Хайдар, пожалуй, нервничал больше остальных. Целью их группы был один из лидеров "Ан-Нусры" в этом регионе Сирии - Абу Абдель-Рахман аль-Масри, египтянин, который разрешал споры согласно законам шариата и считался одним из самых страстных проповедников радикального ислама на фронте. "Замаскированным" - так террористы называли группы специального назначения национального ополчения правительственных сил - удалось получить координаты местонахождения влиятельного иностранца. Будучи боевиком, Хайдар и сам называл ополченцев "замаскированными", "замаскированных" боялись больше всего. У них была сеть информаторов внутри бандформирований во всех городах, подконтрольных террористам. Как это ни парадоксально, но многие экстремисты ходили в масках, опасаясь именно того, что данные об их личности будут переданы "замаскированным". Опасался этого и Хайдар, но в итоге сам пришел в штаб национального ополчения - сдавать оружие. Когда предложили вступить в отряд, отказывать не стал. Были на то свои причины.
Приближался очередной блокпост "Ан-Нусры". Капитан Джамал заметил, что караульные слишком тщательно всматриваются в их колонну, состоящую из двух вымазанных глиной "тойот". Ему ничего не оставалось, как принять самое рискованное в этой ситуации ре шение:
- Абдулла, не останавливайся, просто пролетаем его и все, типа мы важные шишки.
Зигзагообразные преграды стремительно надвигались, водитель не стал сбрасывать скорость и на визжащих шинах объехал препятствия, раскидав ополченцев по салону. Капитан Джамал успел выкрикнуть постовым что-то вроде:
- Торопимся, парни!
Лица боевиков - несмотря на повязанные на них арафатки и скорость - Хайдар успел разглядеть. Спустя секунду за спиной послышались крики и предупредительные выстрелы в воздух. О том, чтобы останавливать кортеж, не могло быть и речи. Стрельба уже шла прицельно по колонне, несколько пуль царапнули бока джипа, одна уже на излете отрикошетила в заднее стекло. Хайдар обернулся и увидел, как по нему стала расползаться паутина трещинок.
- Сколько у нас времени? - резко спросил Джамал.
- Не больше пяти минут, - так же резко ответил Хайдар.
"Вряд ли у постовых есть прямая связь с Абу Абдель-Рахман аль-Масри, к тому же наверняка радикальный проповедник еще спит, до предрассветного намаза еще час, пока информация с блокпоста дойдет до его заместителей, потом до него самого… мы будем уже рядом с домом, где ночует его группа…" - тут же подумал он про себя и снял автомат с предохранителя.
- Надо было сделать это до того, как по нас открыли огонь, - ворчливо попрекнул Хайдара сосед, немолодой уже мужчина из племени джбур.
Его наставления пресек капитан Джамал. Понятно, что план был повторен каждому из них уже сотню раз, но после конфуза на блокпосту неплохо было бы его и освежить.
- Действуем с колес, Хайдар! Ты отрабатываешь из РПГ в окно дома и остаешься нас прикрывать у джипа. Старик и ты, Мухаммад, мы втроем с ребятами из другой машины добиваем всех внутри дома. Абдулла, - капитан повернулся к водителю, - предупреди нас за тридцать секунд до цели.
Обратный отсчет, тягучие до невозможности секунды. Ополченцы выскакивают из машины, старик из племени джбур, как назло, оказался слева - то есть с той стороны, где дом, - и выгружался из джипа дольше всех. Хайдару пришлось покидать салон с неудобного края, обегать автомобиль, искать себе место на безопасном расстоянии от багажника, чтобы реактивная струя не подпалила бензобак. Дальше, впрочем, тело само помнило, что делать. Правое колено привычно прочно опустилось на землю, РПГ мягко легло на плечо, глаз сфокусировался на оконном проеме, выстрел…
Послужной список Хайдара впечатлил бы даже самого заядлого боевика. Он начинал свою карьеру в так называемой вооруженной оппозиции, то есть попросту ходил на митинги. Тогда в его родном поселке, находившемся между Аш-Шаддади и Эль-Холем - это фактически на границе Сирии и Ирака, только формировалась Свободная сирийская армия. Многие его сверстники из племени агайдат революцию поддержали. Их земли в буквальном смысле были пропитаны нефтью: где ни копни - залежи "черного золота". Революционеры обещали, что все это богатство наконец-то перейдет в распоряжение племени. Перспектива была, мягко говоря, заманчивой.
Каждый из мало-мальски населенных пунктов стал собирать собственные повстанческие отряды. На одну Восточную провинцию их набралось с пару десятков. Хайдар кочевал из одного батальона в другой, что там скрывать - в зависимости от того, какой предлагали куш. За пару лет он сменил три группировки - был в "Батальоне аль-Фарук", затем перешел в "Ахрар Гуэйран", третьим пристанищем оказался "Батальон Гуэйран". Впрочем, постепенно каждый из командиров романтично-революционную риторику начинал заменять религиозными проповедями, а среди так называемых повстанцев появлялось все больше иностранцев. Через какое-то время большая часть автономных отрядов была объединена под черными флагами "Ан-Нусры". Хотя поначалу это мало кого волновало. С приходом моджахедов из-за рубежа выросли и денежные ставки за выполнение заданий. За участие в какой-нибудь штурмовой операции можно было срубить от двухсот до трехсот долларов. Сумма для бойцов из арабских племен немаленькая. Хайдару и вовсе предложили за одну вылазку пятьсот зеленых. Задание, правда, было специфическое. Стояла задача атаковать КПП национального ополчения, где в это время работала съемочная группа сирийского телевидения. Как объяснили Хайдару, главной целью был журналист Фаддель Хаммад - он постоянно показывал в своих репортажах фото боевиков, именно из-за него личности некоторых лидеров были раскрыты и теперь оказались в записке "замаскированных". На диверсию выдвинули сводный отряд. В один джип погрузились иностранцы - пятеро китайцев. Как Хайдар узнал позже, они на самом деле были уйгурами - представителями национальности, исповедующей ислам и проживающей в автономной области Китая. В другую сели местные парни, практически все - его соплеменники. Ситуация, в общем, идентичная нынешней - лишь с зеркальным отражением. Но тогда их операцию раскрыли. Одна из ячеек "замаскированных" сработала на опережение. По их колонне открыли огонь еще за несколько сотен метров до правительственного КПП, джип с уйгурами спалили из РПГ. Водитель автомобиля, где находился Хайдар, успел развернуться, их группе удалось скрыться. На сторону правительственных сил Хайдар перешел, конечно, не из-за провальной операции и упущенных пятисот баксов и даже не из-за страха перед вездесущими "замаскированными".
Однажды их командировали на три месяца в Ракку. На тот момент главной террористической силой в регионе постепенно становился ИГИЛ. Подобно "Ан-Нусре", которая шаг за шагом поглотила многочисленные революционные комитеты, радикалы, провозгласившие халифат на территории Сирии и Ирака, с такой же легкостью проглотили "Ан-Нусру" и другие группировки, все еще сохранявшие автономность. Кого-то мирно, кого-то насильственно. Вернувшись в Хасаку, Хайдар узнал, что семьи у него больше нет.
В момент выстрела из РПГ-9 в окно дома, где находился один из проповедников радикального ислама - Абу Абдель-Рахман аль-Масри, бывший боевик пытался представить лица тех, кто казнил пять тысяч женщин, детей и стариков из племени агайдат, его племени. Игиловцы, блокировавшие одну из непокорных арабских группировок в Восточной провинции, пообещали коридор для невооруженного населения. Коридор оказался ловушкой. Среди казненных оказались родители Хайдара. И ему уже было все равно - ИГИЛ или "Ан-Нусра".
Жажда мести привела его в ряды ополчения. Финансовые мотивы сменили мотивы кровные. Ради мести он был готов погибнуть. И теперь, после выстрела, с жадностью вдыхал запах реактивной струи своего гранатомета, а глаз его с жадностью всматривался в результат: крыша хибары обрушилась, из-под обломков раздавались истошные вопли.
Группа под руководством капитана Джа мала стремительно бросилась добивать экстремистов, выведенных из строя осколками от разорвавшейся в комнате гранаты. Хайдар выдохнул и, с трудом оторвавшись от завораживающего зрелища, развернул корпус спиной к дому, где работал спецзназ, - чтобы в случае чего прикрыть ребят из стрелкового оружия. Ополченец как будто видел мозжечком автоматные вспышки позади, в лопнувшем от его гранатометного выстрела здании. На самом же деле обострившийся слух фиксировал треск очередей и одиночные прицельные плевки, визуальный ряд был плодом воспаленного от торжества воображения. Джамал с ребятами справились быстро.
- По машинам! - с надрывом с голосе - видно, и им пришлось наглотаться взрывной пыли - скомандовал капитан. - Уходить будем через пустыню.
Дальше был триумф водителя. Все остальные просто стиснули зубы. Хайдар чувствовал - погони не будет…
- Абу Абдель-Рахман аль-Масри ликвидирован, еще шестеро аннусровцев убиты, - спустя несколько часов рапортовал капитан Джамал, стоя на плацу их базы в Камашли перед майром Шади.
Майор был тоже из агайдат - его соплеменников ни с кем не спутаешь: яйцевидная форма головы, растянутые на пол-лица губы, длиннющий нос, непропорционально огромные ладони.
- Ребята, надевайте маски, сейчас вас сирийское телевидение придет снимать! Вы провернули громкую операцию! - не скрывая радости, скомандовал майор Шади, похлопывая их всех по очереди по плечу.
- Ты не слишком радуйся, командир. Мы вот закончим с "Ан-Нусрой" и ИГИЛ, а потом снова за тебя возьмемся, - подколол майора капитан Джамал.
И только тут Хайдар понял, что его командир - тоже из бывших.
- Ну это мы еще посмотрим, кто кого. Эй, рядовой, - майор Шади окликнул адъютанта, - зови журналистов.
- А можно без маски? - спросил Хайдар.
- А не боишься?
- Чего уж тут бояться…
После съемки Хайдар подошел к холеному корреспонденту в идеально гладком костюме и клетчатом джемпере под пиджаком. Его выбритое лицо блестело на солнце.
- Как тебя зовут, парень?
- Фаддель Хаммад.
- Я почему-то так и подумал…
- А что?
- Да ничего… Год назад я мог тебя убить. Твоя жизнь пятьсот долларов стоила… Так что с тебя новые кроссовки… Мне эти жмут.
Станция метро "Джобар"
Подполковник Гаяс чувствует, как очередная капелька пота повисла на кончике носа. Он смахивает ее рукавом хаковой гимнастерки, выцветшей за пятое лето войны до полупрозрачности. Наверху - плюс сорок по Цельсию. Здесь, под землей, казалось бы, бойцов должна спасать нежная прохлада земли. Однако низкий потолок тоннеля, полусогнутый режим передвижения заставляют поры под натиском внутренней соленой воды расширяться еще шире, чем на солнечном пекле. К тому же привкус рыхлого песочного грунта во рту, приторный, точно иранские сладости, только усиливает и без того яростную жажду.
"Подземная война все-таки на градус жарче городских перестрелок", - делает про себя вывод подполковник и кричит в спину проводнику:
- Рядовой Амер, долго нам еще ползти по этой тесной норе?
- Командир, осталось метров сто, если мне память не изменяет… - Голос рядового дрожит, астматичное дыхание разрубает слова на части.
Хорошо смеяться над чужой клаустрофобией, но только не в том случае, когда находишься в тоннеле диаметром в полчеловека - при самом удачном раскладе, а позади тебя полукилометровый лабиринт, а над тобой тонны земли, приплюснутой сверху бетонными многоэтажками.
"Почему генерал приказал Муханнаду остаться наверху? Ведь это как раз его работа - лазать кротом под территорией врага в поисках точки, которая лучше всего подойдет для закладки пластита…" - этим вопросом подполковник Гаяс мучился с тех пор, как наступил берцем на лестничную перекладину, чтобы спуститься в темнеющий проем "джобарского метро". Именно так военный про себя называл систему тоннелей, вырытую под территорией боевиков в пригороде Дамаска, в местечке под названием Джобар.
Когда-то Гаяс с интересом изучал в Интернете карты различных метро мира, самыми симпатичными ему тогда казались лондонский и московский "андерграунды". Чисто визуально.
"Здесь, в Джобаре, все сложнее, - констатировал как-то Гаяс, - как будто одну схему метро, скажем лондонского, наложили сверху на схему другого - например, московского".
Дело в том, что террористы из группировок "Джейш аль-Ислам" и "Фронт Ан-Нусра" еще в начале войны против правительственных сил использовали тактику тоннельной войны. За пять лет они сделали тысячи подкопов в этом округе. Стратегия проста, но безжалостна. Перед очередной атакой террористы подрывали снизу укрепрайоны сирийской армии в высотных домах. Здания складывались в каменные торты слоями. Естественно, каждый такой взрыв оказывал на солдат шоковый эффект, и, пользуясь моментом, противник шел в наступление. Психологический перелом в конфликте произошел, когда сирийская армия начала использовать против террористов их же методы. То есть бойцы правительственных войск и национального ополчения тоже начали рыть тоннели под позиции врага, подрывать их огневые точки и только после этого давать команду на штурм. Таким образом, сейчас в Джобаре существуют два автономных подземных лабиринта - террористический, более разветвленный и ветхий, и правительственный - не столь извилистый, но более ухоженный. Врезаться в неподатливый грунт солдаты не прекращают ни на час.
Конечно, отработать технологию с нуля в короткие сроки было проблематично. Здесь и пригодилась помощь таких ребят, как Муханнад. То есть бывших боевиков. (Да, тот парень, что сейчас курит наверху, а не кряхтит в душном тоннеле рядом Гаясом, - как раз из них.) После ряда амнистий, объявленных президентом Башаром Асадом, экс-террористы не только смогли безболезненно сложить оружие, но и вновь получить его, заняв место в окопах по другую сторону фронта. Подполковник Гаяс слышал, что такая политика однажды помогла России выиграть войну в Чечне. Тогда российским лидерам удалось убедить часть вооруженных группировок, изначально действовавших против федеральных сил, объединиться в борьбе с радикально настроенными исламистами. Ситуация в чем-то похожа.
"В любом случае решения главнокомандующего не обсуждаются, а события последнего года дают надежду на то, что такой сценарий может сработать и в Сирии" - так подполковник одергивал подчиненных, которые демонстративно и косо посматривали на Муханнада, Наджи и других бывших боевиков, пришедших в отряд из группировки "Джейш аль-Ислам". Хотя сам Гаяс иной раз лишь сконцентрированным усилием воли отгонял мысль о том, что один из этих новых соратников год назад, например, мог оказаться тем, кто засадил пулю в голову рядовому Али, когда тот возвращался из караула, или ранить в плечо того же Амера, который сейчас слабым светом фонарика, встроенного в зажигалку, прощупывает путь сквозь чертову кротовую нору.
- Перекур, Амер. - Командиру хоть и не хотелось показывать слабость при младшем составе, но одышка перепрыгнула через критическую планку. Нужно было отдохнуть.
- Так точно, господин подполковник, - с нескрываемой готовностью отозвался рядовой.
- Муханнад точно объяснил тебе, как добраться до точки, где тебе нужно заложить взрывчатку? - Гаясу приходилось держать строгий тон и быть демонстративно бодрым, ведь генерал приказал ему лично проконтролировать ход операции. Впрочем, его добродушное и высыхавшее от бесконечных приемов мате лицо с заострившимся за годы войны клювом горца - подполковник был родом с Алавитских гор - не внушало страха подчиненным. Он выглядел моложе своих лет, любил отпускать неприличные шутки, бойцов "строил", как это принято делать с младшими братьями в больших семьях - нарочито грозно, но в то же время с каким-то просвечивающим сквозь каре-зеленые глаза состраданием и неизменной опаской переборщить.
- Да, я делаю все, как он объяснял, - два поворота направо, затем еще один спуск и тут по прямой, - отчеканил Амер.
- Тебе не кажется она бесконечной, эта прямая? - проронил командир, выпуская из легких очередной комок дыма от густой сирийской махорки, плотно забитой рядовым в самокрутку. Вопрос не подразумевал ответа.
"Вот сидим мы здесь на глубине тридцати метров, судя по расстоянию - уже далеко за линией фронта, над нами наверняка сейчас какая-нибудь штаб-квартира "Джейш аль-Ислам", они там сидят - прямо над нами - и так же пьют мате, как мы у себя на позициях. Что мешает Муханнаду предупредить их? Ведь он с ними хлеб делил, как-никак… А может, боевики и вовсе знают о тоннеле давным-давно и сделали подкоп к нашему подкопу? Где гарантии, что мы не в ловушке? Меньше всего сейчас хотелось бы услышать, как в стенку долбит вражеская кирка…"
Внутренний голос подполковника Гаяса отнюдь не бредил. Такие ситуации случались. "Метростроевцы" с обеих сторон порой натыкались на подземные ходы друг друга: и тогда уже все как на поверхности - ближний бой с переходом в рукопашную да с оглядкой на то, чтоб потолок не обвалился, иначе будешь погребен вместе с врагом заживо. Подполковник знал, что это самый сильный кошмар любого, кто служит в условиях подземной войны.
А вот повода не доверять Муханнаду, если честно, не было. Этот долговязый паренек еще до плена служил в армии. В начале конфликта линия фронта не была такой четкой и бескомпромиссной, как сейчас. Получив очередное увольнение, Муханнад отправился в Джобар домой к родственникам. Это был 2011 год. Тогда еще военнослужащие, переодевшись в гражданское, могли рискнуть появиться в районе, подконтрольном "повстанцам" - так экстремистов называли в западных СМИ, так они сами окрестили себя на страничках в Фейсбуке. При условии, если профессия солдата не была раскрыта полевым командирам боевиков соседями, он мог успешно вернуться в казарму, отгуляв свой законный "увал" в кругу семьи. Муханнаду не повезло. Кто-то из соседей его попросту сдал. Не успела тетя Батуль вывалить на поднос традиционный рис с куриными бедрами и морковью, как за ним пришла так называемая исламская полиция. В заключении рядовой сирийской армии пробыл семь месяцев. О том, как с ним там обращались, Муханнад никогда не рассказывал, но можно представить, какой прием террористы устроили военнослужащему правительственных войск. Гаяс сейчас вспоминал те скудные подробности, которые удалось выудить у парня за очередной чаркой мате после боевого дня.
"Нас регулярно вывозили на копательные работы. Масштаб был без преувеличения промышленным. Один из тоннелей, где нас заставляли махать киркой и лопатами, вел за пределы Джобара к площади Аббасин. Он был длиной минимум шестьсот метров, а шириной - ну, представь, при мне там проезжала БМП. К работам привлекали исключительно пленных - как военных, так и гражданских, - которых похищали на трассах… Иногда высаживали на дорогу целыми автобусами и фактически угоняли в рабство. Что меня поразило - значительная часть из них работала на боевиков еще задолго до вооруженных столкновений. То есть эту свою тоннельную систему в Джобаре они начали делать заранее", - рассказывал Муханнад.