У подножия северного ската гряды, на которой расположился 135-й полк, машину пришлось оставить, до командного пункта полковника Пашковского шли пешком. Вел разведчиков командир батальона капитан Лоханский. От этого командного пункта линия немецких позиций была намного ближе и даже в темноте угадывалась лучше.
До полосы боевого охранения взялся провести разведчиков командир разведвзвода лейтенант Воднев с тремя красноармейцами. С ним условились о сигналах, прорепетировали их, обговорили, как будут поддерживать моряков разведчики полка, если завяжется бой в глубине вражеской обороны.
Было ровно одиннадцать вечера, когда разведчики Карпова поползли на "ничейную" сторону, метр за метром приближаясь к вражеским дозорам, выискивая тот разрыв, который лейтенант высмотрел с командного пункта.
Первым полз Григорий Харабрин, моряк крепкий, натренированный. Его ноги с силой отталкивали увитое мышечными жгутами тело. Грубоватое, резко выточенное лицо посуровело, закаменело, губы плотно сжаты, а глаза сосредоточенно разглядывают каждый камень.
За ним втирался в землю Гриша Чекмачев. В разведку он пришел из учебного отряда еще в июле. Сходил в два похода - под Луостари с Люденом и в приграничную полосу от Зимней Мотовки с Николаевым. На Соловках служил инструктором-преподавателем, учил будущих моряков строевому делу и машинописи. Рослый, складно сложенный, спокойный, уравновешенный. Служит на флоте по шестому году, его, как и многих других, задержали от увольнения в запас в финскую кампанию.
Ползет он с большей натугой, чем Харабрин, хотя тоже не обижен и силой и ростом, он постарше Харабрина да и послабее физически. Каждый рывок, отталкивание локтями и коленками, упоры ногой о какой-нибудь камень давались ему через силу.
Ползли осторожно, не потревожив ни один мелкий камень-галечник, не зашуршав кустами, не звякнули ни автоматом, ни флягой. Бережно ощупывали торф, проверяли, как бы не напороться на присыпанную сверху мину.
Третьим полз командир группы Карпов, позади его, чуть по сторонам, Волошенюк и Ковалев. Метрах в трех-четырех замыкал цепочку ползущих Роман Козловский.
О минах не однажды предостерегали моряков и в стрелковом полку и в подразделениях Красильникова, говорили, что на них подорвалось немало людей. Низину перед полосой своей обороны по обе стороны дороги из Кутовой немцы утыкали ими весьма старательно.
Возле минного поля проползли, ни разу не наткнулись на "сюрприз", хотя и не смогли днем определить его границы, видно, чутье подсказало.
На сто девятой высоте притаилась вражеская батарея, - согнувшись в три погибели, обошли ее стороной. Справа от себя оставили батальонные тылы егерей, которые засекли еще при дневном наблюдении, там дымились кухни, чуть поодаль стояли повозки.
Прокрались от сто девятой еще с километр, повернули к берегу губы Кутовой, надеясь выйти к заливу возле острова Овечьего. Справа оставили большую высоту, летом за нее были упорные бои. На ней заметили четыре дзота. Они на картах в штабах и на командных пунктах на Рыбачьем и на Среднем не значились. Возле дзотов по тропке ходили два подвижных поста по двое дозорных в каждом.
Невдалеке приютились землянки, оттуда слышался говор, из дымоходов тянуло дымком.
Было около двух часов ночи.
Разведчики затаились, но часовой все же что-то услышал, он осветил скат сопки ярким аккумуляторным фонарем, несколько раз окликнул. Карпов рукой показал, чтобы отползали назад.
От батареи, которую они обошли и оставили позади, приближались к ним несколько человек.
Постовой прострочил из автомата в ту сторону, где замерли моряки. Карпов в голос скомандовал забросать землянки гранатами. Сам поднялся на колено и бросил первым. У землянок послышались крики, стрельба и взрывы осветили склон. Отползавшие полоснули в ту сторону очередями из автоматов, бросили еще несколько гранат и скатились с крутого обрыва на самую кромку берега. Отлив обнажил дно на два-три метра, по нему бойцы стали отходить к боевому охранению.
В лагере немцев поднялась суматоха. По всей линии обороны егерского батальона застрекотали пулеметы и автоматы, временами рвались гранаты - егеря бросали их в темноту наугад.
Со стороны Титовки донеслись артиллерийские выстрелы, снаряды стали рваться на полосе между немецкими и русскими позициями, невдалеке от берега залива.
Группа, вытянувшись в ниточку, отходила по кромке, обнаженной отливом. Впереди в залив врезался небольшой мысок, на нем немцы приткнули пулеметную точку. Карпов заторопил своих, приказал побыстрее захватить пулеметчиков. Не успели. Слева, с верхушки обрывистого берега, их обстреляли из автоматов. Упал раненый Роман Козловский, и сразу возле него рванули две гранаты: оказывается, он нес их со снятыми предохранителями. Ранило еще троих. У лейтенанта Карпова пули задели лицо и ногу, Волошенюку прошило обе ноги, а Гришу Харабрина пуля царапнула по груди. Не тронуло Чекмачева, Фомина и Ковалева.
Разведчики оторвались от егерей. Часы показывали половину шестого.
На нашем переднем крае, в расположении батальона, ребят встретил лейтенант Воднев, провожавший разведчиков на операцию.
Я, - сказал он, - считал, что если вы благополучно преодолели боевое охранение немцев, то дальше все пойдет как надо. Подождал с полчаса. Тихо в немецком тылу. Решил возвращаться в Озерко. Потом услышал стрельбу. Небо осветилось ракетами. Стало ясно, что вы напоролись на немцев, завязался бой. Вернулся обратно. Командир роты подготовил своих людей для контратаки, чтобы помочь вам.
- Спасибо за поддержку, - сказал Карпов, - немцы крепко наседали, а у нас раненые. Без вашей помощи нам было бы очень туго.
Всех, кому требовалась помощь, отправили в госпиталь. Карпов категорически заявил, что ремонтироваться будет позже. Он должен быть в Полярном, чтобы доложить об операции лично.
Инзарцев и Карпов хорошо показали свои командирские качества в этом бою. У Визгина и Добротина камень сомнений свалился с плеч.
- Пришло время назначить Инзарцева командиром отряда, - предложил Добротин. - Сам он этот вопрос не поднимает. И все же его неопределенность в отряде вредит делу. Иногда среди разведчиков можно слышать: "кореш", "браточек". Такая вольница ни к чему. Не мешало бы подобрать в помощь Инзарцеву толкового комиссара.
- Ясно! - одобрил Визгин. - Готовьте приказ на Инзарцева. Думаю, что против этой кандидатуры не будет возражений у командующего. Будем думать и о комиссаре.
Глава V
Визгин докладывал Головко:
- Товарищ командующий, метеорологи наконец-то обещают приличную погоду на Варангере. Мы уже три недели ждем. Ребята засиделись на Рыбачьем. Совались несколько раз в море, да возвращались, нахлебавшись воды. Прошу "добро" на операцию Кудрявцева.
Разговор шел в кабинете командующего в глубоком подземелье. Строительство этого командного пункта еще не успели завершить. В кабинете было сыро и неуютно, как в подвале. Не помогли ни вентиляторы, ни электропечи. Укрытие для штаба ускоренно строили в гранитной глыбе сопки все лето. Тоннель тянулся на многие десятки метров, сверху его надежно защищал каменный колпак.
- А у вас все готово, выверено для высадки Кудрявцева? - спросил озабоченно Головко.
- Не бывает так, - ответил Визгин, - чтобы был забит последний гвоздь. Всегда хочется что-то доделать. Но для первой части задачи - разведки обстановки на полуострове Варангер и устройства там баз на будущее, - пожалуй, готово все. Люди снаряжены, ждут команды на выход.
Командующий поднялся из-за стола, выключил настольную лампу. При верхнем свете карта на стене смотрелась лучше.
- Продуман ли план более широких операций, готовы ли люди к тяжелым испытаниям? - спросил Головко.
- Идут в основном норвежцы, планы отработаны, оружие, продовольствие, снаряжение припасено. Действуем в полном контакте с нашими коллегами в Мурманске. У них и опыта немало и возможностей больше нашего. Договорились, что высадку и последующее обеспечение операции мы берем на себя.
- План операции, насколько я помню, - сказал Головко, - состоит из нескольких этапов. - Какой разрыв во времени будет между эшелонами?
- Думаю, недели две. На всякий случай отрабатываем вариант на месяц. Успеют разобраться в обстановке, выбрать места для баз, нащупают надежных людей. А там и забросим основные силы, попутно закинем продовольствие.
Контр-адмирал напомнил Визгину, что в большом и малом нужна строгая конспирация. Разжечь войну в далеком немецком тылу, на норвежских землях, архиважно. И немцы перестанут чувствовать себя там спокойно, и силы им придется дробить, держать охрану и по побережью и в глубине материка. И норвежцы станут чувствовать себя увереннее.
Командующий прошелся по кабинету, чуть постоял в раздумье перед картой и продолжал:
- Помочь надо тем, кто взялся там за оружие. Непременно найдите отряд Ларсена и установите с ним контакт. Они наверняка нуждаются в нашем содействии. В нашей операции и в совместных делах с норвежцами кроме военного выигрыша большой политический смысл. Но главное - конспирация и конспирация! Раскроетесь раньше срока - пострадает дело. Пусть наши люди не забывают и о другом важном моменте. Норвегия с нами не воюет. Отношение к населению должно быть самое доброжелательное.
Согласие на операцию Визгин получил.
Так в конце сентября сорок первого года отправилась через море в дальний поиск в Норвегию первая большая группа разведчиков.
Руководил операцией старший лейтенант Кудрявцев. Ему тридцать лет. Родился в Москве, там, в столице, на Спартаковской живет мать Людмила Анатольевна, а семья уехала из Заполярья в эвакуацию и остановилась в московской квартире на Семеновской.
Еще во флотском училище связи его рекомендовали в разведку, как окончил училище, сразу и определился.
Политрук группы Ершов Алексей Борисович приехал из Мурманска, привез с собой четверых норвежцев, все они после захвата их родины фашистами покинули свои дома, стали политэмигрантами, а потом попросили дать им оружие для войны против арийской нечисти.
Кудрявцев роста выше среднего, сухопар и жилист. Собеседник он активный, умеет подключиться к любому разговору.
Идет он в первую боевую операцию. За три месяца войны его ни разу не посылали ни с отрядом, ни с мелкими поисковыми группами, а тут сразу испытание походом в дальний тыл врага, высадка на чужой, никогда им не виденный берег.
Больше половины группы - норвежцы. Почти все они жили под Мурманском уже больше года. Когда немецкие войска весной 1940 года высадились в Норвегии, захватили Нарвик, многие из норвежцев покинули родину. Некоторые ушли в Англию, другие махнули через Варангер-фьорд на советскую землю, просили дать им оружие, позволить ходить через море к своим родным берегам, там наводить страх на оккупантов, разжигать пламя партизанской войны. В Норвегии, как и в других странах, рождалось и крепло сопротивление захватчикам. Эти ребята - выходцы из Финмаркена и Тромсё - торопились поскорее попасть к отчим домам, принести своим друзьям и близким веру в неминуемое освобождение от фашизма.
Глубокой ночью, когда только вахтенные наружной службы стерегут свои посты, разведчики подъехали на самый дальний причал, к которому привалилась подводная лодка. На ощупь поднесли они к борту лодки свои рюкзаки, тюки, банки, оружие.
Было время прилива, рубка лодки высунулась выше причала, сходня перекинута на борт без наклона.
У трапа встретил командир "малютки" Николай Иванович Морозов. Провожавшему группу в поход начальнику отдела он сказал, что все готово, можно погружать имущество и выходить в море.
Впервые так расщедрилось командование, выделив для операции боевой корабль. Не обошлось без накладок.
У команды не было навыка плавания со столькими пассажирами на борту, а идущие в разведку не умели слезать по скоб-трапам в стальные внутренности подводной лодки.
Сначала спускали груз, складывали его там, где укажут подводники. Первый разведчик попытался пролезть через отвесную трубу из рубки в центральный пост с рюкзаком и автоматом, прошел три-четыре ступеньки и застрял, попытался вернуться назад - автомат уткнулся под скобу трапа. Ни туда и ни сюда! Кое-как его вызволили из ловушки. Всем предложили снять рюкзаки, поклажу, оружие. Моряк встал на среднюю ступеньку трапа, принимал груз и передавал другому, а там, внизу, разносили груз по отсекам. Потом полезли в люк и разведчики. Просунуться туда без навыка оказалось не так-то просто. То подсумки подлезут под скобу, то какая-нибудь фляга или чехол с гранатами застрянет в шершавой узости спуска.
Когда все сгрудились у центрального поста, старпом провел разведчиков по лодке, показал внутренности, объяснил, где и как проходить, к чему можно притрагиваться, а к чему нельзя, подвел каждого к его месту на переходе, строго предупредив, чтобы без крайней нужды его не покидали. Сколько премудростей пришлось познавать разведчикам! Чтобы перебраться из одного отсека в другой через круглые отверстия-лазы, надо сначала просунуть одну ногу, потом наклонить голову и, согнувшись, протащить туловище, а уже затем перенести и вторую ногу. В глазах рябило от обилия труб, приборов, рычагов, рукояток, разных торчащих предметов. Не было такого места ни в стенках, ни в потолке, которое не занимал бы какой-нибудь аппарат, труба, вентиль или рукоятка.
В лодке прозвучала команда готовности к выходу в море. Захлопали люки, задвижки, закрутились колеса задраек, отсеки отгородились один от другого, донесся шум двигателей, а еще через минуту-другую разведчики почувствовали, что лодка идет, слегка покачиваясь на небольшой волне.
Ночью шли в надводном положении, на дизелях, днем погрузились под перископ, затаились до полной темноты. Потом опять всплыли, но уже в Варангер-фьорде взяли курс к мысу Лангбюнес, на котором намечалось высадить разведчиков.
Теперь началось обратное выволакивание рюкзаков, сумок, оружия. Извлекли из глубоких стальных внутренностей лодки весь багаж, сложили его в рубке и поблизости на обшивке корпуса, оберегая от волны, которая перекатывалась через лодку то по носу, то по корме. К радости разведчиков, вода не подтапливала палубу возле рубки.
Моряки-подводники стояли по своим местам, смотрели за горизонтом, за небом, другие помогали разбираться с грузом. Лодка дрейфует, волной и течением ее понемногу сносит от берега.
Вытащили наверх шлюпки, баллоны со сжатым воздухом. За считанные секунды матросы надули резиновые лодки, сгрузили в них все рюкзаки, сумки, винтовки и автоматы. Разведчики расселись по местам, оттолкнулись от борта и навалились на весла.
Волна небольшая, подошли к берегу спокойно, не замочились, только при высадке кое-кто начерпал воды в сапоги. Приставали не к добротным причалам, а к пустому берегу. Хорошо, что здесь не оказалось обрывистых скал и крупных камней.
Вынесли на берег весь груз. Краснофлотец увел все шлюпки. Разведчики посигналили с берега. Лодка, развернувшись, исчезла в темноте, взяв курс в свой квадрат на боевое дежурство.
Высадились разведчики 26 сентября сорок первого года.
На берегу задерживаться не стали. Наскоро разобрали снаряжение, навьючили на себя рюкзаки, свернутые плащ-палатки, сумки с радиостанциями и батареями к ним и пошагали вдаль от берега. Метрах в полутораста - в двухстах пересекли пустынное шоссе и пошли, поднимаясь по длинному пологому прибрежному склону.
Путь предстоял недальний, но и не легкий. У каждого за спиной рюкзак пуда на два да всякой другой поклажи не меньше.
Сначала шли долиной реки Лангвик-Эльв. Все норвежцы в группе - из здешних мест, округу знают, исходили ее сызмальства. Они и ведут разведчиков по курсу.
Шагали по береговой гальке, которую веками вода обкатала и пообтерла до глянца, потом стали попадаться узкие теснины, расщелины в скалах, вода скатывалась в них с шумом, падала с высоты. Такие места обходили стороной, поднимались на плоскогорье, путь держали по замшелому каменистому плато. Местами натыкались на натоптанные тропинки, по ним жители прибрежных селений ходят ловить рыбу, охотиться, собирать грибы и ягоды, косить сено. В темноте на оголенном граните глазом почти не различимая стежка вдруг сбивалась куда-то в сторону. Сворачивали с нее и опять шагали по шершавому граниту, то по кустикам брусничника, клюквы, морошки, то обходили закустившиеся ягодники.
Двигались безостановочно, пока не забрезжил рассвет. Остановились на большой привал. Днем идти не решились.
Когда завечерело, снова двинулись в путь. Перед рассветом приблизились к местечку Киреянки. Тут местные жители живут на летнем стойбище и косят сено. Стоят два легких домика. Чуть поодаль от них несколько стогов сена, небольшими штабелями сложен высушенный торф. Отчетливо видны следы покосов, отава зеленее старой травы. На низких сырых местах, на заболоченностях прихваченная холодом осока завяла, пожелтела, свалявшись в нерасчесанные вихры.
Зашли в домики, где, к счастью, бывшие хозяева оставили чугунные печки, немного угля. Возле стен сооружены нары.
Сходили, осмотрелись по округе. Безлюдье. Тишина. Только кое-где журчит вода в ручейках, перекатываясь с камня на камень. Обошли окрестности возле стойбища километра на три. Ничего тревожного и опасного не обнаружили. Приглядели два-три запасных выхода на случай, если придется спешно убираться не по тропе, что привела их от моря, а в какую-нибудь другую сторону.
Это место для базы было намечено еще до выхода в операцию. Обосновались в домиках. Часть имущества разнесли по округе, заложили там на хранение продукты, батареи, одежду, все укрыли камнями, сеном. Устроили хоть и небольшие резервные кладовушки на экстренный случай. Из сена же соорудили несколько шалашей.
Пока разведчики размещались да обустраивались, Кудрявцев и Ершов разложили карту, принялись обсуждать, с чего начать выполнять задание.
- С какого селения начнем, куда пойдем и кого пошлем?
- Может, повременим денек, получше осмотримся, - предложил Ершов. Ему хотелось удостовериться, что немцы проворонили их высадку и не держат группу под наблюдением.
- Зачем оттягивать, нам за десять дней надо вон сколько разузнать и разведать, - возразил Кудрявцев, очертив пальцем круг на карте. Рука его прошлась по южному побережью полуострова от Вардё до Вадсё, скользнула у Киркенеса.
- Подберутся люди, сразу и охватим всю округу. Найдем партизан - они помогут, - убеждал Ершов.
Кудрявцев напомнил, о чем уже не раз говорил на базе.
Им предстоит разузнать, что делается по берегу Варангера от Вардё до Вадсё, где, в каких селениях стоят немецкие гарнизоны, какой численности, зачем поставлены. Пойдет дело на лад, не помешают немцы, найдутся помощники из местных жителей - сходить в Киркенес, заглянуть туда очень важно, через него лежат пути-дороги к фронту и с западного побережья Норвегии. Морские суда плывут в Киркенес, а дальше грузы на фронт везут машинами. Где-то в Северной Норвегии есть партизаны, с ними надо установить связь. Дел невпроворот. Медлить нельзя.
Ершов по натуре был осмотрительнее Кудрявцева.
- Сходим сначала в Комагвер, потом в Киберг, - убеждал Ершов. - А в города надо посылать людей, которые живут здесь постоянно, на глазах у немцев и имеют надежные документы.
- В Киберг и в Комагвер можно послать людей одновременно, а вот с Вардё и Вадсё погодим. Тут ты, Алексей, пожалуй, прав.
На том и порешили.