Штат Шатдат
Представьте, что нацисты без боя оставили один из своих городов в глубоком тылу. Оплот Третьего рейха на оккупированных территориях, который был им домом родным, второй столицей после Берлина. Служил ставкой военного министра, командующего сухопутными войсками и черт знает кого еще. Едкого разлива адъютанты, партийного масштаба атташе, критическая масса офицерского состава - все они жили там со своими семьями. Ежедневно отправлялись за хлебом к пекарю, брали творог у проверенной молочницы, потягивали лимонад на любезных террасах.
Только не рисуйте себе Париж, Варшаву, Будапешт, Прагу или другой город, мало-мальски сохранивший самобытность даже при рейхе. Представьте идеальный фашистский город, напрочь лишенный прежней идентичности. Ни одной рекламной вывески без свастики, ни одной парадной без флага, ни одного лица без печати нацистского орла. Даже домашние животные заражены верой в исключительную миссию фюрера.
Таков Аш-Шаддади. ИГИЛ здесь не просто наставил на каждом углу "лого" с печатью пророка Мухаммеда. Он проник в душу города, пропитал насквозь его детей. Мы поймем это позже. А пока не встретили ни ребенка, ни старика. Центральный проспект абсолютно пуст. И переулки вымерли. Душная, жуткая тишина.
Скрип ворот звучит как выстрел. Вздрагиваем, оборачиваемся. В проеме на секунду мелькает женский силуэт, полностью облаченный в черное, даже глаза прикрыты сеткой. Фигура сразу исчезает. Натуральный призрак. Впрочем, радует, что мы тут не одни.
Углубляемся в переулки. Наши шаги все чаще отдаются впереди неприветливым шушуканьем, шорканьем. Ясно, что гостей здесь побаиваются.
Внезапно входим в квартал, который с натяжкой можно назвать жилым. Навстречу малышня катит где-то раздобытые покрышки. Ребята постарше толкуют о чем-то, обступив дряхлый мотоцикл. Взрослых на улице нет. Направляемся к компании подростков, улыбаясь во всю мощь, приветливо размахивая руками: "Садык! Садык!" Это "друг" по-арабски. Все отворачиваются. И только один паренек в светлом спортивном костюме идет в нашу сторону.
Али Абдулла из арабского племени джбур, самой многочисленной народности восточной провинции Сирии. "Племя, которое мы потеряли", - как-то обронил мой коллега, сириец Артур Кебеков. Джбур почти полностью перешли на сторону ИГИЛ.
"Дауля", как называют свое квазигосударство игиловские радикалы, проглатывает представителей всех народностей и этнических групп, чтобы переварить их и сделать частью своего Черного пятна, разрастающегося по Ближнему Востоку. Чем больше ингредиентов в этом сплаве - тем он прочнее и разрушительней.
Вот и пятнадцатилетний Али автоматически называет игиловцев "дауля". Не отдавая себе отчета, какая работа уже проделана с его мировоззрением. Ведь "дауля" в переводе с арабского значит "государство". Для Али сейчас государство - это Аш-Шаддади при террористах.
Формула "Нет государства, кроме ИГИЛ, а аль-Багдади халиф его" не покидает сознание граждан даже после того, как экстремисты оставляют населенные пункты. ИГИЛ отступает, но остается. С ужасом понимаешь: да это же по-прежнему их территория. Радикалы потеряют власть над Аш-Шаддади только тогда, когда он перестанет быть "Шатдатом" вилайета Аль-Барака. А пока он именно так обозначен табличкой на въезде. Название выведено кириллицей. Да и Али, как видно, русская речь уже знакома.
Джихад - не калашников
- Русс? - К нам присоединяется сверстник Али из уличной компании.
Ребята сначала поглядывают с опаской, но при виде камеры и увлеченного разговора их товарища детское любопытство берет верх. Знакомимся, парня зовут Мухаммад Нур, он тоже какое-то время жил в Аш-Шаддади при террористах.
- Кто лучше всех воюет в ИГИЛ?
- В "дауля"? Воюет? Конечно, иностранцы.
- Откуда?
- Из Чечни.
- Ты их видел?
Мухаммад Нур начинает как будто разыгрывать театральную сценку. Артистизма ему не занимать. Мимикой изображает иностранцев, руками показывает длину бороды и форму одежды.
- Светлая кожа и темные длинные волосы, глаза маленькие, ходят группами с детьми, носят камыс. Они учили своих детей, как нужно притеснять людей.
- Дети должны притеснять людей?
- Несколько дней назад ребенок игиловца из Чечни подошел к старику, пытался его гнать на молитву, тот отказался, малыш забрал у него паспорт и с оружием отвел в исламскую полицию. Он старику в правнуки годился, но ругал его, заставлял подчиняться. Вот как они себя вели.
- А с вами они хотели дружить? Может быть, в футбол предлагали вместе поиграть?
- Нет, они очень редко заезжали в наши районы. Жили в отдельном поселке на окраине Аш-Шаддади, у них были свои магазины и мечети. Но когда они появлялись у нас, малыши совсем, то звали идти приносить присягу "дауля". Я, например, отвечал, что мне родители не разрешают. А они спрашивали, буду я в день Суда слушать Аллаха или родителей.
- Но кто-то же поддавался на их уговоры?
Али снова подключается к беседе:
- Начинается все с уроков религии. Преподают "манхадж" (идеологию), промывают мозги маленьким детям, а потом учат стрелять. Тренировать начинают прямо в мечетях. Сначала шариатский курс, а уже после отправляют в военный лагерь, там тебя уже готовят как воина. Мне удалось сбежать оттуда.
- Что это был за лагерь?
- База, где готовили "Львят Халифата".
- А далеко мечеть, где вас учили шариату?
- В двух шагах. Хотите посмотреть?
Купол мечети и правда виден над соседним кварталом. В переулках оживление. Мужчины в длинных арабских халатах и женщины, одетые так, будто ИГИЛ еще не ушел или вот-вот вернется. Они шепчутся и с осуждением поглядывают на сопровождающих нас мальчишек, каждому из которых тринадцать - четырнадцать. На суеверное бормотание старших они реагируют с легким пренебрежением. Мол, многое уже повидали, чего от журналистов каких-то прятаться.
Ворота в мечеть покорежены, легкие рубцы от стрелкового боя. Заходить жутковато. Проносятся в голове предостережения губернатора Хасаки: "При отступлении террористы заминировали половину домов". Внимательно смотрим под ноги, нервы натянуты как лески, которые боевики подводят к закладкам со взрывчаткой.
Али и Мухаммад ступают беспечно. Их уверенность успокаивает. Наверняка парни уже излазали все вокруг и знают, что ловушек нет. Я привык доверять людям, но и рассказов о коварстве игиловцев наслушался достаточно. К тому же ребята сами признались, что проходили подготовку в специальных лагерях. Гоню прочь паранойю. Говорю себе: "Они дети, а не террористы". Но здесь эта аксиома сомнительна.
На полу мечети обсыпанные штукатуркой ковры. Голые стены, несколько полок с книгами. Слова Мухаммада Нура раздаются неожиданно басистым для его возраста эхом:
- Меня вызвали сюда на шариатский курс, а затем в "хусба" к следователю, потому что я не ходил молиться. Они нас пугали Страшным судом, рассказывали про рай и ад. У них есть свои учебники, они все обосновывают Кораном. Моего двоюродного брата убедили, и он ушел с ними воевать.
- Ты знаешь, где сейчас твой брат?
- Наверное, ушел из города вместе с "дауля", теперь воюет где-нибудь в Дейр-эз-Зоре, а возможно, его уже нет в живых. Сами знаете, чему тут учат.
- Чему, например, учили вас?
Мухаммад Нур теряется впервые за время беседы. На вопрос отвечает Али:
- Здесь преподавал марокканец. Объяснял, что джихад - это не только воевать, взяв калашников в руки. Джихад - когда берешь литр горючего и сжигаешь дома неверующих.
- Много у него было учеников?
- Конечно, много. Он забирал детей прямо с улицы. Ходил и кричал в громкоговоритель, чтобы ему отдавали на обучение детей, которым исполнилось шесть лет.
- Но ведь не все родители отдавали детей в мечеть. Что грозило тем, кто противился?
- Отцов арестовывали. К примеру, я захотел воевать за "дауля", а отец мне запрещает. Я обращаюсь к ним с жалобой, отца забирают, иногда дело доходит до казни.
Мы вышли из мечети. Попросили ребят объяснить дорогу до места, где располагался лагерь военной подготовки детей. Они предупредили, что от него почти ничего не осталось. Петляем по шаддадским улочкам, с трудом выезжаем на окраину, к поселку городского типа. Координаты, указанные парнями, верны.
Лагерь разрушен. Уцелела одна сторожевая будка метр на метр. Арабской вязью на ней выведено: "Пункт приема бойцов в отряд "Львята Халифата". Это было что-то вроде КПП. Внутри на стене, как и положено, правила несения службы на посту на русском и английском.
Аш-Шаддади потому и называли военной столицей ИГИЛ, что здесь располагалась ставка Рыжего генерала, министра войны радикалов. Второй человек в "Даиш" после "халифа" Абу Бакра аль-Багдади. Выходец из Панкисского ущелья Абу Омар аш-шишани (по паспорту - Тархан Батирашвили) лично курировал подготовку юных игиловских рекрутов. Тренировкой и обучением детей занимались его боевики, владеющие русским языком и приехавшие из республик Северного Кавказа и стран Средней Азии. Подросток Али Абдулла, сбежавший из лагеря, был знаком с русской речью, можно сказать, со школьной скамьи. Только вместо портфеля с тетрадями и карандашами ученики носили на занятия разгрузки с гранатами.
В Хасаку мы возвращались в полной темноте. Бойцы на блокпосту на въезде в город аж подскочили от неожиданности, когда наш микроавтобус притормозил перед шлагбаумом. Когда объяснили, откуда едем, назвали нас безумцами. Нам нечего было сказать в ответ. Только теперь мы начали по-настоящему понимать, от какого безумия они охраняют столицу Восточной провинции Сирии.
Несказка о крысолове
Готовясь к этой поездке, я пересмотрел немало ютубовских видео, снятых террористами. На них "Львята Халифата" стреляли в головы приговоренных к казни, маршировали под команды инструктора, ловко обращались с автоматами, давали интервью. Все видео были сняты парадно. Все они были кошмарны, но при этом оставляли ощущение постановки.
На видео, которое повергло меня в реальный ужас, не было крови. Не было вооруженных малышей в камуфляже. Снимали его не игиловские киношники. Происходящее напоминало беззаботный утренник. Абсолютно счастливая картина. Бородатый парень с белозубой улыбкой в окружении толпы детей как будто выкрикивает считалочку из всем известной и очень увлекательной игры. Наподобие "чай-чай-выручай". А дети - самые обычные сирийские дети - хором в сотни голосов подпевают ему искренне и счастливо.
Если бы не периодические отступления с традиционным "Аллах акбар!", вообще нельзя заподозрить что-то неладное. Так ведут себя аниматоры в летних лагерях отдыха. Никаких призывов к кровопролитию. "Львы Халифата прибыли! Львы Халифата прибыли! Исламское государство остается!" - заливаются детские голоса. Потом аниматор делает вид, что убегает от них по улице, продолжая распевать свое игиловское "чай-чай-выручай", и толпа детей несется за ним, толкаясь и цепляясь. И бородатый парень уже где-то далеко впереди, а потоку бегущих за ним детей не видно конца.
Если можно представить сказку о Крысолове, воплощенную в жизнь самым реалистичным образом, это она и есть. Снято было на телефон жителем Пальмиры. (Место установил коллега Артур Кебеков по характерным пейзажам.)
Хотелось поговорить с теми, кто видел эту сказку наяву. В Сирии десятки лагерей для "внутренних переселенцев" - семей, бежавших с оккупированных террористами территорий. Это и палаточные лагеря в приграничных зонах, и целые районы крупных городов - Дамаска, Хомса, Латакии, Тартуса.
Мы посетили один из лагерей в пригороде столицы. По сути, он представлял собой большое общежитие, многоэтажное здание, поделенное на сотни комнат. Двор был набит малышами, они переживали свои детские проблемы и радости и вряд ли осознавали, что еще совсем недавно жили под ИГИЛ. Мы начали обходить комнаты и расспрашивать взрослых, но быстро поняли, что это бесполезно. Мужчины и женщины отвечали на вопросы по шаблону, их страхи можно понять.
Увидев, что мы отчаялись и собираемся уезжать, сопровождавший нас глава поселения предложил заехать на традиционный сирийский кофе к его другу-художнику. Мужчина бежал из Пальмиры.
- Когда ИГИЛ захватил город, я три дня вообще не выходил из дома, потом решился. Пройдя квартал, я увидел на пятачке, где обычно покупал в палатке овощи, три обезглавленных тела. Сразу закружилась голова, я чуть не потерял сознание.
Ландшафтному дизайнеру М. под пятьдесят. Высокий колоритный мужчина с седыми усами, античной статью, длинными и изящными пальцами художника, глубоким взглядом. Слабым этого человека не назовешь. Но и в нем "дауля" посеяло что-то такое, из-за чего он категорически просит не называть его имя и не показывать лицо.
- Мы с женой прожили в Пальмире еще десять дней после прихода игиловцев, потом убежали через пустыню в Эль-Карьятейн, а оттуда уже добрались до Дамаска.
- Как игиловцы относились к детям в Пальмире?
- Это отдельная история. Взрослые боевики подходили к малышам и начинали очень дружелюбно общаться. "Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Ахмад? Молодец, Ахмад! Ты вырастешь умным и сильным мальчиком! Вот тебе тысяча лир!"
- Что, прямо детям деньги раздавали?
- Да! Небольшие суммы, конечно, но я сам видел, это правда! Очень уважительно с ними обращались. А где-то спустя неделю устроили для детей кинотеатр под открытым небом. Установили большой экран, каждый вечер устраивали просмотры. Дети уже знали время и сами заранее собирались на площади.
- Что показывали?
- Свои видео, как идут в бой, тренируются. Рассказывали о героизме. После таких просмотров потом вперед выходил молодой иностранец, тунисец или марокканец, кажется, и начинал их развлекать. Дети в нем души не чаяли. Я слышал у соседей, как малыши плакали, если родители не пускали их на эти собрания.
- А у самих игиловцев были дети?
- Многие из них чуть позже привезли в Пальмиру целые семьи. Но их дети не общались с местными малышами.
- Почему?
- У них так было заведено: взрослые общаются с нашими детьми, а их дети поучают наших стариков.
Пусть теперь кто-то мне скажет, что это не железный расчет. Когда стариков учат морали пятилетние мальчишки, старикам волей-неволей становится стыдно. Когда к детям обращаются опытные боевики как к равным - ребенок волей-неволей начинает гордиться собой и хочет быть похожим на собеседника.
Дети для ИГИЛ - не только цель, но и средство. Прямо как в игре "чай-чай-выручай". Только получается, что все сами застукали друг друга, пока "вода" ходил за пряниками.
Замаскированные
Затонированный джип занесло при объезде дорожной пробоины, Хайдар практически весь свой вес перенес на соседа справа. Тот недовольно закряхтел. В салоне было тесно. Три человека на заднем сиденье помещаются с трудом - понятное дело, все в разгрузках и с автоматами. Хайдар посередине, между ним и другим сослуживцем упертое в пол РПГ-9.
Ополченец ненавидел сидеть посередине. Особенно когда автомобиль мчится по территории врага. Любая нештатная ситуация, обстрел - и ты последний, кто выберется из машины, а значит, шансов сгореть в ней в случае попадания в корпус вражеского гранатомета значительно больше, чем у остальных. Одним словом, место у двери надо еще заслужить. Хайдар впервые участвует в операции в составе группы спецназа национального ополчения провинции Хасака. В отряд он пришел чуть больше месяца назад. До этого воевал на стороне террористов. Конечно, там они называли себя совсем по-другому - "моджахедами", "воинами Аллаха", еще раньше - "повстанцами". Но это было совсем давно.
Сейчас Хайдар был сосредоточен на дороге и на новых кроссовках. Он одолжил их у Саллаха, тоже бывшего боевика, специально для такого неординарного случая - впервые ему выпала возможность проявить себя в операции правительственных сил. Теперь ополченец жалел о совершенной обувной рокировке - Саллаху он оставил поношенные кеды, тот скрепя сердце согласился, понимая, так сказать, ответственность момента, - и вот теперь почти неношеные "эиры" жмут невыносимо. "Нет ничего тревожнее обуви, которая тебе жмет, и места на заднем кресле посередине", - не уставал повторять про себя Хайдар, но от этой мантры мандраж перед боем становился только сильнее.
- Хайдар, эта трасса наверняка тебе знакома? - частично оттянув с подбородка обтягивающую маску и повернувшись к нему с переднего кресла, спросил капитан Джамал, командир их небольшого отряда.
Ополченец пытался расслышать в голосе старшего сарказм - ясное дело, они ведь едут по территории, которую - по крайней мере, на штабных картах - обозначают черным цветом, то есть совсем недавно - его территории. Юмористических ноток в голосе капитана, как показалось Хайдару, все-таки не ощущалось. Джамал, по-видимому, и сам нервничал.
- Да, господин капитан, до Тель-Хамиса не больше десяти километров.
- Сколько у них еще выставлено постов на трассе?
- Пару месяцев назад на оставшемся участке дороги, если не считать въезд в сам город, у боевиков здесь базировался всего один блокпост. И тот, если честно, не крепкий. Дежурит пара "ниндзя" с АК. Тяжелого вооружения нет. Пост, в конце концов, промежуточный. Но сами понимаете, ситуация могла измениться…
- Понимаю, - задумчиво проронил капитан. За последний месяц правительственные силы серьезно потрепали террористов в Восточной провинции. Массовый исход из рядов ИГИЛ и "Ан-Нусры" представителей племени агайдат, удары с воздуха сирийских ВВС по раскрытым с помощью "перебежчиков" координатам - все это конечно же заставило боевиков мобилизоваться. Поэтому рассчитывать, что они не станут усиливать контроль на главных трассах, пожалуй, не стоило. Капитан Джамал это прекрасно понимал. Как и то, что, сколько бы дополнительных блокпостов ни установили террористы, их наличие миссию его группы не отменяет.
- В любом случае, парни, это все равно лотерея - три вражеских КПП мы уже проскочили, - решил подбодрить ребят командир отряда.
Тактика спецназа национального ополчения Хасаки - при рейдах за линию фронта - была в общем-то проста. Маскировка.
Бойцы загружались в два трофейных джипа, в свое время захваченные после очередного провального наступления "Ан-Нусры", на камуфляже не было специальных знаков отличия, кто-то и вовсе подбирал себе комбинированный "наряд" - штаны, скажем, хаковые и какая-нибудь гражданская толстовка. Необходимо было создать эффект полного сходства с самими разношерстными во всех смыслах группами боевиков. Ну и, конечно, главный атрибут - черные маски, которые так упорно ассоциируются с образом экстремиста, - и религиозный лозунг на лбу. Это пропуск на вражескую территорию, который заменяет любой пароль. Тем более что теперь среди ополченцев немало бывших моджахедов - их присутствие в диверсионном отряде позволяет вводить врага в еще большее заблуждение. Конечно, раз на раз не приходится. Вылазка может закончиться перестрелкой на первом же блокпосту, бдительный караул - не такое уж редкое явление. В любом случае это лотерея. И пока что им везет. Три блокпоста позади.