И вот на гребне успеха, богатства, победительности, когда для него стала доступной и его родина, куда он приезжал с радостью, свободно и когда хотел - все перестало быть. Как всегда, после смерти неординарной личности поползли слухи - мафия, рэкет, крах, спид… Пустое! Причины оказались другие. Неизлечимое заболевание мозга, когда угасает рассудок и человек погружается в детство. Как это принято на Западе, врачи без обиняков все ему сказали. И еще - женщина в России с замашками куртизанки. Уход от нее и необратимая болезнь дали толчок длительной и тяжелой депрессии, из которой его не могли вывести несколько месяцев и которая привела к трагическому концу. Он повесился на широкой шелковой ленте от конфет, когда Галя вышла в соседнюю комнату ответить на телефонный звонок…
Было ему сорок два года.
Поговорка гласит: "Незаменимых нет". Она неверна - разве кто-нибудь может заменить нам Натана?
Алла Демидова, или приглашение на танго
С Аллой Демидовой мы оказались соседями по даче. И вот поздно вечером, уже легли, я слышу под балконом ее приглушенный голос:
- Вася! Вася!
Не веря своим ушам, я замер.
- Вася, Васенька…
- Алла, я здесь.
- Да я не вас, я кота.
(Вот так всегда!)
Смеясь, мы познакомились.
Уставая от вечной публичности, по приезде на дачу она сразу же стремится уйти в тишину леса. Иной раз удивишься, увидев ее фигуру в нарядном парижском платьице, скрывающуюся в чаще. А ей все равно - в чем она приехала из города, в том и скорее в лес. А за нею зверинец - две ее собачки и кот. Чувствуя себя там, как дома, она знает все названия грибов, ягод, трав и цветов. Их она собирает, сушит, составляет букеты и, словно колдунья, украшает ими свое жилье. А потом она их о чем-то спрашивает, и, я убежден, они ей отвечают!
Меня всегда поражает наивность и искренность ее поведения вне сцены. Никакого притворства, актерства, позы. Все принимает на веру. Вот какой случай был у нас в 1982 году, даже трудно поверить, что такие времена были буквально вчера. У нас дома стоял видеомагнитофон, и мы смотрели разные кассеты, которых тогда было очень мало. А главное, все это было почему-то полулегально - какие фильмы можно смотреть, какие нельзя? Никто не знал. Кого-то посадили в тюрьму, все волновались и смотрели фильмы с боязнью, не понимая, почему надо опасаться, например, "Жестяного барабана" или "Соломенных псов"? Чушь собачья. Моего знакомого режиссера выбрали в комиссию на Петровку, 38, чтобы устанавливать, порно этот фильм или не порно и можно ли его смотреть дома? Насмотрелись они всяких хороших фильмов, которые уже стали классикой, долго спорили, но ничего не решили. И все полулегально и с риском продолжали по домам нарушать неизвестно что. И боялись по телефону об этом разговаривать.
Извините за такое отступление, но без него был бы непонятен следующий эпизод. Принесли нам кассету с фильмом "Последнее танго в Париже" Бертолуччи с Марлоном Брандо. Я звоню Алле и, учитывая все вышесказанное, говорю так:
- Алла, нам привезли из Парижа танцевальные пластинки с танго. Последние модные танго. Из Парижа. И мы вечером решили потанцевать. Будем танцевать танго. Которые из Парижа. Самые последние. Приходите. Вы же хотели танго. Из Парижа. Будем танцевать. Самое последнее.
- Вася, но я не танцую. Я не умею. И почему танго?
- Оно снова вошло в моду.
- Но я не гонюсь за модой, особенно за танцами…
- Алла, но это так просто - танго. Особенно последнее из Парижа, там такае ясная мелодия, четкий ритм…
- Ну, не знаю. Я как-то не настроена на танцы. У вас, наверно, будет много народу…
- Нет, придет только Федя Чеханков. Он, кстати, прекрасно танцует, он вас научит, будет гнуть в танго. И вы с ним сможете танцевать. Последнюю новинку Парижа - танго. (Господи, думаю. Как уж яснее сказать? Неужели она думает, что мы с Инной и впрямь будем весь вечер танцевать? И как у нас в квартире танцевать, когда повернуться негде? Нет, все принимает на веру.) Очень вам советую, Алла, приехать, приятно проведете время, в крайнем случае будете просто смотреть, как мы с Инной танцуем танго. Из Парижа. Самое последнее. (Боже, что я горожу?)
- Ну… не знаю. (Наверно, думает - что за удовольствие смотреть, как Вася с Инной танцуют весь вечер танго?) Если освобожусь, заеду. Спасибо.
- Уффф!
Вечером - звонок в дверь, приезжает Алла, дыша духами и туманами, красиво причесана, элегантно одета - танцевать так танцевать! Я ее все же уговорил на последнее танго. Из Парижа. "Я думала, что правда танцевать. И, честно говоря, удивилась". Вместе с нею очень мы смеялись над ее доверчивостью…
Мне кажется, что лучше нее никто сегодня не читает стихов, особенно поэзию Ахматовой. Она замечательно интересно разбирает "Поэму без героя", но это не "музыку я разъял, как труп", а увлекательный и умный рассказ о персонажах поэмы, которые часто не названы, но угаданы ею; это ассоциации со строками ранней Ахматовой, которые у Демидовой вызывает даже одно слово в поэме; это ее соображения относительно туманных образов, которые она расшифровывает, поверяя Ахматову ее же строфами… Можно было бесконечно слушать это эссе Демидовой о поэме Ахматовой, сидя в ее колдовской комнате на даче, с видом на водную гладь за окном. Жаль, что оно не записано ею и нигде не напечатано.
Естественно, что когда я работал над фильмом "Анна Ахматова. Листы из дневника", то читать стихи пригласил Аллу Сергеевну. Когда мы пришли в аппаратную, я снял пиджак, засучил рукава, приготовившись как следует поработать с Демидовой, "и - и не мог". Она так совершенно читала, что вся группа сидела завороженной, и, к счастью, эта "завороженность" осталась в фильме. Единственное замечание, которое я сделал и которое Алла постаралась учесть, только испортило стихотворение, и я тут же попросил ее перечитать по-своему. Думаю - именно это имел в виду Станиславский, когда говорил, что режиссер должен умереть в актере… Что я и сделал.
Когда Алла Демидова исполняла "Реквием" Анны Ахматовой, мы каждый раз ходили на ее выступление. (Кстати, она первый исполнитель.) После заключительных строк - "И голубь тюремный пусть гулит вдали / И тихо идут по Неве корабли" - неизменно наступала тишина. Публика сидела потрясенная.
После "Реквиема" мы всегда уходили. Слушать музыку, даже прекрасную и в прекрасном исполнении Владимира Спивакова, было невозможно: "И здесь кончается искусство / и дышат почва и судьба!"
- Но послушайте, какой случай произошел в Ленинграде, - рассказала однажды Алла Демидова, вернувшись с гастролей. - Мы выступали в зале Филармонии с "Реквиемом", и, когда вышли на последний поклон, я вдруг вижу, как по проходу семенит хрупкая старушка, седенькая, на высоких каблучках, с жабо, в буклях, старомодная такая петербуржанка - идет прямо на меня, а в руках какой-то полурастерзанный сверток в газете, и она очень трогательно протягивает его мне. Я ей поклонилась и с благодарностью приняла подарок. Чувствую, что реликвия какая-то, что-то сокровенное.
Мы опаздывали на "Стрелу", я, не разворачивая, сунула сверток в чемодан, в Москве утром побежала на репетицию, вечером - спектакль, я забыла про чемодан и только вчера разобрала его. Знаете, что было в этом свертке? Бутылка английского джина!
- Вот так так!
- Такая милая интеллигентная старушка, кто бы мог подумать? Неужели у меня вид пьяницы? Но вы любите джин и он вам.
- Спасибо!
Бенгт Янгфельдт, или эмпириокритицизм
Бенгт Янгфельдт - по национальности швед. Он всемирно известный ученый, славист и стажировался в Москве лет двадцать тому назад. Мы с ним в переписке, и, когда он издает книги, я, по мере сил, что-то уточняю или помогаю фотографиями. Случай же, о котором я хочу рассказать, к его работе не имеет никакого отношения.
Для тех, кто помоложе: даже еще в начале восьмидесятых годов людей за границу выпускали лишь после разрешения выездной комиссии, напрямую связанной с КГБ. В одних случаях это была выездная комиссия Московского Комитета КПСС, в других - райкома. Массу неприятностей многим хорошим людям принесли эти комиссии, не выпуская их в командировки, к родным или в туристические вояжи. Отказ кидал тень на невыездного человека, и тот терялся в догадках - пятый пункт? знакомая иностранка? строптивое поведение на работе? вольное высказывание?
Мне то отказывали в выезде, то открывали клетку, но я всегда в нее возвращался, что не мешало в следующий раз опять меня не выпускать. И надо отдать справедливость партбюро студии: мне всегда выдавали характеристику, в которой писали "…в быту скромен, морально устойчив. Замечаний в поездках не имел", что было чистейшей правдой. И даже для поездки к родственникам обязательно нужна была фраза, что, мол, "посещает университет Марксизма-Ленинизма"! Без этого и думать было нечего выехать, скажем, в гости к тетке в Румынию. Лет двадцать, судя по характеристикам, я учился в этом университете. А когда при Хрущеве, в оттепель их похерили, то стали писать, что я агитатор или хожу на какие-то там семинары. В 1980 году нас, седовласых уже, снова погнали на какую-то лекцию из жизни диалектического материализма. Как только лектор заблеял о призраке коммунизма, я почувствовал, что умираю. С Катей Вермишевой, уже бабушкой, мы тут же поднялись и в вестибюле встретили директора этих проклятых курсов:
- Товарищи! Куда же вы? Занятия еще только начались.
Вермишева не растерялась:
- Скажите, пожалуйста, материя все еще первична, а сознание вторично?
- А как же? Конечно!
- Ну это мы давно уже знаем. Мы думали, что сознание вдруг стало первичным. А раз все по-прежнему…
И, с риском стать невыездными, мы покинули обитель мудрости.
В 1984 году я несколько раз был в Софии, где снимал фильм, и нужно было ехать снова. В повторные разы, особенно для поездки в такую шикарную заграницу, как Болгарию, было не обязательно самому являться на собеседование в райком партии, с характеристикой ходил представитель партбюро студии. Но на сей раз велели лично предстать перед комиссией.
Прихожу. Сидят четыре пенсионера, шуршат бумажками и читают мою характеристику. Молчат. Я тоже. Открывается дверь, входит пятый старичок, с авоськой. Он разгружается на подоконник, все внимательно следят за ним: купил ли кефир? Видно, что он из молочной и кефиру купил для всех. Звякают бутылки. Обстановка серьезная.
- Товарищ Катанян! Вот здесь написано, что вы самостоятельно изучаете классиков Марксизма-Ленинизма. Так ли это и кого именно вы изучаете?
(Господи, я и не знал, что там такое написано. Откуда вдруг это самостоятельное изучение? Видно, в партбюро сочинили, чтобы в комиссии не подумали, будто студия рекомендует в Болгарию неуча-режиссера.) И я быстро сориентировался:
- Да, я самостоятельно изучаю классиков Марксизма-Ленинизма!
- Кого именно?
- Ленина. Я снова вернулся к "Материализму и эмпириокритицизму" (еле выговорил!), который читал сорок лет тому назад в институте!
Комиссия онемела. Я тоже. Но, не дав ей опомниться, понесся, собирая осколки воспоминаний и имен, которые когда-то запали в тогда еще молодые студенческие мозги:
- Дело в том, что недавно я прочел в журнале "Наука и жизнь" статью одного буржуазного идеалиста о том, что материя все-таки исчезла. И реакция снова подняла голову. Автор статьи - националистический публицист Бенгт Янгфельдт семьдесят лет спустя скатился на реакционные позиции, на которых еще в десятых годах стояли Мах и Авенариус. (Этого чертова Авенариуса, из-за которого мне постоянно ставили двойки, я запомнил на всю оставшуюся жизнь.) Ведь Ленин написал целую книгу, доказывая, что Мах с Авенариусом смешали два понятия материи - философское и физическое. Отсюда и вся путаница, которую распутал Ленин. Но сегодня шведские идеалисты занимаются ревизией гениального Ленинского положения о материи и уже появились статьи, которые всерьез обсуждают эту галиматью. Я решил еще раз изучить Ленинскую концепцию и написать заявку на фильм и этим как бы ответить на статью Бенгта Янгфельдта. Сейчас я уже законспектировал три главы и начал четвертую…
Я остановился, как выпал из окна. Весь в испарине. Сопровождавший меня член партбюро студии сидел, в смятении гордясь таким ученым сотрудником. Слышно было, как комиссия зашелестела промеж себя. Председатель встал. Я тоже, почувствовав важность момента.
- Товарищ Катанян! Комиссия райкома, обсудив вашу характеристику, приняла решение - разрешить вам поездку в Болгарию на три дня!
И он крепко пожал мне руку, а я поблагодарил его за высокое доверие. Еще бы - на три дня!
Бредом было все: не печатали никакой статьи в "Науке и жизни", а буде она и была бы написана, ее не подпустили бы к редакции на пушечный выстрел. Никто и не собирался ревизовать философских взглядов Ильича, тем паче Бенгт, который и не подозревал, как я мусолю его имя всуе. Никакая современная реакция и не думала поднимать голову. При слове "эмпириокритицизм" я цепенел, а Маха с Авенариусом ненавидел лютой ненавистью, не понимая давней и запутанной ругани Ленина в их адрес и заваливая экзамены, из-за чего меня вечно лишали стипендии. Это были мои личные враги. Но на сей раз они мне оказали добрую услугу.
С тех пор Янгфельдт в письмах ко мне каждый раз подписывается:
"С приветом! Всегда готовый к услугам твой буржуазный ревизионист Бенгт".
Чем черт не шутит
Из дневника
Работая над записками, я иногда заглядывал в свои дневники, искал то дату, то имя, но, конечно, вместо искомого вечно натыкался на что-то другое, что останавливало мое внимание. И вот таким образом собралась эта глава небольших курьезов и мимолетностей.
1930
4 ноября 1930 года страшными каракулями записано, как мама меня спросила, что я хочу пожелать ей в день рожденья. - Я тебе желаю, чтобы ты мне купила велосипед!
1934
Самая любимая книга - "Том Сойер". Я его читал дни напролет, знал, что будет на следующей странице или, например, в конце седьмой главы. Но постепенно восторг притуплялся. Что делать? - Мама, а можно меня загипнотизировать так, будто я никогда не читал "Тома Сойера"?
(Это я вспоминаю сегодня постоянно, ибо безо всякого гипноза забываю, о чем читал еще утром).
1940
Позвонил к ЛЮ и спросил по телефону: "Я разгадываю викторину и не могу ответить на вопрос. Там так - какие три совершенно неграмотные женщины сыграли роль в русской литературе? Я двух отгадал: Арина Родионовна и бабушка Горького. Кто третья?
- Как - кто? Анна Караваева.
Вчера был у Елены Сергеевны Булгаковой. Мне для актерского показа хотелось сыграть Шервинского из "Турбиных", но текст нигде не напечатан. ЛЮ позвонила Булгаковой и она разрешила прийти и переписать. Прихожу на Фурманный, волнуюсь. Елена Сергеевна открыла мне дверь. Какая она красивая! Брюнетка, среднего роста, бирюзовый вязаный костюм, какие-то восточные бусы и туфли на высоком каблуке, но без задников, заграничные. Провела меня в кабинет Булгакова, посадила за его стол, на его кресло. (!) Принесла машинопись и сказала: "Не обращайте внимания на пометки, это театральные". Я начал переписывать в тетрадку сцену с Еленой, а сам еще старался разглядеть все вокруг. На столе стояло фото Е.С., очень грустное. Какая-то пожилая пара и маленькая девочка. В стакане красно-синий карандаш, вечное перо и пара простых ручек. Какие-то папки, календарь 10 марта 1940 года. День его смерти - он умер всего четыре года назад!
Вскоре вошла Е.С. и позвала обедать. "Потом докончите" - "Но я не голоден" - "Не голодных сейчас не бывает, особенно студентов. Не стесняйтесь". За столом сидели два ее сына, взрослые. Обед был "малый королевский" - щи, жареная картошка с огурцом и кисель сладкий-сладкий. Елена Сергеевна была очень радушная, симпатичная, я спросил, как Кторов играл Шервинского, она ответила, что замечательно. А я, дурак, ждал каких-то советов. Я докончил переписывать и, прощаясь, Елена Сергеевна сказала, чтобы я позвонил, как все пройдет. Обязательно позвоню!
1945
Л. Ю. Брик поехала в распределитель у Покровских ворот отоваривать карточки. Стоит в очереди и к ней подходит какая-то старая худенькая веселая старушка, которую она видит впервые, и говорит:
- Здравствуйте, Лиля Юрьевна. Я к вам с просьбой - не найдется ли у вас с собою газеты или бумажного мешочка для меня? Дело в том, что дают и черную, и белую муку, но у меня некуда ее положить и у продавщицы нет бумаги, чтобы сделать два пакета.
"Я ничем не смогла ей помочь, к сожалению, и она отошла, расстроенная, - рассказала мне ЛЮ. - Вскоре идет довольная, возбужденная и громко делится со мной радостью: "Знаете, как я вышла из положения? Зашла в уголок, сняла трико, завязала каждую штанину снизу и получилось два мешка. В одну я положила черную, в другую белую муку. Посмотрите, пожалуйста. Я смотреть не стала, поверила ей на слово, но подумала, что в данном случае голь на хитрости сильна буквально. Это я тебе рассказываю специально, так как ты любишь ходить по гостям и есть пироги!"
1946
Вчера была Светлана Брюханенко и мы вспоминали, как в детстве она любила сочинять сказки. Одну из них на днях даже читала Рина Зеленая со сцены:
"Жили - были дед да баба. У бабы был плохой характер и она была очень злая. Все время ругала деда и даже иногда била его! И он часто плакал. Однажды пошел дед в лес за дровами. И хотел он срубить засохшую елку, но вдруг елка заговорила человеческим голосом:
- Дед, дед! Не руби меня, я еще хочу жить!
Ну, старик удивился, но топор спрятал. А елка вдруг зазеленела и обернулась доброй феей.
- За то, что ты пожалел меня, я исполню любое твое желание. Говори.
Дед думал-думал и попросил, чтобы фея заколдовала его в автомобиль. Фея улыбнулась, взмахнула палочкой, и превратила старика в автобус. И тогда он поехал и задавил злую старуху!"
1950
Вчера умер С., старый студийный интриган, всеми нелюбимый. Кармен сказал: "Наконец-то безжалостная смерть вырвала из наших рядов…"