Через несколько минут отбойный молоток его снова строчил ровно и почти непрерывно. Умолкнет его густая очередь на несколько секунд, пока цепкие руки забойщика не направят пику в новую пачку, и опять гул разносится по лаве. Лицо Стаханова становилось все чернее от угольной пыли, а зубы оттого, казалось, блестели все ослепительнее.
Петров не сводил с забойщика глаз, улавливая каждое его движение, усилие, поворот головы, плечей, даже то, как он час от часу сдувал выпяченными губами свисающие с кончика носа капли пота.
Порой Косте даже чудилось, будто его самого уже нет, будто весь он душой и телом слился, сросся с этим сильным, неуклюжим, широкоплечим забойщиком.
Там, наверху, за полукилометровым слоем невообразимо тяжеленной земли, светит полная луна, заглядывая в окна домов, где уже спят шахтеры и их семьи.
Петров снова смотрит на Алексея. Хватит ли ему духу до конца смены? Хотя он и уверен в своих силах, хотя и крепок, натренирован каждодневной работой, но ведь такого напряжения шахтер еще не знал. Как говорится, с места в карьер. Вон какими ручьями пот катится по его трясущимся, как в лихорадке, щекам, течет за ворот рубахи, а ведь еще рубать-рубать. А воды напиться нельзя: тогда усталость вмиг разольется по мускулам и никакая сила воли не переборет ее…
Вторую стежку Алексей также прошел за сорок минут. Еще раз улыбнулся Петрову и Машурову, затем стащил через голову мокрую сорочку, поелозил ею по лицу и, перевесив через крепежный стояк, снова взялся за молоток.
Круг за кругом описывала на циферблате стрелка часов. Уступ за уступом менял Стаханов, опускаясь все ниже к откаточному штреку. Пятый из них оказался с породной прослойкой и отнял времени почти в два раза больше, чем предыдущие. Но дальше снова пошло без сучка и задоринки.
"Как хорошо, - думал Петров, - что он ни на минуту не выпускает из рук отбойного молотка, что крепят лаву за ним другие! Это он здорово, здорово придумал! Это - верный успех, верный рекорд!"
Щиголев и Борисенко вгоняли между боковыми породами выработки стояк за стояком. Уже к середине смены они заметно приморились. Даже неумолчный Гаврила - "брат Исайка - без струн балалайка", как говорили о нем шахтеры, - присмирел, только посапывал, таская бревна к забою. Оказалось, совсем не "игрушки" крепить и за одним забойщиком, если он рубит за десятерых.
Перед утром Стаханов прошел седьмой уступ, почти девяносто тонн угля нарубил. Тогда Петров обхватил его за черные, скользкие от пота, плечи и закричал:
- Теперь ясно, Алешка, ясно, ясно: не просто денег пачку ты заработал в эту смену! Ты заработал славу себе и шахте! Ты совершил подвиг, революцию в шахтерском труде!..
Виктор Чигинцев
НАДО ПРОСТО ЗАХОТЕТЬ
Очерк о шахтерской дружбе
"Существо нашей работы, - говорил Алексей Стаханов, - это непрерывное обогащение и улучшение методов труда. Наш метод не знает застоя. Он непрерывно изменяется…"
Знакомство двух шахтерских городов состоялось в январе 1979 года. Копейск гостеприимно принял первую делегацию Краснодона, возглавляемую известным в стране бригадиром с шахты "Молодогвардейская", Героем Социалистического Труда, членом ЦК КПСС Александром Яковлевичем Колесниковым. Через год договор на трудовое соперничество заключили представители краснодонской шахты имени XXV съезда КПСС и копейской шахты "Капитальная". Еще через год примеру последовали горняки шахты "Ореховская" объединения "Краснодонуголь" и шахтоуправления "Красная горнячка" объединения "Челябинскуголь". В соревновании шахтерская дружба окрепла. Ее подхватили машиностроители. В один из приездов гости, вручая копейчанам макет городских ворот Краснодона, поблагодарили уральцев за выпуск надежной горнопроходческой техники и заверили, что ворота их города всегда открыты для дорогих друзей.
Передо мной фотография. За столом Александр Яковлевич Колесников и хозяйка квартиры Елена Николаевна Кошевая. Их плотно обступили молодые шахтеры. Елена Николаевна держит в руках книгу Александра Фадеева "Молодая гвардия".
Провожая своего учителя и наставника в гости к уральским шахтерам, комсомольско-молодежная бригада имени Героя Советского Союза, комиссара "Молодой гвардии" Олега Кошевого решила сообщить его матери о своем намерении соревноваться с уральцами. Тогда Елена Николаевна и вручила дорогую сердцу книгу. "Увезите ее на Урал", - попросила она Александра Яковлевича. Так, знаменитая "Молодая гвардия" с дарственной надписью и автографом Елены Николаевны Кошевой появилась в Копейске.
На шахте "Центральная" Колесников осмотрел лаву, в которой работал коллектив лауреата Государственной премии СССР Николая Михайловича Подлеснова.
- У вас есть чему поучиться, - сказал гость. - Если не возражаете - будем соревноваться.
Позже я спросил у Александра Яковлевича, почему именно участок Подлеснова привлек внимание его бригады. Оказалось, помогла публикация в журнале "Советский шахтер". Ее автор смело опровергал ошибочное мнение ученых и практиков, утверждавших, что в горно-геологических условиях Челябинского угольного бассейна применять механизированные комплексы нельзя, а потому, дескать, нечего думать о тысячетонной нагрузке на лаву. Шахтеры решили внедрить на участке добычный комплекс. Не сразу они добились успеха. Пришлось подумать над усовершенствованием отдельных узлов. Когда же поставили дополнительные щитки и лемешки для лучшей устойчивости машин, дело пошло: вместо четырехсот-пятисот тонн в сутки стали добывать тысячу и более. Под заметкой стояла подпись: Н. Подлеснов, начальник участка № 4 копейской шахты "Центральная".
- Меня всегда привлекали люди, способные силой воли и убеждения доказывать собственное мнение, - говорит Александр Яковлевич. - Глубоко уважаю таких. Это о них писал известный публицист Анатолий Аграновский: "Передовик, если он честно заслужил свое место, если не пользуется особыми условиями, если работал, как все, а достиг большего, то самим фактом своего существования он делает невозможной, обидной, если хотите, безнравственной иную работу". Может, и не совсем точно вспомнилось, но за смысл ручаюсь. Такого человека, делающего "безнравственной иную работу", я и увидел в авторе журнальной публикации.
Я хорошо помнил о корреспонденции, упомянутой А. Я. Колесниковым, а также о сложнейших горно-геологических условиях на шахте "Центральная". Надо было обладать большим мужеством, чтобы решиться на столь смелое заявление. Подлеснов бросил вызов не только ученым-угольщикам. Он бросил вызов самой природе.
Добычный механизированный комплекс, освоенный его бригадой, был первым и в объединении "Челябинскуголь". Монтаж второго занял всего восемь суток, после чего пришло поздравление от министра и свидетельство о достижении Всесоюзного рекорда. Опробовав комплекс в деле и нарубив за сутки более трех тысяч тонн угля, что несколько лет считалось рекордом Челябинского угольного бассейна, коллектив Подлеснова добился рекорда в скоростном монтаже комплекса.
…В жизни Подлеснова был такой момент, когда он ясно понял: большой уголь дается только людям высоких нравственных качеств. Однажды его участку предложили перейти на посменную оплату труда. Кто знаком с лавой, отрабатываемой механизированным комплексом, тот поймет, почему шахтеры категорически от этого предложения отказались. Бывает так: одна бригада, работая в трудных горно-геологических условиях, сумеет взять уголь. Зато вторая, готовя фронт работы для третьей, будет всю смену закладывать "купола" - громадные пустоты, образующиеся при стихийном обрушении кровли. А ведь шахтерам платят не за эту работу, а за добытый уголь. Позже, на профсоюзной конференции, директор шахты заметил, что коллектив участка Подлеснова проявил высокую моральную зрелость.
Николай Михайлович считает, что главное - не количество угля, а человек, уголь добывающий. Если коллектив не пасует перед трудностями, стойко их преодолевает - успех обеспечен.
На очередном партийном собрании начальник участка заявил:
- Нас переводят с северного крыла шахты на южное, на лаву № 16. Что такое "юг", вы знаете. Это - вода, неустойчивая кровля. Мы будем отрабатывать нижнюю пачку пласта. В дальнейшем предстоит осуществить разворот комплекса и пройти сильно обводненный район.
Внешне Подлеснов был спокоен. То, что он сказал, сказать было нелегко. Он уводил своих людей с привычного "севера" шахтного поля на трудный "юг". Уводил, как командир уводит солдат на более трудные позиции. Потому что многие верили: удержать их смогут только люди его участка.
…Эту историю мне рассказал молодой шахтер. Рассказал, как исповедался, потому что было стыдно за себя и своих товарищей:
- В нижней части лавы "закуполила" кровля. Ее бы своевременно закрепить, да кончилась смена. Все заспешили к стволу. Когда в лаву пришло новое звено, "купол" был что у хорошей церкви. Тогда целых шесть смен комбайн висел на цепях, а мы всем участком скачивали породу. Тут как раз и завалило Подлеснова с бригадиром Владимиром Павленко. На ноги им скатился тяжелый песчаник, а самих присыпало мелким сырым штыбом. Откапывали около часа. Живы! Бригадира увезли домой отлеживаться, а у Подлеснова - плетью рука. Ему в пору к врачам, в больницу, а он - ни за что, надо спасать лаву! А еще все мы знали: на днях он похоронил близкого родственника. Ой, как трудно было смотреть Подлеснову в глаза.
Это был урок всем, но испытания "югом" на этом не закончились.
Пока рубили уголь по целику, все шло хорошо. В иные сутки давали до двух тысяч тонн. Но вот подошли к новому блоку. Кровля здесь была разрушена лавой, отработанной выше несколько лет назад. Решили увеличить рабочее время комбайна. Теперь, пока он двигался вниз, нарубая уголь, горняки готовили верх к отбойке: чистили "карманы", передвигали секции, затягивали кровлю. Комбайн уходил вверх - люди готовили нижнюю часть лавы. Работая по такой схеме, добились среднемесячной нагрузки в 1680 тонн. Но стал осыпаться борт, вновь закуполила кровля. Спешно перешли на челноковую схему отработки, не отпуская комбайн далеко от себя, двигая конвейер следом за ним. Снова давали тысячу - полторы тысячи тонн. И, наконец, подошли к главной воде. По конвейеру потекла грязная река. Борт поплыл, обнаженная кровля стала рушиться по всему фронту. Лава стала неуправляемой…
На совещании, проведенном в кабинете директора шахты, было решено отрезать воду новым вентиляционным штреком. Укоротить лаву, но двигаться дальше. И забойщики стали проходчиками.
Испытание продолжалось.
Через несколько дней глубоко под землей хозяева 16-й лавы встретились с проходчиками, двигавшимися навстречу. Николай Михайлович Подлеснов, растирая сведенные холодной водой руки, сказал мне:
- Это победа! Будем снова рубить уголь. Главное - люди выстояли!
…В начальники участка он пришел из бригадиров. Здесь не задавали вопрос: справится ли с порученным делом. Сказали: "Надо справиться".
Для этого требовались знания. И целью его стал институт. Николай Михайлович поехал в Свердловск.
Срезался на математике, в чем, казалось, был силен. Вернувшись домой, привез из Челябинска племянника, студента политехнического института, и вдвоем - за учебники…
Институт Подлеснов закончил с "отличием", а незадолго до получения диплома обнаружил в свежей почте конверт из Москвы. Распечатал, прочитал:
"Уважаемый Николай Михайлович! Поздравляю Вас с присуждением Государственной премии СССР за выдающиеся достижения в труде. Желаю Вам крепкого здоровья, счастья, новых творческих успехов в работе и надеюсь, что Вы также будете активно участвовать в благородном деле - пропаганде советского образа жизни и трудовых достижений нашей Родины. С искренним уважением - Басов".
Автором поздравления был председатель Всесоюзного общества "Знание" академик Николай Геннадьевич Басов.
Недолго гостила в Копейске краснодонская делегация. Но до сегодняшнего дня памятна мне встреча с Александром Яковлевичем Колесниковым. Словно и не в гостях был этот человек. Ничто не ускользнуло от его взгляда. В том числе и неуютная "пересеченная местность", по которой пролегла дорога на шахту. Машину, окутанную пылью перемолотого колесами "горелика" - перегоревшей породы, которой подсыпают дороги, - вдобавок сильно трясло на ухабах. Но не личное неудобство волновало в те минуты Александра Яковлевича. Рассуждая о судьбах наших шахтерских городов, родившихся в начале века на угольных пластах, он думал о том, что мы оставим после себя потомкам.
Взять, к примеру, такую важную экологическую проблему, как рекультивация земель. Есть у шахтеров такое понятие - техногенный ландшафт. Это когда вместо цветущего сада, хлебного поля или молодых сосновых посадок мы видим терриконы, карьерные выемки, отвалы, шурфы, траншеи, насыпи и т. д. В народе такая картина получила название "лунный пейзаж". Что делать? Природа не терпит вакуума. За добытый уголь надо платить. Глубоко в шахте, в освобожденном от "горючего камня" пространстве, грозно рушится земная твердь. И пусть наверху, под солнцем, благоухает цветочная клумба, рано или поздно земля в этом месте просядет. И тем провал будет глубже, чем ближе от поверхности и круче залегает угольный пласт.
Когда же мы на месте терриконов, шурфов, насыпей разобьем яблоневый сад, это и будет рекультивация. Но пусть даже не сад. Возродим землю для сенокосов, пастбищ и пашен. Вернем ее землепользователю пригодной для посева мятлика лугового, клевера, костра, житняка - это тоже будет рекультивация. Сама по себе земля возрождается крайне медленно. Ученые подсчитали: чтобы исчезнуть, зарубцеваться траншее метровой глубины, требуется сто лет. Потому и рад Александр Яковлевич, что копейчане умеют не только добывать уголь, но и "лечить" свою землю. Потомки за это "спасибо" скажут.
- "Урал - земля золотая" - попадалась мне на глаза такая книга, - заключил свою мысль мой спутник. - Но "золото" ваше не только в недрах. Леса, озера, реки - это тоже золото!
Позже я не раз убеждался в прозорливости "свежего" глаза. Однажды в беседе с краснодонцами хозяева услышали: "Несколько лет мечтаю искупаться в озере с кристально чистой водой". Повезли друзей на Увильды. Каково было удивление, когда каждый из них бережно уложил в саквояж бутылку с увильдинской водой. "Угостим ею земляков", - сказали гости. А на берегу озера Курлады, наблюдая за сотнями спокойно плавающих диких гусей, директор краснодонской шахты имени 50-летия Октября Александров воскликнул: "И это - рядом с городом? Вот же они, ваши терриконы, сады, дома. Будь со мной магнитофон, обязательно записал бы гусиный гомон. Ведь не поверят дома, что бывает такое!" Жаль, что в поле зрения гостей не попали белые лебеди. Ими тоже богато пригородное озеро.
В начале 1980 года шахту "Молодогвардейская" с копейской делегацией посетил Николай Михайлович Подлеснов. На первом своем наряде, вернувшись домой, он заявил:
- Соперник очень серьезный. Шахта у них, по сути дела, новая, оборудована высокопроизводительными машинами, новейшими средствами автоматики. И люди там умеют работать.
Соревнование последнего года десятой пятилетки проходило на равных. Итоги подводились ежеквартально. Донбасцы, работая на хороших угольных пластах, нарубали больше угля. Уральцы добивались более высокой производительности труда. И фраза пессимистов "Куда нам тягаться с Донбассом!" больше уже не звучала.
Рассматриваю снимок, напечатанный в областной газете "Челябинский рабочий" 19 марта 1980 года. У клети стоят шахтеры. На касках светятся лампы. На лицах - улыбки. В центре, держа увесистый кусок угля, стоит бригадир Владимир Максимович Павленко. На ровном сколе цифры: "1 863 000 тонн". Столько угля добыл коллектив участка № 4, выполнив план десятой пятилетки к середине марта 1980 года. Шахтеры стремились "закрыть" его к 110-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, а справились раньше.
Потом экономисты подсчитали: среднесуточная нагрузка на забой составила 1342 тонны, а среднемесячная производительность труда горнорабочего очистного забоя - 506 тонн. Не многие шахтерские коллективы страны добивались такой высокой производительности в течение пятилетки. Из Краснодона пришла поздравительная телеграмма, подписанная членом ЦК КПСС, Героем Социалистического Труда А. Я. Колесниковым:
"Ваши замечательные успехи - вдохновляющий пример для всех советских шахтеров. Они достигнуты благодаря массовому социалистическому соревнованию, высокой организованности и сплоченности горняков участка".
Тяжел кусок угля. В комплексно-механизированной лаве, перемалывающей отбитый уголь так же легко, как мельничные жернова пшеницу, не сразу найдешь такой. Когда все же нашли, положили до конца смены на конвейерном штреке. Чтобы "остывал" на свежей струе. Смена была жаркой. Зато к концу позвонил диспетчер, сообщив: "Уголь идет в счет одиннадцатой!"
Праздничный "довесок" несли по очереди. Сменяли друг друга без слов. Бригадира, привычно шагающего впереди, не обременяли. Пусть сосредоточится перед торжественной встречей на-гора́. И перед тем как клеть, мягко качнувшись, опустилась на стопора, с улыбками передали кусок угля бригадиру. Нести-то легче, чем держать перед объективом фотоаппарата. На снимке Павленко держит угольный "довесок" с той же теплотой, что сродни исконной любви хлебороба к хлебу.
О бригадире участка № 4 Владимире Максимовиче Павленко надо рассказать подробнее.
Давно приметил порядок, чистоту, особый уют в квартирах шахтерских семей. Зависит ли это от достатка в доме или от извечной тяги шахтера к теплу и свету, чего зачастую не хватает в грохочущей лаве, - судить не берусь. Но хорошо знаю: порядок у Павленко всюду: в семье, в мыслях, в поступках, в добычном забое. И проистекает он от твердости характера, основательности жизненной позиции. Сидя в кресле в его квартире, напротив стеллажа, заполненного книгами любимых писателей, я всматривался в старые газетные снимки, на которых узнавал знакомые черты Павленко в разные годы жизни. Всюду он в шахтерской каске, в кругу товарищей-шахтеров: Павленко-машинист, Павленко-бригадир. Но снимок, на котором Павленко запечатлен с куском угля, для него особенно дорог.
- Эта фотография, - объяснил он, - напоминает о давнем споре с закадычным другом, опытным шахтером Василием Ивановичем Щербаковым. Семизначная цифра нам с ним и во сне не снилась, когда мы рубили уголь не в механизированных забоях, а в ручных лавах.