Примечательно, что Иоанн Кронштадтский неизменно вставал на сторону государства, когда государству возникали угрозы, а точнее, государственному строю. Видимо, он понимал: любая смута в государстве подточит, а то и погубит и Церковь. А ему нужна была сильная, богатая Церковь. И он делами выступал за дальнейшее "сращение Церкви и государства" (цитата из книги "Святой против Льва"), строил величественные соборы, основывал монастыри (почему-то всё женские), не сторонился роскоши, хотя, по свидетельству современников, тяготился ею.
Нынешнюю Церковь критикуют, что и она, после всего, не смотря ни на что, тоже срастается с государством. Но Церковь, судя по всему, живёт другими временными измерениями, и для неё не только патриарх Тихон, но и времена Ивана Грозного, Петра Первого не такое уж отдалённое прошлое. Тогда Церковь вставала на дороге государей, видя жестокость их действий, и к чему это приводило… Церковь наверняка не хочет повторений.
Иоанн Кронштадтский выступал как новатор, но это новаторство хоть и было осторожным, постепенным, вызывало неудовольствие и подозрение у вышестоящего "начальства". Павел Басинский довольно подробно останавливается на советах отца Иоанна прихожанам чаще причащаться, на общих исповедях, Доме трудолюбия, чудесных исцелениях, которые многими иерархами, особенно поначалу, воспринимались как мошенничество… В представлении народном отец Иоанн почитался святым при жизни, а спустя восемь десятилетий после кончины был канонизирован Русской православной церковью… Сама Церковь, чуть не погибнув в 1920 – 1960-е, возродилась и стала, судя по всему ещё богаче и крепче, чем сто лет назад, но праведных в её организме, как и сто лет назад, кажется, очень и очень мало…
Толстой же стремился вернуть Церковь во времена первых десятилетий христианства, когда Иисус Христос воспринимался живым, земным человеком, когда внешнего было очень мало, зато внутренняя вера была небывало сильна. Когда каждый христианин был готов смертью смерть попрать. В том мире, в котором жил Толстой, он не видел настоящего христианства, зато наблюдал постоянные отступления от Христовых заповедей.
Ключевым моментом его реального отпадения от Церкви (и одновременно начала войны с государством) стала, судя по всему, казнь революционеров, взорвавших Александра II. Вскоре после их ареста Толстой написал Александру III письмо, в котором обратился к нему "как человек к человеку" с просьбой не "убивать" людей.
Павел Басинский недаром несколько раз в книге возвращается к этому письму – оно явилось толчком порвать Толстого и с Церковью, и видеть в "царях и министрах" врагов народа.
Впрочем, само письмо (то есть, его сохранившийся черновик) написано вполне миролюбиво, хотя и вызывающе, так как Толстой " откровенно предлагал императору сделать выбор между божьим и кесаревым, при этом само собой предполагалось, что статус царя – не божий"… Александр не ответил Толстому – один экземпляр письма перехватил Победоносцев, второй, брошенный (а может, и не брошенный) Страховым в дворцовый почтовый ящик, тоже, видимо, не дошёл до адресата… Революционеров повесили – Церковь поддержала казнь, – в России, по существу, началась та гражданская война, которую Толстой и предрекал в своём письме.
Постепенно слог статей Толстого становился жёстче и жёстче, они всё больше напоминали ультиматум…
История показала, что общество услышало Толстого, и в феврале 1917-го сами монархисты бросились к Николаю II с требованием отречься от престола. Но уже и отречение не спасло от братоубийственной бойни – узел ненависти затянулся слишком сильно. Пришлось разрубать…
Толстой верил в человека. Верил, что если его не бить, не заставлять убивать другого, не развращать, не дурачить, "оставить в покое", то он проживёт свою жизнь счастливо, умно, с пользой народу. С одной стороны, чтобы человеку стало так житься, нужно, по Толстому, совсем немного, а с другой стороны, требовалось изменить не только человеческое общество, но и человеческую природу.
Можно утверждать, что пока его идеи потерпели крах – не стану углубляться в дебри истории, но Россия всё такая же, какой была и при царях, и при генсеках, Церковь, пройдя через страшное испытание 20-х – 30-х годов (имею в виду не столько даже репрессии, сколько разнообразное "обновленчество"), восстановилась. Ослабление давления государства на народ тут же давало и даёт возможность раскрыться, в первую очередь, тёмной стороне многих и многих.
Но сама попытка Толстого – великая веха в истории человечества. Его деятельность последних трёх десятилетий – не поддаётся осмыслению. И потому такие исследования, как книга Павла Басинского, необходимы. Ещё и ещё, десятки, сотни. Они двигают нас в правильном направлении.
…Сейчас, заканчивая этот свой текст, я поискал отзывы на "Святой против Льва". Их, к моему удивлению и сожалению, очень мало. А книга в продаже около двух месяцев. То ли критики тщательно пишут свои рецензии и статьи, то ли опасаются вступать в дискуссию. Ведь оценкой стиля, архитектуры произведения в данном случае не обойтись – придётся поговорить о большем. А это рискованно. Но, по-моему, необходимо.
И в заключение – два замечания.
В тексте книги есть такая деталь: критик Стасов пренебрежительно отзывается об Иоанне Кронштадтском и называет его "попом" за что получает резкий ответ Толстого. Можно решить, что Стасов был противником отца Иоанна. Но на одной из фотографий, которыми проиллюстрирована книга, названной "Отец Иоанн среди почитателей в Санкт-Петербурге", вблизи него сидит и Стасов… Хотелось бы узнать об отношении критика к священнику. Тем более что параллель Лесков – Иоанн Кронштадтский показана Павлом Басинским довольно подробно.
И ещё.
Автор книги "Святой против Льва" не мог не вспомнить главы романа Толстого "Воскресение", в которых показана служба в острожной (а не "пересыльной" как у Басинского) церкви – "единственное (но крайне важное!) исключение" из "правила" Толстого не создавать "отрицательного, а тем более карикатурного образа священника". Басинский называет высказывания Толстого о Евхаристии в романе "кощунственными", "вульгарными", "злосчастными", написанными "в состоянии крайнего раздражения на Церковь", отказывает им в художественности.
Бесполезно спорить с оценками автора, но всё же хочу обратить его внимание (а Басинский тонкий и умный литературный критик), что главы эти не являются неким вставным куском в "Воскресении", а вполне органичны и даже необходимы.
В восьмидесяти страницах перед ними есть глава Пасхальной заутрени, где церковная служба, священники описаны совершенно иначе. Эта глава поражает своей чистотой, и эта чистота закономерна – ещё чист Нехлюдов, чиста Катюша Маслова, чист мир вокруг них… Вернись к чистоте Толстой через восемьдесят страниц, и читатель бы ему не поверил. Нет чистоты в насильственно собранных в церкви людях, отвернувшихся от Бога и, видимо, нет Бога в этой церкви – остался только механизм обряда.
Может, и "кощунство", но художественное произведение строится по особым законам.
И дальше на протяжении нескольких сотен страниц Толстой показывает, как люди возвращаются к Богу. Нехлюдов, например, обретает его в номере сибирской гостиницы, открыв подаренное "англичанином" Евангелие… Таким образом Толстой создаёт вполне логичную цепь: чистота – грязь и бессмысленность – смысл.
Конечно, оценка Павла Басинского "кощунственных" глав "Воскресения" – частное мнение. Хотя в нынешних условиях стоит учитывать, что частное запросто может стать общественным: десять-двадцать подобных отзывов авторитетных людей, и вполне возможно "Воскресение" станут печатать без этих глав. Никакой цензуры, а просто – "издание 1899 года". И это не так уж фантастично: немало российских ребятишек знают теперь Пушкина как автора сказки "О купце Остолопе и работнике его Балде". И попробуй им докажи, что Пушкин такой сказки никогда не писал – книжка есть, активно распространяется, пользуется спросом. Того гляди – в пушкинскую библиографию попадёт.
Май 2013
Кто теперь раскадрует наш ад?
Когда умирает известный человек, почти всегда пишут: "безвременно ушедший", "невосполнимая утрата"… Эти слова давно стали неким некрологовским штампом.
Но какие другие слова подобрать в случае Алексея Балабанова? Умер неожиданно, в пятьдесят с небольшим, и утрата такого режиссёра действительно невосполнима. В нашем бедном на художников кинематографе возникла ещё одна пробоина, задраить которую вряд ли получится…
Балабанов начал в 80-е короткометражками о рок-музыкантах. Закончил фильмом с Олегом Гаркушей – лицом группы "Аукцыон" – в главной роли. На всём творческом пути Балабанову сопутствовала рок-музыка. Но он и показал её трансформацию, вырождение. Неспроста киллера в "Кочегаре" он нарядил рок-музыкантом, а не умеющего играть на гитаре Гаркушу в "Я тоже хочу" заставил бить по струнам…
Балабановскую фильмографию (не считая курсовые и дипломные работы) можно разделить на три почти равные части. В 1991 – 1998-м – авангардизм, абсурд, арт-хаус ("Счастливые дни", "Замок", "Про уродов и людей"); в 1997-м был снят потрясающий "Брат", одно из немногих кинематографических осмыслений того, что мы пережили (а может, как народ, и не сумели пережить) в 90-е… Кстати, "Про уродов и людей" должен был появиться раньше "Брата", но под такой страшный и странный сценарий, говорят, долго никто не хотел давать денег…
После "Брата" Алексей Балабанов стал знаменитым, модным. И – видимо, не вполне независимым. Произошло сползание в попсу – "Брат 2", "Война", "Жмурки", "Мне не больно"… На этот период приходится и создание фильма "Река", кажется, обещавшего стать шедевром. Но гибнет главная героиня, и съёмки прекращаются. Остался пятидесятиминутный "продукт" (по определению самого Балабанова).
И наконец, как оказалось, последняя часть: четыре жуткие, чёрные, потрясающие, безжалостные произведения. "Груз 200", "Морфий", "Кочегар", "Я тоже хочу"…
В своих лаконичных, скупых интервью Балабанов не раз утверждал, что снимает для себя, и мнение зрителя для него неважно. И первые фильмы действительно были такими: зритель словно бы подглядывал за персонажами "Счастливых дней", "Замка", "Про уродов и людей", мало что понимая, но зато многое чувствуя. "Брат" вообще вызывал эффект документальности. А в "Брате 2", "Войне", "Жмурках", в каком-то не его, не балабановком "Мне не больно" стало очевидно, что зритель режиссёру теперь важен, началось заигрывание с ним юморком, сюжетом, положительностью некоторых персонажей.
Показалось, что Балабанов превратился в качественного, добротного ремесленника, вписался в рамки… Но последние четыре работы выбились из всех рамок (и довольно жёстких рамок) современного российского кинематографа.
Говорят, прочитав сценарий "Груза 200", Евгений Миронов и Сергей Маковецкий отказались принимать участие в съёмках. И слава богу. Алексей Полуян сыграл (вместо Миронова) милиционера-маньяка так, что от одного его взгляда кровь стынет, Леонид Громов сделал профессора Артёма (роль, написанная для Маковецкого) действительно безвольным, бессильным, не верящим ни во что человеком (и никакой искусственности, которую наверняка бы привнёс слишком узнаваемый профессионал Маковецкий)…
Отказ нескольких медийных фигур играть в "Грузе 200" заставил Балабанова пригласить малоизвестных актёров, а то и вовсе не актёров, и эту практику он продолжил в дальнейшем. "Кочегар" и "Я тоже хочу", это уже некое постхудожественное кино. Даже кинокамера здесь кажется лишней…
В "Грузе 200" помимо сгущённой до предела чернухи нашли (и находят) множество ляпов, исторических несоответствий. Меня, помню, больше всего изумило, зачем режиссёр надел на одного из персонажей майку с надписью "СССР". Действие фильма происходит в 1984-м году, а мода на советское в СССР появилась тремя годами позже. Если в 84-м и носили подобные майки, сумки, то на них было написано "USSR". Доставали такие вещи, в основном, у спортсменов, выезжавших за рубеж (часть экипировки), и написанное не по-русски "СССР" казалось действительно крутью.
Впрочем, у многих других критиков претензии были глобальнее: они не верили, что такая история могла действительно произойти в 1984 году. Похищение девушки милиционером, применение табельного оружия в пустяковой ситуации, вскрытие цинкового гроба с погибшим афганцем… Может быть. Хотя, во-первых, именно в 1984-м, после смерти Андропова и пришествия Черненко, в народе стали распространяться подобные, а то и ещё страшнее, истории про банды милиционеров, убивавших водителей на трассах, о бандитах, убивавших милиционеров целыми отделениями, о вагонах, набитых гробами парней из Афгана… Балабанов снял, по ощущению, очень точный фильм о том годе. Озверение, тоска, бессилие, безнадёга… В 84-м стало понятно, что мы, советский народ, гибнем, и никакая, начавшаяся вскоре перестройка, нас уже не спасёт.
Да и не о 1984-м, по сути, рассказывает "Груз 200". Скорее уж – о стабильном мраке нулевых…
Как не о 1917-м повествует следующий балабановский фильм – "Морфий".
"Кочегар", как рассказывал сам Балабанов, был снят почти без денег, в предельно (и вынужденно) минималистической манере. Он оставляет странное ощущение очень короткого по времени – минут пятнадцать, – но на самом деле длится больше часа. И в то же время в нём нет изматывающих длиннот, которыми "славится" наше авторское кино… И в этом, на мой взгляд, состоит чудо балабановского взгляда – соединение внешней скупости, бедности и внутреннего, необъяснимого объёма…
В заглавной роли снялся артист якутского театра Михаил Скрягин (он участвовал и в "Реке", и в "Грузе 200"), роли бандитов-убийц исполнили Юрий Матвеев и Александр Мосин (они станут главными героями последнего фильма Балабанова) – не профессиональные актёры, а бывшие воины-афганцы. Здоровые, похожие на быков мужики. Может, поэтому они сыграли так, что верится – эти действительно могли убивать… И переход от убийства любого заказанного человека (включая и дочь своего бывшего командира) к нормальной жизни обычных людей ужасает в персонажах Матвеева и Мосина больше всего.
Символичен в "Кочегаре" и образ киллера, маскирующегося под рок-музыканта (оружие несёт в гитарном футляре)… Когда-то, в 80-е, Балабанов ставил рок выше всего, а теперь, в 10-е он превратился для него в бинты мумии.
Такими же бинтами (даже не самой мумией) выглядит Олег Гаркуша, рок-герой двадцатилетней давности, в фильме "Я тоже хочу". Староватый (а и себя Балабанов уже несколько лет называл старым, старпёром), дряхлый, в дерматиновых штанах, при гитаре… Бродит по Питеру, как тень, и, узнав, что его знакомый бандит отправляется к колокольне счастья, просит: "Я тоже хочу". И они, собирая по дороге ещё людей, едут к этой колокольне…
Строгие критики могут найти (да и уже находили) в этом фильме множество натяжек, нестыковок. Посетовать на бедность сюжета. Но это притча. Пусть и небогатая смыслами, но уж такое время… Едут, разговаривают о пустяках, убивают время, пассажиры пьют водку (водителю-бандиту не дают – "за рулём"), и ждут, ждут, когда доберутся до цели.
И ведь не показано, что томит их в этой жизни, почему без сомнений садятся и едут, по существу, неизвестно куда. Но, с другой стороны, очень многие реальные люди тоже бы сели в этот чёрный внедорожник.
На мой взгляд, ключевая сцена – исполнение песни персонажем Гаркуши возле костра, перед последним броском к колокольне счастья. Его просят спеть, он торжественно надевает очки, достаёт гитару и… Ну, так может петь и играть действительно лишь Олег Гаркуша… Слушатели – бандит и его друг – смущённо помалкивают, отводят глаза, а музыкант признаётся, что устал от гастролей… И становится ясно, что никто из компании ничего хорошего не умеет сделать, создать, не живёт по-настоящему. Поэтому они и стремятся куда-то прочь.
Трое из пяти доходят до колокольни. Двое исчезают, поднимаясь в небо столбиком пара, а бандит остаётся. Его не принимают.
Рядом с колокольней он встречается с режиссёром, которого не принимают тоже. Режиссёра играет сам Балабанов… Когда я смотрел фильм с год назад, этот финальный эпизод с появлением в кадре режиссёра, играющего кого-то вроде самого себя и в итоге умирающего, помню, усмехнулся: режиссёры, дескать, любят сниматься у себя в эпизодах, и вот так многозначительно умереть, это для них некий шик (впрочем, после "Калины красной" уже и моветон, как говорят в Питере). Но вот режиссёр умер по-настоящему, и картина поменялась.
В фильме героя Балабанова не приняли, он сидел на кочке, обняв пот-фельчик, а потом окоченевшим комком повалился в снег. Душа – не душа, но что-то куда-то делось, ушло. Жизнь ушла?.. Балабанов ушёл.
И кто теперь нам раскадрует наш ад?
Май 2013
Сухари можно не сушить
Телевизор я смотрю редко, зато радио под ухом бухтит почти беспрерывно. И не выключишь – уши привыкли к фону, мозг – к информации. Чтоб не одуреть, время от времени переключаюсь в "Эха Москвы" на "РСН", с "РСН" на "Культуру", с "Культуры" на "Коммерсант"… Слова льются и льются, но мало что достигает сознания.
Ещё недавно отрываться от дел и прислушиваться заставляло, например, такое: "Взят под стражу… продлён срок содержания под стражей… арестован… проведён обыск… изъяты документы, данные личного компьютера…" Помню, как возмущался каскадом административных сроков Сергею Удальцову в декабре 2011-го, как ездили с женой к следственному изолятору № 1 и кричали слова поддержки задержанным после митинга 4 декабря, как пытался разобраться в деле Даниила Константинова, где нестыковки на каждом шагу… Но время идёт, ко многому привыкаешь, и все эти "взят под стражу" тоже стали фоном.
Правда, вот эта новость изумила: " Силовики задержали мэра Махачкалы Саида Амирова, сообщил РИА "Новости" источник в правоохранительных органах Дагестана. "Амиров задержан, но он не находится в городе", – сказал собеседник агентства".
И следом подробности: "Мэр Махачкалы Саид Амиров задержан по подозрению в организации убийства следователя в Дагестане.
Он уже этапирован в Москву, – сообщил " Интерфаксу " официальный представитель СКР Владимир Маркин. По данному уголовному делу задержаны ещё более десяти человек. Их так же проверят на причастность к совершению других резонансных преступлений.
Ранее стало известно, что накануне был задержан племянник Амирова, заммэра Каспийска, Юсуп Джапаров. Его подозревают в участии в организованной преступной группе, на счету которой – торговля наркотиками и убийства, в том числе, сотрудников правоохранительных органов".
Те, кто бывал в Махачкале, знают, что там настоящий культ Амирова. Именно он – лично – следит за порядком, ставит памятники, борется с автомобильными пробками, и хоть не всё получается, но "если бы не он" всё было бы ещё хуже, а скорее всего, вообще бы рухнуло.
Хорошо известно также, что на мэра Махачкалы было совершено больше десятка покушений, и уже двадцать лет он носит в позвоночнике пулю и самостоятельно не передвигается… Символично, что перед ним, сидящим (поневоле, конечно), стоят высшие представители власти. "Стояли" точнее… А теперь Саид Амиров "сидит" уже и не только в прямом смысле слова. Если его задержали вот так, практически в ходе войсковой операции, то вряд ли уже выпустят.
Я далёк от мысли, что мэр Махачкалы ни в чём не виновен. Наверняка он далеко не всегда действовал исключительно по закону. Вот и поплатился.