...
"Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому".
Есть выражение: "Убить словом". И это – как раз тот случай. Думаю, Ленин понимал, что сказал. Выдать оценку одному из двух "выдающихся вождей современного ЦК" большевистской партии как не большевику…
Это, знаете ли…
При этом Ленин еще и подчеркнул, что после характеристики личных (точнее сказать – деловых) качеств Сталина и Троцкого он дает уже не личную, а значит, политическую оценку не только Зиновьеву с Каменевым, но и дополнительно – Троцкому.
И эта политическая оценка Троцкого была, вообще-то, убийственной!
Должен признаться, что мне много лет не дает покоя некая непонятная странность ленинских слов о том, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева "не являлся случайностью", но что он "так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому".
Как это понимать?
Как это трем взрослым и более чем развитым людям в трезвом уме и ясной памяти, да еще таким, с которых спрос особый, нельзя поставить лично в вину те или иные их личные действия или воззрения?
Они что – дети малые или умственно ограниченные особы?
Я не склонен давать здесь однозначного и решительного собственного толкования странных слов Ленина, хотя склонен считать, что Ленин здесь намекал на масонские связи всей далеко не святой троицы.
А масоны – не опереточные в фартуках, а настоящие масоны, обладающие огромными властными ресурсами, – всегда, как и иезуиты, позволяли членам ложи иметь любые, вплоть до антагонистических, партийные принадлежности, но требовали при этом свято хранить верность интересам ложи и указаниям ее руководителей.
Однако, если моя догадка верна, почему тогда Ленин, если имел подобные подозрения, лишь намекнул, а не прямо указал на виновных обвиняющим перстом?
Думаю, как раз потому, что не имел прямых доказательств (в случае с настоящими масонами их, собственно, никогда и не найдешь), а высказываться определенно означало поставить под сомнение свою интеллектуальную адекватность.
Диктовал-то ведь все это Владимир Ильич уже после паралича.
Ленину же было важно, чтобы то, что он доводит до членов ЦК, было воспринято ими всерьез.
Дал Ленин политическую оценку и двум молодым членам ЦК – Бухарину и Пятакову, о которых он написал: "Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил)…"
И сказано о них было так:
...
"Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики).
Затем Пятаков – человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе ".
Ленин, правда, оговаривался, что замечания в части Бухарина (в 1922 году – главный редактор "Правды") и Пятакова (в 1922 году – заместитель председателя Госплана и председатель Главного концессионного комитета) он делает "лишь для настоящего времени" и в предположении, что "эти оба выдающихся и преданных работника не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности".
Увы, забегая вперед, надо сказать, что оба "выдающихся и преданных" работника "случая" учесть ленинскую критику так и "не нашли".
Бухарин годами вилял то справа налево, то слева направо и в итоге вошел в антисталинский заговор, что было равнозначно антисоветскому заговору.
Пятаков сразу после смерти Ленина выступил в поддержку Троцкого против Сталина, потом "покаялся", бурно поддерживал Сталина, во время подготовки процесса над Зиновьевым и Каменевым публично требовал для них смертного приговора, но кончил тоже пулей – в 1937 году.
Расстрел получил за дело – за руководство троцкистским подпольем, за вполне реальные заговоры. В последнем слове сказал: "Не лишайте меня одного, граждане судьи! Не лишайте меня права на сознание, что и в ваших глазах, хотя бы и слишком поздно, я нашел в себе силы порвать со своим преступным прошлым".
Я не сомневаюсь, что 47-летний Георгий Пятаков в своем последнем слове был искренен. Его жизнь была насыщенной, но вряд ли можно сказать, что условия его жизни способствовали выработке у него – человека безусловно способного (сам Ленин удостоверил это) – того, что называют идейным и нравственным стержнем личности.
Вот эта аморфность позиции при несомненных амбициях в конце концов его и подвела.
Пятаков родился в 1890 году в Черкасском уезде Киевской губернии в семье управляющего Марьинским сахарным заводом, то есть в детстве и отрочестве лишений и нужды не знал, а вот баловать – баловали.
В пятнадцать лет увлекся революцией, но как анархист. Потом – экономический факультет Петербургского университета, но в 1910 году исключен и уходит в профессиональные революционеры уже как большевик.
Арестовывается, ссылается, в октябре 1914 года бежит из ссылки в Швейцарию к Ленину, редактирует с ним журнал "Коммунист". После Февральской революции возвращается в Россию, становится председателем Киевского комитета партии, но…
Но уже в апреле 1917 года выступает против "апрельских тезисов" Ленина, то есть – против идеи пролетарской революции. Зато после Октября, вместе с Бухариным, Пятаков – "левый коммунист" и выступает против Ленина и Брестского мира уже с позиций "революционной войны".
Затем – опять колебания туда-сюда, а в итоге…
Что ж, Ленин был прозорлив…
Зная Пятакова прекрасно еще со времен совместной работы и жизни в эмиграции, он совершенно справедливо сомневался, что на Пятакова можно положиться в серьезном политическом вопросе.
Ленин это предполагал.
Сталину пришлось со временем в этом убедиться.
В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ Комитет, избранный в 1922 году XI съездом РКП (б), входили члены ЦК Андреев, Бухарин, Ворошилов, Дзержинский, Зеленский, Зиновьев, Калинин, Каменев, Коротков, В. Куйбышев, Ленин, Молотов, Орджоникидзе, Петровский, Радек, Раковский, Рудзутак, Рыков, Сапронов, Смирнов А.П., Сокольников, Сталин, Томский, Троцкий, Фрунзе, Чубарь и Ярославский, а также кандидаты в члены ЦК Бадаев, Бубнов, Гусев, Киров, А. Киселев, Н. Комаров, Кривов, Лебедь, Лепсе, Лобов, Мануильский, Микоян, В. Михайлов, Пятаков, Рахимбаев, Сафаров, Смилга, Сулимов и Шмидт.
Из этого списка кроме первых фигур антисталинской оппозиции – Бухарина, Зиновьева, Каменева, Раковского, Рыкова, Сокольникова и Пятакова – в период чисток 1937–1938 годов были репрессированы также Бубнов, Радек, Рудзутак, Томский, Чубарь, Исаак Зеленский (член партии с 1896 года), Киселев (член партии с 1898 года), Комаров, Лебедь (член партии с 1909 года), Лобов (член партии с 1913 года), Михайлов, Рахимбаев, Смирнов (член партии с 1906 года), Смилга (член партии с 1907 года), Сулимов (член партии с 1905 года), Шмидт (член партии с 1905 года).
Репрессирована была, другими словами, примерно половина последнего "ленинского" (то есть при деятельном Ленине избранного) состава ЦК.
Но был ли даже этот ЦК полностью ленинским, ленинским без кавычек?
Увы, нет!
Уже в этом составе хватало и троцкистов, и других – бывших и будущих оппозиционеров (вспомним того же Бубнова).
При этом не стоит забывать, что по крайней мере пяти членам ЦК (Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Бухарину и Пятакову) сам Ленин выразил, в той или ной форме, по сути, политическое недоверие – в его "Письме к съезду".
Но и остальные, выпавшие из "обоймы", члены последнего "ленинского" ЦК политически оказались людьми непрочными.
Как пример скажу несколько слов о двух из членов ЦК образца 1922 года – Николае Павловиче Комарове (1886–1937) и Иване Ивановиче Короткове (1885–1949).
Вот – Николай Комаров…
Настоящие имя и фамилия – Федор Евгеньевич Собинов, сын тверского безземельного крестьянина, рабочий. В партии с 1909 года, с января 1919 года – начальник Особого отдела Петроградской ЧК, с апреля 1921 года – секретарь Петроградского губернского исполкома. Был близок к Зиновьеву, затем вступил с ним в конфликт.
По характеристике 1923 года: "Подбирает работников под себя, руководит ими, как механическими исполнителями, не всегда владеет собой, сумбурен".
В 1925 году Комаров – секретарь Северо-Западного бюро, в 1926–1929 годах – председатель Ленинградского городского и губернского исполкомов (пост немалый).
В декабре 1927 года, на XV съезде партии, Сталин говорил: "Вы знаете, что председателем Московского Совета избран вместо Каменева Уханов, рабочий-металлист. Вы знаете также, что председателем Ленинградского Совета избран, вместо Зиновьева, Комаров, также рабочий-металлист. Стало быть, "лордами-мэрами" обеих столиц состоят у нас рабочие-металлисты. Правда, они не из дворян, но управляют хозяйством столиц лучше всяких дворян…"
Затем Комаров был назначен членом Президиума Высшего Совета Народного Хозяйства СССР, а с 1931 года – наркомом коммунального хозяйства СССР.
А в июне 1937 года он (как, к слову, и Константин Уханов) был арестован и в ноябре 1937 года приговорен к расстрелу за участие в троцкистско-зиновьевской антисоветской организации.
Был расстрелян и Уханов.
В 1927 году Сталин говорил о них на весь мир, гордясь .
В 1937 году он же санкционировал их расстрел .
Что, он поступил так из якобы "кровожадности" или желая "укрепить личную диктатуру"?
Какая чепуха!
Нет, дело было не в Сталине, а в пошедших "не туда" Комарове и Уханове. Вначале они много работали, потом – почили на лаврах, а когда поняли, что они скоро "сойдут с круга" как отставшие, ушли в заговоры.
А вот Иван Коротков…
Сын крестьянина, с 1899 года – маляр. В партии с 1905 года, неоднократно арестовывался, с 1913 по 1916 год в ссылке. С 1921 года – секретарь Иваново-Вознесенского губкома партии, с 1923 года – заведующий Организационно-инструкторским отделом ЦК, с 1924 по 1934 год – член Президиума Центральной Контрольной комиссии партии, с 1934 по 1939 год – член Комиссии партийного контроля при ЦК, с 1939 по 1944 год – директор Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, с 1944 года – на пенсии.
Две судьбы…
Начало и зрелость у обеих судеб очень схожи, конец – очень разный.
Почему?
Почему сын зажиточного владимирского крестьянина Коротков в СССР Сталина спокойно дожил до пенсии и умер в возрасте шестидесяти четырех лет в почете, а сын тверского крестьянина-батрака Комаров в том же СССР Сталина был в сорок один год расстрелян?
Не отыскивается ли ответ при сопоставлении партийной характеристики Комарова ("…руководит как механическими исполнителями…") и ленинской характеристики Пятакова ("…слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела…")?
Между масштабами личности Комарова и Пятакова и занимаемыми ими постами была, конечно же, "дистанция огромного размера". Но, как я понимаю, роднило их и им подобных то, что все они имели, так сказать, "максимум амбиции при минимуме эрудиции".
Амбиции их и подвели.
И если даже у кого-то из тех, кто пошел в 30-е годы против Сталина, с эрудицией дела обстояли не так уж и плохо, то амбиции все равно имелись у них "не по разуму".
Иван Коротков амбиций не имел. Вовремя понял, что заслуги перед партией и славное революционное прошлое – не гарантия высокого положения в стране, где за годы советской власти и благодаря советской власти к высшему управлению приходят более молодые и более способные.
Оценить их идейную закалку член высшей парткомиссии Коротков может. А деловую квалификацию их пусть оценивает товарищ Сталин – ему виднее, страной руководит он.
Но так – разумно и трезво – в 20-е и 30-е годы мыслили и чувствовали не все!
Противостояло Сталину меньшинство, но противостояло оно рьяно, хотя причины всегда были мелкими…
Многократно завышенные самооценки…
"Обиды" "старых партийцев", которые начинали борьбу "даже раньше Кобы", на то, что Сталин выдвигает на первые роли других…
Просто зависть…
Вульгарное моральное перерождение, а то и еще более вульгарное моральное разложение…
Много, много было таких факторов и причин, которые вначале рождали зависть и недовольство, а потом – амбициозные заговоры…
Еще при живом, но уже не руководящем, глубоко больном Ленине Троцкий с "компанией" спровоцировал в октябре 1923 года так называемое "Заявление 46-ти", подписанное совместно троцкистами, "децистами", бывшими "левыми коммунистами" и членами "рабочей оппозиции".
Все эти группы были при их возникновении, собственно, антиленинскими.
Но Ленин умирал в Горках, и теперь эти группы оказывались уже антисталинскими, утверждая при этом, что они-то как раз и есть ленинцы.
Н-да…
"Сорок шесть" заявляли, что партийный аппарат (читай – Сталин) подменил партию, что необходимо восстановить свободу фракций и группировок, запрещенную решением Х съезда партии.
Итак, вместо дел – дискуссии?
Склоку Троцкий устроил уже на XII съезде ВКП (б), который проходил с 17 по 25 апреля 1923 года впервые без Ленина.
Тем не менее Сталин всегда исходил из того, что худой мир лучше доброй ссоры. 2 декабря 1923 года он сделал доклад на расширенном заседании Краснопресненского райкома РКП (б), где говорил о дискуссии как о признаке силы партии.
В конце же, имея в виду некоего Радзина, обосновывавшего принцип "неограниченной дискуссии" ссылкой на Троцкого, который якобы сказал, что партия – это "добровольный союз единомышленников", Сталин говорил:
...
"Я искал в трудах Троцкого эту фразу, но не мог ее найти. Да едва ли Троцкий мог это сказать, как законченную формулу определения партии, а если он сказал, то едва ли он поставил здесь точку. Партия не есть только союз единомышленников, она есть, кроме того, союз единодействующих, боевой союз единодействующих, борющихся на основе общей идейной базы… Я считаю ссылку на Троцкого неправильной, ибо я знаю Троцкого, как одного из тех членов ЦК, которые более всего подчеркивают действенную сторону партийной работы".
Как видим, Сталин старался быть по отношению к Троцкому лояльным.
6 декабря 1923 года все это было опубликовано в "Правде", и это был ясный, обращенный к троцкистам, призыв к единым действиям.
А Троцкий?
Ну, Троцкий не был бы Троцким, если бы этому призыву внял.
К слову, в реальном масштабе времени ни в РКП (б), ни затем в ВКП (б) не было в ходу понятие "сталинцы" – говорили лишь о ленинцах.
И еще – о троцкистах…
Деталь ведь показательная, как сейчас говорят – знаковая ! И вдумчивый анализ лишь одной этой детали позволяет понять – кто раскалывал партию…
На призыв Сталина Троцкий тут же "откликнулся" письмом в ЦК, где распинался о бюрократизме-де партийного аппарата и заявлял:
...
"Перерождение "старой гвардии" наблюдалось в истории не раз… Мы должны сказать, – именно мы, "старики", – что наше поколение, естественно играющее руководящую роль в партии, не заключает в себе, однако, никакой самодовлеющей гарантии против постепенного и незаметного ослабления пролетарского и революционного духа… Молодежь – вернейший барометр партии – резче всего реагирует на партийный бюрократизм… Нужно, чтобы молодежь брала революционные формулы с боем…"
Все это было безответственной провокационной болтовней. Россия начинала новый сложнейший, ответственнейший этап своей истории, и по всему получалось так, что основную управляющую роль на себя придется взять партии.
Это означало, что партия все более должна становиться, по сути, не только политической, но и государственной структурой, организующей повседневную жизнь страны во всех ее сферах, и прежде всего в сфере материального производства, в сфере экономики.
А Троцкий провоцировал молодых членов партии на то, чтобы они вместо освоения науки делового управления (что без налаженной аппаратной работы невозможно) брали "с боем" "революционные формулы".
Сталину пришлось выступить в "Правде" 15 декабря 1923 года с новой статьей "О дискуссии", где он, демонстрируя способность в полемике к тонкой и умной иронии, язвительно замечал: