового корпуса", который в то время готовила невестка Павла Магда Такачова" (71).
IV Всесоюзный съезд писателей СССР открылся 22 мая (72), завершился 27-го (73). Письмо А. И. Солженицына на нем не обсуждалось, но первом заседании нового Секретариата Правления Союза писателей СССР, которое состоялось 29-го (74) было решено встретиться с А. И. Солженицыным и обсудить его "Письмо к съезду" (75).
Глава 3
На пути к Нобелевской премии
Незаметный поворот
А. И. Солженицын ожидал, что "Письмо" сразу же привлечет к себе внимание мировой печати. Но прошел после его рассылки день, второй, третий, закончился съезд писателей, а мировая печать безмолвствовала. Александр Исаевич "отсиживался в Переделкино", когда здесь появилась Н. И. Столярова. 28 мая она совершенно "случайно" позвонила ему с соседней дачи, предложила свою помощь, и "не без этой мысли" "привезла… французского искусствоведа Мориса Жардо", "через три дня письмо появилось в "Монд"" (1). 5 июня его опубликовала "Нью-Йорк Таймс", 2 и 16 июня - "Посев", 18 июля - "Новое русское слово", 22 июля - "Русская мысль" (2). По сведениям КГБ, "письмо СОЛЖЕНИЦЫНА было напечатано большинством буржуазных и эмигрантских изданий и передано всеми крупнейшими радиостанциями Запада, специализирующимися на проведении антисоветской пропаганды, кроме того, текст письма был размножен антисоветской эмигрантской организацией НТС в виде листовки" (3).
В первых числах июня А. И. Солженицын перебрался в Борзовку и, желая отвлечься от общественных и литературных проблем, занялся хозяйственными делами (4). "Начиная со второго июня, - вспоминала Н. А. Решетовская, - западные радиостанции ежедневно говорят о письме Солженицына, а он в это время… красит дом!" (5).
5 июня 1967 г. началась знаменитая шестидневная война, в ходе которой израильские войска нанесли поражение Египту, вышли на Синайский полуостров и прорвались к Суэцкому каналу (6). Ловя по радио новости из-за рубежа, Александр Исаевич услышал и о своем письме. "…Чередуя с накаленными передачами о шестидневной арабо-израильской войне - вспоминал он, - несколько мировых радиостанций цитировали, излагали, читали слово в слово и коментировали… мое письмо… И так у меня сложилось ощущение неожиданной и даже разгромной победы!" (7).
Летом 1967 г. солженицынское письмо было обнародовано в Чехословакии. Его огласили на IV съезде писателей ЧССР, когда был поднят вопрос об отмене цензуры (8). Публикация письма готовилось на Кубе, однако Отделу ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран и Отделу культуры ЦК КПСС удалось не допустить этого (9).
"Только много лет спустя, - признавался позднее А. И. Солженицын, - я понял, что это, правда, был за шаг: ведь Запад не с искаженного "Ивана Денисовича", а только с этого шумного письма выделил меня и стал напряженно следить" (10).
Между тем в связи с ближневосточным кризисом произошло обострение противоречий в правящих верхах Советского Союза и стран Восточной Европы. В этом отношении особого внимания заслуживает открывшийся 20 июня Пленум ЦК КПСС (11). По свидетельству бывшего тогда помощником заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС А. Н. Яковлева на Пленуме ожидалось выступление партийной оппозиции (12). "Если свести все разговоры и намеки воедино", - пишет А. Н. Яковлев, - "планировалось… следующее: Шелепин - генсек, Косыгин - предсовмина, Егорычев - его первый заместитель, Степаков - секретарь ЦК по идеологии, Месяцев - председатель КГБ" (13). Однако все ограничилось только выступлением первого секретаря Московского горкома КПСС Н. Г. Егорычева. "Егорычев, - читаем мы в воспоминаниях А. Н. Яковлева, - произнес хорошую речь, острую, без оглядок. Он критиковал министра обороны Гречко за бездарное участие в арабо-израильской войне, за дорогостоящую и неэффективную противовоздушную оборону… Я сидел и переживал за Егорычева, ждал речей в его поддержку, но их не последовало. Его предали…" (14).
Тогда же произошло обострение борьбы внутри Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ). Там уже с 1964 г. существовала "довольно широкая программа преобразований, направленных на развитие рыночных и товарно-денежных отношений, преодоление бюрократизма, повышение роли предприятий" (15). Среди стороников подобной программы был уже упоминавшийся главный редактор словацкой "Правды" Александр Дубчек, который, по некоторым данным, с 1965 г. начинает готовиться к борьбе за изменения в руководстве партии (16). В 1967 г. борьба между сторонниками и противниками реформ вступила в свою завершающую стадию. Одним из ее проявлений стал IV съезд писателей ЧССР, который потом некоторые называли первой ласточкой "пражской весны" 1968 г.
"В начале лета 1967 г., - вспоминает М. С. Горбачев, который тогда занимал пост первого секретаря Ставропольского горкома КПСС, - я встретился со Зденеком Млынаржем, давним моим другом и сокурсником по МГУ… Он работал тогда в Институте государства и права Чехословацкой Академии наук и приезжал в Москву в связи с подготовкой предложений о проведении политической реформы" (17). Тогда же Москву посетил первый секретарь ЦК КПЧ А. Новотный (18).
Летом 1967 г. заговорили о необходимости перемен в Польше. 24 июня Кондратович, имея в виду Александра Трифоновича Твардовского записал: "А.Т. сказал, что Гомулка распускает у себя комсомол" (19).
Именно в это время новый председатель КГБ Ю. В. Андропов, избранный, кстати, 21 июня 1967 г. кандидатом в члены Политбюро (20), направил в ЦК КПСС записку, в которой обращая внимание на активизацию действий антисоветских сил, предложил "создать в центре и на местах подразделения, которые сосредоточились бы на борьбе с идеологическими диверсиями" (21). В связи с этим "работа с интеллигенцией" была выведена в КГБ "из котрразведки", а для руководства ею создано специальное, Пятое управление (22). Возглавил его бывший секретарь Ставропольского крайкома КПСС А. Ф. Кадашев, заместителем которого стал Филипп Денисович Бобков. Через два года Ф. Д. Бобков заменил А. В. Кадашева (23).
Позднее один из работников этого управления так охарактеризовал его структуру: "Был отдел, который занимался творческой интеллигенцией. Отдел межнациональных отношений… Отдел студенческой и неорганизованной молодежи… Отдел религии… Отдел по розыску анонимов и лиц, вынашивающих террористические планы… отдел по борьбе с сионизмом, который начальник управления курировал лично… отдел, который занимался наиболее известными диссидентами, такими, как Солженицын, Сахаров… отдел, который вел борьбу с радиостанцией "Свобода", с Народно-трудовым союзом… небольшой отдельчик ведал контактами с коллегами из социалистических стран". Кроме того, существовало "подразделение, занимавшееся спортом и спортсменами" (24). Вначале штат Пятого управления насчитывал около 200 сотрудников, к 1980 г. их было в три раза больше (25).
13 июля 1967 г. Отдел культуры ЦК КПСС предложил направить в партийные комитеты информацию "О поведении и взглядах А. Солженицына" с осуждением его "Письма" (26). 18 июля данный вопрос был рассмотрен на заседании Секретариата ЦК КПСС, но решения принято не было (27). 14 августа 1967 г. КГБ (Ю. В. Андропов) и Генеральная прокуратура (Р. А. Руденко) поставили перед ЦК КПСС вопрос о необходимости публикации официального опровержения слухов о судьбе "литературного архива Солженицына" (28). В проекте сообщения предполагалось указать, что речь идет об обыске у В. Л. Теуша, который хранил у себя роман и несколько рассказов Солженицына без указания автора (29). Однако 23 августа 1967 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС данный вопрос почему-то был снят с рассмотрения (30).
В это время Александр Исаевич продолжал жить в Борзовке, периодически наезжая в Москву (31). 12 июня, в понедельник, он встречался с А. Т. Твардовским (32), а затем с секретарями Союза писателей СССР (33). Из дневника А. И. Кондратовича: "А.Т. должен приехать к часу, но раньше я увидел Солженицына. Весел, доволен, только борода стала погуще и уж совсем похож на разночинца. Потом приехал А. Т. Они о чем-то говорили. Я увидел А.Т., когда они с Солженицыным уже уходили. Оба возбужденные. Веселые, но в возбуждении и веселье этом была и нервозность. "Еду, - сказал А.Т., - Сопровождаю государственного преступника"" (34). И далее: "…Вернулись в середине пятого. А.Т. доволен: все вроде обходится хорошо. С[офья] Х[анаановна]. перепечатывает написанное А.Т. от руки". "Ниже мы публикуем отрывок из романа А. Солженицына "Раковый корпус". Полностью роман будет опубликован в журнале "Новый мир" (отдали в "Л.Г." предпоследнюю главу - выход Костоглотова из больницы)" (35). Это значит, что новый Секретариат Союза писателей СССР решил дать зеленый свет "Раковому корпусу". Факт сам по себе знаменательный.
Не позднее 14-го А. И. Солженицын вернулся в Борзовку (36). В этот день сюда приехала Наталья Алексеевна и застала мужа косящим траву и занимающимся корреспонденцией (37). 20-го вместе с женой Александр Исаевич опять отправился в Москву. Как явствует из дневника А. И. Кондратовича, здесь он посетил редакцию "Нового мира", обсуждался вопрос о публикации "Ракового корпуса" (38).
Вернувшись 22 июня на дачу, Александр Исаевич продолжил знакомиться с корреспонденцией (39), а 24 июня 1967 г. сделал попытку сесть за роман о революции (40). "Однако, - пишет Н. А. Решетовская, - на следующий день из Москвы приехали две знакомые женщины, привезя письма. Саня ответил на них. Повез женщин на станцию" и попал в аварию (41). В связи с этим он вынужден был отправиться "на подбитой машине" в Рязань, чтобы там отдавать ее в ремонт (42), который завершился лишь 1 июля (43). А пока шел ремонт, Александр Исаевич продолжал писать письма (44). 2 июля он взялся за киносценарий, который к этому времени приобрел новое название - "Тунеядец" (45), но тут неожиданно нагрянул гость. Из Воркуты приехал "познакомиться" бывший власовец Леонид Александрович Самутин. Во время этой встречи А. И. Солженицын предложил ему написать для него воспоминания о власовском движении (46).