Скупые строки справочников не дают возможности воочию представить, что же это было за сооружение – "Гросс-гараж" на Хоймаркт. То, что мы видим сейчас, проходя по улице Барнаульской, – лишь часть сооружения, разрушенного в апрельские дни 1945 года. Ожесточенные бои, развернувшиеся 9 апреля в самом центре города, когда фашисты, предчувствуя близкую развязку, цеплялись за каждый дом, не могли обойти стороной площадь Хоймаркт. В двух шагах от гаража до самого вечера того дня "огрызалась" огнем казарма "Троммельплатц" – один из последних опорных пунктов гитлеровцев: части, засевшие в бывшей казарме кирасиров, оказывали ожесточенное сопротивление. От некогда шикарного трехъярусного гаража осталась наполовину разрушенная коробка, заполненная остовами искореженных или сгоревших автомашин.
"Гросс-гараж" на Хоймаркт был построен в тридцатые годы, когда во многих городах Европы из-за нехватки и дороговизны площадей развернулось строительство многоярусных транспортных стоянок. Имея несколько пандусов – наклонных плоскостей, служащих для въезда и выезда автомобилей с одного этажа на другой, – он вмещал на своих двух надземных ярусах и одном подземном более двухсот легковых автомашин. Сооруженный по последнему слову транспортного строительства, этот гараж имел массу усовершенствований – современные системы отопления, принудительной вентиляции, освещения и пожарной сигнализации, а также спринклерную моечную установку. В ремонтной мастерской служебные "оппели", "мерседесы", "БМВ", "адлеры", "хорьхи" и "майбахи" попадали в руки опытных механиков. Заправка автомашин могла осуществляться на всех трех ярусах – бензин автоматически подавался из нескольких цистерн-танков, расположенных глубоко под землей.
По двум широким лестницам можно было подняться на третий и четвертый этажи, используемые в качестве небольшой гостиницы для переменного водительского состава и автотуристов. Вплоть до бомбардировки Кёнигсберга британской авиацией в августе 1944 года гараж легковых автомашин полиции безопасности и СД размещался на улице СА, неподалеку от ворот Кёнигстор. Но после того как значительная часть построек и бензозаправочная станция сгорели от напалмовых бомб, весь оставшийся автопарк был переведен в "Гросс-гараж" на Хоймаркт, тем более что значительная часть автохозяйства города была передана вермахту и фольксштурму, в результате чего половина боксов в нем пустовала. Теперь главное управление гестапо и главный сектор СД В Кёнигсберге делили здание гаража между собой, а перед широкими двухъярусными въездными воротами появился специальный пост СС.
Итак, сюда, в гараж, за несколько дней до полного разгрома кёнигсбергской группировки немецко-фашистких войск был доставлен особо ценный груз, который бесследно исчез в недрах этого сооружения. Но почему именно сюда привезли упомянутые Апфельштедтом "янтарь и золото"? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, вполне уместно будет теперь напомнить читателю о том, что совсем рядом с гаражом, буквально в соседнем доме размещались имеющие европейскую известность Геолого-палеонтологический институт и Янтарное собрание Кёнигсбергского университета.
Из книги В. Зама "Путеводитель по Кёнигсбергу и окрестностям". Кёнигсберг, 1922 год
"…Янтарное собрание Геолого-палеонтологического института при университете. Ланге Райе, 4. Открыто за исключением больших праздников по воскресеньям с 11 до 13 часов. Для желающих посетить в другое время необходимо уведомить кастеляна . Собрание представляет собой богатые наглядные пособия, которые иллюстрируют условия образования и различные цветовые гаммы янтаря… В витринах выставлено около 2000 включений животных и растений…
На 2-м и 3-м этажах находятся помещения Геолого-палеонтологического института с уникальными коллекциями. Образцы окаменелостей и горных пород…"
Из книги Вёрля "Иллюстрированный путеводитель по Кёнигсбергу в Восточной Пруссии и окрестностям".
Лейпциг, 1904 год
"…на улице Ланге Райе, 7 находим мы Провинциальный музей физико-экономического общества геологии, доисторической археологии и антропологии, в котором имеется свыше 66 000 геологических экспонатов, 20 600 особых прусских древностей, 2300 черепов…. великолепное собрание янтаря и библиотека, насчитывающая более 10 000 томов…"
Из книги Герберта Мюльпфордта "Кёнигсберг от А до Я. Городской словарь".
Мюнхен, 1970 год
"Янтарный музей. Основан профессором Клебсоном в 1899 году… Он был единственным в мире и содержал образцы всех цветов и размеров, в том числе 12 000 включений периода янтарных лесов: остатки щепок и иголок, семян, пауков, ракообразных, уховерток, саранчи, жуков, клопов, цикад. Самым ценным был кусок янтаря с застывшей внутри ящерицей…"
Я позволил себе привести столь пространные цитаты из краеведческой литературы лишь для того, чтобы читатель понял, что рядом с гаражом находилось не заурядное учреждение, а хранилище уникальных коллекций, в том числе и янтарных. Может быть, разгрузка машины с ценностями (золото и янтарь!) именно в этом месте как-то связана с размещавшейся в двух шагах от гаража коллекцией янтаря? Исключить этого нельзя, тем более что дальнейшие события предоставили в наше распоряжение целую серию фактов, подтверждающих эту связь.
После войны гараж представлял собой плачевное зрелище: полностью выгоревшие верхние этажи здания, сильно поврежденные, а кое-где и рухнувшие пандусы, безнадежно вышедшие из строя системы водоснабжения и вентиляции. Не лучше выглядело и здание располагавшегося рядом Геолого-палеонтологического института и Янтарного собрания, фасад которого был сильно поврежден, хотя со стороны улицы Ланге Райе смотрелся вполне прилично: еще сохранились лепные орнаменты, пилястры с капителями и фигурные карнизы.
С начала поисковой работы в Кёнигсберге, которая, как мы знаем, датируется летом 1945 года, эти дома привлекли к себе самое пристальное внимание. Ведь уже тогда было понятно, что из блокированного города все вывезти было практически невозможно, и значительную часть произведений искусства, в том числе ценности, похищенные в оккупированных странах Европы и рассредоточенные по немецким музеям, гитлеровцам приходилось в спешке прятать, – возможно, и неподалеку от мест их хранения. Именно поэтому прибывшая в Кёнигсберг через полтора месяца после взятия города группа, руководимая уже знакомым нам профессором Брюсовым, очень скоро проявила интерес к дому № 4 по улице Ланге Райе.
Из дневника А. Я. Брюсова. Май – июль 1945 года
"…Несколько дней тому назад (числа 10–11) мы с Чернышевым нашли на Lange Reihe, 4, около 1-й комендатуры, Геологический музей с собранием образцов янтаря. Это – Bernsteinsammlung , единственное в мире, сохранилось довольно хорошо. Очевидно, "камушки" никого не интересовали, да редко кто рисковал лазать по зданию около комендатуры. По всей видимости, немцы начали упаковывать это собрание, но не успели: ящики витрин выдвинуты, часть вещей завернута в бумагу…"
Брюсов вместе с капитаном Чернышевым составили специальный акт об осмотре сохранившейся части коллекции, содержащий предложения по ее перевозке "в безопасное и охраняемое помещение". Это, по-видимому, так и не было реализовано из-за послевоенной разрухи, когда у властей города хватало других забот, связанных с преодолением катастрофического положения в коммунальном хозяйстве, наведением элементарного порядка в обеспечении населения продовольствием и медицинским обслуживанием, борьбой с распоясавшимися бандами уголовников и отдельными фанатиками-нацистами, оставленными в городе для проведения диверсионной и другой подрывной работы.
Одним из первых предпринял попытку на свой страх и риск найти ценности в районе бывшего гаража Иван Тимофеевич Цедрик, приехавший в Калининград в начале 1946 года после демобилизации из армии. Это был человек неуемной энергии, авантюрного склада ума, фантазер и кладоискатель по натуре. Здесь, в Калининграде, он в течение четверти века успел облазить многие подземелья, бункеры, осмотреть сотни подвалов. Он участвовал почти во всех поисковых группах, заражая своей активностью даже тех, кто сомневался в целесообразности поисков. Его склонность к самым фантастическим предположениям раздражала многих, особенно руководящих работников, поэтому нередко его просто прогоняли, чтобы спустя какое-то время снова обратиться к его опыту, наблюдательности и чутью – качествам, необходимым каждому поисковику.
Калининград не стал для Ивана Тимофеевича балтийским Клондайком. Он скромно жил в своей однокомнатной квартире двухэтажного дома на Еловой аллее, работая слесарем в районной ремстройконторе, а в свободное время пытался решить многочисленные загадки, которые таит в себе этот город, ставший уже для нескольких поколений россиян родным.
Итак, в июле или августе 1946 года Цедрик, работавший шофером в Управлении гражданской администрации, разговорился как-то с кочегаром Клаусом, тихим, молчаливым пожилым человеком, казалось, легко приспособившимся к условиям послевоенной жизни, когда в бывшей столице Восточной Пруссии жили и работали бок о бок победители и побежденные. Немец, коверкая русские слова, поведал Цедрику таинственную историю о том, что в районе "Гросс-гаража" на Хоймаркт гитлеровцы оборудовали какой-то подземный склад. Что спрятано в этом хранилище, Клаус, естественно, не знал, но один известный ему факт наводил на мысль, что акция была очень серьезной. Дело в том, что на строительстве склада были использованы якобы советские военнопленные из лагеря "Шихау", которые впоследствии, по слухам, были расстреляны.
История эта очень заинтересовала Ивана Тимофеевича, и на следующий день они вместе с немцем совершили "прогулку" через весь город к гаражу "Балтрыбстроя" на Барнаульской. Здесь Клаус несколько раз что-то невнятно говорил о подземном ходе, якобы идущем от гаража, и указал на островок зелени напротив въездных ворот. На этом осмотр закончился, а через пару дней немец почему-то не вышел на работу. Когда Цедрик узнал, что кочегар умер, он не очень удивился, так как сильная худоба и частый глухой кашель позволяли предположить, что этот человек был серьезно болен. И только спустя многие годы, возвращаясь в своей памяти к тому случаю, Иван Тимофеевич стал склоняться к мысли, что смерть немца была не случайна. То, что он общался с Цедриком и что-то рассказывал ему, могло быть замечено другими работниками Управления гражданской администрации из числа местных жителей, а также немцами, ютившимися в развалинах домов на Барнаульской улице. И, кто знает, может быть, среди них были те, кому не по нраву пришлись откровения Клауса с русским шофером. Трудно поверить, что, уходя из Кёнигсберга, гитлеровцы не оставили добровольных тайных наблюдателей за особо важными объектами – местами захоронения ценностей и архивов.
Достоверно известно, что незадолго до падения Кёнигсберга Эрих Кох провел в своем бункере в имении Нойтиф секретное совещание, на котором определялись задачи подпольных диверсионно-террористических групп, создаваемых в рамках "Вервольфа", нелегальных ячеек НСДАП и гестаповских резидентур. Есть все основания полагать, что задача обеспечения сохранности тайных хранилищ была одной из наиболее важных, так как служила в целом реализации так называемого проекта "РИО", разработанного в конце войны в недрах РСХА по указанию самого Бормана и предусматривающего очень бережное отношение к валютным средствам, золотым активам и культурным ценностям, которые "следовало непременно сохранить" в интересах обеспечения финансирования широкой сети послевоенного нацистского подполья. "Антипатриотичные" действия какого-то Клауса явно расходились с этими установками и, возможно, вынудили гестаповскую агентуру к применению "крайних мер" – устранению лица, способного выдать ставшее ему известным местонахождение секретного укрытия. Можно было бы посчитать эти рассуждения безосновательными домыслами, если бы не целый ряд происшедших в те далекие годы случаев, как две капли воды похожих друг на друга и повторяющих схему рассказанного нами сюжета.
Цедрик, который теперь никак не мог отделаться от навязчивого стремления разгадать тайну подземного хранилища, стал подумывать о том, как подобраться к нему. Скоро подвернулся удачный случай – освободилось место в гараже "Балтрыбстроя", и Иван Тимофеевич устроился шофером старенького потрепанного ЗИС-5. Теперь, казалось, он был совсем рядом с заветным подземным складом.
Из воспоминаний И. Т. Цедрика. 1959 год
"…О рассказе немца я никому ничего до сих пор не говорил, но за этим местом присматривал до последнего времени, не ведет ли там кто раскопок. Даже однажды сам пытался вскрыть верхний слой земли, но, натолкнувшись на глубине 50 см на какую-то стену, работу прекратил…"
Справедливости ради следует заметить, что Иван Тимофеевич потом не раз оказывал ощутимую помощь различным поисковым группам. А когда стала работать Калининградская экспедиция, передал ей некоторые свои материалы, несмотря на то что экспедиционное начальство относилось к нему с нескрываемым предубеждением.
В 1969 году мне пришлось в течение месяца бок о бок работать с Иваном Тимофеевичем, спускаясь в глубокие подвалы Королевского замка, осматривая развалины имперского банка и мощного железобетонного бункера на берегу Замкового пруда. Когда мы расставались, он подарил мне и моему другу Виктору на память несколько "кёнигсбергских сувениров", найденных им за долгий период его изыскательской работы, – старинные монеты, медные, покрытые грязно-голубоватым налетом пряжки и фибулы , стеклянные пивные кружки…
Последний раз я виделся с Цедриком летом 1971 года, когда, будучи старшим сержантом, приехал из Советска в Калининград на очередные сборы комсомольского актива. Иван Тимофеевич заметно постарел, но был по-прежнему радушен и полон идей. Он поил меня крепким чаем с черничным вареньем и подарил на память фрагмент прусского ордена черного орла с четырьмя коронами и латинской надписью "Suum cuique" . Через несколько месяцев Иван Тимофеевич умер, унеся с собой неисчислимое количество таинственных историй и предположений, нереализованных планов и намерений.
В декабре 1949 года в Калининград был приглашен референт Министерства просвещения ГДР доктор Герхард Штраус, долгое время работавший сотрудником Инспекции по охране памятников Восточной Пруссии. В это время в городе уже действовала комиссия под руководством Кролевского, которая приступила к интенсивным поискам в самом городе и за его пределами. В Калининград для консультаций были приглашены также профессор Брюсов и искусствовед Кучумов. Изучались документы, обсуждались детали поисков, предпринимались выходы и выезды для осмотра места возможного укрытия ценностей. В череде тех событий одно было связано с интересующими нас зданиями и сооружениями на бывшей площади Хоймаркт. Члены комиссии, ставшие свидетелями этого события, в подробностях запомнили содержание разговора и необычное поведение одного из участников – доктора Штрауса – и потом не раз возвращались к этой истории при проработке версии по объекту "Гараж СС".
Из записей А. В. Максимова. 1976 год
"…Почему я держу это место под подозрением? Был такой случай: во дворе замка, когда собралась вся комиссия вместе со Штраусом, он нас спросил: "Вы хотите знать, где раньше был Геологический музей?" Комиссия отозвалась положительно… Штраус подвел нас к углу здания, встал на крышку колодца… и, указывая перстом, говорит: "Здесь, в этом доме, был Геологический музей". Показал верно. Тогда я у него спрашиваю: "Вот в этом разрушенном здании был Янтарный музей?" Доктора перекорежило, он дернулся и резко ответил: "Нет". Тогда я через переводчика повторяю вопрос. Ответ: "Кто лучше знает город – я, доктор Штраус, или Максимов?"
Вечером… опять собралась комиссия, и я всех убедил, что соседний дом по немецким планам значился как Янтарный музей . Для чего была эта фальшь? Это тоже осталось непонятным. Для чего нас подвел Штраус к этому углу? Что ему надо было посмотреть?.. Это было не случайно…"
Конечно, трудно определить, чем руководствовался почтенный немецкий ученый, скрывая достаточно очевидный факт. Может быть, это было простое упрямство в ответ на неточное обозначение объекта, названного "музеем", а не "собранием" или "коллекцией". Или, может быть, члены комиссии столкнулись с наивной попыткой немца отвести подозрение от этого места, чтобы у них не возникло нежелательных ассоциаций со словом "янтарь"?.. Но факт остается фактом: человек, который не мог не знать о том, что в этом месте ранее находилась всемирно известная янтарная коллекция, неуклюже отрицал это и тем самым подлил масло в огонь нашего и так повышенного интереса к данному участку Штайндамма.
В пятидесятые годы поиск продолжился. Не придерживаясь какой-либо системы, искали везде: на территории самого гаража, во дворе, среди развалин почти полностью обрушившейся коробки Геолого-палеонтологического института и Янтарного собрания. Нельзя сказать, что совсем уж ничего не было найдено. Во вскрытых подвалах вдруг обнаружилось скопление доисторических древностей – кости и бивни мамонта, черепа и громадные зубы каких-то вымерших животных, скелеты кистеперых рыб. Однако то, ради чего велся поиск, найти так и не удалось. Ни замаскированного бункера, ни подземного хода с территории гаража обнаружено не было.