Мать его, оказывается, натаскивала Тигрёнка в буддизме с малых лет. А Будда, как известно, хотя Тантру придумал, ебаться особо не велел.
Каялся Тигр, что многим боль принёс, имея в виду, что баб своих в жопу ебал без смазки. И обещал, что теперь только жену ебать будет, если та его простит. А жена, пока он извинялся, сидела дома. Вернее лежала дома с охранником, который ей приносил не боль, а наслаждение. Потому что смазывал.
А Тигра было не остановить в его покаяниях: супружескую клятву – ебать только жену (если даёт), – он подло нарушил. Мол, взгромоздясь на матрацы денег, он вообразил, что может следовать своим желаниям и нарушать правила, начертанные для черни. Оказывается, как он понял, он должен жить, как чернь, то есть ебать одну жену. Если же она не даёт, то надо играть в гольф, а в другие дырки следует не попадать, но умышленно промазывать.
Тигр даже слезу пустил, с матерью, что внимала ему в зале, обниматься полез. А она, обнимала его и думала: "Ах ты, мой родной тигрёнок, какие у тебя лапки крепкие и красивые, а вот мозгами тебя бог обделил".
Тигр ускакал обратно в сумасшедший дом – лечиться от желания ебать доступных красавиц, считая это желание хронической и смертельной болезнью, – но решил давать ежедневные пресс-интервью с извинениями за то, что опять утром посрал, что он навонял, что использовал, подтираясь, слишком много туалетной бумаги, и, спуская дерьмо, – слишком много воды. Он решил посещать курсы по обучению экономии туалетной бумаги и воды.
После этого все женщины над ним сжалились, а мужчины – продолжали завидовать по-чёрному. Короче, простили дурачка.
По-древнеримскому
Ребята решили вынудить конкурента, владельца модного ресторана, закрыть свой бизнес. Причём решили сделать это мирными средствами, с использованием знаний истории древнего Рима.
В ресторане ежедневно сервировался буфет с обилием прекрасных блюд, которые можно было вкушать без ограничений за раз заплаченную фиксированную цену.
Наняли группу обжор, и те приходили ко времени открытия буфета и нажирались до отвала. Но на этом дело не кончалось: они шли в туалет, вставляли два пальца в рот и выблёвывали съеденное. Затем шли снова нажираться, и так многократно до закрытия буфета. Для конспирации одних обжор заменяли другими.
Они так объедали ресторан, что хозяин был вынужден ввести ограничения на количество подходов за новыми порциями.
Узнав о небывалых ограничениях, обыкновенные посетители оскорблялись и уходили, не поев, или, поев, больше не приходили. Ресторан потерял свою былую популярность и хозяину пришлось его закрыть.
Я же подумал, что устроить нечто подобное в борделе невозможно, ибо невозможно, увы, "выблевать" уже испытанный оргазм.
Со слов насильника
Странные люди встречаются на моём жизненном пути. Одним из них был парковый насильник, который, узнав, что я писатель, проникся ко мне доверием, рождённым надеждой, что я о нём напишу. Случайное знакомство наше продлилась около часа, после чего я его больше никогда не встречал. Это был высокий, красивый и сильный мужчина и, быть может из-за этого, то, что он мне рассказал, не вызвало во мне сомнений в правдоподобии. Вот его повествование.
Самое простое – это изнасиловать молодую мать, везущую в коляске своё спящее дитя. В парках всегда гуляет немало хорошеньких матерей, поэтому я всегда делаю ежегодные пожертвования парковым хозяйствам. Завидев мать с коляской в безлюдном месте, я подкрадываюсь сзади и крепко обхватываю так, чтобы руки её оказались беспомощно прижаты к телу, и шепчу ей в ухо (чтоб дитё не разбудить): "Молчи и делай что говорю, если хочешь, чтоб ребёнок живым остался. Я тебя выебу, а ты – ни звука, – а то ребёнка убью, а потом тебя."
Потом подбадриваю, сгибая её в талии: "Я здоровый, красивый и сильный, не заражу и ты не забеременеешь." Пусть воображает, что её ебёт красивый и сильный, ей приятней будет.
Женщина, разумеется, впадает в транс, а я её наклонил над коляской, прямо над ребёнком, и быстро её джинсы разрезаю или юбку задираю одной рукой, держа крепко, и твержу ей в ухо, чтоб не оглядывалась. Я их ебу только в зад – это утешает женщину, что её пизда останется чистой для мужа. Разумеется, для лёгкости проникновения у меня всегда в руке смазочные средства бутылочкой булькают. Так что я женщине боли не приношу уж точно, только страх. А у страха глаза велики.
Если, будучи одна, женщина может сопротивляться, рискуя собственной жизнью, то жизнью своего ребёнка она рисковать никогда не будет. Какая женщина не даст себя выебать ради спасения жизни своего ребёнка?
Кончив, я ей приказываю не оглядываться, считая до ста, потому как, если оглянется раньше, то, мол, опять пиздец ребёнку. Мобильник я у неё забираю, чтоб в полицию не настучала, и спокойно бегу к своей машине. Я всегда одеваюсь в спортивную одежду, чтобы мой бег воспринимался не как побег, а как тренировка.
Часто я использую портативную палатку, которая раскрывается, как зонтик. Она у меня маленьким рюкзачком за спиной. Когда я, прижавшись к женщине сзади, произношу ей в ухо заветные слова, я нажимаю кнопку и над нами раскрывается палатка, которая прячет действо от возможно появившихся прохожих. А когда ты убегаешь, женщина, если и оглянется, то тебя не увидит. И сделана палатка так, что, когда ты из неё вышел, разрез соединяется намертво и женщине потребуется время, чтобы сообразить, как из этой палатки выбраться.
Но все остаются довольны: я выеб тугой зад, женщина счастлива, что ребёнок и она сама остались не только живы, но и безо всяких увечий, да ещё палатку бесплатно получила.
А в палатку встроена камера, которая мне "на десерт" снимает женщину – большинство срочно садятся в кустах высрать моё семя. Камера передаёт заснятое мне на компьютер и самоуничтожается.
Тут ребёночек просыпается и улыбается из коляски своей самоотверженной маме…
Через несколько месяцев я оказался в том же парке, где я познакомился с насильником. Я был поражён необычно большому количеству матерей, гуляющих с колясками. Я люблю гулять по диким тропинкам в лесной части парка, и именно там я обнаружил пять гуляющих матерей с колясками, причём они попались мне на значительном расстоянии друг от друга.
С тех пор как я услышал от насильника его историю, я на всякую мать с коляской смотрел с подозрением – а не была ли она его жертвой?
Когда я быстрым шагом обгонял одну из матерей, я заглянул в коляску и увидел спящего младенца. Что-то показалось мне в нём подозрительным. Я замедлил шаг и несколько секунд шёл вровень с коляской – и тут я заметил, что это был не младенец, а кукла.
Характеристики
Книга разговорчивой американки
Chelsea Handler. Му Horizontal Life. A Collection of One-Night Stands. Bloomsbury, New York. 2005. 214 p. ISBN 978-1-58234-618-2 (Моя горизонтальная жизнь. Собрание разовых любовников).
Чесли Хэндлер (Chelsea Handler) ведёт ежедневное получасовое шоу Chelsea Lately на канале Е! Entertainment, в которое(ую) я втюрился с первого взгляда. Это шоу начинается с краткого монолога Челси, в котором она размазывает по стенке какую-нибудь знаменитость, чужое шоу или саму себя. Всё это делается в большом темпе, бесцеремонно, смешно и безжалостно. Иногда она перебирает. Но с кем не случается? Иногда не добирает. Случается со всеми. Но в общем – сделано крепко.
После монолога Челси собирает за столом тройку своих подопечных шутников (каждое шоу – разных), которые вместе с ней раздраконивают всевозможные знаменитые жертвы.
А сбоку сидит карлик-мексиканец Ошу, который подыгрывает Челси и помогает ей смешить зрителей. В конце шоу Челси разговаривает минут пять с каким-либо приглашённым гостем – иронически, уничтожительно или реже – с симпатией.
Челси очаровательна в фас, с яркой улыбкой (чем она постоянно пользуется, показывая её крупным планом в нужные или ненужные моменты), а в профиль лицо её смотрится весьма заурядно. Но у неё хорошая, немалая грудь, неплохая фигура, так что Челси вполне годится в употребление. (А кто не годится?)
Недавно её затащили на обложку Playboy – Челси не оголила даже сисек.
Это говорит об истинной степени её раскрепощённости. Конечно, такое решение могло быть политическим для развития карьеры, чтобы при всей разговорной сексуальной разухабистости не делать её "показной". Американский народ не может уважать голых повелителей умов и сердец. Вот почему всяческие попы напяливают на себя самое большое количество обмундирования – чтобы с лихвой скрыть и замолчать свою наготу.
Моё восхищение Челсиной остроумной наглостью, густо замешанной на сексе, потянуло меня почитать её первую книжку (вторая Are You There, Vodka? If's Me, Chelsea вышла в 2008, а третья Chelsea Chelsea Bang Bang– в 2010).
Первая книжка, быть может, получается не самой лучшей, но зато всегда – показательной.
Несмотря на название книги, сразу становится понятно, что рассказы в ней не эротические, а юмористические. Но чтобы привлечь внимание к юмору, Челси подаёт его как эротический. Хотя, скажу прямо, ебли в книге – никакой. Всё лишь крутится вокруг и около неё да повествуется о том, как по той или иной смешной (как кажется Челси) причине ебля не свершилась или сорвалась.
Книга написана автобиографически, речь ведётся от первого лица, и имя героини – Челси. Мне не дано знать, сколько в книге правды, но предположить, что больше половины, можно легко – уж слишком узнаваемо описано в ней сексуальное восприятие американки, и оно совпадает с тем, что и как говорит Челси на экране. То есть перевоплощений и стилизаций под других в рассказах не имеется.
В книге 18 рассказов, в которых в хронологическом порядке повествуется о любовных приключениях Челси с 5 до 28 лет. Нетрудно предположить, что эти рассказы выросли из Челсиных сольных выступлений на многочисленных сценах, с чего она начинала свою карьеру. Всё это разросшиеся в книгу шутки, в которых, как известно, имеются дольки правды. Именно эти долечки правды в шутках, а не сами шутки представляют для меня интерес.
Героиня Челси предстаёт в книге женщиной, привычно использующей слова: vagina, penis, fuck (последнее старательно глушат цензоры на телевидении). Для "пизды" Челси придумала своё собственное слово "kaslopis", которое цензоры не глушат, что бы они обязательно сделали, используй она слово cunt.
Рассказы предваряются посвящением:
Моим родителям -
спасибо, что вы меня заимели.
Теперь смотрите, что я наделала.
Что ж, посмотрим.
Первый рассказ описывает пятилетнюю Челси, которая застала родителей совокупляющимися. Более, того, она увидела отцовский хуй. В результате увиденного, девочка не восхищается, не дивится увиденным, а испытывает отвращение. На протяжении всей книги встречаются намёки на отвращение, возникающее у Челси от фантазии совокупления с отцом: описывая своё омерзение к чему-то, она так иллюстрирует меру его:
Я уж лучше приму ванну с моим отцом.
Такое демонстративное отвращение, как известно, говорит лишь о тайном вожделении к отцу, которое тоже давно известно и даже научно обосновано. Но тот факт, что это отвращение преследует взрослую женщину, которой она предстаёт к концу книги, говорит лишь о сексуальной инфантильности Челси, несмотря на якобы обильную еблю, о которой постоянно твердится в книге и в шоу Chelsea Lately.
В рассказах встречаются и формально здравые мысли, очевидные для любого с мало-мальским сексуальным опытом:
Многие люди считают, что разовый трах это то, чего надо стыдиться и смущаться. Я не согласна. Есть много способов узнать человека, но мой любимый – увидеть его голым с задранными вверх ногами. Также я считаю важным переспать как можно скорее после знакомства, чтобы понять, есть ли сексуальная совместимость. А то ты будешь выжидать два-три месяца, а потом окажется, что твой новый любовник плох в постели или что ещё хуже – увлекается вставлением шариков на нитке в зад и заклеивает тебе рот изоляционной лентой.
Однако такой либерализм (либертинизм) не проходит безнаказанно для американских женщин – их нутро отягощено отношением к сексу как к делу грязному, постыдному и греховному, а потому, чтобы достичь расслабления, необходимого для следования своей освобождающей похоти, а не порабощающей морали, они напиваются, марихуанятся, принимают наркотики или то и другое вместе. Секс на трезвую голову для них ни теоретически, ни практически невозможен.
Поэтому героиня Челси, собираясь заняться еблей, всегда тщательно к ней готовится: напивается, накуривается или наедается таблеток.
Когда прекрасный парень, для которого она стремится развести ноги, отказывается от выпивки, Челси паникует. Ей даже является в голову мысль не давать ему в первую встречу, чтобы он её зауважал. То есть в её сексуально, так сказать, раскованном сознании прочно засела идея несовместимости ебли и уважения, два этих состояния представляются для Челси взаимоисключающими. (Я же считаю, что уважения достойна только та женщина, которая отдаётся сразу, раскрывает все свои три козыря, а не играет в "бескозырку" порядочности с "подкидными дураками").
Раздумывая, как соблазнить желанного, но малоинициативного парня, Челси порывается включить порновидео, но опять пугается, что парень примет её за блядину. То есть в голове Челси постоянно происходит просчитывание, она – женщина, которая не в состоянии следовать своим желаниям, разве что в состоянии полного отключения, когда сознание уже не регистрирует эти желания, и kaslopis, а не голова начинает распоряжаться телом.
У Челси имеет место похвальное омерзение к романтике:
Я уверена, что если мужчина пишет женщине стихи, то это означает, что он пытается ими что-то загладить. Например, жирную волосатую спину или отсутствие одного яйца.
Однако жирная волосатая спина – это ещё цветочки. Над Челси довлеет панический ужас перед большим хуем, который ей попадается сначала у красавца негра, а потом у карлика. Именно то, что влечёт и радует сексуально активных женщин, вселяет ужас в Челси, причём такой, что она бежит от такого хуя, а не пытается хотя бы его подрочить или полизать.
Страх (показной?) к большому хую сопровождается фантазиями о многих одновременных хуях, но приемлемого размера. Челси снисходительно, но с плохо скрытой завистью упоминает мечту своей подружки Лидии (небось русской – Челси обожает иностранные акценты) быть выебанной группой мужиков: подружка так и не смогла свершить свою мечту и вместо этого перебирала по одному из группы, чтобы записать на видео, склеить и воспроизвести, что может служить зрительной заменой одновременности ебли с множеством хуёв. Но в книге, изданной респектабельным издательством и рассчитанной на массовое потребление, серьёзное описание или даже фантазии о групповой ебле запрещены.
Примечательно, что Челси вообще не любит облик хуя, а значит она не любит и сам хуй и сперму не любит, она любит лишь своё наслаждение, которое он ей иногда приносит:
Моё личное мнение, что мужчина гораздо привлекательней когда он одет,
утверждает эта сексуальная эстетка.
Она делится такими трогательными воспоминаниями:
У меня заняло несколько месяцев после того, как я первый раз поеблась, чтобы хотя бы взглянуть на член. Они так глупо смотрятся.
А в другом рассказе Челси пытается исправиться и заявляет:
Я люблю члены.
(Ага – конечно любишь, когда он тебя ебёт – такой любовью ты и дилдо любишь.)
Челси в своём отношении к хую подобна популярному сорту мужчин с их отношением к пизде: люблю ебать, но только не глядя, не нюхая и не вкушая.
Тоже мне любовь.
Страх большого хуя Челси пытается уравновесить ненавистью к маленькому хую. Когда она, сломя голову, убежала от мужика с малюсеньким хуем и сообщила об этом ужасе своей подруге, та мудро ответила:
– Тебе вовсе не нужно было убегать от него. Он мог оказаться знающим в других вещах.
– В каких? – спросила я. – В математике?
Мысль о возможности орального секса даже не приходит в голову юмористке Челси.
Когда её мать, уча дочку жить, сказала, что есть ситуации, в которых человек обязан помогать ближнему даже когда это тебе не приносит никакого удовольствия, то именно тут в головку Челси явился оральный секс:
– Для выполнения этой обязанности существует хуесосание, -
отреагировала Челси.
Вот так она относится к оральному сексу: не любит вид хуя, боится, если он большой, ненавидит, если маленький и с отвращением берёт в рот, чтобы доставить удовольствие любовнику, в котором она заинтересована.
Впрочем, оральный секс для Челси неприемлем и омерзителен в обоих направлениях.
Когда один из любовников опустился к её пизде с высунутым языком, она остановила его и потянула наверх, аргументируя свою неприязнь так:
Я не люблю оральный секс с незнакомцами.
А так как все её описания сводятся к разовым совокуплениям с разными мужчинами, то все они подпадают под категорию незнакомца и, значит, ни один разовый язык она не допускает до своего клитора. То есть то, о чём все настоящие женщины мечтают, Челси отвергает. Ещё ей следовало бы заявить, что ебу, мол, любого, а пизду дам лизать только после замужества.
Самое противное, что даже будучи в доску пьяной, Челси никогда не забывает о гандонах – по пути в постель с мужиком, она останавливается в аптеке или запасается ими заранее, или прерывает поцелуи и перед членовведением, которое я бы в её случае назвал членовредительством, спрашивает мужика, есть ли у него презерватив. Таким образом, ей даже разок не отказывает холодный расчёт, даже при разгулявшейся похоти, высвобождённой обильной водкой или таблетками экстази.
Больше всего Челси у мужчин нравятся не хуи, а круглые плотные ягодицы. Мужчины с плоским задом для неё и не мужчины вовсе. Причина этого бесполезного женского влечения к мужским задам представляет загадку, если эта женщина не рвётся вылизать мужчине анус или выебать его искусственным хуем. И то и другое находится далеко за горизонтом Челсиных сексуальных увлечений.
Ни лесбийских увлечений, ни интереса к групповому сексу Челси не проявляет, а испытывает к ним своё стандартное отвращение.
Она категорически отказывается от просьб одного из любовников подключить вторую женщину. А когда она обнаруживает его с двумя более сговорчивыми бабами, то воспринимает это как предательство и категорически отказывается присоединиться третьей.
Так же, когда она увидела двух ебущихся мужиков, одного из которых она собиралась вот-вот выебать сама, и те согласились расцепиться, чтобы попотчевать её двумя хуями, Челси с отвращением отказалась и от этого.