Приведу пример совсем из другой эпохи, из другого, так скажем, жанра. В "Священной книге оборотня" (второе ее название - "А Хули", что в переводе с китайского означает "Лиса") очень серьезный русский писатель Виктор Пелевин дал совершенно замечательное не определение даже, а как бы описание любви: "Любовь не имеет смысла, но придает смысл всему остальному". От себя добавлю: в том числе и свободе.
- После "оранжевой" революции вы неоднократно заявляли, что хотите посетить Украину, но до сих пор так у нас не побывали. Когда можно вас ожидать?
- Действительно, я хотел, да и сейчас хочу приехать в вашу страну, но, к сожалению, решение этого вопроса зависит не от меня.
- Кто-то должен вас пригласить, впустить?
- В силу существующей огромной неопределенности во властных полномочиях, должны быть гарантии со стороны президента и, самое главное, его желание, чтобы я вообще приезжал. Не виню его в слабости и понимаю причины, по которым Ющенко боится моего появления в Украине, - в этом смысле никаких личных претензий у меня нет. Вызывает недоумение другое: почему он придает такое значение тому, как на это посмотрит Путин, почему озабочен тем, что скажет Кремль на то, на другое, на пятое, на десятое? По-моему, Украина нужна России не меньше, чем Россия Украине, и поэтому расцениваю это как слабость украинской демократии, продемонстрированную столь явно.
…Вы вот задавали мне вопросы о Януковиче, Ющенко… Недавние события - имею в виду гибель донецких шахтеров - не только концентрированно отразили сложившуюся у вас сейчас ситуацию, но в чем-то и проявили позиции этих людей.
Наверное, немногие помнят, но еще в бытность премьер-министром Ющенко поставил вопрос о необходимости закрытия многих шахт, мотивируя это огромной степенью опасности, риска. В Украине же до сих пор никто не оценивает потери от того, что гибнут люди, и хотя человеческая жизнь стоит в том числе огромных денег, считают только стоимость угля. Теперь, после трагедии на шахте Засядько, стала яснее и позиция Януковича (он приостановил работы в выработках глубиной более километра. - Д. Г.). Кстати, в самом конце октября Независимый профсоюз горняков Украины обратился к нему с требованием вновь провести проверку безопасности шахт - будто предчувствовали, что произойдет…
Недавно я поднял материалы и обнаружил ужасную статистику. Некогда наш великий вождь Иосиф Виссарионович говорил, что смерть одного человека - это трагедия, а смерть миллионов - статистика, но в отличие от него мы понимаем, что за цифрами со многими нулями - помноженное на миллион горе, слезы и боль, которые никогда, по сути, не забываются: это шрамы на всю жизнь… Видя, что происходит в Украине, я решил посмотреть, а какова ситуация в других странах, которые добывают уголь.
- В той же Польше, Франции…
- …Соединенных Штатах, России… Я обнаружил, что шахтеры гибнут, к сожалению, во всем мире, и в США тоже, но когда сравнил эти страны по количеству погибших при производстве ста миллионов тонн угля (меня этот черствый язык - как раз в духе нашего прежнего вождя - коробит, однако…), был потрясен. В Соединенных Штатах этот показатель составляет полчеловека, в Польше - тридцать два, а в Украине - около трехсот, то есть каждые сто миллионов тонн угля оплачены жизнью трехсот украинцев. Конечно же, демократическая власть не имеет права этого не замечать.
Вторая сторона проблемы - кому выгодно сотнями смертей за этот уголь платить? Как ни странно, есть такие и у вас, и за рубежом. Выясняются удивительные вещи: Россию это устраивает, потому что позволяет удерживать Украину в зависимости, Рината Ахметова - потому что развитие новых технологий (необходимых и для того, чтобы свести к минимуму зависимость Украины от других стран, включая Россию) приведет к падению цены на уголь, а именно угольными шахтами он владеет… (В данном случае я не только о Ринате веду речь - о других ваших бизнесменах тоже).
Сама же энергетическая зависимость Украины - следствие имперского прошлого. Никогда бы страна не создавала такие энергоемкие производства, если бы не считала себя неотъемлемой частью империи. Поэтому, конечно, Россия несет и моральную, и материальную ответственность за то, что было в прошлом, однако вместо того, чтобы это осознать и дать время на кардинальную реконструкцию экономикам и Украины, и Белоруссии, и других бывших советских республик, пытается использовать исторически возникший фактор, чтобы продавливать свои интересы.
Такое давление через цены на энергоносители я считаю проявлением совершенно варварского имперского менталитета. Конечно, никакая это не рыночная конкуренция, более того, сегодня цена на энергоносители в мире не рыночная, а исключительно политическая. Ответ на эту монополию может быть только один - монополия на землю, по которой транспортируются энергоресурсы… Все очень просто: у вас есть ресурс, который в земле, а у нас ресурс - на земле, но, опять-таки, не хватает понимания, есть (Раздраженно) какие-то Соединенные Штаты, которые ни черта не смыслят, что в этом регионе происходит, но пытаются то и дело подсказывать… Ну и так далее, и так далее…
- Что же, Борис Абрамович, я благодарен вам за беседу и уверен, что читателям она не менее интересна, чем мне. Серьезный у нас разговор получился, но закончить его предлагаю все-таки на веселой ноте. В свое время Михаил Задорнов сказал мне, что, заболев гепатитом, вы созвали пресс-конференцию и всем журналистам, которые плохо о вас писали, пожали руки, а тех, кто особенно досаждал, поцеловали… На прощание я хочу от всей души пожать вам руку, сказать спасибо…
- …и поцеловать. Нет (смеется), не так? А поцеловать?..
2007
Александр Коржаков
Березовский уговаривал меня убить Кобзона, Гусинского и Лужкова - это он и Лисовский Листьева заказали.
Александр Коржаков
Москва, Кремль… - целые поколения атеистов, в чьих сердцах веру в рай вытеснила мечта о коммунизме, возносили свои пылкие молитвы по этому адресу. Десятилетиями гражданам огромной страны внушали, что за седыми зубчатыми стенами сидят небожители - люди особой породы, которые неусыпно пекутся о благе, безопасности и будущем соотечественников.
Едва ли не первым этот миф попытался развеять бывший главный телохранитель Ельцина Александр Коржаков. В девяносто седьмом, ровно через год после своего увольнения, он издал скандальную книгу "Борис Ельцин: от рассвета до заката", которая разошлась в России астрономическим двухмиллионным тиражом, была переведена в пятнадцати странах мира и принесла автору гонорар в миллион долларов. Впрочем, тогда Коржаков избегал еще прямых выпадов против президента Российской Федерации, ограничившись обличениями его окружения, именуемого в народе олигафрендами, и Семьи. Этот перекос Александр Васильевич исправил через три года, выпустив новую версию книги под названием "Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие".
…Будущего первого президента России и будущего бытописателя кремлевских нравов жизнь свела в восемьдесят пятом, когда тридцатипятилетний Коржаков был майором и о большем вряд ли мечтал. Отлучили его от высочайшего тела через одиннадцать лет уже в звании генерал-лейтенанта… Не исключено, что он и до маршала дослужился бы, если бы не скандал, вспыхнувший в разгар очередной президентской кампании и закончившийся его громкой отставкой.
Говорят, еще долго, просыпаясь, Ельцин недоуменно спрашивал: "А где Коржаков?", ведь все эти годы Александр Васильевич был ему ближайшим помощником, наперсником, мамкой и нянькой - только, по словам генерала, горшки не выносил. Созданная им Служба охраны президента (по оценке Никсона, одна из самых сильных спецслужб в мире, даже хваленый КГБ превосходившая в профессионализме) не только оберегала первое лицо от чьих бы то ни было посягательств, но и вела оперативно-розыскную работу: выслеживала потенциально опасных граждан, практиковала съемку скрытой камерой, прослушивала телефонные разговоры. Коржакова считали всесильным и всемогущим - он, например, мог направить письмо с рекомендациями премьер-министру, вызвать на ковер зятя Ельцина и многое, многое другое…
Наверняка в девяносто шестом опальный генерал надеялся, что связанный с ним крепкой мужской дружбой и сентиментальными воспоминаниями президент одумается и позовет, как это не раз раньше случалось. Раздираемый противоречиями, он написал Борису Николаевичу письмо, но не получил ответа, хлопотал о личной встрече, но в последний момент та была отменена. Вместо этого через четыре месяца Ельцин распорядился уволить его с воинской службы с убийственной формулировкой: "После освобождения Указом президента Российской Федерации от занимаемой должности генерал-лейтенант Коржаков выступил с рядом клеветнических заявлений в адрес президента и его семьи, а также допустил разглашение сведений конфиденциального характера, ставших ему известными в связи с выполнением служебных обязанностей".
Экс-телохранитель пытался оспорить это решение в Верховном Суде, и хотя процесс против Ельцина проиграл, категорически не приемлет обвинений в клевете и предательстве. "За рубежом людей, имевших доступ к такой информации, берут не под белы ручки, а под особую опеку, - укорял он своего бывшего патрона, - а в обмен на обязательство молчать дают щедрой рукой дачу и хороший оклад. Меня же выгнали без пенсии, без всего… После отставки, даже будучи депутатом Госдумы, я несколько лет не получал зарплаты - ничего не платили, пока не принесу из Кремля справку. В общем, Ельцин нарвался сам…"
…Когда-то нелюбезная пресса окрестила Коржакова паркетным генералом и пугалом российской демократии, но за последние годы от хлестких и несправедливых ярлыков ему удалось отмыться. Журналисты даже переименовали его в Тульский коржик, поскольку Александр Васильевич трижды проходил в Госдуму по Тульскому округу. Сегодня он не только известный политик, но и писатель, киноактер (сыграл в фильме Абдулова "Бременские музыканты" начальника королевской охраны).
Кстати, на подходе сейчас новая книга - теперь уже о самом Коржакове - под названием "Стреноженный генерал". Ее герой - человек, который знает о коррупции все, но противостоять ей, увы, не может, поскольку на это нет политической воли первого лица. Знакомая до боли история…
- Добрый день, Александр Васильевич, очень приятно оказаться у вас в гостях, на подмосковной даче…
- Ну, не совсем так: это не дача, а мой дом - единственное место, где я прописан и постоянно живу.
- В любом случае спасибо за приглашение - давно мечтал с вами поговорить, поскольку вопросов накопилось немало. Скажите, в последний путь вы Ельцина проводили?
- Как раз в тот день уехал в командировку. Конечно, ее можно было и отложить, но все равно на похороны не пошел бы.
- Что вы почувствовали, когда узнали, что Ельцина больше нет?
- Как это ни удивительно - ничего. Настолько он умер во мне за одиннадцать лет, минувших после нашего расставания, что физический его уход ничуть меня не всколыхнул.
- У вас, как я понимаю, накопилось по отношению к нему немало обид. Не было желания чисто по-человечески, по-христиански его простить?
- Вообще-то об этом не думал, но, знаете, я его уже давно простил… Какие счеты могут быть к человеку, когда тот не в своем уме, а ведь после шестидесяти пяти себе Борис Николаевич практически не принадлежал и даже своим мыслям, кажется, не отдавал отчет.
Когда Ельцин был первым секретарем Московского горкома КПСС, частенько, приходя с Политбюро, он очень сильно ругал старейшин: Громыко, Соломенцева, - и иногда у нас возникали по этому поводу дискуссии. Я говорил: "Есть точка зрения, что после семидесяти люди только приобретают мудрость. В Китае, например, тех, кто этого возраста не достиг, вообще в Политбюро не включали - считалось, что лишь доживший до преклонных лет может думать о стране и народе. Ему уже не нужны ни женщины, ни вино, поэтому мыслит он более широко, масштабно". Ельцин придерживался противоположного мнения: "Нет, это не так. В семьдесят лет все превращаются в маразматиков, которых совершенно нельзя допускать к руководству державой".
Такие споры происходили у нас неоднократно, и я всякий раз спрашивал: "Какой же, по-вашему, предельный для политика возраст?". Ельцин всегда отвечал одинаково: "Шестьдесят пять лет", и настолько себе эту мысль внушил… Как бы там ни было, встретив Бориса Николаевича утром 2 февраля девяносто шестого, на следующий день после шестидесятипятилетия, я его не узнал. Передо мной был страшно постаревший и подурневший человек с явными признаками если не маразма, то какого-то дебилизма. Спустя время он смог постепенно встряхнуться, но, видимо, это было только частичное восстановление. Впоследствии Борис Николаевич был лишь марионеткой в руках Семьи, Чубайса, Юмашева, Березовского и кого хотите еще, но сам уже ситуацией не владел.
- Вы написали книгу, которая стала бестселлером и разошлась фантастическим тиражом, если не возражаете, позволю себе на нее ссылаться и приводить оттуда цитаты. Ну вот, для начала: "На службу охраннику было положено выходить подготовленным - со свободным кишечником, пустым мочевым пузырем… Я мог днями не есть, - пишете вы, - часами стоять на ногах и целый день не пользоваться туалетом". Как человеческий организм выдерживал столь изощренное издевательство?
- Помогал тренинг.
- Вы принимали какие-то специальные препараты, лекарства?
- Нет, что вы - просто был молодой, крепкий… Сейчас такие нагрузки мне уже не под силу.
- А если в неподходящий момент требовалось отправить, простите, естественные надобности?
- Для этого существуют кафе, рестораны… В крайнем случае можно было вызвать начальника смены, чтобы он подменил.
- Длительная работа в охране первых лиц не отразилась на вашем здоровье, не сделала вас инвалидом?
- В советском государстве, когда год службы засчитывали за полтора, два или три, последствия определяли и с медицинской точки зрения, так вот, имея такую выслугу, люди и жили так же: год за полтора, два, три. К сожалению, я уже потерял многих своих ровесников (немало ушло и тех, кто моложе). Что интересно, когда пацаном я пришел в органы, сорокалетние старшие товарищи казались мне глубокими стариками.
- В книге вы утверждаете, что Борис Николаевич спал по четыре-пять часов в сутки и вы волей-неволей тоже - не могли себе больше позволить. Неужели этого времени хватало ему, чтобы отдохнуть и восстановиться?
- Так было в первые месяцы его пребывания на посту первого секретаря Московского горкома, когда своим, так сказать, примером он решил показать окружающим, как надо руководить. Москвичам с их столичным форсом Ельцин хотел утереть нос: мол, хоть и приехал с периферии, но умнее, работоспособнее и это докажет. Действительно, доказывал, но дорогой ценой. Какое-то время он еще мог в подобном режиме пахать, а потом по месяцу и больше лежал в больнице, поскольку сам таких запредельных нагрузок уже не выдерживал. Поначалу с ним постоянно был врач, затем - целая бригада медиков. Организм можно безнаказанно эксплуатировать на полную катушку лет до пятидесяти пяти, но дальше - простите. Есть просто физические резервы, а есть предел…
- Вам, Александр Васильевич, и до Ельцина доводилось охранять VIP-персон, вплоть до лидеров государства, - этот период ярко, грубо и зримо описан в ваших воспоминаниях, причем некоторые подробности меня, признаюсь, шокировали…
- В КГБ нам внушали, что охраняемые лица идеальны, но оказалось, такие же люди, как все, а некоторые даже хуже. Помню, брели мы однажды с одним уважаемым многолетним членом Политбюро по дорожкам, и вдруг он стал звучно испускать газы, будто я для него пустое место. Ужас, я был готов провалиться сквозь землю…
- Речь, уточните, о ком?
- Ну, если не указал его фамилию в книге, сейчас тем более не назову - этого деятеля уже нет в живых.
- Любопытно, а как вообще относились партийные вожди к собственным телохранителям?
- Если честно, не все наверху были такие, не все! Юрий Владимирович Андропов, например, был носителем высочайшей культуры: не то что грубого слова ни разу не произнес - голос ни на кого не повысил.
- Сегодня в России идет некая переоценка личности Андропова, и все чаще ему дают положительные характеристики. Говорят, в частности, что это был прогрессивный реформатор и, если бы не его преждевременная смерть, страна могла пойти по совершенно иному пути…
- Согласен, ведь если Китаю это удалось, то чем мы хуже? Видимо, государству нужно было повернуться к человеку, как у нас говорили (но не делали!), лицом.
- Вы испытывали к Андропову уважение?
- Безмерное. Одно всегда вызывало у меня тревогу: он чересчур доверял своим людям, и многие беззастенчиво этим пользовались. Яркий пример - доктор Архипов, который был специалистом нижайшей квалификации, но Юрий Владимирович вверил себя в его руки, и тот был с ним до конца, до последних минут. Ну, хорошо, Андропов скончался, и где оказался Архипов? Его, личного врача Генерального секретаря, никто на работу не взял, даже не предложил трудоустроить. По идее, он должен был получить хорошую должность в Четвертом управлении Минздрава (так было заведено), но его тихо убрали и тут же забыли…
- Как же так получилось, что врач столь невыcокого, по вашим словам, уровня стал лейб-медиком руководителя огромной страны?
- Когда-то Андропов с ним просто сдружился, а к людям Юрий Владимирович очень привязывался - таким уж он был. Начальнику Службы охраны КГБ СССР Плеханову, скажем, доверял безоговорочно, его шефу Крючкову - тоже, хотя тот же Плеханов Андропова сдал - по-другому его поступок назвать не могу.
- Это правда, что умирал Андропов на ваших глазах и фактически вы присутствовали при агонии?
- В принципе, было ясно, что это конец, но смерть не при мне наступила - позже. Агония могла продолжаться несколько месяцев - на эвтаназию права никто не имел, но приехали Черненко с Плехановым…
- …при вас?
- При мне… Виктору Иванову, начальнику подразделения охраны Андропова, они приказали сдать ключи от сейфа и все, что положено, а ведь больной был хоть и без сознания, но еще живой. Увы, его выдвиженец Плеханов, обязанный сохранять и охранять Юрия Владимировича до последнего вздоха, оказался одним из тех, кто тут же решил выслужиться перед Черненко.
- Мне приходилось слышать, что Андропов не своей смертью умер, дескать, его кончину приблизили - это так?
- Ситуация несколько странная… У Юрия Владимировича, когда он лежал в ЦКБ, постоянно дежурили три реаниматора, но если два из них настоящие профессионалы, выбрали эту специализацию еще в мединституте и с первых лекций готовились вытаскивать больных с того света, то третий был терапевт (может, и неплохой), который всего лишь соответствующие курсы закончил. Именно в его дежурство Андропов скончался, причем сменщики в один голос твердили, что, если бы там находились, не дали бы ему умереть…
- Если уж речь зашла о последних минутах генеральных секретарей, спрошу: это правда, что Брежнев умер во сне и, если бы рядом была, как обычно, его супруга (в те дни отсутствовавшая), "верного ленинца" можно было спасти?
- Так говорили ребята, которые с ним работали. С их слов, Леониду Ильичу не хватило сил, чтобы дотянуться до звонка и вызвать дежурного…