"На д-данной с-стадии н-нет ", - поперхнулся прокурор, кляня про себя Шугаева, который подозрительно притих. Было от чего запаниковать обвинению. Не от хорошей жизни принародно врал судье господин прокурор Каверин. Потому как главный вещдок происшествия на Митькинском шоссе - чубайсовский БМВ с простроченными стежками пуль на капоте, способный правдиво рассказать, что за фугас взорвали на его пути, каков был заряд по составу и мощи, как далеко заряд залегал от машины, и сколько потом было стрелявших по нему, из чего и чем стреляли, - так вот этот вещдок вскорости после случившегося на Митькинском шоссе был спешно продан. Почему следствие поторопилось избавиться от столь ценного вещдока, суду еще предстоит выяснить. Интересно уже то, что прокурор утаил от судьи правду, не сказал ей, что ни сегодня, ни завтра обвинение не сможет представить БМВ, и не просто промолчал прокурор, уклонился от ответа судьи, он соврал, заложив в протоколе под себя мину. Будем ждать теперь, когда она рванет. А пока прокурора с головой поглотили другие заботы. Он принялся оглашать список вещдоков, в котором значились гильзы, фрагменты изоленты, фрагменты скотча, куски стекла от автомашины, аккумулятор, фрагменты железного гвоздя, листовой стали, полимерной пленки, а также оболочки от пуль, сердечники пуль, и всякие разные "не идентифицированные металлические объекты". Перечень настолько реально напоминал мусорную свалку, что судья всерьез встревожилась: "Я надеюсь, что окурки-то предъявлять не будете?"
Окурки среди вещдоков действительно значились. Два заседания назад прокурор буквально умучил присутствующих подробным описанием окурков "Золотой Явы", "Кента", "Парламента", найденных на обочине вблизи места взрыва. Назывались длина недокуренного остатка в миллиметрах, вымерялось расстояние окурков друг от друга. Сами "объекты" проходили под номерами - 1, 2… 15… Признаться, я никогда еще не видела, чтобы с такой серьезностью демонстрировали публике мусорную свалку. Прокурор ставит на стол опечатанную картонную коробку, взламывает печати, извлекает тщательно упакованный мусор - куски изоленты желтого цвета, белые мешки из-под сахара, смятые целлофановые пакеты… Из громыхающих картонных коробок Каверин, как фокусник на манеже цирка, извлекал банки, стаканчики, коробочки с металлическим хламом - фрагментами начинки фугаса… Защита просит уточнить, откуда это "добро". Судья: "Уважаемые присяжные, может быть, Вам и непонятно, что предъявляется, и откуда это взято, но Вы, возможно, поймете позже. Ведь невозможно вложить в ваши головы всю информацию сразу".
Прокурор достает тщательно свернутые туристические коврики - "фрагменты полимерного материала", на которых, по версии обвинения, лежали в засаде автоматчики. Прокурор предлагает присяжным их пощупать. Щупать коврики никто не решается, их складируют в углу. Перед глазами присяжных мельтешат "обрезок нитки с места происшествия", аккумуляторная батарея, бытовой переключатель, провода, панель из пластика… Как главное блюдо пиршеского стола, в зал вносят основной документ обвинения - "Журнал суточных сводок ЧОП "Вымпел-ТН", в котором охрана Чубайса фиксировала все потенциальные угрозы "охраняемому объекту". Зачитываются две справки от 10 и 17 марта 2005 года. В первой сообщается о группе подозрительных мужчин у станции Жаворонки в 7.50 утра, во второй - о взрыве БМВ и Мицубиси на Митькинском шоссе. Скупо, сжато, но с деталями, от которых на суде те же самые охранники - авторы журнала - отклонялись весьма далеко.
Миронов: "В данном журнале отсутствует нумерация страниц. В справке нет подписей лиц ее составлявших. В документе отсутствует время его составления, какие-либо печати, что свидетельствовало бы о его подлинности".
Квачков: "За справкой от 17 марта 2005 года сразу следует справка от 2–3 августа того же года. Неужели столько времени охранники жили без всяких потенциальных угроз охраняемому лицу, и это сразу после неудавшегося покушения?"
Закалюжный, адвокат Яшина: "Журнал представляет собой скоросшиватель. Такая структура журнала позволяет изымать и удалять листы, а также вставлять их. Поэтому невозможно установить, когда появились в журнале эти справки".
Судья прерывает адвоката и просит присяжных оставить без внимания слова стороны защиты. Ее интересует, кто писал справки.
"Я писал справку от 10 марта", - поднимается водитель Хлебников.
Яшин: "В справке указано, что группа мужчин появилась на станции Жаворонки в 7.50 утра, а уехала в 9.35. Вы это своими глазами видели?"
Хлебников: "Нет, я лично сам этого не видел. Справка пишется коллективно".
Першин, адвокат Квачкова: "Кто конкретно видел, что группа мужчин уехала в 9.35 со станции?"
Хлебников: "Сотрудники второго экипажа Ларюшин и Кутейников".
Ошеломительная новость! Никто никогда за пять лет расследования, допросов, судов не слышал ни про Ларюшина, ни про Кутейникова, ни про второй экипаж сопровождения Чубайса вообще .
Першин: "Почему Вы не сообщили, что Ларюшин и Кутейников видели, как группа мужчин уезжала со станции?"
Хлебников: "Меня об этом никто не спрашивал".
Першин: "Объясните, почему второй экипаж оказался на круге 10 марта?"
Хлебников: "А откуда Вы знаете?"
Першин изумленно: "Вы сами сказали… А 17 марта второй экипаж был в Жаворонках?"
Хлебников: "Может, и был".
Михалкина: "Кто из двух экипажей именно так описал внешность группы мужчин на станции Жаворонки 10 марта?"
Хлебников: "Что мне продиктовали, то я и написал, а кто диктовал - не помню".
Квачков: "17 марта второй экипаж уходил к РАО "ЕЭС", чтобы там встретить БМВ Чубайса?"
Хлебников: "Не помню".
Квачков: "К даче Чубайса 17 марта вы ехали с этим экипажем вместе или порознь?"
Хлебников: "Не помню".
Яшин: "Почему за пять лет Вы только сегодня упомянули, что второй экипаж присутствовал в этом районе 10 марта и 17 марта?"
Судья почему-то снимает вопрос.
Закалюжный: "Почему за пять лет мы впервые слышим такую версию и почему второй экипаж до сих пор не допрошен?"
Но и этот вопрос судьей снят.
Так как же узнать хоть что-нибудь про таинственный "второй экипаж", про этих двоих Ларюшина и Кутейникова, которые, как фантомы, оказывается, везде присутствовали, все видели, документы составляли, но в уголовном деле как свидетели напрочь отсутствуют?..
Свидетель по вызову (Заседание двенадцатое)
Любое событие становится непреложным историческим фактом, если у него есть очевидцы или, выражаясь языком юриспруденции, свидетели. Свидетель - лицо, видевшее нечто, лицо запечатлевшее это нечто в памяти и поведавшее об этом миру. Как всякое лицо, свидетель может оказаться субъективным, избирательным в своих пристрастиях или зависимым, то есть быть подверженным давлению, подкупу, уговору, даже если делает вид, что он абсолютно беспристрастен. А бывает и так, что свидетеля определяют заранее, и он оказывается в нужное время в нужном месте, чтобы засвидетельствовать нужное следствию.
Присяжным заседателям после потерпевших представили первого свидетеля обвинения - милицейского подполковника Сергея Иванова, в марте 2005 года служившего начальником штаба батальона ДПС. Повествовал он ладно и складно: "Был я в тот день ответственным по подразделению. Дежурный сообщил, что на Минском шоссе идет перестрелка. Я сел в машину и поехал выяснить, что и где происходит. Все эти события происходили не на нашей территории обслуживания. Я выдвинулся по Минскому шоссе, доехал до перекрестка, потом чутьем почувствовал, что надо ехать налево. Подъезжаю, а навстречу мне машина простреленная катит, Мицубиси, ну, прямо в лоб. Приехал на место происшествия. Посмотрел. Ко мне подошли люди, показали пробоины, повреждения. Моя задача - экипажи подтянуть, огородить место…".
Прокурор: "В какое время Вы получили информацию о стрельбе?"
Иванов: "Точно не помню, где-то в 9.28 - 9.33".
Прокурор: "До поворота с Минского на Митькинское шоссе Вы каких-либо людей, машины замечали?"
Иванов зачастил: "Когда много работаешь, все обозреваешь. Я выехал, полетел. Скорость 100–120 километров в час. Я всегда обращаю внимание, когда автомашины стоят на обочинах… Лично я всегда смотрю, почему машина стоит. Не доезжая метров 600–700 в сторону Москвы, на противоходе, возле садового товарищества, там есть еще пара пеньков, на которых люди отдыхают, смотрю - иномарка. Голова одна уже в машине, а другая - заходит, и машина с пробуксовкой начинает уходить".
Прокурор: "Так куда эти две головы садились?"
Иванов поясняет: "Машина находится в начале полудвижения. Один человек уже сел в нее, одна шапочка у него торчала, а другой человек садился, оба - на заднее сиденье…".
Прокурор: "Что за машина была?"
Иванов: "Ну, теперь-то я знаю, а тогда - иномарка и все. Запомнил фрагмент номера. Потом приехал на пост, посмотрел систему "Поток", нашел этот номер и сразу определил - СААБ и все. Мой разговор по рации, когда я о фрагменте номера говорил, наверное, подслушали. И поэтому когда я с места происшествия на пост поехал, то увидел на месте, где СААБ стоял, уже кто-то работы вел. И уже объявили план-перехват. Я еще говорю: "Подождите-подождите, сейчас я по системе "Поток" уточню - тогда объявите".
Картина вырисовывалась красочная. На скорости 100–120 километров в час едет тогда еще майор Иванов, руководимый чутьем, но едет точно к месту взрыва, не останавливаясь нигде, не притормаживая, успевает заметить на противоположной обочине иномарку, отчетливо видит двоих садящихся в нее и запоминает номер! Но каковы следователи! Они же обобрали майора, украли его славу, как свидетельствует Иванов, подслушав сообщение Иванова своему начальству о фрагменте номера встреченной им иномарки, не проверив даже ее полные данные по системе "Поток", объявили план-перехват этой машины! Но вернемся к резонным вопросам прокурора: "Чем Вам показалась подозрительной эта автомашина?"
Иванов впервые задумался: "Ну, автомашина стоит уже готовая к движению, а тут человек еще не сел в машину, а она уже пошла. У меня чисто интуиция сработала. Я и сегодня, когда сюда ехал, примерно половину машин видел подозрительных".
Прокурор: "Что представляет из себя система "Поток"?
Иванов: "Она считывает номера автомашин. Может скорость измерить".
Прокурор: "В том месте, где иномарку видели, какие-либо еще машины стояли?"
Иванов: "Больше не было".
Прокурор: "В момент, когда автомашина трогалась, находился ли в ней водитель?"
Иванов озадаченно: "Без водителя машина не поедет. Кто-то был".
Прокурор: "Вы его видели?"
Иванов: "Нет, машина была грязная. И потом у меня профессиональное чутье - я смотрю на номера".
Прокурор: "Во что были одеты люди, садившиеся в автомашину?"
Иванов: "Во что-то темное".
Прокурор: "Теперь поподробнее: что Вы увидели на месте происшествия?"
Иванов напряженно и осторожно: "Пара машин стояла разбитых. На дороге земля разбросана, как курям корм бросают. Люди мне говорят: в нас вот оттуда стреляли. Я близко к воронке не подходил, может что еще не разорвалось. Воронка глубиной сантиметров девяносто, до полутора метров. Шайбы разбросаны… ".
Квачков: "Кроме чутья, какие были у Вас основания выехать на происшествие за пределы зоны Вашей ответственности?"
Иванов бодро и бойко: "Я, как сотрудник милиции, могу пресекать противоправные действия на всей территории России".
Квачков: "Кем, когда и в каком документе 17 марта 2005 года зафиксировано сообщение о взрыве и обстреле кортежа Чубайса?"
Иванов: "Я не знаю, записал это дежурный в книгу или не записал".
Квачков: "В Ваши обязанности входит контроль за ведением документации?"
Иванов: "Входит".
Квачков: "А как часто обстреливают машины в зоне Вашей ответственности?"
Иванов: "Первый раз".
Квачков: "И Вы сочли этот эпизод незначительным и не внесли его в служебный журнал?"
Вопрос снят.
Квачков: "На каком расстоянии Вы заметили СААБ?"
Иванов: "На расстоянии от 70 до 90 метров".
Квачков: "И Вы смотрели на эту машину, двигаясь ей навстречу со скоростью 100–120 километров в час?"
Иванов не без гордости: "Я могу три минуты смотреть в одну сторону и в другую, и вижу все. Меня отец учил видеть все на триста шестьдесят градусов. Я глядел на машину и видел, как в нее садились люди и она двигалась".
Квачков: "Фрагмент номера Вы видели ясно? Вы же сами сказали, что машина была грязная?"
Иванов: "Я запомнил - либо 226, либо 626".
Квачков: "Когда давали в тот день показания, Вы уже знали номер машины СААБ?"
Иванов: "Да".
Квачков: "А почему не сообщили о нем следователю?"
Иванов, резко сбавив тон, бурчит: "Не помню".
Квачков: "После введения плана-перехвата машина СААБ могла пройти в обратном направлении в Москву?"
Иванов: "Могла".
Квачков: "Так почему ее не задержали?"
Иванов: "Не знаю".
Квачков: "Вы готовы участвовать в эксперименте - запрыгнуть в заднюю дверь тронувшегося с места СААБа?"
Иванов хмыкает: "Я что - плохо воспитан?"
Квачков: "Сколько человек было в Мицубиси, когда Вы ее встретили? "
Иванов: "Два, это точно. Может и больше ".
Ух, ты! У многих дух перехватило. Мне показалось в тот момент, что сторона Чубайса дружно побледнела. Еще бы!: и Моргунов, и Клочков, и Хлебников из машины сопровождения Чубайса, стоя на том же самом месте, где сейчас стоял подполковник Иванов, всего лишь несколько дней назад убеждали суд, что Моргунов на Мицубиси с места взрыва уехал один и никого, это все они подчеркивали особо, никого с места происшествия не вывозил, а Иванов без всяких сомнений, уверенно свидетельствует, что в Мицубиси было не менее двух человек, да еще и подчеркивает "это точно".
Квачков: "Люди, которые вышли к Вам из Мицубиси, они сообщили Вам номер лесовоза?"
Иванов изумленно: "В первый раз слышу!"
И снова все затаили дыхание, ведь Хлебников уверял суд, что Моргунов для того именно и уехал, бросив товарищей под обстрелом, чтобы немедля сообщить милиции номер загадочного лесовоза!
Адвокат Першин: "Через какое время после сообщения о стрельбе Вы оказались на месте происшествия?"
Иванов: "Через семь-десять минут".
Першин: "Вы один выехали?"
Иванов: "Один".
Першин: "А почему Вы выехали один на место, где идет стрельба?"
Иванов: "О том, что идет стрельба, я мог только догадываться, я сначала информацию просто проверял".
Першин: "Выходит, то, что шла стрельба - это только Ваши предположения?"
Судья снимает вопрос.
Подсудимый Миронов: "Вы сказали, что Мицубиси была прострелена. Повреждений лобового стекла не заметили?"
Иванов: "Не могу сказать, не врезалось в память".
Странная какая-то память бывшего майора: то фиксирует фрагмент номера за 100 метров на скорости в 120 километров, то в упор не видит растрескавшегося лобового стекла Мицубиси, выехавшего на него лоб в лоб.
Миронов: "Двух человек, которые вышли из Мицубиси, Вы можете описать?"
Иванов: "Люди и люди. Я не физиономист".
Миронов: "Пассажиры Мицубиси покинули автомашину?"
Видно было, как волнуется сторона обвинения. Это не прошло мимо внимания свидетеля. Он попытался выпутаться из щекотливой ситуации: "Я остановился, когда Мицубиси выехал мне прямо в лоб. Обычно от милиции бегут, а тут ко мне все кинулись. Я не понял - то ли это люди из Мицубиси, то ли не из Мицубиси".
Первый же свидетель обвинения с треском провалил показания потерпевших, и так не сводивших концы с концами. Но главное даже не это, а странное, ничем не оправданное появление майора Иванова в нужном месте и в нужное время - в зоне чужой ответственности, примчавшегося лично проверить информацию о стрельбе, полученную из так и не установленного ни следствием, ни судом источника. Попутно Иванов "совершенно случайно" приметил иномарку на обочине Минского шоссе и даже "на всякий случай" запомнил ее номер, и ухитрился по спецсвязи его кому-то выболтать, а майора кто-то подслушал и объявил план-перехват на СААБ… Не слишком ли много случайностей, заложивших следствию основу столь невиданного успеха, что уже через несколько часов после происшествия и машина известна, и сам подрывник установлен, брать которого прокуратура прибыла с огромной свитой журналистов и телекамер.
Нехорошая квартира (Заседание тринадцатое)
Представление о преступном мире большинство граждан России (которых, невесть почему, принято называть рядовыми гражданами, но именно из их среды выходят присяжные заседатели) черпает из телевизионных сериалов. Учитывая это, следователи с прокурорами, чтобы убедить заседателей, обвинительные заключения строят по канонам детективного жанра: преступный замысел, сговор преступной группы, слежка за объектом, нападение. Точно так же повела себя прокуратура и в деле о покушении на Чубайса. Вот строки обвинительного заключения: "При подготовке совершения преступления в феврале 2005 года участником организованной преступной группы Яшиным Р. П., представлявшимся в целях конспирации вымышленным именем Игорь, в срочном порядке была подыскана и снята квартира в пос. Жаворонки. Эта квартира использовалась членами организованной преступной группы в качестве временного места базирования, облегчавшего ведение наблюдения в непосредственной близости от места проживания Чубайса А. Б. в пос. Жаворонки, а также в качестве убежища".
Вскормленному на детективном кино воображению зрителя сразу предстает конспиративная квартира, куда, запутывая следы и наматывая круги дополнительных контрольных проверок "хвостов", со всеми предосторожностями прокрадываются злоумышленники по ночам, избегая любопытных глаз соседей. Здесь у них оружие, взрывчатка, маскхалаты, средства связи, само собой, бинокли, видеокамеры, фотоаппараты…
Когда прокурор в судебном заседании заявил о необходимости допросить хозяйку той самой конспиративной квартиры, а также ее подругу, зал суда застыл в напряженном ожидании, еще бы! впервые с начала судебного процесса, наконец-то, проглянуло нечто реальное, связывающее подсудимых с событиями на Митькинском шоссе. Свидетельницы пожилые, одной - 70, другой - 78 лет, что максимально гарантировало искренность их показаний.
Первой в зал суда вызвали Р. К. Филиппову, подругу хозяйки "нехорошей квартиры". Прокурор приступил к допросу: "При каких обстоятельствах и когда Вы познакомились с подсудимым Яшиным?"
Филиппова: "В феврале 2005 года этот мужчина пришел ко мне домой, представился Игорем и спросил, где можно снять квартиру".
Прокурор: "Как он выглядел?"
Филиппова: "В куртке, чисто выбритый, представительный, культурный. Подозрений не вызывал".
Прокурор: "Вы помогли ему снять квартиру?"
Филиппова: "Да, у моей подруги Валентины Александровны Гуриной муж умер, и она сдала Игорю квартиру".