* * *
Получив приказ покинуть Семеновку не раньше двенадцати часов ночи, комендант не предполагал, что его группе практически вслепую придется искать дорогу до Краматорска - именно туда направилась основная колонна с бойцами славянского гарнизона.
От телефонов перед началом прорыва по распоряжению Первого избавились абсолютно все. Современных средств связи, чтобы установить контакт с командованием, у Кедра не было, рассчитывать приходилось только на себя.
Выведенный из строя кедромобиль и тот факт, что теперь приходилось тащить все вооружение на собственных плечах, конечно же сказались на мобильности отряда.
К середине ночи они достигли только Черевковки - района Славянска, откуда начиналась полевая дорога на Краматорск. Ополченские блокпосты были уже сняты.
Там же Кедр наткнулся на отставших от основной группы людей Царя - местного славянского командира, впоследствии возглавившего Министерство обороны ДНР.
Продвигаясь к городским окраинам, Кедр оброс отрядом в восемьдесят человек, по тем или иным причинам не успевших покинуть город. От них он узнал, что основная колонна из сотни автомобилей попала под массированный артиллерийский обстрел.
Водители умудрились включить аварийки, опасаясь, видимо, застрять в поле или оставить колеса в глубоких рытвинах, но в итоге "спалили" свое местоположение. ВСУ принялись разматывать колонну из всех орудий, которые имелись.
Близился рассвет, Кедр понимал, что без проводника им не обойтись. Теперь на нем лежала ответственность за внушительное вооруженное формирование - вывести восемьдесят человек из окружения незаметно для противника гораздо сложнее, чем небольшую группу, с которой он покидал Семеновку.
В одном из бараков на окраине города горел свет. Электричества в Славянске не было несколько недель, поэтому увидеть горящее окно было, мягко говоря, неожиданно. Тем более - время позднее.
Кедр решил сам проверить, в чем дело. В тусклой комнатке, освещенной керосинкой, сидели двое чумазых бородачей и пили самогон. Местная богема. Комендант поинтересовался, знает ли кто из них дорогу до Крамоторска. Полями.
Мужики дружно сказали, что знают.
- Покажите, - вежливо попросил Кедр.
- Не покажем, - равнодушно ответил самый уставший из них.
- А за пятьдесят гривен? - предложил ополченец.
- За пятьдесят гривен - покажем, - так же спокойно ответил участник застолья.
В десять утра они были в Краматорске.
* * *
Свое первое серьезное ранение Кедр получил спустя месяц после выхода из Славянска, недалеко от границы под Снежным. Ополчение пробивало коридор в Россию. Его назначили комендантом приграничного села Дмитровка. Из Киева в Дмитровку к нему приехала жена.
В начале августа он вместе с бойцами выехал навстречу кировоградскому спецназу. Ополченцам удалось разгромить элитный отряд ВСУ. В отместку противник взял Дмитровку в полное окружение.
В бою Кедру прострелили ногу, вывезти его в больницу было невозможно. Он решил рискнуть и вместе с женой уйти на территорию России.
Разведчики нашли первую брешь, которую оставили украинские погранцы. Второй раз за месяц ему приходилось выходить из блокады, второй раз ему повезло.
Несколько месяцев Кедра болтало по российским госпиталям, ногу спасли, но укоротили на несколько сантиметров. Он заново учился ходить. Обратно на войну поехать не мог, вернуться в Киев - тоже, пришлось продать там имущество через посредников.
На вырученные деньги Кедр купил небольшой участок земли в Крыму, на мысе Фиолент. Строит дом. Судится с кооперативом - местные чиновники не хотят проводить свет и воду из-за долгов предыдущих владельцев участка.
Пока идет тяжба, снимает квартиру в малосемейке на окраине Севастополя. Кедр несколько раз предлагал своей матери переехать в Крым, на море, но она не хочет уезжать с Украины и по-прежнему живет в Киеве.
Жена все это время - пока он лежал по госпиталям - была рядом. В Киев ей теперь не вернуться. Здесь, в Севастополе, она завела десять кошек. А пару недель назад Кедр подобрал бродячего пса. Назвал Жориком.
Вместе с собакой бывший комендант Семеновки иногда ходит прогуляться на набережную. Заметно прихрамывает. Сетует на то, что не может бегать. Там - прямо у памятника Погибшим Кораблям - они с Жориком купаются.
Кедру нравится надолго задерживать дыхание под водой. Брезгливые купальщики частенько делают замечания по поводу пса, мол, здесь люди купаются. Он не обращает внимания на ворчливых туристов.
Фриц
Подростком Артем Разуваев увлекался раскопками. В окрестностях его родной Керчи Великая Отечественная война оставила тонны залежей различного рода амуниции, разбросанной во время жестких боестолкновений на десятки квадратных километров и укрытой теперь каменистой крымской почвой.
Особенно он интересовался историей Третьего рейха, с азартом изучал нацистские знаки отличия, форму, бронетехнику, оружие. К гитлеровскому режиму у него был здоровый научный интерес, никак не связанный с идеологическим восторгом иных фашиствующих подростков.
Тем не менее сверстники частенько называли Артема то Гансом, то Фрицем. Будучи из казачьего рода, парнишка еще в юности вступил в донское казачество. Когда встала необходимость обзавестись позывным, он недолго думая остановил свой выбор на Фрице. Выглядело это слегка провокационно, но потом все привыкли.
Казусы начали случаться позже - на войне. Однажды его непосредственный командир, ополченец с позывным Таран отправил дежурить на блокпост рядом с АИСом, это практически в центре Славянска.
Время было позднее, в городе действовал комендантский час. Дежурившие на посту, оказалось, не были предупреждены о том, что к ним направили подкрепление. На подходе к бетонным блокам Артем увидел, как из-за них поднимаются бойцы с автоматами наперевес и берут его на мушку.
Ополченец примирительно прокричал: "Привет, мужики, я Фриц!" На фоне последних сообщений о том, что под Славянском развернули свои блокпосты добровольческие батальоны нациков, многие из которых любили иной раз и зигу кинуть, признание Артема прозвучало двусмысленно.
Кое-как удалось объяснить, что он свой. Но ребята на блокпосту потом еще долго ржали, потому что собирались уже скрутить осмелевшего фашиста и рисовали себе картины, как получают благодарность от Стрелкова за то, что взяли в плен такой ценный нацистский экземпляр.
В Славянске Артем состоял в бронегруппе, их БТР рассекал по городу с развевающимся российским флагом, поначалу это многих сбивало с толку. Можно было подумать, что на Донбасс из Крыма и впрямь перебросили российскую регулярную армию.
В стрелковский отряд Фриц попал случайно. Конечно, он успел поучаствовать в "Крымской весне" вместе со своими товарищами из донского казачества, рассчитывал в ближайшее время получить российский паспорт, но в Керчи очереди были расписаны на несколько месяцев вперед.
Артем отправился в Россию, думал найти работу в Ростове. Пересекая Керченский пролив, на пароме он услышал знакомые голоса. Это оказались его киевские друзья - Вандал и Крот. Пару лет назад, когда Фриц жил в столице Украины, они вместе охраняли православные храмы от налетов свободовцев, упашников и других радикалов.
Украинские националисты грезили созданием собственной автокефалии, идеи отделения от Московского патриархата в их кругах были особенно популярны - в то время как политики гнули свою линию с трибун, спортивная молодежь, фанатеющая от образа Степана Бандеры, устраивала собственные разгромные акции.
Фриц одно время даже работал в Киеве начальником охраны в Свято-Троицком монастыре, поэтому хорошо знал о выходках нациков. Православные активисты сколотили тогда собственную группу быстрого реагирования. Там Фриц и познакомился с Кротом и Вандалом.
Позже они потеряли связь, Артем уехал с Украины, последнее время работал в России. Однако встреча на пароме не была удивительной. Фриц предполагал, что его друзья, с которыми они лупили западенцев на улицах Киева, не останутся в стороне от крымских событий. В Крыму они не пересеклись, зато теперь вместе пересекают Керченский пролив.
Пацаны сказали, что в Киеве им всем лучше не появляться, Фриц поинтересовался, чем друзья будут заниматься дальше. Ответ был: "Воевать". Казак отреагировал скептически.
После триумфального возвращения Крыма, несмотря на агрессивное брызганье слюной правосеков и евромайданщиков, ему не верилось, что дело дойдет до вооруженного конфликта. Будь то Харьков, Одесса или Донбасс. "Можешь пойти с нами", - предложили ребята.
Причин согласиться у Фрица было несколько. Одна весомей другой. Его близкий друг служил в "Беркуте". Отстоял на Майдане от звонка до звонка. Недавно жена друга написала ему в контакте: 18 февраля мужа убили. Снайпер, выстрел в голову.
Собеседование проводил лично Стрелков. Группа в принципе уже была укомплектована, поэтому расспрашивали Фрица с особым пристрастием. Экстравагантный позывной. К тому же полноватый парнишка, с широким круглым лицом, румяными щеками, на вид лет тридцати, эдакий добродушный увалень, не был похож на потенциального диверсанта.
Впрочем, в рукаве Артем спрятал непобиваемый козырь. Одно время он работал на Киевском ремонтно-механическом заводе. Да, название предприятия звучит достаточно мирно и непритязательно.
На самом же деле это был серьезный военный объект, на котором чинили бронетехнику. Фриц трудился в двигательном цеху. Ремонтировал танки - Т-55, Т-64, Т-72. Иногда занимался вооружением, при нем осваивали новые модели бронетранспортеров - БТР-3 и БТР-4.
В доказательство Артем начал показывать фотки из телефона: вот он на "кладбище" танковых двигателей, вот он со сваркой…
Отказываться от бойца с такими навыками не имело смысла. Стрелков взял Фрица с собой. Через пару дней он пересек границу Ростовской и Луганской областей в составе его отряда.
На Украину ополченцы отправлялись, вооруженные автоматами Калашникова и пистолетами Макарова. Ни о какой технике речи не шло. Рассчитывать можно было только на трофеи, а следовательно, требовались люди, которые знают, как потом поставить захваченные танки, БМП и БТРы в строй.
Фриц сам офигевал от ироничных кульбитов собственной трудовой биографии. Получается, в Киеве он чинил орудия, от снарядов которых весной 2014 года ему придется ныкаться по окопам и подвалам. Сколько раз потом сослуживцы шутили: как легко было бы воевать, если б не его золотые руки.
В первом бою захватить бронетехнику противника не удалось. Задачи на тот момент ставились более скромные. На третий день после того, как они взяли Славянск под контроль, Ромашка, который фактически был правой рукой Стрелкова, построил их у располаги и отобрал пацанов для первого боевого выезда.
Фриц оказался в одной группе с Моторолой. Их отряду поставили задачу подобраться через зеленку как можно ближе к блокпосту ВСУ в пригороде Славянска и как следует покошмарить противника. Кошмарить особо было нечем - из вооружения у ополченцев пока что имелись все те же АК и ПМ.
Бой длился пару-тройку минут, украинские солдаты поначалу растерялись, потом запросили подкрепление. Прибывшие в зону АТО погранцы устроили на ополченцев настоящую облаву, как полагается, с собаками.
Стрелковцы рассеялись по зеленке, разбились на маленькие группы - каждый возвращался на базу как мог. Из леса Фрица, опьяненного выбросом адреналина от первого боя, выводил Моторола.
Погранцы цепью окружали сектор, иной раз парни слышали лай ищеек в паре десятков метров от себя. Опаснее всего было пересекать открытое пространство и просеки. Над ними постоянно кружил Ми-24 - вертолет украинских ВВС, а просеки патрулировали уазики пограничной службы.
Фрицу с его массивной комплекцией и весом сто килограммов пришлось конкретно попотеть. Попробуй успей за маленьким и юрким Моторолой, который, несмотря на тяжелую экипировку, легко пробирался через бурелом, умудряясь не производить почти никакого шума. К ночи им удалось выбраться.
В следующие три месяца было все - выезды в составе бронегруппы на оказание огневой поддержки, выговор от Стрелкова за обсуждение состояния оружия по рации, сырые и затхлые подвалы, в которых вместе с местными жителями прятались от артиллерийских обстрелов ВСУ, ежедневный рацион из монотонной гречки с тушенкой в штабной столовой.
Когда ополчение выходило из Славянска, Фриц вместе с бронегруппой находился в Краматорске в распоряжении Хмурового - главного стрелковского контрразведчика. Изрядно потрепанную артиллерией колонну, входившую в город прямо через поля, он увидел на рассвете.
Вырвавшиеся из блокады ребята спрыгивали с дымящихся от жара бронемашин, вылезали из пыльных легковушек. Кто-то закуривал, кто-то с потерянным видом усаживался на тротуар.
В замасленном камуфляже, с бледными от окопных и подвальных будней лицами, заросшие щетиной - все они находились будто в состоянии транса. Никто не верил, что им пришлось оставить Славянск. Никто не знал, сколько пацанов они потеряли по дороге.
Ошарашенный Фриц смотрел, как в Краматорск прибывают отставшие группы ополченцев. Механик из второй бронегруппы - взрослый мужик лет сорока, судя по всему местный - сидел, прислонившись к колесу припаркованного у штаба БТРа, и плакал. Еще через час им сообщили, что Краматорск они оставляют тоже.
До Донецка бронегруппа Фрица не смогла добраться без потерь, хотя никаких боевых действий по дороге не было. Артем ехал на своем БТРе с российским флагом. Неожиданно его обогнал какой-то лихач на копейке и на высокой скорости врезался в машину Дока, которая шла перед ним.
Все были живы, но Док так ударился головой о торпеду, что потерял сознание. Его натуральным образом контузило. Когда их распределили в новую располагу в Донецке, Фрицу пришлось заново с ним знакомиться.
* * *
Артем уехал из ДНР после смены командования. Он не входил в ближайшее окружение Первого и уволился из подразделения через несколько недель после отъезда Стрелкова. Дезертиром себя не считает, с поля боя не бежал.
Устроился работать в кузнечную мастерскую в подмосковном Чехове. В России он частенько встречал беженцев с Украины. Когда здоровые мужики, оставившие под обстрелами в Донецке своих пожилых родителей, жаловались на то, что беженцам не оказывают должного внимания, - пускал в ход кулаки.
Со временем это прошло. Сейчас с ним в мастерской работают двое ребят из Донбасса, которые не воевали. Ничего - обедают за одним столом. Правда, кулинарные предпочтения у них отличаются. Фриц до сих пор не может смотреть на гречку, они же едят кашу с удовольствием.
В качестве рабочей одежды Артем использует свой славянский камуфляж с георгиевской ленточкой. Форма износилась, в люди не наденешь, а выбрасывать жалко. На сварочной маске он гордо вывел латиницей - DNR.
На гражданке ему больше всего не нравятся праздники. Из-за фейерверков. На Восьмое марта, когда в соседнем кабаке ночью зарядили салют, сработал инстинкт. Фриц рухнул с кровати на пол, как при обстреле, и чуть не сломал ногу.
Часы от Путина
Об отходе им сообщили за час. Где-то в одиннадцать вечера. Днем Андрей подвозил из Семеновки до стрелковского штаба Деда Мороза - так на Славянском фронте называли женщину, занимавшуюся гуманитаркой.
Под обстрелами, полевыми дорогами, через блокаду ВСУ она протаскивала в ополченские окопы то, что удавалось собрать на "материке" и через странички в социальных сетях. У одичавших от регулярных разрывов бойцов все шло нарасхват и все было в цене - футболки, носки, консервы. Их ждали как новогодних подарков.
Высаживая Деда Мороза у здания СБУ в центре Славянска, Андрей обратил внимание, что там вовсю идут сборы и подготовка к эвакуации. Удивления особого это не вызвало, город утюжили беспощадно, перенос командного штаба, скажем, в тот же Краматорск выглядел логично.
Поскольку у них, на форпосте обороны, в Семеновке, об отступлении ничего слышно не было, Андрей решил, что эвакуируется только высшее командование, а их оставят держать фронт здесь.
В свои шестнадцать парнишка был настроен фатально, впрочем, это можно сказать обо всем Семеновском гарнизоне. Вариант сдачи не рассматривался никем. Однако за час до полуночи поступил приказ, на сборы почти не оставалось времени.
Главная задача - вынести на себе как можно больше вооружения. О личных вещах можно было забыть. Андрею, как и всем остальным, пришлось побросать в окопах сумки и рюкзаки.
Ночью сформировали группу из сорока человек для выхода в сторону Краматорска, к ним прикрепили два минометных расчета. Проводник вывел их из села и оставил у озера выше Семеновки. Командир приказал оставаться там до тех пор, пока за ними не вернутся.
Прошло несколько часов, светало. Проводник и командир не появлялись. В то, что группу просто-напросто могут забыть, не верилось никому, поэтому ополченцы продолжали ждать. Тревожные мысли начали одолевать после того, как над ними закружила украинская авиация.
Под шум двигателей вражеских ВВС время тянется еще медленнее. Андрей ругал себя за то, что послушался приказа и оставил на позициях рюкзак. В нем лежали памятные часы. Стекло треснуло после очередного обстрела, но время они показывали исправно. Часы были от Путина.
В октябре 2012 года Андрей участвовал в торжествах, посвященных Дню украинского казачества. В казаки парнишка пошел, едва ему исполнилось двенадцать. Родители отдали его в кадетский класс, там такое практиковалось.
На Софийской площади, где отмечался праздник, развевались не только казачьи знамена, но и российские флаги. Тогда это было допустимо. Однако редкая пророссийская акция в Киеве заканчивалась без драки с украинскими националистами.
Не обошлось без потасовки и на этот раз. В толпу затесались провокаторы из националистической партии "Свобода", здоровенный мужик лет тридцати вырвал у одного из активистов российский флаг, содрав его с древка и спрятав трофей за пазуху, собирался убежать.
Дерзкого нацика догнал четырнадцатилетний Андрей. Смуглый, с большими глазами на остром лице, щуплый на первый взгляд, подросток набросился с кулаками на взрослого свободовца, завалил его на землю и вырвал российский триколор. Националистов задержала милиция, а Андрей стал героем праздника.
Рассказ о его поступке каким-то образом дошел до Кремля, чуть позже его наградили памятными часами президента РФ. С гравировкой, разумеется.
Теперь они остались в рюкзаке где-то в семеновских окопах. Правосеки наверняка обрадуются такой находке - лишний раз будет повод обвинить Путина в том, что он лично курирует стрелковцев.
Андрея всегда смешили подобные выпады его друзей, оставшихся в Киеве и наблюдающих за событиями в Донбассе через призмы ноутбуков и теликов. Чтобы развеять миф, он писал им о том, как стрелковский отряд заблудился, пересекая в апреле российско-украинскую границу.
Парнишка знал об этом, потому что сам был в числе пятидесяти двух добровольцев, которые из Крыма отправились в Донбасс под командованием Игоря Стрелкова. Оказавшись в приграничной зоне, они шифровались как от российских, так и от украинских погранцов.
В тот день, как назло, пошел мокрый снег, степная грязь превратилась в жирное черноземное тесто, которое килограммами налипало на ботинки. Поэтому, когда выяснилось, что почти час группа шла в неверном направлении, бойцы откровенно досадовали на командира.