Надежда забрезжила, когда в 1959 году в Калининград приехал Рудольф Вист, обещавший на месте показать бункер, в котором его отец, оберштурмбаннфюрер СС, спрятал похищенные нацистами ценности и военный архив. Об этом достаточно подробно рассказывалось в предыдущей главе. Но дело в том, что, указывая площадь Хоймаркт в качестве возможного местонахождения тайного объекта под названием "Б-3", Рудольф Вист не мог однозначно расшифровать эту аббревиатуру. Отец рассказывал ему о бункере на Штайндамм, и в памяти Рудольфа закрепилось, что таинственное сокращение, фигурировавшее в найденных им документах, относится к какому-то бункеру под номером три. Но уверенности в этом, конечно, не было. Тем более, когда Вист оказался на площади перед гаражом, в его памяти шевельнулось что-то, ассоциировавшееся с аркой. Ведь в немецком языке и то, и другое слово начинается с буквы "б" ("Bunker" – бункер, "Bogen" – арка) и каждое могло быть зашифровано так, как это указывалось в документах. Во всяком случае, нельзя исключить, что речь шла как раз не о бункере, а об арке. Тем более что один из активнейших участников поисков Арсений Владимирович Максимов обратил внимание на наличие трех сводов в левом тоннеле – въезде в гараж. Этими сводами как раз и были образованы три последовательно стоящие арки. (Уж не сюда ли сгружались ящики из трофейного "берле" в марте 1945 года?)
Поисковая работа в районе гаража, несмотря на интересные данные, проводилась, к сожалению, тогда слишком поспешно и довольно поверхностно. Это признавали впоследствии и сами ее участники, критически оценивавшие практическую деятельность комиссии тех лет.
Из письма А. В. Максимова в Калининградскую экспедицию. 1972 год
"…Для меня это (здание геологического института. – Авт .)… неоконченный объект… Помните гараж двухъярусный, принадлежавший некогда гестапо. Ведь как было бы им удобно из подвала гаража прорыться под двор гео-музея и заглубиться на… 10 метров! А наши хоть и шурфовали, но все же не так и не там. В таких случаях надо ставить себя на место противника и с его колокольни думать как обхитрить, иначе успеха не будет. И надо держать в голове 10 метров верх сооружения…"
Наверное, Арсений Владимирович был прав, давая резкие оценки проведенной работе, но беда заключается в том, что и позднее не удалось более обстоятельно изучить территорию гаража и прилегающих к нему площадей и зданий.
Во второй половине шестидесятых годов появились воспоминания Ежи Яблонского, которые были подробно изложены в начале этой главы. Оказавшись в 1967 году в Калининграде, он показал группе поиска, где, по его предположению, находится подземное хранилище. Возвращаясь к последним числам марта 1945 года, он неожиданно для всех вспомнил, что из гаража имелся достаточно широкий проход в рядом расположенный дом. Однажды, пройдя по нему и спустившись в глубокий подвал, Ежи увидел множество ящиков, мешков, картонных коробок и свертков. Повсюду лежали еще не запакованные музейные экспонаты, кипы бумаг, книг, журналов, репродукций и фотографий. Не встретив никого из сотрудников геологического института, шофер прошел дальше, освещая себе путь электрическим аккумуляторным фонариком.
В одном из подвальных помещений Яблонский увидел открытую металлическую дверь с массивными скобами-задвижками, какие обычно бывают в бомбоубежищах. В лицо пахнуло ледяным холодом подземелья. Коридор с цилиндрическим лазом уходил куда-то в сторону от здания, как показалось Яблонскому, прямо под площадь Хоймаркт. Дальше идти он не решился, а только посветил впереди фонариком, тусклого света которого, конечно, не хватило для того, чтобы разглядеть внутренности подземного хода. Во мраке угадывался поворот коридора, ниша в стене, и даже вроде ответвляющийся в сторону другой подземный ход. Возвращаясь в гараж, Ежи Яблонский прихватил "на память" из открытой коробки, лежащей в одной из комнат, несколько мелких предметов: брошку с прозрачным кусочком янтаря, курительную трубку, выточенную из кости, и блестящий плоский камень голубоватого цвета со сверкающими вкраплениями и прожилками.
Думается, читатель обратил внимание на поразительное сходство рассказа Яблонского с воспоминаниями бывшей разведчицы Жерлыгиной, сообщавшей о подземном ходе со стороны улицы Рихард-Вагнерштрассе. Не шла ли здесь речь об одном и том же объекте? Вполне возможно, что Яблонский видел одну часть подземного сооружения, а Жерлыгина – другую. Более того, возникает вопрос: а не об одном ли и том же объекте свидетельствуют воспоминания Яблонского и Виста? Ведь так или иначе, все данные приводят нас к бывшей площади Хоймаркт, автобазе, рядам расположенных вокруг нее домов и маленькому зеленому скверику посреди улицы Барнаульской.
Калининградская экспедиция с момента основания, то есть с 1969 года, начала свою работу по изучению объекта "гараж СС" с изучения немногочисленных архивных материалов, справок и отчетов предшествующих групп поисковиков. Поскольку эти документы отличались предельным лаконизмом, сотрудникам экспедиции потребовалось встретиться со многими непосредственными участниками поисков, старожилами и другими людьми, которые могли хоть в какой-то мере пролить свет на события четвертьвековой давности. Были опрошены многие старые работники автохозяйства, сообщившие целый ряд мелких, но существенных деталей, в частности, о замурованном проеме в одном из помещений гаража. Состоялись встречи с Максимовым, проживавшим в Костроме, Кролевским – в Москве. Удалось наладить переписку с Рудольфом Вистом и Ежи Яблонским. Если первый практически ничего уже не мог добавить к тому, что ранее сообщал и показывал на месте во время пребывания в Калининграде в 1959 году, то Яблонский в своих письмах делал некоторые уточнения, дополняя воспоминания новыми подробностями. При этом он подчеркивал свою уверенность в том, что находившиеся в Кёнигсберге произведения искусства, награбленные гитлеровцами на оккупированной территории стран Восточной Европы, вывезти весной 1945 года из Кёнигсберга было практически невозможно.
Из письма Е. Яблонского. Июнь 1976 года
"Если дело касается янтарной комнаты, то я безусловно подтверждаю, что она находится на территории Кёнигсберга, ибо в качестве невольного наблюдателя могу утверждать, что не было никакой возможности ее вывоза…"
Уверенность Ежи Яблонского вселяла надежды на то, что тщательная проверка версии о наличии подземного хранилища в районе гаража позволит все-таки обнаружить хотя бы исходные точки, откуда следует вести дальнейший поиск. Ведь спускался же Яблонский в подземелье из подвала Геолого-палеонтологического института. Значит, был соответствующий подземный ход, почему-то не найденный в ходе раскопок, проводимых в пятидесятые и шестидесятые годы. К тому же неожиданно в распоряжение экспедиции попали несколько общих тетрадей, в которых вел подробные записи Иван Тимофеевич Цедрик. После его смерти сын, понимая важность сведений, содержавшихся в записках отца, передал эти материалы в экспедицию. Согласно имевшихся там многочисленных схем с пояснениями, стало понятно, что Цедрик в свое время обнаружил не только длинный туннель, идущий вдоль улицы Ланге Райе, но и достаточно широкий подземный ход, соединявший обе стороны бывшей площади Хоймаркт. Причем относительно второго он даже сделал пометки: "Можно проехать на легковом автомобиле. Не исследован". Из этого следует, что размеры подземного сооружения были, по-видимому, достаточно внушительными. Хотя оставалось совершенно непонятным их назначение, так как на схемах туннель соединял лишь жилые постройки, стоявшие напротив друг друга и впоследствии разрушенные. Может быть, это часть целой системы подземных сооружений Штайндамма, включающей в себя так и не найденные объекты "Б-3", "Бункер Брюсова", туннели, о которых рассказывали Жерлыгина и Яблонский? К сожалению, экспедиция не смогла ответить на этот вопрос, потому что процесс проверки этой версии пришлось совершенно неожиданно прервать. Сообщение, полученное из-за рубежа, оказалось настолько сенсационным, что вообще возник вопрос о целесообразности дальнейших поисков.
Весной 1977 года на имя руководства экспедиции пришла телеграмма-молния из Западной Германии. Отправителем был небезызвестный энтузиаст-исследователь Георг Штайн, проживавший в местечке Штелле под Гамбургом. Телеграмма содержала всего пять слов: "Янтарные изделия найдены. Подробности письмом". Какие изделия? Янтарная комната? Или, может быть, что-то другое из многочисленных кёнигсбергских коллекций? В напряженном ожидании прошло несколько дней. Затем стали поступать письма от знакомых и незнакомых адресатов, которые присылали вырезки из западногерманских газет и журналов. Дело в том, что в ФРГ было обнаружено знаменитое янтарное собрание Кёнигсбергского университета, размещавшееся, как мы знаем, в доме № 4 по улице Ланге Райе.
Из статьи в западноберлинской газете "Дер Тагесшпигель". 23 апреля 1977 года
"Одна из самых знаменитых в мире коллекция янтаря, принадлежащая Геологическому институту Кёнигсбергского университета, которую считали потерянной в последние дни Второй мировой войны, обнаружена. Десятилетия она пролежала неузнанной в одном из сейфов Геологического института в Гёттингене…"
Как сообщили из Западной Германии, найденная часть коллекции состояла из более тысячи ценных предметов из янтаря, среди которых находился так называемый Шварцортский янтарный клад, включающий находки периода неолита, обнаруженные в середине XIX века вблизи литовской деревни Юодкранте на Куршской косе. В одной из статей, опубликованных западногерманским журналом "Штерн" по поводу находки, сообщалось, что "с приближением в 1944 году русских к Кёнигсбергу ценнейшие экземпляры из янтарного собрания Геолого-палеонтологического института были упакованы в два ящика". В них уместилась, по данным журналиста, лишь одна десятая часть всего Янтарного собрания. Вывезенная из Восточной Пруссии коллекция сначала была размещена якобы в калийной шахте в Фольприхаузене в Нижней Саксонии, затем до 1948 года хранилась в зональном архиве "Кайзерхауз" в Гёттингене, потом – на складе художественных ценностей в городе Целле, и уже после этого по распоряжению земельных властей ее передали Гёттингенскому университету. По поводу того, каким же образом Янтарное собрание оказалось вывезено из Кёнигсберга, никакой информации практически не было. Правда, малая зацепка все-таки имелась.
Одним из ведущих преподавателей Гёттингенского университета был профессор Карл Андре, бывший житель Кёнигсберга и директор Геолого-палеонтологического института и Янтарного собрания Кёнигсбергского университета, известный геолог, специалист по янтарю, написавший целый ряд блестящих научных работ. Его статья, опубликованная в 1925 году в издавшемся в Бреслау журнале "Остдойче натурварт" и посвященная значению восточнопрусских образцов и коллекций янтаря, была высоко оценена научной общественностью. Так вот, этот профессор, по некоторым данным, был убежденным нацистом и даже имел высокий эсэсовский чин штандартенфюрера. В сентябре 1945 года он, якобы в расчете на благосклонность оккупационных властей, еще до взрыва соляной шахты Виттекинд в Нижней Саксонии, где были спрятаны многие ценности и архивы, сумел передать британской военной администрации какие-то архивные фонды и упомянутое Янтарное собрание из Кёнигсберга. Вывезены они были, по мнению уже упоминавшегося нами профессора Герхарда Штрауса, в промежуток времени между 15 и 21 января 1945 года. Во всяком случае, если о конкретных сроках эвакуации Янтарного собрания можно еще дискутировать, то в отношении того, что значительная часть архива Гауляйтунга НСДАП и некоторых кёнигсбергских административных органов находится в одном из архивов западногерманского города Гёттингена, сомневаться не приходится. А это свидетельствует о том, что не только профессору Андре удалось вывезти из окруженного города особо ценные грузы. Ведь "эвакуационный морской мост" Пиллау – Свинемюнде – Штральзунд – Варнемюнде – Киль действовал, несмотря на огромные потери гитлеровцев, вплоть до конца марта 1945 года. Что конкретно удалось вывезти в этот период из Кёнигсберга, за немногим исключением, остается неизвестным. Во всяком случае, когда Калининградская экспедиция получила сведения о находке в Гёттингене, многим показалось уже нелогичным отрабатывать версию о захоронении Янтарной комнаты и других ценностей в подземном сооружении около гаража на бывшей площади Хоймаркт. Правда, сейчас по прошествии более трех десятков лет не кажутся уж столь убедительными выводы, сделанные под впечатлением гёттингенской находки.
Из отчета Калининградской экспедиции по объекту "Гараж СС". 1977 год
"Сведения газеты "Дер Тагесшпигель" и доктора Г. Штрауса дают повод предполагать, что на территории гаража не было сооружено какого-либо хранилища, бункера для сокрытия ценностей, ибо в противном случае немцы не могли бы им не воспользоваться, хотя бы для захоронения вывезенных коллекций – янтаря и геологической…"
Безусловно, на мнение специалистов оказало большое негативное влияние и то обстоятельство, что проверка версии с гаражом переплеталась с безуспешными поисками объекта "Б-3", о котором рассказывалось в предыдущей главе. Критическое отношение к данным Рудольфа Виста и полное отсутствие результатов постепенно привели к тому, что район Барнаульской улицы из "наиболее перспективного места поисков" стал превращаться в "малоперспективный", а потом уже в совсем "бесперспективный". Глядя сегодняшними глазами на проделанную в прошлом работу, испытываешь чувство сожаления, что не все возможное было сделано, зачастую не хватало выдержки, терпения, скрупулезности при анализе фактографического материала, некоторым выводам и оценкам недоставало аргументированности и логической обоснованности. Ведь многие факты, связанные с возможным укрытием гитлеровцами Янтарной комнаты и других ценностей в районе бывшего гаража СС на площади Хоймаркт, не перечеркивались находками в Гёттингене. Зачем-то ведь разгружался под аркой въездных ворот гаража один из грузовиков, перевозивших "золото и янтарь" в марте 1945 года. Что-то знал об укрытии ценностей в этом месте и немец Клаус, неожиданно умерший после того, как поделился своими воспоминаниями с шофером Цедриком. По крайней мере, оба эти факта не могут быть связаны с частью Янтарного собрания, найденного в Гёттингене, хотя бы потому, что оно было вывезено из Кёнигсберга значительно раньше. И в конце концов, где же те подземные сооружения, о которых рассказывали совершенно разные, не знакомые друг с другом люди? Они ведь так и не были найдены.
Ответы на все эти вопросы еще впереди. А тогда, в 1977 году, в отчете экспедиции появилась до обидного стандартная концовка: "Принимая во внимание вышеизложенное, дальнейшую научно-исследовательскую работу на объекте "Гараж СС" считаем нецелесообразной". Но, несмотря на столь категоричное заключение экспедиции, интерес к этому объекту не ослабевал. И уже энтузиасты нового поколения пытались разрешить загадку полувековой давности, используя для этого нетрадиционные методы поиска. Наперекор скептикам, они стремились сами разобраться в переплетении противоречивых фактов, нащупать правильное решение. Один из моих друзей несколько лет назад старался распутать клубок тайн, сконцентрированных в районе бывшего гаража СС, на свой страх и риск он, прибегая к помощи товарищей, несколько раз пробовал вести раскопки на этом месте, проводил инструментальную разведку территории, даже организовал глубокое бурение наиболее "подозрительных" участков. Увы! Ему тоже не улыбнулась удача – бункера он так и не нашел.
Конечно, пока нет отлаженной системы поиска, поставленной на серьезную организационную основу, трудно рассчитывать на осязаемые результаты, но как говорил поэт: "Ut desint vires, tamen est laudanda voluntas ".
Глава седьмая. Штольня под универмагом
…Легче узнать заблуждение, чем открыть истину; первое лежит на поверхности, и с ним можно справиться, вторая покоится на глубине, и исследование ее не каждому доступно…
Иоганн Вольфганг Гёте (1749–1832)
В ночь с 9 на 10 апреля 1945 года комендант крепости Кёнигсберг генерал Отто Ляш принял условия капитуляции вверенных ему частей перед советскими войсками и отдал приказ о прекращении сопротивления и об организованной сдаче в плен.
Из сводки Совинформбюро. 9 апреля 1945 года
"…Войска 3-го Белорусского фронта после упорных уличных боев завершили разгром кёнигсбергской группы немецких войск и сегодня, 9 апреля, штурмом овладели крепостью и главным городом Восточной Пруссии Кёнигсберг – стратегически важным узлом обороны немцев на Балтийском море…
Остатки кёнигсбергского гарнизона во главе с комендантом крепости генералом от инфантерии Ляшем и его штабом сегодня в 21 час 30 минут прекратили сопротивление и сложили оружие".
Из сообщения ОКВ . 12 апреля 1945 года
"…Крепость Кёнигсберг после многодневных тяжелых боев была сдана большевикам комендантом крепости генералом от инфантерии Ляшем. Несмотря на это, части гарнизона, оставшиеся верными воинскому долгу, раздробленные на многочисленные боевые группы, оказывают большевикам ожесточенное сопротивление".
Итак, после длительной осады и стремительного штурма Кёнигсберг пал. Но это был уже не тот всемирно известный город Канта и Бесселя, город музеев и церквей, парков и садов, казарм и бастионов, как о нем писали путеводители. Это был уже не тот восхваляемый гитлеровцами "форпост на Востоке", зловещий символ милитаристской Германии. Перед глазами советских воинов, вступавших в Кёнигсберг вслед за войсками, штурмовавшими город, предстала картина страшных разрушений: скелеты домов, рухнувшие мосты, обгоревшие остовы трамваев, машин, военной техники… Праведная ярость наступающих и безысходное ожесточение оборонявшихся имели своим результатом не только гибель тысяч людей в эти последние дни самой страшной войны в истории человечества. Кровопролитные схватки в центре Кёнигсберга, когда обеими сторонами применялись самые эффективные по тем временам средства вооруженной борьбы – авиация, артиллерия и танки, – привели к тому, что часть города, оставшаяся невредимой после налетов британской авиации в августе 1944 года, была разрушена полностью. Все, кто побывал в Кёнигсберге в апрельские дни 1945 года, надолго запомнили увиденное.
Из книги А. Т. Твардовского "Страницы записной книжки"