...
"Товарищи, говоря о заслугах нашей партии, об успехах нашей партии, нельзя не сказать о великом организаторе тех гигантских побед, которые мы имеем. Я говорю о товарище Сталине.
Я должен сказать вам, что это действительно всегранный последователь, продолжатель того, что оставил нам великий основатель нашей партии, которого мы потеряли вот уже десять лет тому назад.
Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин, а кто-нибудь другой. Вся основная работа – это должна знать партия – проходит по указаниям, по инициативе и под руководством товарища Сталина…
…Могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивают партии своевременное проведение больших исторических поворотов, связанных с победоносным строительством социализма…"
Но ведь и эта речь была не прославлением Сталина, а битвой за его линию, за ясный взгляд на ситуацию, суть которой выражалась простой формулой: "Без Сталина России не быть!"
Это понимали тогда все честные и умные люди России – от большевиков Кирова и Берии до беспартийного и не очень-то любящего большевиков академика Вернадского.
А говорил Киров о Сталине накануне того партийного съезда, на котором антисталинские (то есть антироссийские) силы намеревались дать хотя и скрытый, с кукишем в кармане, но антисталинский бой.
То есть это было время великих битв за социализм!
Сейчас иные времена… Сейчас в "карманном" энциклопедическом словаре "История Отечества", изданном в 2003 году научным (!) издательством "Большая Российская энциклопедия", в разделе "Хронология" можно найти дату: " 1934, 26.1–10.2 . 17-й съезд ВКП (б) – "съезд победителей". Утверждение директив 2-го пятилетнего плана. Фальсификация результатов выборов ЦК в пользу И.В. Сталина".
И это уже не отсутствие историзма, это – антиисторичная ложь, ибо здесь гнусные сплетни возведены в ранг "академически" заверенной исторической истины.
Алла Кириллина оценивает проникнутые глубокой партийностью слова Кирова в адрес Сталина так же, как написанные холуями-референтами "картонные" квазипартийные панегирики в адрес Хрущева и Брежнева… Но возможны ли были во времена этих двух последних "вождей" такие записи в личном дневнике, которые мы находим в уже знакомом читателю дневнике агронома и партизанского командира Сидора Романовича Громенко?
В записи за то же 1 февраля 1942 года есть и такие строки:
" Никогда не думал, что стану партизаном. Во-первых, с радостью узнал, что во мне нет труса. Во-вторых, могу подчиняться, признать авторитет старшего командира (это пишет якобы "сталинский раб". – С.К. )… А главная перемена вот в чем: мы все, даже и Федоров и комиссар, хотя они и партийные работники, стали еще больше коммунистами. Проходим практический курс политграмоты ".
Мог ли сказать что-либо подобное о себе или о своих руководителях кто-либо из тех, кто славил "дорогого Никиту Сергеевича" или "дорогого Леонида Ильича"?
А?
Помянутый Алексей Федорович Федоров написал о Громенко: "Он не был ни партизаном, ни командиром по призванию. Он был агрономом, строителем жизни. И, конечно, не война, а именно мирный, творческий труд в полной мере раскрывал способности этого человека…"
Эти слова Федорова, при всей их внешней схожести с тем, что говорилось о людях в брежневские времена, тоже были не казенной "застойной" формулой, а правдой !
Коренное отличие эпохи Сталина от времен Хрущева и Брежнева (о временах Горбачева даже не говорю!) заключалось как раз в том, что лучшие люди сталинской эпохи все более становились коммунистами, а после наступления хрущевщины, переросшей в брежневщину, даже профессиональные партийные работники все менее становились коммунистами…
И постепенно к руководству страной приходили люди, которые вообще, изначально, не были коммунистами, а то и были скрытыми антикоммунистами.
Я не буду сейчас касаться вопроса о том, почему вышло так. Просто отмечу, что вышло именно так, и расхлебывать нам последствия этого придется…
Да, кстати, а долго ли нам придется их расхлебывать и расхлебаем ли мы их?
А это как посмотреть!
До тех пор, пока имя Сталина не займет положенное ему, то есть – первое, место в истории России, ни о каких положительных процессах в стране не может быть и речи.
Но если это произойдет, то процесс исторического, социального и экономического и нравственного выздоровления России пойдет все более быстрыми темпами…
Сталинскими темпами !
СТАЛИН послевоенный…
Этот сюжет не укладывается даже в отдельный толстый том, даже в несколько томов…
Потсдамская конференция… Восстановление народного хозяйства… Атомный проект… Внимание к работе кинематографистов… Образование мирового лагеря социализма… Создание реактивной авиации и ракетостроения… Развитие МГУ… Массовые лесозащитные насаждения по всей стране… Ряд грандиозных проектов – "великие стройки коммунизма"…
Это – лишь отдельные, выхваченные из времени с 1945 по 1953 год, элементы той мозаики, из которой составляется послевоенный Сталин.
"А дело врачей входит в эту мозаику?" – я так и слышу язвительный вопрос записного либерала.
Входит, входит…
Вот только рекомендую либералам открыть, например, толстый том документов под названием "Политбюро и дело Берия", изданный в 2012 году издательством "Кучково поле" под общей редакцией О.Б. Мозохина. Я горжусь тем, что в том числе и мои усилия по восстановлению доброго имени Берии вынудили ельциноидов рассекретить хотя бы часть его "дела".
В упомянутом сборнике на страницах 161–168 приводится письмо в ЦК работника МВД СССР Полукарова от 13 июля 1953 года. В начале письма содержатся весьма любопытные данные о "деле врачей", из которых однозначно видна вина этих самых врачей…
И коль уж кому-то интересны "жареные" элементы послевоенной сталинской "мозаики", то сообщу, что вскоре после войны, 15 февраля 1947 года, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами".
А 4 февраля 1948 года был принят соответствующий закон.
Без Сталина такие вопросы в СССР не решались.
Так что, все же тиранство?
Да, сегодня некоторые утверждают (см., например, "Аргументы недел i ", № 33, 2012 г., стр. 21), что, мол, этот закон, "пусть не самый кровавый – были и кровавей! – безусловно, один из самых горьких документов сталинской эпохи".
Мол, "запрет породил множество житейских драм, схожих с той, что показана в знаменитой пьесе Л. Зорина "Варшавская мелодия"…"
Множество – это сколько?
Думаю, что реально это "множество" исчислялось не более чем десятками случаев.
Ну – сотней-другой, но это – вряд ли!
Ведь любовь, достойная пера хотя бы Леонида Зорина (о Шекспире я уж молчу!), – явление нечастое. А браки по расчету или просто ветер в голове – это не в счет.
Главное же, никто из осуждающих Сталина не задается, похоже, вопросом – а сколько житейских драм принятие такого закона предотвратило ?
А вопрос этот, что называется, по существу.
После смерти Сталина закон о браках отменили одним из первых… Но кто воспользовался его отменой – юные колхозницы или работницы? Молодые инженеры или ученые? Офицеры-пограничники на дальних рубежах Родины?
Нет, как запрет, так и его отмена были реально значимы лишь для двух категорий советских граждан, а точнее – почти исключительно гражданок (и почти исключительно – москвичек).
Одна категория – это писаные русские красавицы того сорта, о которых писал еще Лермонтов, констатируя полное единство в них души и тела, ибо их прекрасное тело и есть их бессмертная душа.
Вторая категория – тоже далеко не дурнушки из семей новой советской "элиты", чаще всего – чиновной.
Причем выскакивали эти красавицы и умницы отнюдь не за рабочих парней из Пекина или Праги, а за…
Ну, вспомним хотя бы, за кого вышла замуж, еще до Указа 1948 года, красивая москвичка, студентка Московского полиграфического института Евгения Пестрецова?
Она вышла за Роберта Такера, будущего профессора из Гарварда, а в конце 40-х – начале 50-х годов – руководителя небольшого, как он писал, переводческого бюро, состоявшего в основном из членов американского, английского и канадского посольств.
Тот есть юная советская гражданка Пестрецова стала в Москве женой – чего уж тут темнить! – американского политического разведчика.
А за кого вышла замуж похожая на сказочную Аленушку советская гражданка Лидия Лесина, о которой повествует нам публикация в упомянутых выше "Аргументах недел i "?
Родившись в 1927 году в городе Кондрово в семье механика бумажной фабрики, она приехала в Москву не для того, чтобы учиться в МГУ, но для того, чтобы "поступить прислугой во французское, а затем – в итальянское посольство". А в декабре 1946 года "расписалась" в одном из московских ЗАГСов с… Альваро Крус Лопес де Эредия – сыном посла Республики Чили в СССР.
Москвичка Тамара Вегер, дочь столичного функционера, стала женой всего-то, казалось бы, студента… Но, во-первых, студента Академии внешних сношений (Дипломатической академии) Жарко Броз, а во-вторых – сына Иосипа Броз Тито, главы Югославии.
Конечно, "подцепить" иностранца было для кого-то очень удачной возможностью уйти от всех проблем послевоенной советской жизни, не очень-то богатой даже в Москве. Связи с заграницей после войны расширялись, и для меркантильных расчетов определенного круга советских граждан (ок) открывались соблазнительные возможности. Но у мотыльков, летящих на яркий свет лампы, вполне определенная судьба.
Сталинский закон о запрете браков с иностранцами с "общечеловеческой" точки зрения и вне контекста времени выглядит, надо признать, мрачновато. А в конкретной исторической ситуации он уберег от драм, а то и трагедий, намного больше судеб, чем разбил .
Да и разбил ли?
Пьеса Зорина, написанная на волне "разоблачения культа личности", была, конечно же, конъюнктурной. Она "давила на психику" вполне заказным образом: вот, мол, каким был ваш "лучший друг детей и физкультурников"!
А в действительности Сталин, как я догадываюсь, с одной стороны, обрубал для советских "элитных" детишек соблазнительный канал приобщиться к "изячной" жизни, а с другой стороны, устранял возможные разведывательные подходы к тем советским мужчинам, которые работали за рубежом и по самой сути службы или работы были приобщены ко многим государственным секретам.
Нет, объективный и историчный взгляд никак не позволяет сделать из позднего Сталина этакого капризного самодура, даже если смотреть на него через призму "закона о браках".
При этом Сталин до конца своей не Богом, а людьми оборванной жизни сохранял трезвость и ясность мысли.
Конечно, он к началу 50-х годов очень устал. Тех психофизиологических нагрузок, которые вынес и перенес Сталин, начиная с сорокалетнего возраста до своего семидесятилетия, не выносил и не переносил ни до него, ни после него ни один человек в мире. С начала 50-х годов Сталин намного меньше работал и намного дольше отдыхал на юге, хотя и там он не сибаритствовал.
Но ясность мысли Сталин сохранил, и все россказни о том, что он якобы под конец жизни был разбит инсультами, разбиваются даже не скрываемыми архивными документами, а хотя бы блестящей, новаторской, гениальной и не освоенной человечеством по сей день его последней работой 1952 года – "Экономические проблемы социализма в СССР".
Отмечу – не цитируя – также выступление Сталина на заседании бюро Президиума ЦК КПСС 27 октября 1952 года… Оно полно железной сталинской логики и четкости.
Нет, хотя бы часть его не привести нельзя!
...
"Американцы… клевещут на нас, стараются развенчать нас. Мы должны разоблачать их. Надо знакомить людей с идеологией врагов (выделение жирным курсивом в тексте мое. – С.К .), критиковать эту идеологию, и это будет вооружать наши кадры…
Американцы хотят все подчинить себе. Но Америку ни в одной столице не уважают.
Надо… расширять кругозор наших людей, шире брать горизонт, мы – мировая держава… У нас боятся писать по вопросам внешней политики, ждут, когда сверху укажут.
Нужны популярные брошюры на разные темы. Вот в старое время… с брошюры начинали свое политэкономическое образование многие рабочие. Нам теперь нужны брошюры посерьезнее, но такие популярные брошюры нужны…"
После убийства Сталина и Берии основная "борьба" с идеологией врага свелась к "глушилкам" западных радиоголосов… Брошюры одно время издавались, но интересными были лишь те, которые относились к вопросам науки и техники…
Между прочим, 27 октября 1927 года Сталин сказал и о сельском хозяйстве:
...
"Плохо идут дела в сельском хозяйстве. Партийные работники не знают истории сельского хозяйства в Европе, не знают, как ведется животноводство в США. Только бумаги подписывают и этим губят дело…"
А 1 ноября 1952 года зоотехник Н.И. Холодов из Орехово-Зуевского района Московской области (где 1-м секретарем обкома был по совместительству 1-й секретарь Московского горкома КПСС Хрущев) направил Сталину письмо, которое уже 5 ноября лежало на столе у Сталина.
Письмо Холодова можно назвать и беспощадной, точной информационно-аналитической запиской, и своего рода практическим манифестом. Холодов не только констатировал, но и предлагал.
3 декабря 1952 года Бюро Президиума ЦК поручило Хрущеву рассмотреть факты, приводимые в письме Холодова, к делу были подключены Микоян, министр сельского хозяйства СССР Бенедиктов, секретарь ЦК и министр заготовок СССР Пономаренко, министр совхозов СССР Скворцов, позднее – Маленков и Берия…
Смерть Сталина смяла проблему, смерть Берии окончательно подмяла ее не под сукно даже, а под, пардон, хрущевскую задницу. Вместо подъема сельского хозяйства Центральной России хрущевцы ринулись в авантюру целины.
Последнее же задокументированное свидетельство интеллектуальной и государственной полноценности позднего Сталина – запись его сорокаминутной беседы с послом Аргентины Леопольдо Браво 7 февраля 1953 года – за три недели до отравления.
Приведу уж фрагмент и из нее:
" Браво , оговорившись, что его последующее заявление будет неофициальным, сообщает, что несколько лет назад Англия ела аргентинское мясо бесплатно, так как мясохладобойни, железные дороги и флот принадлежали Англии, и что Аргентине даже приходилось доплачивать за экспортируемое в Англию мясо.
Сталин спрашивает: будет ли так продолжаться в дальнейшем?
Браво отвечает, что дальше этого не будет, так как в настоящее время железные дороги, мясохладобойни и порты принадлежат государству, однако указывает, что Аргентина испытывает нехватку вагонов и железнодорожного оборудования.
Сталин говорит, что у нас найдутся и вагоны, и машины для Аргентины…"
Спрашивается – нужен был такой лидер, на которого с надеждой начинали смотреть даже в Буэнос-Айресе, той же Англии? Сегодня Сталин даст Аргентине вагоны, а завтра, смотришь, даст и танки с реактивными истребителями…
И что уж говорить о Северной Америке, считавшей Южную Америку своим "задним двором"?
Ей Сталин был еще более страшен.
Впрочем, в СССР Сталин тоже становился поперек горла все большему числу чиновной сволочи, на которую так была всегда богата старая Россия и от которой все не могла окончательно избавиться Россия новая…
Беседа с Браво оказалась исторически оборванной – великий собеседник аргентинца вскоре был убит.
НЕ МОГУ не остановиться на том, как Сталина "исследовали" и "исследуют" за рубежом (а теперь подобным же образом "исследуют" и в "Россиянии").
Собственно, сталинскую тему в советологии открыли не западные советологи, а эмигранты. Вначале это были прямые политические враги большевизма из числа всех битых политических партий, затем к ним присоединились первые "невозвращенцы" из Советской России: Соломон-Исецкий, Беседовский и т. д., включая более позднего Бармина, о котором следовало бы сказать отдельно (в 50-е годы он возглавлял Русскую службу ЮСИА), да уж черт с ним!
Крупный "вклад" в антисталинские "исследования" внес Лев Троцкий, который установил даже своего рода канон клеветы на Сталина. На Троцкого равнялись и равняются все последующие "серьезные" "исследователи" темы, включая того же Бармина, а также послевоенных Такера, Конквеста, Коэна, Буллока и прочих.
После Второй мировой войны, когда СССР, вместо того чтобы рухнуть, стал второй державой мира, "исследования" темы Сталина приобрели на Западе вполне очевидное прикладное значение и велись, как сейчас стало ясно, по двум направлениям – закрытому и открытому.
Закрытые исследования – исследования без всяких кавычек – имели внутренний, для служебного пользования, характер и были по возможности объективными. Ничего удивительного здесь не было – ведь цели и задачи здесь были не пропагандистскими, а практическими – изучить Сталина и СССР Сталина для того, чтобы уничтожить их.
Открытые "исследования" в кавычках были призваны оболгать и опорочить Сталина в глазах самых широких мировых слоев – от прогрессивной мировой общественности до мало в чем разбирающегося массового западного обывателя.
Результатами последних "исследований" нередко пользовались уже в советские времена агенты влияния из хрущевского и брежневского окружения, а уж для горбачевцев и ельциноидов они стали просто-таки нормативными.
Как пример можно привести труды уже немного известного читателю Роберта Такера, автора книги "Stalin as Revolutionary 1879–1929. A study in History and Personality" ("Сталин – революционер. 1879–1929. Исследование истории и личности").
Такер немало жил в Советском Союзе при живом еще Сталине и предмет знал. Однако книгу о Сталине он написал лживую – даром что она содержит много интересных данных и они, сами по себе, не лживы.
Лжива и гнусна концепция Такера…
Могу лишь удивляться тому, что автор неплохой книги о Сталине советский историк Николай Николаевич Яковлев (не "политбюрист"-ренегат "Александр Н. Яковлев", а сын сталинского маршала артиллерии Н.Д. Яковлева (1898–1972) оценил книгу Такера как лишь "интереснейшую".
Для компетентного исследователя темы Сталина "труды", подобные такеровскому, действительно интересны – как интересна хирургу необычная опухоль. Но для обычного читателя книга Такера просто-таки противопоказана, потому что ведет его не на твердую почву исторической истины, а в трясину исторической лжи.
Впрочем, Такер – это, так сказать, "классика". Его эстафету давно приняли новые фальсификаторы истории, поскольку "исследования" сталинской темы имеют место быть на Западе и сейчас. Ведь задача клеветы на Сталина и создания его искаженного облика остается по-прежнему востребованной.