Арест супершпиона КГБ полковника Рудольфа Абеля произошел как раз в результате такой координации действий. В мае 1957 года Рейно Хайханен, ближайший помощник советского резидента, выехал в Москву для доклада. По дороге, находясь в Западной Европе, он решил дезертировать и обратился в посольство США в Париже, где связался с резидентурой ЦРУ. Предъявив американский паспорт, Хайханен заявил, что на самом деле он - гражданин СССР, советский разведчик, офицер. А паспорт получил на основании метрического свидетельства другого человека, родившегося в США. Фантастическая шпионская одиссея включала в себя тайные встречи с резидентом Абелем и другими агентами, передачу секретной информации и денежных средств через тайники и многое другое. Сведения, сообщенные сбежавшим советским разведчиком, немедленно передали в Вашингтон. ФБР проверило их, и они полностью подтвердились. Хайханен попросил разрешения вернуться в Соединенные Штаты. И он стал главным свидетелем обвинения на судебном процессе против Абеля.
Как только Хайханен пересек границу США, вся ответственность за него была возложена на ФБР, а ЦРУ продолжало заниматься дальнейшей разработкой этого дела за рубежом.
Классические цели контрразведки - обнаружение противника, его идентификация и обезвреживание. "Обезвреживание" можно проводить разными способами. На территории Соединенных Штатов арестованный шпион, если он взят с поличным, может быть подвергнут наказанию по суду, в Том числе и офицер иностранной разведывательной службы, если он не обладает дипломатической неприкосновенностью. Если же такая привилегия у него есть, дело обычно ограничивается высылкой из страны. Но возможны и другие способы обезвреживания агентов противника. Один из лучших - это его разоблачение или угроза разоблачения. Агент потеряет свою ценность, если, скажем, его фамилию и фотографию или описание внешности с особыми приметами опубликуют в газетах.
Задачи американской контрразведки многочисленны и разнообразны, поскольку Советы используют не только свой разведывательный аппарат, но и секретные службы Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии и Болгарии, накопившие большой опыт в шпионских делах еще до установления там коммунистического режима. Китайские же шпионские и контрразведывательные операции проводятся, можно сказать, без ведома Москвы, несмотря на то, что многие руководящие сотрудники спецслужб Пекина прошли в свое время подготовку в советской разведке.
Хотя цель контрразведки - оборона, ее стратегия носит наступательный характер. Идеал контршпионажа - раскрытие планов разведки противника на их ранней стадии, до того, как они начали наносить ущерб. Чтобы добиться этого, контрразведчики стараются проникнуть во враждебные шпионские службы и их центры, где разрабатываются планы, идет подбор и подготовка агентов.
Одним из наиболее известных примеров удачного проникновения в руководство разведывательной службы считается случай с Альфредом Редлем, возглавлявшим с 1901-го по 1905 год контрразведывательное отделение военной разведывательной службы Австро-Венгерской империи. Позже он был ее представителем в Праге. Как свидетельствуют имеющиеся материалы, Редль с 1902 года и до своего ареста в 1913 году являлся секретным агентом русских. Его завербовали в самом начале карьеры, использовав два порока - гомосексуализм и безмерную жадность к деньгам. Он одновременно продавал свой ходкий "товар" итальянцам и французам. Но это еще не все. Являясь одним из руководителей военной разведки, Редль был сотрудником Генерального штаба австро-венгерской армии и имел доступ к военным планам, которые передал русским.
Редль был разоблачен накануне войны и покончил с собой по настоянию своих высших начальников сразу же после того, как обнаружилось, что он предатель. Тем самым была исключена возможность его допроса, без чего, естественно, остался невыясненным размер ущерба, который он причинил государству. Похоже на то, что военные руководители Австро-Венгрии больше всего были заинтересованы в том, чтобы замять скандал. Даже императору поначалу об этом ничего не сказали.
Это просто ирония судьбы: Редль провалился в результате того, что сработала одна из устроенных им самим контрразведывательных ловушек - перлюстрация почтовой корреспонденции. В отделе писем до востребования главного почтамта Вены обратили внимание на два конверта, в которые были вложены банкноты на крупную сумму. И ничего более. Поскольку их послали из пограничного города в Восточной Пруссии по довольно странно звучавшему адресу, они показались весьма подозрительными. Почти три месяца полиция терпеливо караулила, кто придет за этими письмами. В конце концов явился Редль, а остальное было уже делом техники. Нынешние профессионалы-контрразведчики, знакомясь с делом Редля, удивляются тому, что русские, проводя столь важную для них операцию, прибегли к такому опасному для своего ценного агента способу связи. Ведь почтовая цензура была одной из наиболее эффективных контрразведывательных мер, которую широко использовала сама охранка.
Конечно, нет никакой необходимости вербовать самого начальника разведывательного учреждения, как это было в случае с Редлем. Будь у него секретарь, так тот, вероятно, сработал бы почти столь же хорошо. Судите сами: ныне аппарат более или менее значительной разведывательной организации настолько разросся, что шеф просто физически не может быть в курсе всех деталей, которые интересу ют шпионскую службу противника. К тому же центр разведывательной организации ныне столь прочно защищен от проникновения враждебной агентуры, что даже лучшие умы шпионажа, перед которыми была бы поставлена подобная задача, оказались бы не в силах ее решить. Поэтому контрразведка обычно ставит перед собою более скромные задачи: проникнуть в менее важные структуры разведки противника, лишь бы они были непосредственно связаны с проведением шпионских операций. Такими объектами чаще всего становятся разведывательные резидентуры в зарубежных странах. Хорошо известно, что они, как правило, находятся под "крышей" посольств, консульских учреждений и торговых представительств, что обеспечивает офицерам разведки дипломатическую неприкосновенность.
Вопрос только в том: каким образом агент контрразведки проникнет на нужный объект? С помощью каких средств он устанавливает контакт с персоналом разведывательной службы противника? Один из этих путей - появиться в одном из представительств со специально подготовленной информацией, которая может заинтересовать вражескую разведку, и предложить ей свое сотрудничество. В новейшей истории отмечены довольно частые случаи, когда нежданные посетители предлагают интересные в разведывательном отношении сведения. Профессионалы говорят: информация поступила самотеком. Но можно сказать, ни один разведчик не прошел мимо нее.
Конечно, в учреждениях советского блока за пределами "железного занавеса" относятся с еще большим недоверием и подозрительностью, чем даже в самих коммунистических странах, к случайному посетителю. Очень может статься, что его не пустят дальше дежурного по посольству или торгпредству. В конце концов, пройдет ли он дальше входной двери, зависит в основном от качества предложенной информации. Любая разведывательная служба сталкивается таким образом с проблемой: как распознать среди неожиданных посетителей доброжелателей и отделить их от агентов, подставленных, говоря на разведывательном жаргоне, противной стороной? А это - не простой вопрос.
Если контрразведке повезет, агент внедряется в разведывательную службу противной стороны, которая, проверив его на конкретных делах, постепенно будет давать ему все более важные задания. О них агент, естественно, должен своевременно докладывать контрразведке, внедрившей его во враждебную шпионскую организацию.
Советы использовали это в пятидесятые годы против союзных разведслужб в Западной Германии и Австрии. Поток беженцев с Востока был столь велик в то время, что пришлось привлечь помощников из их числа для проведения сортировки и опросов в целях проверки политической благонадежности перемещенных лиц. Советы, конечно, попытались извлечь для себя пользу в создавшейся обстановке и искусно внедряли в этот поток своих агентов, снабдив их предварительно информацией об обстановке за "железным занавесом", которая не могла не заинтересовать западные разведки. Среди задач, которые перед нами ставили Советы, было и выяснение того, как мы обращаемся с перемещенными лицами. Советским шпионам предлагалось также устанавливать контакты с союзным персоналом и выискивать среди беженцев подходящих кандидатов на вербовку.
Подобная тактика внедрения может быть использована и в совершенно противоположных целях, а именно для провокаций - дела древнего и позорного. Выражение "агент-провокатор" - французского происхождения. Такие шпионы, как известно из истории, использовались первоначально во Франции во времена политических смут. Метод этот возродили русские, которые сделали провокацию своего рода искусством. Она превратилась в главный инструмент царской охранки для компрометации и физического устранения революционеров и оппозиционно настроенных элементов. Агент внедрялся в нелегальную организацию и не только шпионил за ее членами и докладывал о них жандармам, но и подстрекал революционеров совершить такую акцию, которая могла бы стать предлогом для их ареста - всех полностью или только некоторых. Поскольку агент докладывал охранке, когда и где точно должна состояться акция, трудностей у жандармов, как правило, не возникало.
Впрочем, операции провокационного характера могут быть чудовищно коварными, запутанными и драматическими. Наиболее отвратительные агенты-провокаторы были похожи на злодеев из романов Достоевского. Провокатор должен играть роль революционного лидера и даже террориста, чтобы члены организации верили ему и беспрекословно выполняли его приказания, которые преследовали лишь одну цель: навести точно полицию на заговорщиков. Если полицейским надо было схватить много участников революционного движения и предъявить им обвинения в серьезных преступлениях, заговорщики должны были совершить что-то экстраординарное, - нежели только проведение тайных собраний. Вот почему в России начала XX столетия происходили удивительные события.
Среди царских провокаторов самой дурной славой пользовался Азеф. Говорят, это он подал идею убить дядю царя - великого князя Сергея и российского министра внутренних дел Плеве. Дело было сделано, после чего охранка схватила террористов.
Один из самых доверенных людей Ленина в период с 1912 года и до Октябрьской революции Роман Малиновский в действительности был агентом и провокатором царской полиции. Он вызывал недоверие у ленинского окружения, но лидер большевистской партии всегда брал его под защиту. Малиновский помог полиции найти подпольные типографии, выдал места, где проводились тайные собрания, и конспиративные квартиры. Но самое блестящее его достижение привело к еще более драматичным результатам. С помощью полиции и благословения ничего не подозревавшего Ленина он добился избрания в Думу - русский парламент - депутатом от большевистской партии, где проявил себя блестящим оратором. Полицейские не раз просили его убавить революционный пыл в своих речах. Конечно, когда вдумываешься в дела Азефа, или Малиновского, или же многих других агентов-двойников, возникает вопрос, кому они были на самом деле преданы? К кому они были лояльны по-настоящему? Наверно, здесь трудно получить определенный ответ. Очевидно, такие агенты-провокаторы настолько вживались в свою роль по прикрытию, что иногда верили в дело, которым прикрывались.
В наши дни, читая в газетах, что в той или иной стране советского блока выдворили кого-то из западных дипломатов, следует иметь в виду: это, возможно, предпринято в ответ на то, что мы задержали с поличным и выслали из США (или какого-либо союзного с нами государства) офицера разведки советского блока. Но не исключено, что подобная мера - следствие провокации, подстроенной какой-либо коммунистической службой контршпионажа.
Выглядит это обычно следующим образом. С иностранцем, работающим где-нибудь за "железным занавесом" неожиданно встречается представитель "антикоммунистического подполья" или личность, недовольная режимом. Встреча происходит в ресторане, на улице или даже в учреждении, в котором служит этот иностранец. Нежданный посетитель передает ему информацию и предлагает свое сотрудничество. Если иностранец проявит интерес, то контакт постепенно развивается. Следуют несколько встреч, поступает новая информация. Все проходит гладко. Но рано или поздно во время очередного рандеву местная служба безопасности арестовывает информатора за передачу секретных сведений иностранной державе. Иностранца тоже задерживают, а поскольку он чаще всего официальное лицо, дипломат, то его отпускают. Однако сразу же министерство иностранных дел этой страны уведомляет посольство, что его сотрудник должен в течение двадцати четырех часов покинуть страну пребывания. В газетах публикуется соответствующее официальное сообщение. А информатор, он же агент-провокатор, выводится из игры.
И хотя подобные дела в большинстве своем сфабрикованы советской контрразведкой, несведущие люди в мире принимают их за чистую монету. Советы же используют создавшуюся обстановку, чтобы еще раз обвинить Запад в шпионаже, а западных дипломатов в том, что они злоупотребляют своими привилегиями и вмешиваются во внутренние дела социалистических государств. Конкретные случаи задержания представителей Запада "на месте преступления" очень нужны Советам для подкрепления их антизападной пропаганды.
Агент-двойник - излюбленное орудие контрразведывательных служб. Он предстает в различных ипостасях. В таких районах, как Западная Германия, где сконцентрированы многие военные базы и учреждения западногерманской армии и вооруженных сил НАТО, действуют буквально полчища агентов из государств советского блока, собирающих секретную информацию о военных складах и заводах, американских гарнизонах и тому подобном. Многие из них уже арестованы. Некоторые добровольно перешли на нашу сторону, поскольку нашли здесь подруг и хотят остаться с ними или же просто потому, что считают жизнь на Западе более привлекательной. Их можно перевербовать, сделать агентами-двойниками и уговорить продолжать работать на советский блок под нашим контролем. Арестованные советские агенты часто соглашались с подобным предложением, поскольку не хотели сидеть долгие годы за тюремной решеткой.
В дальнейшем мы стараемся укрепить позицию перевербованного агента у его прежних хозяев: ему разрешают поддерживать с Советами регулярную связь и передавать безобидный, но хорошо препарированный и взвешенный материал, который не содержит важных сведений, но в то же время внешне вызывает интерес у советских разведчиков. Нам представляется, что в таком случае Советы дадут агенту новые задания и указания, а по ним мы сможем судить, что хотел бы узнать противник и каким образом он собирается получить эти сведения.
Иногда с помощью агента-двойника можно заманить на Запад вражеского курьера или другого агента и даже офицера советской разведки. Когда такое случается, у нас есть выбор: либо мы ограничиваемся наблюдением за советским посланцем в надежде, что он выведет на другого, скрывающегося на нашей территории агента, о котором мы еще не знаем, либо арестовываем. В последнем случае операция, естественно, завершается и мы удовлетворяемся тем, что удалось успешно обезвредить активного сотрудника секретной службы противника.
Еще большего успеха можно достичь в том случае, если агентом-двойником становится гражданин западного государства, к которому советская разведка обратилась с предложением работать на нее. Этот человек должен поставить нас в известность, и мы попросим его согласиться начать игру с Советами под нашим контролем и руководством. Преимущества здесь очевидны. Во-первых, предложение русских свидетельствует: здесь они планируют какую-то серьезную операцию. Во-вторых, тот факт, что человек, на которого вышли советские разведчики, сам сообщил нам об этом, - весомое доказательство его благонадежности, - значит, он будет верно служить нам, а не русским.
Объекту советской вербовки наша контрразведка обычно рекомендует принять советское предложение и симулировать сотрудничество, докладывая о тех заданиях, которые Советы ему дают. Конечно, мы обеспечиваем его информацией, которую нам выгодно "скормить" Советам. Операция может продолжаться до тех пор, пока противник начнет подозревать агента в нечестной игре или же агент, не выдержав нервного напряжения, сам выдаст себя.
Случай с недавно скончавшимся Борисом Морросом, голливудским кинопродюсером, относится к такой категории. Он в течение многих лет сотрудничал с ФБР и с его согласия стал агентом советской разведки. Через Морроса шпионский центр в Москве руководил сетью исключительно важных агентов в политических и интеллектуальных кругах Соединенных Штатов. Операция привела к аресту четы Собль и многих других.
Наружное наблюдение - профессиональный термин, обозначающий тайную слежку. Как и любой другой аспект контрразведывательной деятельности, оно ведется с максимальной осторожностью, чтобы объект не обнаружил и даже не почувствовал этого. Уголовный преступник, какой-нибудь вор или убийца, узнав, что за ним следят, располагает ограниченными возможностями уйти от слежки. Лучшее, на что он может надеяться, это то, что ему все же удастся уйти из-под наружного наблюдения, скрыться и найти надежное убежище, где залечь на дно. Шпион же, как только обнаружит слежку, обязан принять меры к тому, чтобы немедленно покинуть страну.
Устанавливая наружное наблюдение, контрразведчики преследуют двойную цель: если данное лицо только подозревается в том, что является вражеским агентом, плотное наблюдение в течение длительного времени может дать дополнительные факты, которые подтвердят подозрение и помогут выяснить, какие задания он получил и как их выполняет. Далее, агент редко действует в одиночку. Он, по-видимому, будет устанавливать контакты тем или иным способом со своими помощниками, источниками информации и, возможно, даже с шефами, от которых получает указания. Надлежащее наблюдение поможет раскрыть разведывательную сеть, в которую он входит, и каналы, по которым переправляет свои донесения.