Факраш, осыпая Вентимора бесценными подарками, раз за разом предлагает герою идеал жизни в понимании его, джинна: молодой человек, обретя баснословное богатство, мог бы не работать, наслаждаясь жизнью. Такое существование, построенное на абсолютном материальном благополучии, представляет собой ни что иное, как утопию из сказок "Тысячи и одной ночи". Ей противопоставлена в романе утопия викторианская, основанная на предсказуемости, стабильности и достатке, добытом (повторимся) своим трудом. Т. е. это все те добродетели, что создали Британскую империю, качества, без которых немыслимо было бы построение самого, по мнению англичан, совершенного государства в мире. Мысль о том, что Англия – наиболее влиятельное государство современной цивилизации, звучит в романе не раз – вроде бы походя, но каждый раз выражена она отчетливо: например, Вентимор не упускает упомянуть, что он живет в "колоссальнейшем из городов на Земле" [172] , "величайшем и богатейшем городе в мире" [173] . Победа Вентимора над джинном (молодой человек уговорил Факраша вернуться обратно в кувшин, который затем бросил в Темзу) могла состояться лишь благодаря типично английским качествам – хладнокровию, находчивости, присутствия духа. И эта победа, в сущности, символизирует победу утопии викторианской над утопией мифологической.
Похожим образом построена и книга Лагина, но в центре ее – утверждение величия и правильности утопии социалистической. Нелишне, очевидно, напомнить, что книга Лагина известна в двух авторских редакциях – 1938 и 1957 гг. Хотя второй вариант более идеологичен (и в дальнейшем примеры буду приводиться по нему), но и в первом немало указаний на превосходство советского образа жизни. Например, когда Волька отказывается от подаренного Хоттабычем каравана верблюдов с драгоценной кладью, то джинн предлагает ему золото, серебро и драгоценные камни отдать в рост, на что следует возмущенный отказ; на другое же предложение Хоттабыча – обратить золото в товары и открыть лавки во всех концах города, Волька отвечает с еще большим негодованием: "Я лучше умру, чем буду купцом. Пионер-частник! Торговлей у нас занимаются государство и кооперация" [174] . Эту фразу сопровождает примечательный авторский комментарий: "Волька с удовлетворением слушал собственные слова. Ему нравилось, что он такой политически грамотный" [175] .
Волька Костыльков – типичный советский пионер. Типичный по происхождению, социальному положению (родители его работают на заводе, т. е. они представители рабочего класса), образу мыслей, взглядам. Сами по себе он и его одноклассники (в первом варианте в приключениях Вольки принимали участие два его товарища, во втором – уже один) довольно бесцветны и похожи друг на друга, отличаясь лишь цветом волос: Волька блондин, а Женя Богорад – брюнет. Они – хорошие ребята, добрые, порядочные, отзывчивые, но превыше всего для них, как это постоянно подчеркивается в книге, идеалы Страны Советов. Хоттабыч с потрясением узнает, что оказался в стране, где самое главное место занимают "люди труда"; народу принадлежит все в СССР, людей оценивают прежде всего по их трудовым заслугам [176] .
Многие пассажи повести Лагина звучат прямо-таки с агитационной страстностью – и, прежде всего, в тех эпизодах, в которых утверждается: в СССР не так, как на Западе, это там все продается и покупается, унижается человеческое достоинство, властвует капитал и царит классовое и расовое неравенство [177] . Примечательно, кстати, что если в первом варианте книги владельцем кольца Соломона (т. е. кольца, которое показалось Хоттабычу таковым) был советский гражданин Хапугин, "бывший частник, а теперь помощник заведующего хозяйством кустарной артели "Красный пух" [178] , то во втором им стал турист из Нью-Йорка Вандендаллес (соединение фамилий миллиардера Вандербильда и госсекретаря США Дж. Ф. Даллеса, в 1950-е гг. бывшего одной из главных мишеней для советских политических карикатуристов). Пожалуй, наиболее наглядно виден классовый подход ребят из Страны Советов во время их посещения Италии. И к концу книги мы видим, как джинн, чей возраст превышает 3700 лет, "распропагандирован" своими друзьями-пионерами и становится убежденным сторонником советского образа жизни.
Не случайно, что именно эти качества книги – воспитательные, дидактические, т. е. идеологические – обычно выделяли исследователи советской литературы, называвшие "Старика Хоттабыча" то "воспитательно-приключенческой сказкой" [179] , то сказкой "приключенческо-социальной" [180] , а то и "детской повестью-сказкой, рассказывающей о веселых и поучительных приключениях двух пионеров и джинна, перенесенного из сказки Шахерезады в наши дни" [181] .
В наши дни идея обретения власти над волшебным существом, обладающим неограниченными возможностями, которыми так соблазнительно воспользоваться, по-прежнему волнует умы. Идея получить все и сразу, получить ни за что, существует в общественном сознании очень давно – не случайно, вероятно, один из самых популярных героев русского фольклора тот, кто лежит на теплой печке и пользуется услугами говорящей щуки.
Таков и герой повести Виталия Бабенко "Игоряша Золотая Рыбка" [182] . Ее герой, "посредственный специалист с дипломом, представитель широких масс не читающей, но любящей книгу публики" [183] , как его характеризует автор, поймал Золотую Рыбку (на самом деле это вовсе не рыбка, а информационный модуль, посланный галактической цивилизацией на Землю для сбора сведений о нашей планете). Сатирическая мишень Бабенко – современный мещанин-потребитель, чей идеал – заставить Вселенную служить удовлетворению своих потребностей и желаний. Чем грозит человечеству современное мещанство, которое захватывает не только материальных благ, но и духовных ценностей – мещанин их не усваивает, а присваивает, переводя в один ряд с "престижными" символами материального благополучия, – Бабенко показывает зло и остроумно.
Пародийность повести Сергея Обломова "Медный кувшин старика Хоттабыча" [184] очевидна уже в названии: очевидна отсылка одновременно на книгу Энсти и книгу Лагина, по словам издателя И. Захарова, это тройной римейк (отсчитывая от "Сказки о рыбаке" из "Тысячи и одной ночи") классического сюжета. Действие книги происходит в наши дни. Молодой москвич без определенных занятий Геннадий Рыжов выигрывает на аукционе он-лайн в Интернете старинный медный кувшин (аукцион проводился в Лондоне, а Рыжов находился в Москве). На следующий день, к изумлению героя, выигранный лот доставляется ему прямо домой. В кувшине оказывается джинн, которого герой стал называть Хоттабычем.
Кого только нет в книге: Билл Гейтс собственной персоной и московские наркоманы, сотрудники ФСБ и персонажи сказки Льюиса Кэрролла, российские бандиты и американские правительственные чиновники, антиглобалисты и китайские антикоммунисты. Есть также некий писатель, пишущий некую книгу, главным героем которой он предлагает стать Рыжова. Т. е. перед нами образец постмодернистской поэтики: персонаж выступает в качестве героя в сюжете своей жизни, которую – неожиданно для него – пишет за него кто-то другой.
Все зыбко в книге, все призрачно, реальность то распадается, то снова создается, добро и зло предстают одновременно как абстрактные понятия и конкретные нравственные поступки того или иного персонажа или мировой политики (кто прав и кто виноват в войне, начатой США в Югославии, увиденной глазами различных действующих лиц?). Точно выбрана стилистика для передачи жизни этого странного мира, меняющегося на глазах: это "другой русский", язык нового времени, утверждающего новые ценности и жизненные ориентиры.
Хоттабыч в начальных эпизодах повести Обломова поступает точно также, как и его литературные предшественники: награждает героя караваном верблюдов с грузом золота и драгоценностей, превращает его обшарпанную однокомнатную квартиру, не меняя ее объем, в дворец, пытается женить Рыжова на своей родственнице из рода эфритов. Но при этом он, обладая способностью к социальной и языковой мимикрии, занят главным образом тем, что ищет себя и свое место в новом для него мире; отсюда его рефлексия, углубленный самоанализ. Осознание относительности всего на свете – существования разумной жизни во Вселенной, номинации любого явления, ибо понимание его зависит от точки зрения, различия между мирами реальным и виртуальным – приводит Хоттабыча к тому, что он начинает отождествлять себя с информацией как устной, так и письменной. Все это словно подготавливает Хоттабыча к новой форме своего бытия – он становится сайтом в Интернете, существуя "везде и нигде".
Книга Обломова – пример интересной (хотя и не бесспорной) литературной игры, которую, думается, одобрили бы и Ф. Энсти, и Л. Лагин.
Самому Энсти фантастическая форма удавалась лучше, чем реалистическая, и уже при жизни его называли одним из лучших авторов фантастической литературы (fantasists) поколения рубежа XIX–XX вв. [185] . Хотя сам он, считая себя в первую очередь автором социально-психологических романов, нраво– и бытописателем, хотел, чтобы его книги оценивались по ведомству реалистической литературы. Но его известность основывалась на прозе, в которой присутствовала фантастика и ирония – сочетание, которое исследователи называют одним из основным достоинств творчества писателя [186] . Это проявлялось как в романах Энсти, так и в его новеллистике.
Например, рассказ "Говорящая лошадь" [187] , заглавный персонаж которого оказывается четвероногим не только говорящим, но и обладающим весьма дурным характером. Взбалмошное животное с выразительной кличкой Брут начинает управлять жизнью хозяина – ведь только на этой лошади он, неспособный проехать верхом и двух шагов, мог совершать прогулки с любимой девушкой. Вначале у Брута с кобылой девушки были нежные отношения (и любовные отношения героя и героини развивались успешно), но потом лошади поссорились, и место героя занял бравый полковник, а место Брута – гнедой конь полковника…
Если в "Говорящей лошади" сказочное оттеняется повседневно-бытовым, то в рассказе "Хорошая маленькая девочка" [188] – усиливается иронией и социальной сатирой. Рассказ пародирует традицию назидательной литературы о Хороших Детях, которая в Англии в XVIII–XIX вв. издавалась в большом количестве [189] . Героиня рассказа, Присцилла Проджерс, была в самом деле Очень Хорошей Девочкой и потому стала не только ненавистна всем детям в округе как пример для подражания, которым им все время тыкали их родители, но постоянными поучениями допекла собственных родителей. К тому же Присцилла получила дар от феи – каждая сентенция маленькой зануды подкреплялась падающими из ее рта драгоценными камнями. Однако – вот жалость-то! – оказалось, что все они фальшивые…
Более за чем за пятьдесят лет работы в литературе Гатри выпустил свыше тридцати книг – романы, повести, сборники рассказов, путевых заметок, эссе, пьесы. Многие из них ныне представляют интерес только для историка литературы. Но вещи, выдержавшие испытание временем, составят объемистый том, который, безусловно, украсит библиотеку любителя сказочной фантастики. При жизни Гатри пользовался немалой популярностью, его романы, повести, сборники рассказов не залеживались в магазинах, а пьесы с успехом шли в театрах Англии и Америки, ставились на европейской сцене.
Через много лет после смерти писателя его назовут одним из самых популярных в английской литературе авторов юмористической фантастики конца XIX – начала XX вв [190] . Но популярных не только у читателей – исследователи отмечали, что Ф. Энсти оказал серьезное влияние на современных мастеров этого направления в фантастической литературе XX в.: в начале столетия на Эдит Несбит, а в конце его – на Терри Пратчетта [191] .
Известность пришла к Гатри после выхода первого романа и подкреплялась почти каждой последующей его книгой. Но успех не вскружил голову молодому человеку – Гатри всегда трезво оценивал свои писательские возможности: "Причудливые похвалы, обрушившиеся на меня после моей первой книги, ни в малейшей степени не заставили изменить мое мнение о себе и поверить, будто я гений; я знаю совершенно точно, что это не так. Меня нельзя назвать серьезным политическим или социальным мыслителем, я едва ли могу сообщить читателю что-нибудь общественно значимое. Единственные мои достоинства – чувство юмора, наблюдательность и умение описывать увиденное" [192] .
Гатри был прав – и не совсем прав, ибо недаром сказано: достоинства человека есть продолжение его недостатков (как, впрочем, верно и обратное наблюдение). Конечно, лучшие вещи Гатри, в которых соединяются фантастика и реализм, вряд ли выдержат сравнение и с волшебными сказками Дж. Макдоналда, соотечественника и современника писателя, и с эпической социальной сатирой Г. Дж. Уэллса. И по глубине психологического анализа и социально-реалистических обобщений Гатри явно уступает своим старшим современникам Ч. Диккенсу и Э. Троллопу, равно как современникам Дж. Мередиту и Дж. Конраду. Но живость повествования, неизменная "читабельность" его прозы, точность характеристик героев, безошибочность вкуса при передаче их речи (к какому бы общественному слою они ни принадлежали), изящество юмористических пассажей и серьезность (но никогда – занудность!) при решении морально-этических вопросов – все это говорит, что перед нами настоящий художник. Читать Гатри – удовольствие, сопоставимое, наверное, с тем, какое испытывал автор, когда писал. Ведь еще в начале творческого пути Гатри, как вспоминал он много лет спустя, сформулировал для себя принципы, от которых никогда не отступал: "Я решил, что до тех пор, пока обстоятельства не заставят меня отказаться писать только о том, что мне интересно или что меня занимает, литературная работа будет сохранять для меня притягательность" [193] .
Ф. Энсти – писатель до мозга костей английский. Действие его произведений происходит – либо по большей части, либо исключительно – в Лондоне конца XIX – начала XX вв. Взгляды, вкусы, привычки его героев (как, впрочем, и автора) отмечены принадлежностью этой стране и этому времени. И не будет преувеличением сказать, что книги Гатри могут составить своего рода энциклопедию жизни поздневикторианской и эдвардианской Англии.
После первой мировой войны литература изменилась, иной стала ее проблематика, более жесткой, резкой – стилистика. Пришли писатели с другим – военным – жизненным опытом, те, кого потом назвали потерянным поколением и чье мировоззрение выразилось в романе Р. Олдингтона "Все люди – враги". И стало ясно (читателям, но, наверное, прежде всего самому писателю, вот почему он так мало писал в 1920-е годы), – что Ф. Энсти начинает отставать от времени: его диккенсовский юмор, неторопливое бытописательство остались в прошлом, вместе с самим викторианским бытием, культурой великой империи, над которой – пока еще – не заходило солнце… Скончался Ф. Энсти 10 марта 1934 г., когда его уже почти забыли; и мир тогда находился на пороге самой страшной катастрофы в истории человечества.
Лучшие книги Ф. Энсти начали вновь читать в 1960-х, когда в английском обществе пробудился интерес к литературе и культуре викторианской эпохи [194] .
В начале тридцатых годов, завершая книгу воспоминаний и подводя итоги более чем полувековой работе в литературе, Гатри не жаловался на недостаток внимания со стороны критиков, на козни собратьев по перу или некие "объективные" сложности, не позволившие ему занять высокое место в национальной словесности. Мудро и спокойно Гатри признает, что не обрел славу Уэллса или Голсуорси; но столь же мудро и спокойно добавляет, насколько он благодарен судьбе за то, что она дала ему возможность посвятить жизнь любимой работе. И не столь важно, заключает он, получилась она у него лучше или хуже, чем у других, – главное, что он делал ее честно и в свое удовольствие. Потому и пишет Гатри в предисловии к книге воспоминаний, что в его жизни не было ни авантюрных похождений, ни драматических перипетий; и так жизнь мог бы прожить любой писатель, который, как и он, "был довольно популярен в свое время и получал удовольствие от своей работы" [195] .
Известная английская поговорка гласит: чтобы стать здоровым, богатым и мудрым – а это, бесспорно, существенные компоненты счастья, – надо рано ложиться и рано вставать. Что ж, совет разумный. Но история жизни Томаса Энсти Гатри позволяет предложить еще один рецепт счастья. Надо полюбить свою профессию так, чтобы она стала Главным Делом (для чего нужны еще и немалые постоянные усилия, умение и готовность жертвовать ради нее многим), делая его как можно лучше. Тогда совесть твоя будет спокойна, чиста, и ты уйдешь в мир иной с пониманием того, что исполнил все, предназначенное тебе, а потому сумел обрести в жизни настоящую радость – радость самореализации.
Бетонный ландшафт эпохи. К 70-летию Джеймса Грэма Балларда
20 ноября 2030 года. От специального корреспондента "Книжного обозрения" из Ливерпуля. Сегодня в Ливерпульском университете завершилась научная конференция "Шестые Баллардовские чтения", организованная Ассоциацией писателей-фантастов Великобритании и журналом "Фаундейшн" и приуроченная к столетию со дня рождения одного из крупнейших английских писателей второй половины XX в. В работе конференции приняло участие свыше ста ученых из США, Канады, Австралии, шестнадцати стран Европы, Азии и Африки. Нашу страну представлял В. Л. Гопман, выступивший с докладом "Дж. Г. Баллард в России: шестьдесят лет спустя" (считая от года публикации первого рассказа писателя на русском языке). Отрадно отметить, что недавно выпущенное московским издательством "Текст" двадцатипятитомное полное собрание сочинений Балларда стало настоящей сенсацией конференции. Издание это не имеет аналогов в мире: оно богато иллюстрировано, включает полный корпус художественных произведений писателя (переводы делались по наиболее авторитетному "Баллантайновскому" собранию 2026 г.), содержит обширнейший историко-литературный и культурологический комментарий к каждому тому, предметный и именной указатели, том публицистики и писем, том "Баллард в зеркале мировой прессы", а также впервые публикуемую подробнейшую, день за днем, летопись жизни и творчества писателя.
В течение четырех дней проходили пленарные заседания (отметим наиболее интересные, с нашей точки зрения, доклады: "Баллард и традиция романа-катастрофы в мировой литературе", "Физическое, психическое и биологическое время в произведениях Балларда", "Бетонная цивилизация XX века в зеркале фантастики". Желающие могли посетить город Шеппертон, в котором Баллард прожил свыше шестидесяти лет и скончался в 2028 г. На конференции была развернута экспозиция любимых художников Балларда – тех, чьи полотна часто "цитируются" в его книгах: Дали, Кирико, Ива Танги, Макса Эрнста, Дельво. С большим успехом демонстрировались фильмы по произведениям Балларда: от ставших классикой мирового кинематографа "Империи солнца" и "Автокатастрофы" до двадцатиминутной игровой ленты, снятой студентами ВГИК (выпуск 2029 г., мастерская професссора А. Щербака-Жукова) в качестве дипломной работы по рассказу Балларда "Последний берег". Следующая конференция пройдет в Шанхае, где писатель родился и жил до отъезда в Англию в 1946 г.