Труды пинкертонов новейшего времени облегчены достижениями науки и техники. Поголовная телефонизация граждан России позволяет сегодня легко и комфортно ловить преступников, доказывая их причастность к преступлению буквально в течение часа. Именно столько занимает выемка на телефонной станции детализации телефонных соединений подозреваемого абонента "в ходе оперативно-розыскных мероприятий". И если вам, несчастному, приспичило позвонить с мобильника из окрестностей места преступления, о котором даже не подозреваете, вы все равно прямехонький кандидат в обвиняемые по делу, потому что фиксируется ваше присутствие в районе преступления и никакое алиби, никакие доводы об ошибках и сбоях техники вам не помогут. Детализация телефонных соединений для следователя превыше всего - и логики, и разума, и разумности. Детализация телефонных соединений - это не прослушка телефонных переговоров, будьте покойны, вашу болтовню никто не пишет и не слушает, если вы не на крючке у спецслужб. В детализации телефонных соединений отражается лишь местопребывание вашего телефона на момент звонка с него или приема звонка. И если вдруг окажется, что вы одолжили телефон товарищу, или его у вас украли, - эти мелочи следователей не интересуют. Телефон - твой и отвечать тебе. Мобильный телефон - безупречный ошейник, схватив за который, словно пса за шкирку, любого гражданина можно втащить в уголовный процесс. И хотя идущие в ногу с прогрессом преступники, собираясь на дело, догадливо не берут с собой свои мобильники, следователям обидно менять методы оперативно-розыскных мероприятий, мгновенно доставляющие им кандидатов в обвиняемые. Они по-прежнему предпочитают ловить тех, кто звонит.
Свидетель Карватко привычно занял место свидетеля за трибуной, прокурор-девица Колоскова звонким голосом отличницы принялась читать детализацию телефонных соединений: "4 марта 2005 года в 12 часов 39 минут на номер Карватко поступил звонок с номера… Продолжительность разговора 33 секунды. Карватко находился в Ленинском районе село Воскресенское…".
Громкая читка звонков с 1-го марта по 8 апреля 2005 года длится битых два часа. Никто не в силах вникнуть в смысл и логику задорно диктуемой череды цифр и мест пребывания телефона Карватко, но, выясняется, это лишь пролог к задуманной прокурором Кавериным повести о путешествии телефонной трубки. Когда поток телефонных соединений, наконец, иссяк, Каверин принялся пытать память свидетеля Карватко: "У Вас имеются телефонные соединения с абонентами Яшиным и Найденовым. Чем Вы можете объяснить столь частые соединения с данными лицами? Обратите внимание: 1-го, 3-го, 4-го марта у Вас с Яшиным контакт, 6-го числа у Вас с Найденовым - шесть контактов, с Яшиным - пять контактов". Напомню читателю, что не про вчерашний день и даже не минувший месяц спрашивает прокурор, а про март пятилетней давности - 2005 года.
Карватко, глядя в какие-то свои бумаги, лежащие на трибуне, интересуется: "Я могу с этой детализацией ознакомиться?"
Секретарь по кивку судьи подносит свидетелю толстенный том дела, и Карватко внимательно сверяет его с разложенными на трибуне документами.
Судья забеспокоилась вдруг: "Верните дело!" Дело у свидетеля отбирают. Карватко принимается отвечать: "Ну, с Робертом Яшиным я в дружеских отношениях, я с ним все время общаюсь по телефону, и сейчас тоже. Что касается Александра Найденова, то он обещал тогда меня свести с человеком, который поможет мне в бизнесе. Кроме того, Александр знал, что я занимаюсь частным извозом, и он знал, что может мне позвонить, и я могу его отвезти, куда он скажет".
Прокурор испытывает память свидетеля дальше: "6-го марта Вы говорили с Найденовым 30 секунд. О чем вы говорили?"
Зал замер, как на шоу-спектаклях Юрия Горного, демонстрирующего феноменальные способности человека. Пять лет прошло, шестой пошел! Неужели Карватко вспомнит, о чем 6 марта 2005 года 30 секунд говорил по телефону? Неужели у Горного появится достойный конкурент? Представьте, вспомнил, правда, с оговорками: "Наверное, я должен был его забрать. Об этом и говорили. Скорее всего, он объяснял, где его забрать".
Фанат Горного прокурор Каверин истово верит в феноменальные возможности человека, ищет их и у свидетеля: "Вы в этот день Найденову звонили еще в 15.04. Вы находились в районе Полигона № 1. О чем был у Вас разговор по телефону с Найденовым?"
Карватко не оправдывает веры в него прокурора: "Я на Полигоне № 1 никогда не был".
Прокурор идет ему на помощь: "Ну, базовая станция там расположена".
Карватко задумывается: "Где это хоть находится? Я не знаю".
Прокурор: "В Голицыно".
Карватко: "Сколько по времени разговор был?"
Прокурор косит глазом в распечатку: "Двадцать восемь секунд".
Карватко: "Ну, скорее всего, я подъезжал, и Найденов объяснял, где он находится".
Прокурор предпринимает новую попытку поставить рекорд памяти Карватко: "Спустя пять минут, в 16.09, у Вас входящий от Найденова. 45 секунд разговор длится. О чем - не припомните?"
Карватко вздыхает, нет, не готов он для рекордов: "Да я же объяснял. Я его забираю. Человек стоит на дороге. Мне его нужно найти".
Эксперименты с памятью Карватко длятся еще минут тридцать, потом изнемогшего от воспоминаний свидетеля передают на руки защите.
Подсудимый Найденов: "Представленная прокурором детализация телефонных соединений когда была получена?"
Судья прерывает Найденова, как вступившего в запрещенную зону вопросов, и вдруг почему-то сама решает прояснить дело: "Вопрос снимается. Детализация была получена из компании мобильной связи по решению суда".
Найденов: "10 марта 2005 года Вы, согласно детализации телефонных соединений, официально полученной Вами на телефонном узле связи, позвонили на мой телефон в 13 часов 55 минут. Почему данное соединение отсутствует в детализации телефонных соединений, полученных в ходе следствия?"
Судья, наконец, догадывается, что за документ лежит перед глазами свидетеля: "Вопрос снимается как не подлежащий исследованию с участием присяжных заседателей!"
Найденов: "С 27 марта по 2 апреля 2005 года в Вашем тексте детализации указан ряд звонков с Вашего телефона. Но какие базовые станции и какие адреса участвуют в этом, - не обозначено. Как это могло быть удалено из электронной базы данных телефонной компании?"
Судья, опережая свидетеля, отвечает Найденову сама: "При наличии звонков из Московской области телефонная компания "Би-лайн" не сообщает базовых станций", спохватывается и обращается к присяжным: "Уважаемые присяжные заседатели, оставьте без внимания информацию, прозвучавшую в вопросе Найденова". И удаляет присяжных из зала, чтобы объяснить строптивому подсудимому правила поведения в суде.
Найденов делает встречный ход: "Прошу приобщить к материалам уголовного дела детализацию телефонных соединений с номера свидетеля Карватко, официально полученную им в телефонной компании 11 декабря 2006 года. Эта детализация имеет печать и другие атрибуты, которые должен иметь документ. Ее свидетель принес с собой в суд. Данная детализация содержит взаимоисключающие сведения, серьезные расхождения с детализацией, выданной правоохранительным органам в ходе следствия".
Судья Пантелеева нервно сверлит бумаги свидетеля взглядом. В стане обвинителей паника. Прокурор Каверин пускается в категорический отказ: "Я не нахожу никаких разночтений и никаких разногласий". Понимая, что это слишком хлипкий довод, пытается обвинить Карватко в фальсификации: "Первую страницу документа можно признать, ибо на ней печать и атрибуты компании, но вот остальные…".
Подкреплением прокурора выступил адвокат Чубайса Сысоев, который тщательно исследовал скрепку, сшившую листы документа, и признал ее недостойной доверия суда: "Скрепку могли разгибать, вынимать бумаги, вставлять другие", - уверенно, со знанием дела вещает он, видимо опираясь на богатую практику "работать с документами".
Как и следовало ожидать, судья приняла сторону обвинения. Не захотел суд вникать, почему в бумагах одного и того же ведомства столь противоречивая информация: сбой ли это техники, или, как мягко принято ныне выражаться, - "человеческий фактор", который привычен уже в этом судебном процессе, то система "Поток" сбой дает, то видеосъемка, то протоколы из дела улетучиваются… Чертовщина, одним словом. Недаром судья Пантелеева так страшится здесь крестного знамения.
Прокурор доказал, что свидетеля пытали "цивилизованно" (Заседание тридцать пятое)
Когда дело разваливается в суде, да к тому же рушится прилюдно на глазах общественности и журналистов, служителям доморощенной нашей Фемиды, приходится не считаясь ни с логикой, ни со здравым смыслом, а уж тем более с законом - крепить чем придется руины обвинения, чтобы не дать им окончательно рассыпаться в прах. Как это делается и что из этого получается, мы наблюдали на очередном судебном заседании.
Прокурор Каверин в который уже раз вызвал на допрос свидетеля Карватко, стал задавать ему вдруг вопросы об аресте в Конаково, которые прежде пытались ставить подсудимые, да только судья подавляла их в зародыше.
Каверин начал с обличительным пафосом: "В судебном заседании была допущена масса нарушений стороной защиты, которые выражались в доведении до присяжных информации, которая в соответствии с уголовно-процессуальным законом не должна до них доводиться. Так была информация о том, каким образом Карватко оказался в Конаково вообще и в приемнике-распределителе в частности. В вопросах защиты была информация о том, что Карватко якобы похищался, что ему подбрасывались наркотики в машину. Я считаю, что цель данных вопросов вполне определенная - внести в умы присяжных заседателей сомнения в отношении достоверности показаний, полученных на следствии от Карватко, а также дискредитировать органы следствия опять же в глазах присяжных заседателей. Прошу предоставить мне возможность опровергнуть перед присяжными данную информацию. Если участники процесса помнят, мы решали, запрашивать или не запрашивать информацию о том, как был арестован Карватко, при каких обстоятельствах он был задержан в приемнике-распределителе. Я истребовал материалы из Конаковского городского суда, и я прошу эти материалы приобщить к уголовному делу и довести до присяжных заседателей данный документ об административных правонарушениях, допущенных Карватко".
Не только обвинение, но и защита дружно поддержала прокурорское ходатайство, - уникальное явление общественного согласия в вечно раздираемом противоречиями суде. Впрочем, удивляться нечему, с подобным ходатайством месяца два назад к судье обращалась именно защита, правда, тогда оно было Пантелеевой категорически отклонено. Но кто ж позволит отказать прокурору, спасающему репутацию уголовного дела, а, может, и судьбу самой судьи Пантелеевой!
Допрос свидетеля Карватко, который уже обжился в суде и ходит сюда как на работу, прокурор Каверин начал издалека: "Скажите, с какой целью 22 марта Вы прибыли в Конаково?"
Об этом Карватко рассказывал уже не раз, но ни удивления вопросу, ни своего нетерпения не выказал: "В Конаково меня просил довезти некий гражданин, сказав, что у него там умирает родственница. До самого Конакова я не доехал, был задержан".
Прокурор: "Скажите, почему этот гражданин обратился именно к Вам?"
Карватко: "Понятия не имею".
Прокурор: "Он Вас использовал как таксиста или как иное лицо?"
Карватко: "Ну, да, я извозом занимался".
И тогда прокурор Каверин суровым тоном зачитал обличающие Карватко материалы: "Оглашаются документы, полученные из Конаковского районного суда. 22 марта 2005 года Карватко управлял автомобилем Лянча, не отреагировал на требование сотрудника милиции об остановке транспортного средства. Для остановки указанного автомобиля было создано два экипажа. Машина была остановлена в городе Конаково, где Карватко продолжал оказывать неповиновение, вел себя агрессивно, к нему были применены наручники. Объяснение правонарушителя: "Я ехал в темное время суток. Шел снег. Из-за плохой видимости не увидел сотрудника ГАИ, остановился в г. Конаково, когда патрульная машина включила проблесковые маяки. Я предъявил документы". Приложены рапорты сотрудников милиции, вот один из них: "В 23.40 мной была попытка остановить автомобиль Лянча, который шел с явным превышением скорости. В Конаково данная машина была остановлена на улице Энергетиков. Инспектор объяснил причину остановки, Карватко вел себя по отношению к инспектору вызывающе, выражался грубой нецензурной бранью, хватался за одежду, пытался ударить, отталкивал инспектора дорожно-патрульной службы. Для пресечения противоправных действий были применены спецсредства - наручники". 23 марта 2005 года в 00 часов 30 минут Карватко доставлен в дежурную часть в УВД Конаковского района. Постановление мирового судьи. Она рассмотрела административное дело Карватко и постановила: "Вина Карватко подтверждается рапортами сотрудников милиции. Карватко подвергнуть административному наказанию на срок десять суток".
Прокурор грамотно и эффектно выдержал весомую паузу, чтобы присяжные могли сполна прочувствовать преступную сущность свидетеля и взгромоздил на весы Фемиды кусок обличения потяжелее: "Оглашаются следующие документы. 23 марта 2005 года был задержан гр. Карватко, который незаконно хранил, приобретал и употреблял наркотическое вещество марихуана весом 1,2 грамма. Получено объяснение от Карватко следующего содержания: "Я приехал в город Конаково на похороны. Наркотики я не употребляю, никакого отношения к ним не имел, пакет, предъявленный мне, никогда не видел". Протокол осмотра места происшествия 23 марта 2005 года в городе Конаково. Осмотр дознавателем автомашины Лянча. В салоне автомашины справа от водительского сиденья обнаружен сверток в полиэтиленовом пакете прозрачного цвета с веществом растительного происхождения зеленого цвета. Данный сверток в присутствии понятых был извлечен. Справка эксперта: вещество растительного происхождения является марихуаной".
Каверин замолчал и с удовлетворением оглядел зал. Нужный эффект был, разумеется, достигнут: мало у кого оставались сомнения, что свидетель Карватко чрезвычайно подозрительный тип. Гордый собой прокурор возвысился над поверженным свидетелем: "Так кто Вас похитил-то, если сейчас Вам предъявлено решение суда о Вашем задержании?"
Но до чего ж короток миг успеха! Стоило Карватко улыбнуться в ответ и с удивленного лица прокурора тут же стерлось все его торжество: "Да эти бумажки сами себе противоречат. Там сказано, что я, якобы, приобретал и употреблял наркотики. Так я не понял: я употреблял или приобретал?"
Прокурор пытался удержать в руках скользкий хвостик удачи: "Судебное решение было озвучено. Там вопрос о приобретении не стоял".
Карватко: "Так, значит, милиционер, который писал в рапорте, что я приобретал, писал неправду?"
Верный и мощный страж престижа российской милиции судья Пантелеева немедленно пресекает кощунственный намек на критику: "Карватко! Вы не забывайтесь!"
Прокурор упорно: "С какой целью Вы вводили суд в заблуждение, когда говорили, что Вас похитили, хотя Вас подвергли административному взысканию?"
Карватко терпеливо и даже, показалось, с сочувствием к прокурору: "Объясняю Вам: меня похитили, потом составили это решение, и разъяснили, что вот сейчас этот грамм марихуаны превратится легко в героин"
Прокурор поспешно обрывает свидетеля: "Не надо лишней информации! Этого в материалах суда нет! На Вас было наложено два административных взыскания - 500 рублей за марихуану и десять суток за сопротивление сотрудникам милиции. А куда пассажир делся, которого Вы в Конаково везли?"
Карватко спокоен и терпелив: "Он скрылся, мне его больше никто не показывал".
Вкрадчиво, как кот из подворотни, высовывается с вопросом адвокат Чубайса Шугаев: "Вы подавали какие-либо жалобы на эти решения суда?"
Карватко ему, как малому и неразумному, однако, безнадежным тоном: "Нет, не подавал, у меня ведь никаких бумаг о судебном решении на руках не было".
Шугаев вдруг выпускает когти: "Почему Вы оскорбляли сотрудников ДПС нецензурно и подвергали милиционеров физическому воздействию?"
Карватко возмущенно: "Я никакого сопротивления никому не оказывал. Судя по материалам, получается, что я двоих одновременно оскорблял?"
Адвокат защиты Першин: "После задержания Вас проверяли на состояние наркотического опьянения?"
Карватко: "Нет".
Першин: "Вы присутствовали при изъятии из Вашей машины пакета с марихуаной?"
Карватко: "Нет, меня же сразу увезли, а этот протокол мне показали только на следующий день в отделении милиции".
Першин уточняет: "А Ваш пассажир опрашивался по данному факту?"
Карватко усмехается: "Я задавал такой вопрос милиции, но они мне сказали: ты за себя отвечай, и все".
Першин: "Сколько человек Вас задерживали?"
Карватко в тоскливом воспоминании: "Восемь человек".
Подсудимый Найденов: "Кто, когда и где допросил Вас первый раз?"
Судья начеку: "Вопрос снимается, так как запрещаются исследования вопросов процессуального характера".
Адвокат Найденова Котеночкина: "Вы на суде в Конаково присутствовали?"
И Карватко удается ответить: "Меня туда привезли, я в коридоре постоял. Потом завели в зал, там мужчина объявил мне о десяти сутках административного ареста. Спросил: вопросы есть? Я хотел объяснить ему, как все было. Он сказал: тогда получите пятнадцать суток. Потом он снова спросил: вопросы есть? Я сказал: нет".
Адвокат Чепурная: "Вы имели возможность обжаловать решение суда?"
Карватко качает головой: "Нет. Я же все эти десять суток содержался в приемнике-распределителе".
Решив, что Карватко надежно дискредитирован в глазах присяжных заседателей, в крайнем случае, для этого сделано все, судья Пантелеева отпустила его домой.
В прокурорско-потерпевшем лагере замешали очередное ведро цемента для удержания крошащегося в пыль дела. Бетонщиком делегировали адвоката Шугаева, выступившего с ходатайством: "С целью установления фактических обстоятельств по данному уголовному делу прошу приобщить к материалам уголовного дела брошюру под названием "Главная специальная операция еще впереди". Автор - подсудимый Квачков. Необходимость приложения данной брошюры к материалам уголовного дела обусловлена тем, что указанные цитаты целесообразно огласить в присутствии присяжных заседателей с тем, чтобы использовать эти цитаты при допросе подсудимого Квачкова В. В.".
Прокурор, разумеется, "за": "Указанное издание отражает субъективную сторону совершенного подсудимым преступления. Прошу огласить указанные цитаты перед присяжными заседателями".
У Миронова веские доводы против: "Ваша честь, я бы с удовольствием поддержал ходатайство Шугаева если бы год издания данной брошюры соответствовал моменту подготовки и совершения данного злодеяния. Насколько я знаю, в книге указан год издания - 2009-й".