Вообще, любые стилизации на тему советского дворового прошлого были совершенно не ко времени. Назревали натовские бомбардировки Сербии, через каких-то полгода председатель правительства Примаков прямо в воздухе развернет самолет, летящий в Америку, и тогда уже нешуточно запахнет настоящей войной - вплоть до записи в добровольцы. "Русский телеграф" закрыли - он так и остался последней газетой мечты, то есть такой, где платили непомерные деньги за художества в форме передовиц. Мой приятель по прозвищу Штаубе, выходец с философского факультета МГУ, в те дни писал мне так: "Это, несомненно, Конец девяностых, обрекающий нас с Вами, драгоценный друг, на последующее воспроизведение способа жизни, известного как "диссидентский" разумеется, в пародийном варианте. Шестидесятые, девяностые, иные оттепели недолговечны и обманчивы. Вот и опять… Ждет нас экономика мобилизационного типа, приоритет, разумеется, "оборонка". Сотрудничество с сомнительными режимами по всему миру. Милитаризация госидеологии. Серый цвет, пятиэтажки, "заказы" к празднику. Больше ничего. "Наш президент" еще на две недели. Ну, на год. Мумия до 2000. Загранпаспорт я делать не буду из предубеждения против очередей и бюрократических процедур. Ужас, ужас…"
Вот такие были у ровесников настроения.
На этом фоне "Ленинград" с его ретро-аффектацией казался нелепым курьезом из дореформенного прошлого, поделом канувшим в Лету вместе с горе-панегириком из дурацкого журнала Show.
Под самый занавес 98 года все тот же Митя Борисов позвал меня на открытие клуба с роковым названием "ОГИ" и одновременно на запоздалую презентацию альбома "Пуля" - эти события решили совместить как вполне родственные. Был отвратительный рыхлый заснеженный вечер. Я зашел в странное шумливое помещение, увидел стаю ошалевших питомцев РГГУ, догадался, что коммуналки бывшими не бывают. Я стоял и злобно думал: "Похоже, я теперь всю жизнь буду писать отчеты об открытии каких-то сквотов в газеты, которую никто не читает, под музыку, которую никто не слушает". Митя повел меня знакомиться с каким-то непоследним человеком из группы "Ленинград". Человека звали Сергей. Мне понравилось, как он смотрит: в этом взгляде сквозила вороватая гордость. Но все-таки этого было недостаточно, чтобы оставаться на концерт. Мы попрощались со Шнуровым, и я не думал, что когда-нибудь увижу его снова.
Митя Борисов
Леня Федоров сказал мне, что появились охуенные ребята - живые, настоящие, с дудками. Он поинтересовался, не хотим ли мы нашей продюсерской группой "Ы" им помогать. Леня для нас был такой авторитет, что мы, даже не послушав, сразу рванули в Питер на студию "ЛСД", и там Леня нам первый раз поставил сырой материал. Я был в диком восторге. Немедленно в ближайшем кабаке познакомились с парнями и договорились их продюсировать. Это был 98 год. Делать мы в смысле музыкального продюсирования ничего не умели. Ну, мы делали какие-то концерты - "АукцЫон" в Горбушке, "Мумий Тролль" в Лужниках, Летов еще. Вели себя предельно наивно. Зато отлично повеселились. Те летние питерские загулы с пьянками, с драками были одними из лучших в моей жизни. Люди в "Ленинграде" тогда все были свежие, неиспорченные. Они совпадали с моим тогдашним драйвом. Вроде и работали тогда много - все чего-то делали, а с другой стороны, пили, дрались и хулиганили. Сейчас такого трудно достичь.
Вдовин не пил, он на студии в основном тусовался. В кабак если заглядывал, то ненадолго. А мы продолжали бухать.
Алексей Зимин
Про группу "Ленинград" я узнал летом 98 года. В мире катастрофически дешевела нефть, страна стояла на пороге экономического коллапса, а мы делали первый номер журнала Show. Я был литературным редактором, Семеляк - музыкальным обозревателем. Предполагалось, что это будет русский Rolling Stone и Bilboard одновременно. Поскольку никакого шоу-бизнеса вокруг не наблюдалось, писать нам в этом журнале было особенно не о чем. Семеляк готовил полосу про "метаморфозы панка на рок-сцене" или как-то так. На полосе этой была колонка новостей, в газетах такие называют "стаканами". Новостей, понятное дело, никаких не было, поэтому пришлось писать про какую-то группу "Ленинград".
Илья Бортнюк
Тиньков предложил мне сделать компанию - просто так, по-моему, сказал. Я, естественно, согласился, хотя про этот бизнес тогда вообще ничего не понимал.
Основным проектом были "Кирпичи", потом "Нож для фрау Мюллер". И тут кто-то мне сказал, что есть такая группа "Ленинград". Я пошел на концерт в "Грибоедов", и, конечно, мне очень понравилось. Народу было немного, даже неполный зал. Я им сразу предложил записаться. На следующий же день ко мне пришел Вдовин. Шнурова я тогда не позиционировал как лидера коллектива. Но на переговорах больше говорил Шнуров, и видно было, что он здесь решает.
Анна Черниговская
Все немного завидовали Бортнюку, который сумел развести Тинькова на лейбл, и совершенно не понимали, зачем он так носится с группой "Ленинград". Ее в городе, по-моему, вообще никто не воспринимал до тех пор, пока она не вернулась в Петербург на плечах московской славы.
Та же история была в свое время и с "Кино", и с "Зоопарком", я подозреваю, что и с "Аквариумом".
Олег Гитаркин
К 97 году "Два самолета" уже давно подсдулись. Они делали что-то, но скорее по инерции. "Ленинград" заняли пустующую нишу.
Нужен был очередной питерский миф. Не было тогда главной группы в городе, а они появились и резко сказали: "Мы главные, всё".
Сергей Шнуров
По идее, "Ленинград" замышлялся этакой атомной бомбой, летящей из Петербурга в Москву. И все тогда чувствовали эту живость. Все понимали, что репетировать не нужно. Это вообще было одно из условий существования "Ленинграда": одна репетиция, и все, вперед, играть.
Анна Черниговская
В конце 96 года я работала в компании "Триарий", которая издавала бэк-каталог "Аквариума", какие-то совсем древние пластинки. Боря не хотел над этим работать, поэтому мы привлекли Дюшу в качестве дизайнера. В 96-м в Петербурге никаких компьютеров не было, никто не знал, как это делается. Зато у нас был небольшой бюджет, и нам нужно было найти какого-нибудь верстальщика, который под Дюшиным руководством будет все делать. Наши приятели с радиостанции "Модерн" сказали, что у них имеется такой приходящий дизайнер, которому определенно нужны какие-то маленькие деньги. Но у него нет компьютера. Поэтому если у нас есть какая-то точка, они его с радостью к нам приведут. А у нас был друг, который занимался спекуляцией компьютерами, так что это мы как раз могли организовать. И к нам с Дюшей пришел скромный аккуратный парень. Он производил впечатление человека, который впервые слышит о существовании рок-музыки вообще и группы "Аквариум" в частности. Типа - надо верстать, ну и надо. Довольно долго договаривался про деньги. И он сидел сутками с Дюшей над этими каталогами. Злобный компьютерный спекулянт им даже чая не наливал, они ходили есть в ближайшую пирожковую. Дюша мне как-то сказал: представляешь, этот парень какую-то группу собрал, на концерты меня звал, вопросы какие-то аккуратные задает. Это как раз было перед первым концертом группы "Ленинград". Я не помню, ходил ли на него Дюша, но помню, что мы были возмущены - как можно называть группу этим заскорузлым, омерзительным словом, от которого все только что с такой радостью отказались? Весь материал, который впоследствии составил альбом "Пуля", казался нам ужасным кабаком. Эффект был как от фильма "Брат" - зачем вы выпускаете джинна из бутылки?
Сереже нужно было в шесть вечера обязательно уйти; он был очень прилежный дизайнер, и мы думали: вот какие странные люди теперь занимаются рок-музыкой. Работают дизайнерами, возвращаются домой к определенному часу, не пьют, кстати, ничего - никакой темы алкоголя не было даже близко.
Дизайн они так и не закончили. Компьютер сгорел, и вся эта история благополучно завершилась.
Сергей Шнуров
Тогда компьютеры были как НЛО. Я уже умел с ними общаться, а он еще нет. Денег у меня было мало, и Дюша кормил меня в столовке.
Анна Черниговская
Сережа один из самых трогательных людей, которых я знаю. Не могу сказать, что он был чем-то обязан Дюше. Но когда Дюша умер, он сразу же позвонил и предложил сделать концерт. Где-нибудь в "Спартаке", хотя бы на тысячу человек, чтобы деньги собрать. И сам организовал этот концерт. Люди, гораздо более близкие Дюше, не выступали с такими инициативами.
Дмитрий "Демыч" Беляев
Мы познакомились со Шнуровым на подготовительных курсах в строительный институт. Совместно прогуливали эти самые курсы и поигрывали музычку. Репетировали на чердаке. Песни писал Саша Ирзак - что-то в стиле русского рока, но только очень романтичное. Серега играл на соло-гитаре. Поступили в институт, через полгода все дружно оттуда вылетели. И Серега решил пойти в реставрационный лицей. Ну и я за ним. Но поскольку Серега-то человек всесторонне талантливый, то ему вступительный рисунок нарисовать было просто. А за меня рисовал наш товарищ Коля Талалакин, боксер и музыкант. Поступили, короче. Начали поигрывать в каком-то лицейском коллективе что-то вроде панка. От армии никаких легальных откосов у нас не было, поэтому пришлось уйти в подполье. Но благо годы были такие, что сильно никого не дергали, можно было относительно спокойно жить.
Закончили училище, но опять-таки годы были такие, что реставрировать было особо нечего - в лучшем случае нужно было открывать какой-нибудь мебельный бизнес. Вместо этого мы с Серегой подрабатывали сторожами в детском саду - Шнурову нужно было кормить семью. Открылся Религиозно-философский институт, и я Серегу туда завлек. Группы "Ленинград" еще и близко не было, но Серега постоянно ходил с гитарой, что-то пробовал изобрести, песенки какие-то, стишки. Работал кузнецом - знакомые пригласили, научиться можно было быстро, а платили хорошо. Так Серега занялся художественной ковкой, которая плавно перетекла в занятия дизайном.
Сергей Шнуров
Я работал кузнецом в тот бурный период, когда братва крушила друг друга направо и налево. Заказы пёрли просто отлично. Потом, когда крушить стало некого, работы резко поубавилось. И я решил сменить вид деятельности.
Дмитрий "Демыч" Беляев
В восемнадцать лет он был очень похож на Гоголя. У него были длинные волосы, и он носил казаки. Ничего особо вызывающего. Когда мы познакомились, Серега практически не пил. И не курил. Но потом мы как-то одновременно пристрастились ходить в бар "Лабиринт" на Литейном. Это был такой пивняк советского типа, смрадное место с кучей народа. Потом уже сами стали отоваривать семейные талоны на алкоголь. Ну а поскольку мы все курили, то и он начал. Вообще, он с восемнадцати лет стремился себя как-то выразить - при помощи музыки, стишков. Впрочем, кредитную карту с миллионом долларов ему тоже одно время хотелось.
Денис Рубин
У меня есть такой приятель, Саша Ирзак, музыкант, который сейчас нигде не играет. Лет в четырнадцать я с ним познакомился, он играл свои песни и как-то позвал меня на точку. С ним играли саксофонист и басист. После репетиции пошли пить кофе. Мы с Ирзаком долго философствовали, говорили о музыке, а эти двое сидели - ну просто чистые гопники: кирзовые сапоги, олимпийки какие-то. Они мрачно пили кофе, ничего не говоря. Лет через десять я сопоставил факты и понял, что тем басистом был Шнуров.
Игорь Вдовин
До "Ленинграда" был ряд проектов. Я учился в то время на первом курсе училища Мусоргского, мы уже были знакомы с Сергеем, у него была группа "Ухо Ван Гога". Меня со Шнуровым познакомил такой человек Максим Сергеев, он, по-моему, сейчас актер. Мне очень нравилось, что они тогда делали. Чем-то напоминало Siouxsie & The Banshees. Это был год, наверное, девяносто первый, очень впирало. Пела девушка, у нее был такой якобы классический голос. А я в то время зависал совершенно дико на авангарде, на ребятах типа Айвза, Штокхаузена. Такое было время, когда хотелось поумничать в музыке. И появился человек Артем Алексеев - поэт, художник, он сейчас живет в Дании, замечательные стишки писал. Я позвал приятеля по училищу Андрея Антоненко, он был аккордеонист и еще очень неплохо играл на рояле. С Антоненко мы познакомились буквально в день поступления. Там еще был совсем мелкий Рома Парыгин.
Роман Парыгин
Мы с Вдовиным мыли в Мусоргском училище окна и развлекали девок с вокального отделения. И он мне сказал, что у него есть группа, и произнес слово "блатняк", а мне тогда было лет пятнадцать, я как-то с трудом представлял, о чем речь. Ну и соскочил.
Андрей "Андромедыч" Антоненко
Вдовин меня заметил благодаря тому, что я играл на фортепиано проигрыш из "Light My Fire". Он же такой достаточно сложный в гармоническом плане. Вот с такой характеристикой я и пришел в "Ухо Ван Гога" - чувак играет проигрыш из The Doors.
Игорь Вдовин
Антоненко был немногословный юноша, но он тоже знал, кто такой Шенберг, и, в отличие от всех остальных студентов, производил впечатление человека в принципе думающего. И я позвал его в наш проект, чтоб он играл сначала на аккордеоне, а потом пересел за рояль. Мы очень мило играли всякие диссонансы, а Артем читал стихи. Даже сыграли какой-то концерт на фестивале бардовской песни в театре. В то время это было очень круто. Потом я ушел в армию. Антоненко тоже.
А Шнуров решил вообще бросить музыку. Он поступил в Философско-религиозный институт. Еще он делал копии картин и на это жил. А мне после армии очень хотелось играть. У меня в то время появился синтезатор с несложным секвенсором, можно было программировать нехитрые штуки. Так начался второй этап группы "Ухо Ван Гога" - мы захуячивали песни на синтезаторе и даже делали некие шоу.
Сергей Шнуров
"Ухо Ван Гога" - это великая группа. Я придумал ее вместе со своим другом Демычем. Он в ней танцевал.
Она выступала под фанеру. Я придумал фишку, что мы первые независимые музыканты, которые поют под фонограмму.
Алексей "Микшер" Калинин
Никого из "Ленинграда" я не видел раньше. Серега был из какой-то тусовки, которая была мне неизвестна.
Дмитрий "Демыч" Беляев
Городу нас маленький, и Шнуров какое-то время репетировал на одной точке с "Телевизором". И Борзыкин однажды пригласил его поиграть с ними. Но Серега не повелся.
Илья Бортнюк
В старой тамтамовской тусовке Шнурова не было. Но это и неудивительно, потому что он все-таки помладше того же, например, Гитаркина. Там каким-то боком был Вдовин. Я, кстати, был в "Арт-клинике" на концерте "Ухо Ван Гога", даже помню, разговаривал со Шнуровым. Так себе группа была, прямо скажем.
Алексей "Микшер" Калинин
Я жил в сквоте, у меня была 150-метровая комната, где я устраивал сальса-дискотеки. "Маркшейдер Кунст" просто уехали на год в Москву, потому что здесь было не заработать. Тут было нечем платить людям, и поезд 0.35 даже получил название "Черная стрела". На этом поезде в пятницу вечером ехало команд по десять из Питера. "Дай пистолет", Tequillajazzz, Леня Федоров, Волков со своим контрабасом - все ехали на заработки. В Питере ничего интересного после "TaMtAma" не было - я помню только "Грибоедов", "Молоко" и "Спартак", который накрылся достаточно быстро. Были разные ужасные рокерские клубы, где протекала своя нелепая рок-жизнь. Я однажды заезжал в один такой клуб барабаны забрать - говнище полное. Здесь только панковский мир и выживал, потому что играли не за деньги. Профессиональному музыканту пришлось затянуть ремень.
Андрей "Андромедыч" Антоненко
Мы учились вместе со Вдовиным, он на платном, по классу гитары. Как-то один раз дернул меня на репетицию группы "Ухо Ван Гога" - поехали, поиграем. Я взял свой огромный аккордеон, который по весу не слишком отличается от контрабаса. И потащился на "Техноложку" к Сереге, он тогда жил у родителей. Прихожу, там сидят два парня и рубят на гитарах какую-то музыку, достаточно сложную гармонически. Я беру аккордеон, расставляю пальцы пошире ну и начинаю поливать. Даже записывали что-то.
"Ухо Ван Гога" - это такая достаточно изысканная мелодекламация, чистый экспрессионизм на самом деле. Очень свободные были формы, экспериментировали как хотели. Через неделю Вдовин говорит: все, у нас концерт. После одной репетиции. Я даже не стал брать аккордеон, думаю, буду играть на пианино. Первый концерт был на фестивале бардовской песни в театре "Эксперимент". Программа наша состояла из четырех, может, пяти песен. Одеты мы были в лосины. Между ног запихивали полиэтиленовые мешки - для увеличения хозяйства. Придумал это, кстати, Серега. Помню, была песня под названием "Спадала улица", медленная. В общем, серьезный проект.
Потом Вдовину его тогдашняя девушка купила синтезатор Ensonic. Мы сидели, программировали все песни, потом сливали на кассету и под нее выступали. Четыре человека с микрофонами, типа экспрессивный Beastie Boys. Это продолжалось около полутора лет, пока Артем не свалил в Данию.
Параллельно с этим Сереге в руки попала кассета с Аркадием Северным, и он начал строить свои планы. Была осень 97 года, был последний концерт группы "Ухо Ван Гога", в "Грибоедове". А потом он мне позвонил и сказал: все, группы "Ухо Ван Гога" больше нет, есть группа "Ленинград". Приезжай на репетицию. К тому времени было уже понятно, что играть надо обязательно. Волшебство было во всем. Репетиции были на улице Марата - там репетировала группа "Наташа", которая играла новую волну. "Наташа" была группа с именем. Тут же возник Ромеро.
Сергей Шнуров
Потом я сел дома, были такие перфокарты, которые моя мама таскала домой с работы. Мама работала в НИИ, а с бумагой было хуево. И начал выдумывать название, и выбрал "Ленинград".
У "Уха Ван Гога" должен был быть через четыре дня концерт в "Арт-клинике". Я пришел и сказал, что все, у нас другая группа, по-другому называется и все вообще по-другому. Так появилась группа "Ленинград". Я обрисовал концепцию группы Артему и сказал, что через пару лет это будет номер один в России. Он офигел. А мы сидели голодные, оборванные, пьяные, и никаких шансов вообще не было. Мы были на такой стадии жизни, когда вообще ничего не понимали.
Дмитрий "Демыч" Беляев
Всегда было очень интересно, как он чувствовал гитару. Еще до того, как появились всякие стишки и песенки. Берет гитару, начинает извлекать из нее звуки, и возникает ощущение, что они сами собой откуда-то идут. Еще не было ни "Уха Ван Гога", ни "Ленинграда", а уже было ясно, кто перед тобой. К тому же острота ума и слога - это было всегда ему присуще. И жлобом он никогда не был.