Улыбка Миронова расслабила напряжение эксперта: "Если бы дорога являлась взлетно-посадочной полосой, тогда конечно. Если бы это был вертолет или летающая тарелка, то и они бы были поражены".
Миронов возвращает эксперта из мечты в реальность: "Так почему же на автомобиле ВАЗ не было осколочных повреждений?"
Сапожников вопросом на вопрос: "Откуда Вы знаете, что там не было осколков?"
Миронов простодушно разводит руками: "Прочитал протокол осмотра ВАЗа".
Судья: "Этот протокол снят как недопустимое доказательство!"
Вот так: на протокол ссылаться нельзя, он изъят из дела, хотя все расчеты ведутся именно по этому протоколу. А БМВ, по которому только и можно судить о мощности и направленности подрыва, во взрыво-технической экспертизе вообще не участвовал.
Вспомнив про БМВ и его всемирно известное фото со строчкой пробоин вдоль капота, Миронов спрашивает эксперта: "Может ли осколок прыгать по капоту, как камушек - по параболе?"
Сапожников, похоже, тоже вспомнил эту загадочную картинку, и снял с себя всякую за нее ответственность: "Не может. Он может только отрикошетить".
Подсудимый Найденов: "Правильно ли я Вас понял, что люди заранее принесли, установили взрывное устройство, замаскировали его в снегу. Так?"
Сапожников уклоняется: "Это не следует из материалов дела".
Найденов продолжает: "Правильно ли я Вас понял, что аккумулятор принесли на следующий день, чтобы проверить взрывную цепь. Так?"
Сапожников уже не спорит, он действительно только что об этом говорил.
Найденов подходит к главному: "Как Вы себе видите проверку электрической взрывной цепи уже снаряженного и замаскированного взрывного устройства?"
Эксперт-теоретик важно и назидательно поучает: "Взрывное устройство может быть как замаскировано, так и отмаскировано. Взрывное устройство отсоединяется от выключателя, к нему присоединяется лампочка, она загорается, тогда все снова соединяется".
Найденов: "И это все происходит утром на обочине оживленной трассы?"
Эксперт Сапожников, понимая, что спорол чушь: "Мне неизвестно, где это было".
Найденов: "Чем отличается имитация от реального подрыва на примере покушения на президента Ингушетии Евкурова?"
Сапожников задумывается, боится снова промахнуться: "Какое тут количество взрывчатого вещества - роли не играет. Имитация подрыва тоже может повредить людям".
Найденов: "Вы рассчитывали массу заряда от места взрыва до автомашины ВАЗ?"
Сапожников с готовностью: "Да. Это пять-десять метров".
Найденов: "Мы можем Вам предъявить протокол описания места происшествия. Укажите конкретно, где это написано, я шестой год не могу найти".
Эксперт занервничал, стал заикаться сильнее: "Это есть в у-уголовном деле".
Найденов: "А, может, это Ваше предположение?"
Сапожников нервно замотал головой: "Н-нет".
Найденов: "Вербицкий говорил, что взрыв от его автомашины произошел на расстоянии трех-пяти метров. На этом расстоянии какова была бы масса бризантного взрывчатого вещества?"
Сапожников вызывающе: "Можете подсчитать, формулы простые".
Найденов не обижается: "Говоря о летальном исходе и баротравмах с тяжелыми последствиями, Вы исходили из расчета, что было подорвано от 3,5 до 11 килограммов тротила?"
Сапожников сквозь зубы: "Да".
Найденов: "Вы БМВ осматривали?"
Эксперт замялся: "Нет".
Найденов: "На месте происшествия были?"
Эксперт нехотя бурчит: "Нет".
Судья Пантелеева понимает, что допрос эксперта трещит по швам и торопливо перебивает Найденова: "Уважаемые присяжные заседатели, эксперт проводил экспертизу. Он отвечал только на те вопросы, которые были ему поставлены".
Адвокат Чепурная: "В основу Вашей экспертизы были положены лишь материалы предварительного следствия?"
Сапожников, весь бледный от напряжения: "Да".
Чепурная: "Вам достаточно было этих материалов?"
Эксперт мнется, понимая, что речь идет об отсутствии в его экспертизе анализа важнейшего вещественного доказательства - автомашины БМВ Чубайса. Пытается вывернуться: "Эксперт пользуется только теми материалами, которые ему предоставлены. Мне хватало информации".
Чепурная: "Тогда почему в Вашем заключении так много вероятностных и предположительных выводов?"
Сапожников выкручивается, как может, уже не обращая внимания на то, что противоречит сам себе: "Если не хватает информации для категорического вывода, тогда делается вероятностный вывод".
Чепурная: "Тогда почему Вы говорите, что Вам хватало информации?"
Судья Пантелеева спешит на выручку эксперту: "Уважаемые присяжные заседатели, данный вопрос подлежит исследованию без вашего участия. В некоторых ситуациях эксперты могут давать только вероятностные ответы".
Получается, эксперт Сапожников провел экспертизу по бумажкам и описаниям следователей, не удосужился ни место происшествия осмотреть, ни автомашины. Все расчеты делались по протоколу описания машины ВАЗ, которой изъят из материалов дела. Расчеты велись по тому, чего в деле нет! Когда взрываются шахидки в московском метро, эксперты-взрывотехники мчатся на место взрыва наперегонки со скорой помощью и пожарниками. Но почему-то в этот раз, в этом странном покушении на Чубайса, криминалисты сидели и ждали, когда им доставят те материалы, которые следователи захотели доставить. У экспертов даже фотографии броневика Чубайса не значатся в материалах!
"Следов борьбы и крови нет" (Заседание тридцать третье)
Тридцать два заседания суда по делу о покушении на Чубайса минуло, а внимательно следящим за этим процессом нам, журналистам, не понятно было, почему до сих пор не предъявлено никаких доказательств причастности Ивана Миронова к так называемому покушению на Чубайса. Остальным хоть что-нибудь да поставили в вину: Владимиру Квачкову - "план боевых действий", эти несколько кривулек шариковой ручкой, неизвестно кем нацарапанных и непонятно что отображающих на кассовом чеке автозаправочной станции, и в довесок к чеку хлопчатобумажную перчатку, надушенную гексогеном, которого, правда, не обнаружили, в составе взрывчатых веществ, использованных на Митькинском шоссе; Роберту Яшину - матерчатый ремень с карабином для подвески оружия и две бутылки из-под водки с отпечатками его пальцев; Александру Найденову - "Справочник электрика" и географические карты… И вот настал час, когда обвинение выложило все свои козыри, подтверждающие, по их убеждению, причастность Ивана Миронова к покушению на Чубайса.
Подсудимый Миронов пытался убедить суд, что все эти доказательства являются недопустимыми, так как добыты с вопиющим нарушением уголовно-процессуального закона.
"Объявление меня в розыск, - объяснял Миронов, - является незаконным, поскольку в один и тот же день, а может статься даже, что в один и тот же час, следователь Генеральной прокуратуры Ущаповский подмахнул разом сразу три документа: постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого, постановление об объявлении мне подписки о невыезде и постановление об объявлении меня в федеральный розыск! И ни об одном из этих документов до самого моего ареста я знать не знал!"
Человек сном-духом не ведает, что обвиняется в преступлении, ему об этом не сообщают, ему выписывается подписка о невыезде, о которой он так же представления не имеет, и его, как нарушившего подписку, о которой он представления не имел, объявляют в розыск и арестовывают как скрывающегося от уголовного преследования!..
Судья Пантелеева на возражения Ивана Миронова и ухом не повела. Оно и понятно, если отменить практику таких вот одномоментно рождаемых документов, то как преступников ловить? Они же все начнут являться в прокуратуру и требовать разобраться в их невиновности. И только если втихушку объявить человека подозреваемым, тишком состряпать на него подписку о невыезде, да в розыск на него подать, чтобы потом у родного дома подкараулить ничего не подозревающего законопослушного гражданина и цап! - под арест, как скрывавшегося от органов следствия - сколько материала для отчета о боевой и бурной следственной активности! А в тюрьме поди, поищи доказательств своей невиновности. Там тебе какое угодно дело и скроят, и пошьют, и как костюмчик по размеру подгонят!..
Так что от возражений подсудимого с адвокатом судья привычно отмахнулась, даже не поморщившись. Процесс пошел. Для начала прокурор огласил протокол задержания: "При личном обыске у Миронова изъят травматический пистолет "Оса", лицензия на приобретение и хранение оружия самообороны - травматический пистолет "Оса", мобильный телефон "Нокия" с рукописной надписью "мама", мобильный телефон серого цвета с неразборчивой рукописной надписью, удостоверение помощника депутата Государственной Думы Глазьева С. Ю., доверенность на управление транспортным средством на имя Миронова И. Б., удостоверение члена общественного Совета ГИБДД РФ на имя Миронова, свидетельство на управление транспортным средством на имя Миронова И. Б., связка из трех ключей, связка из двух ключей". Затем прокурор зачитал голосом, полным обличительной патетики: "В томе 30, листы дела 155–159 протокол осмотра места происшествия (местом происшествия следователи собственной значимости ради окрестили автомашину, на которой по доверенности ездил Иван Миронов. - Л.К.). Осмотрена автомашина "Мерседес" на территории автостоянки. Автомобиль цвета черный металлик. В автомашине порядок не нарушен, следов борьбы и крови нет. На заднем сиденье автомашины обнаружены перчатки. В багажнике автомобиля обнаружен перекидной календарь с изображениями лиц Правительства России, куртка и штаны ворсистые в спортивной сумке. Предметов, представляющих интерес для следствия, не обнаружено".
Получается, любую вещь, - любую! следователь, если ему это надо, может легко вплести в дело, как нужное следователю лыко в нужную строку. Любому человеку, обыскав его машину, можно вписать в протокол пустое, загадочное, но такое многозначительное - "следов борьбы и крови нет", как будто следователю ведомо, что и борьба была, и кровь проливали, вот только следов, к сожалению, не осталось, обнаружить их не удалось. Все в зале ожидали, что протокол обыска квартиры, где жил подсудимый Миронов, даст более значимые результаты для дела. В квартире, куда следователи проникли, распилив дверь "болгаркой", они обнаружили паспорт на имя Ивана Миронова, четыре патрона к травматическому пистолету "Оса", брошюру "Чубайс - враг народа. Факты и документы", написанную отцом Ивана Борисом Мироновым год спустя после происшествия на Митькинском шоссе, и обвинительное заключение Квачкова В. В., записанное на компакт-диск. Но это были еще на все доказательства, добытые следствием в подтверждение вины подсудимого Ивана Миронова. Прокурор принялся оглашать записи из телефонных книжек подсудимого. "Алена, Аля, Антон, Вася, Вика, Виктор, Жанна, Женя…" - неутомимо читал прокурор. Среди обыденных имен попадались конспиративные, на которые прокурор делал особый голосовой упор: "В. Матроскин", "сестренка", "Пиноккио", "соседка"… Потом прокурор долго озвучивал приходившие на имя Ивана SMS-сообщения, подозревая в них явно преступный умысел: "Решил на метро прокатиться?", "Напиши, как там Вася отдыхает", "Ваш баланс 20 рублей 30 копеек", "На Лубянке. Скоро буду", "Встретимся - расскажу", "Я еду"… В другом телефоне, по которому Иван Миронов звонил матери, сохранились сообщения от нее: "Позвони, я волнуюсь. Мама". О чем могла волноваться мама? Ну, конечно же, как развиваются секретные террористические операции, - исключительно об этом. О чем еще может волноваться мама, по мнению свихнувшегося на мании преследования следствия, внесшего эти записи аж за 2001, 2002, 2003-й годы в сокровищницу доказательств вины подсудимого.
Мозговой костью доказательств, должных подтвердить вину подсудимого Ивана Миронова, среди телефонов и адресов следствие раскопало преступные мысли в стихах: "Квачкову - свободу, Чубайса - под воду", "Квачкову - мандат, Чубайса - под зад". Судя по всему, это были строки или, как их принято сегодня называть "слоганы", из предвыборных листовок Владимира Квачкова, в пору его выборной кампании, когда, сидя в "Матросской тишине", он одновременно баллотировался в Госдуму. Рифмы, конечно, так себе, но вот мысли… Прокуроры посчитали их неопровержимой уликой злого умысла Ивана Миронова. Правда, умысел этот случился намного позже покушения, но, рассудили следаки, присяжные тоже люди, глядишь, внимания на это досадное расхождение во времени не обратят.
Таковы ВСЕ вещественные доказательства причастности подсудимого Ивана Миронова к покушению на Чубайса, таковы ВСЕ без исключения вещественные доказательства того, что обвиняемый Иван Миронов, как значится в обвинительном заключении, приобретал и перевозил огнестрельное оружие, изготавливал и устанавливал взрывное устройство, потом подрывал кортеж Чубайса, потом стрелял из автоматического оружия, потом скрылся, и вот теперь предстал перед судом, чтобы получить по статьям "терроризм", "покушение на убийство", "хранение и перевозка огнестрельного оружия", наказание от двенадцати лет до пожизненного.
Страшно на этом свете, господа!
В мособлсуде … черти водятся (Заседание тридцать четвертое)
Очередное заседание суда по делу о покушении на Чубайса не предвещало сюрпризов. Сторона обвинения выкладывала остатки доказательств причастности подсудимых к происшествию на Митькинском шоссе.
Прежде чем приступить к делу, судья Пантелеева орлиным взором окинула зал и тут же грозный окрик судьи, как птичий клекот, вонзился в уши присутствующих: "Уберите ЭТО немедленно!" Женщина, сидевшая в первом ряду, поспешно убрала с массивного деревянного парапета, разделяющего зал, маленькую бумажную иконку Божьей Матери, благоговейно поцеловав образок, спрятала его в ладонь и перекрестилась. Но председательское кресло, захлебываясь негодованием, продолжало клокотать: "Присутствующую Миронову суд удаляет за нарушение порядка в судебном заседании!" Всевидящая и всеведущая Пантелеева, оказывается, знает зрителей по именам, определив, что преступно совершившая крестное знамение гражданка - мать подсудимого Ивана Миронова. Виновница судейского смерча с Пантелеевой не спорила, вышла молча и скорбно, держа на ладони лик Божьей Матери.
Оставшиеся в зале потаенно шушукались между собой, что у судьи, похоже, нелады с Господом Богом. Уж кто кого обидел, Господь ли судью, или судья Господа, - остается только гадать. Но постоянные гонения на христиан, которые то и дело устраивает судья, подобно византийскому императору Юлиану-отступнику, сначала зло запретив адвокату Першину осенять себя крестным знамением, теперь вот изгнав мать подсудимого с иконкой из зала, свидетельствуют о распрях федерального судьи Пантелеевой с Высшим Судией и Творцом Вселенной. Но ведь там, где нет места Богу, непременно свивает уютненькое гнездышко Его вечный оппонент дьявол со свитой всевозможных чертей…
Первым актом нынешнего заседания после удаления из зала матери подсудимого Ивана Миронова стал допрос свидетеля Черникова, оказавшегося волею судеб на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года. Свидетель - водитель лесовоза, выехавший из леса сразу после взрыва, с изможденным, обветренным лицом, высокий, худой, с глазами, полными бесконечной усталости. Прокурор сначала дал своей юной подопечной Колосковой задавать вопросы свидетелю, как опытная кошка-мать дает котенку поиграть с полуживой мышкой, обучая дитя искусству травли.
Колоскова по-школьному старательно принялась выводить: "Скажите, свидетель, как Вы оказались на месте происшествия?"
Черников объяснил: "У нас там лесосека была. Я туда приехал часов в девять".
Колоскова в тон и с лексикой старших: "А что за мероприятие проводилось в лесу?"
Черников удивляется изысканности слога и уточняет, что "мероприятие" это - "вывоз сухого леса".
Колоскова строго, не отопрешься: "Вы слышали взрыв?"
Черников и не собирается отпираться: "Да, слышал, я находился наверху машины, на манипуляторе".
Колоскова подозрительно, с напором: "А куда Вы поехали потом?"
Черников: "У нас был временный склад в метрах ста от Минского шоссе".
Колоскова с нажимом: "Что Вы видели на дороге на месте подрыва?"
Черников: "Там стояла машина "Жигули" 99-й модели. У нее было заднее стекло разбито. Вдалеке слева стояли еще машины, а здесь никаких других машин вроде бы не было. Я посмотрел: пострадавших не было. Тогда я повернул и поехал".
Колоскова: "Когда Вы были на лесосеке, там были еще какие-либо люди?"
Черников: "Со мной мастер был Нехорошев Сергей. Когда я загружался, он сказал, что вроде бы еще и стреляли. Но я этого не слышал и поехал на склад".
Прокурор, решив, что котенок наигрался, отодвинул ее, сходу сразив свидетеля страшным подозрением: "В Вашей трудовой деятельности были случаи, когда происходил какой-либо подрыв или обстрел?"
Черников бешено замотал головой: "Не-ет!"
Прокурор от своей линии не отступил: "Опишите звук взрыва".
Черников пожал плечами: "Ну, такой громкий хлопок".
Прокурор с нарастающей надеждой: "А взрывная волна? Уши заложило?"
Черников рушит его надежду: "Нет".
Каверин резко меняет тон, почти умоляюще: "А когда Вы ехали в лесу, Вы видели людей с оружием, в маскхалатах? Никто Вам из посторонних не попадался?"
Черников не внемлет мольбам: "Нет".
Подсудимый Миронов уточняет: "Видели ли Вы на месте происшествия черную Мицубиси-Ланцер с повреждениями?"
Черников разводит руками: "Нет".
Адвокат Першин: "Откуда Вам стало известно, что там было покушение на Чубайса?"
Черников: "Мне позвонил следователь. Там наш лесовоз еще один был, и от него стало известно, что я там был".
В зале - тихо, в лесу, оказывается, было полно и лесовозов, и людей, но никто из них никого не видел, а ведь обвинение не так давно доказывало суду, что часть стрелков ушла от места покушения лесом.
Водителя Черникова отпустили с миром. Судья вызвала уже хорошо известного нам Карватко для оглашения детализации его телефонных переговоров с подсудимыми Яшиным и Найденовым.