Отрывок из отзыва в "Биржевых ведомостях" (N 325): "Федотова, например, совсем не поняла роли и играла плохо..."
Писатель Н. Д. Боборыкин еще более категоричен: "Федотова исполняла трагическую героиню с рисовкой и фальшью от первого шага и слова до последнего..."
"Русские ведомости", 1879, 23 марта.
А вот как расправился Боборыкин со знаменитым А. П. Ленским, игравшим Паратова:
"...упорствует в употреблении белых перчаток во всех действиях и без всякой надобности надевает их ежеминутно..."
Рецензент К. из "Нового времени" в одной фразе уничтожил и драматурга и кумира москвичей Михаила Прововича Садовского, исполнителя роли Карандышева:
"Плохо задуманный и смутно исполненный Островским тип чиновника-жениха был смутно понят и плохо выполнен Садовским..."
22 ноября того же 1878 года состоялся первый показ "Бесприданницы" в Петербурге на сцене Александрийского театра. Здесь Ларису играла Мария Гавриловна Савина, великая русская актриса.
Газета "Русская правда":
"Очевидно, она (Савина) затруднялась рельефно изобразить все несообразности выведенной Островским личности".
Вскоре пьеса была снята с репертуара обоих театров.
17 сентября 1896 года, через десять лет после смерти автора, в Александрийском театре снова была показана "Бесприданница". На этот раз в роли Ларисы выступила Вера Федоровна Комиссаржевская.
"Не понравилась: играла неровно, в последнем акте ударилась в мелодраматизм, и вообще в ее изображении осталась непонятной эта Лариса".
Лариса в исполнении Комиссаржевской – "выдумка ее собственного сочинения, а никак не Островского". Это написано в "Театре и искусстве" за 1901 год после того, как актриса вот уже пять лет триумфально играла в "Бесприданнице".
И тем не менее Комиссаржевской (а она играла Ларису много лет) удалось переломить отношение к пьесе. "Бесприданницу" постепенно стали считать классикой, одной из лучших пьес великого драматурга.
В конце 1936 года на экраны страны вышел фильм Якова Протазанова "Бесприданница".
Рецензент Э. Бескин в "Вечерней Москве" от 22 декабря 1936 года заявил:
"Фильм дает всего лишь слащаво-сентиментальную историю несчастной любви Ларисы к Паратову".
Рецензенты Гр. Чахирьян и И. Маневич в газете "Кино" от 21 января 1937 года писали:
"Паратов в фильме измельчен. Из роли вытравлены черты, характеризующие Паратова как человека большой воли и незаурядного ума..."
"Нельзя же давать Паратова настолько откровенным и прямолинейным пошляком, как это сделали Кторов и Протазанов" – это уже из статьи Г. Зельдовича во втором номере журнала "Искусство кино" за 1937 год.
Рецензент Бор. Бродянский написал в "Красной газете" 3 января 1937 года:
"Люди, окружающие Ларису, хозяева общества и их приспешники, показаны бледно... В особенности неудачен Карандышев..."
"В фильме нет страсти, темперамента, гнева Островского" – так считал Мих. Бойко в "Молодом ленинце" от 6 февраля 1937 года.
А вот что писал Ю. Юратов ("Ленинский путь"):
"По сценарию получается, что стоило только удальцу-барину бросить в грязь к ногам Ларисы свою "шикарную" шубу – и девушка готова бежать за ним в огонь и воду. Но такая установка мельчит образ Ларисы и вносит неясность в логическое построение сюжета..."
В. Волькенштейн так откомментировал в "Искусстве кино" № 4 за 1937 год знаменитый кадр, где Паратов кидает под ноги Ларисы шубу:
"Признаться, мы в этом поступке Паратова ничего "шикарного", ничего эффектного не видим: шубу можно почистить..."
Пожалуй, этот критик был особенно непримирим:
"Весьма неудачна мать Ларисы – равная вина сценария, режиссера и актрисы: грубая и властная, хищная содержательница притона... Вместо романса Глинки на слова Баратынского "Не искушай меня без нужды..." Лариса в финале поет чувствительный цыганский романс "Нет, не любил он..."
Я не привожу многочисленных цитат, где нелестно отзываются о Климове в роли Кнурова, об игре Алисовой, где ругают оператора, клеймят протазановское обращение с классической пьесой. Подытожить мнение критики о картине Я. А. Протазанова можно цитатой из того же Волькенштейна:
"Волга бывает широкой и узкой, глубокой и мелкой, местами ее можно перейти вброд. В фильме Волгу можно перейти вброд. Что же осталось в фильме от Островского? Только внешняя занимательность ситуаций и событий, только ряд трогательных моментов, только отдельные яркие реплики... Незначительный замысел проявился и в пейзаже, маловыразительном и не согласованном с драматической ситуацией".
"Но неужели не появлялись рецензии, которые одобряли бы протазановскую ленту?" – может воскликнуть недоверчивый читатель, справедливо считающий фильм классикой нашего кино. Появлялись, но только в областных газетах...
В октябре 1984 года на экраны вышел "Жестокий романс". Пусть читатель не сочтет меня нескромным. У меня нет намерения поставить вровень наш труд с творениями великих предков, а наши скромные имена – рядом с именами классиков. Нас объединяет одно – неравнодушное отношение критики.
Вот заголовки рецензий: "К чему? Зачем?", "Всего лишь романс", "Победитель проигрывает", "Обман "приобщения"..."
Валерий Туровский 15 ноября 1984 года в "Советской культуре" сетует:
"... предприняв дерзкую попытку посмотреть на известную пьесу, что называется, свежими очами, Э. Рязанов, кажется, и не пытался столь же свежий взгляд бросить на актеров".
А вот и заметка "От редакции" в том же номере газеты:
"Замысел постановщика пришел в противоречие не только с буквой, но с самой идеей Островского".
Как всегда, не везет бедному Паратову.
"Чувствительный супермен (вспомните отнюдь не скупую мужскую слезу, сбегающую по его щеке под пение Ларисы) – вот что такое Паратов в фильме", – констатирует В. Вишняков в "Труде" от 28 сентября.
"В фильме Рязанова центральной фигурой стал Паратов. Ему отданы и страстность Ларисы, и ее цельность и, в конце концов, ее драма..." – пишет А. Дрознин в "Комсомольской правде" от 31 октября. Читая это, мне очень захотелось выяснить, что подразумевает рецензент под выражением "ее цельность". Как можно отдать цельность, да еще в придачу драму? Что же он все-таки имел в виду?
"Трагедия не слышна ни в пейзажах, снятых В. Алисовым красиво (кто, впрочем, не умеет сейчас снимать красивые пейзажи?), но равнодушно, как-то по-туристски, ни в ..."
Е.Сурков, "Литературная газета", 14 ноября.
"Что же до романса, то его вовсе не оказалось в фильме. Вместо печальной старинной мелодии и обжигающих душу слов "Не искушай..." Ларису озвучивают песнями на изысканные тексты современных поэтов..." – пишет тот же В. Вишняков.
"В фильме же "субъективность" и "индивидуальность" авторов и исполнителей в конце концов доводят до того, что исходный классический материал вообще как целое начинает выглядеть более плоско, упрощенно, вульгарно и игриво. Это уже дискредитация самого классика" – этими словами Вл. Гусева из "Литературной газеты" от 21 ноября надо, пожалуй, и закончить. Я мог бы привести еще немало высказываний почтенных литературоведов о нашем фильме, но, поскольку они все аналогичны, не вижу в этом большого смысла.
Защищаться от нападок критики бессмысленно. Или ты скатываешься на позицию "сам дурак", а это глупо и неблагородно. Или же начинаешь что-то доказывать и тем самым оправдываешься. А мне не в чем оправдываться, я не чувствую себя виноватым. Ни в чем! Я отвечаю в картине за каждый кадр, каждый образ. Фильм отражает мои гражданские, эстетические, художнические взгляды. Мне хотелось бы лишь упомянуть, что по опросу "Советского экрана", в котором принимали участие десятки тысяч зрителей, наш фильм был признан лучшей картиной года, Н. Михалков – лучшим исполнителем мужской роли, В. Алисов – лучшим оператором, А. Петров – композитором, рта зрительская награда нам особенно дорога, ибо она стихийна и непредсказуема. И не могу в очередной раз не поразиться удивительному несовпадению мнений критики и публики...
В разгар проработочного шабаша на Родине "Жестокий романс" получил единодушное признание зрителей и жюри под председательством Жанны Моро на Международном кинофестивале в Дели. Наша лента была награждена главным призом фестиваля "Золотой павлин". А потом картина широко прокатывалась за границей. Так что я совсем не жалуюсь на судьбу нашего детища...
В заключение хочется процитировать одно высказывание, которое мне бесконечно дорого. И не только потому, что в нем содержится светлая оценка нашего труда, а и потому, кем сделана эта оценка. Речь идет о статье Нины Ульяновны Алисовой о "Жестоком романсе", опубликованной в "Литературной газете". Представляете, как трудно было смотреть нашу ленту именно ей! Какие противоречивые, скорее, неприязненные чувства должны были вызывать в душе Алисовой и новая исполнительница, и трактовка, и вся интонация "Жестокого романса"! Ведь роль Ларисы осветила, по сути, всю жизнь Нины Ульяновны. Помимо фильма она более тысячи раз сыграла эту роль на сцене. Свою дочь она назвала Ларисой в честь героини Островского. "Бесприданница" для семьи Алисовых – своеобразный и очень дорогой талисман. Как ревниво Алисова должна была относиться ко всему, что связано с "Бесприданницей", и, следуя обычной логике, не принять этого! И вот ее рецензия! По-моему, это образец благородства, душевной щедрости, поразительного бескорыстия. Это невероятный урок самой высокой нравственности. Я думаю, мало кто смог бы поступить так же. Слова, сказанные Алисовой, говорят не только о нашей картине, в первую очередь они раскрывают замечательные душевные качества Нины Ульяновны.
"Кинофильм "Жестокий романс" Эльдара Рязанова поднимает историю Ларисы-бесприданницы до трагедии, и это главная победа всего творческого коллектива... Давно такого сильного впечатления от художественного произведения я не испытывала. Я подумала: как велик Островский! Его пьесы безграничны, возможности огромны. Его действующие лица – во всех пьесах – яркие, объемные, многогранные. И каждый художник вправе ставить его по-своему".
ИЗ ДНЕВНИКА (1985-1987)
1985 год
15 ЯНВАРЯ. Жюри международного кинофестиваля в Дели под председательством знаменитой Жанны Моро присуждает главный приз "Золотой павлин" нашей ленте "Жестокий романс". Получить приз престижного киноконкурса всегда приятно, но в данном случае для меня это было особенно важно. Ибо на Родине разгул прессы по поводу картины продолжался. Я получил приз, поцеловал Жанну Моро, поблагодарил жюри и даже не смог остаться на банкет по поводу закрытия фестиваля – самолет Аэрофлота улетал в ту же минуту, когда начиналось пиршество. По приезде домой я не удержался и тиснул небольшую заметку в "Советской культуре" под названием "Экспедиция за "Павлином". Очень уж хотелось утереть нос остолопам от литературоведения...
ФЕВРАЛЬ. Визит к секретарю ЦК КПСС М. В. Зимянину, ведающему идеологией. Прежде чем я попал к нему на прием, я месяца три пробивался через референта. Встреча все откладывалась и откладывалась. У меня, собственно, была одна просьба – разрешить мне постановку фильма по роману М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Зимянин сказал, что посоветуется. Это меня поразило – ведь он же главный по идеологии. С кем ему советоваться? Неужели такие, в общем-то частные, вопросы выносятся на Политбюро? Никаких подробностей от встречи в памяти не осталось, кроме одной. В ходе беседы я мельком – не для того, чтобы жаловаться, – упомянул о разнузданном шабаше газет в адрес "Жестокого романса". Михаил Васильевич небрежно бросил:
– Довели бы до моего сведения... Мы бы это остановили...
Вероятно, на моем лице было написано потрясение. Я пробормотал что-то насчет своей неосведомленности в подобных делах...
– А что? – сказал Зимянин. – Мы эти процессы регулируем...
Оказывается, они это регулируют!..
После свидания с секретарем ЦК КПСС я заглянул в буфет этой организации, о котором был много наслышан. Ассортимент был действительно богатый, а цены, наоборот, низкие. Я увидел, что есть "Боржоми", а эта дефицитная минеральная вода – мое лекарство. Решил купить несколько бутылок с собой и встал в небольшую (три-четыре человека) очередь. Однако тут необходимая мне вода кончилась. Женщина, стоящая в очереди передо мной, понизив голос, попросила буфетчицу:
– Марья Петровна, для меня... "Боржоми"... Бутылочки три...
Марья Петровна уразумела доверительность интонации, кивнула и молча протянула сотруднице ЦК три бутылки в пакете, чтобы никто не видел, что внутри. Я даже присвистнул:
– Елки зеленые! И здесь, можно сказать, в святая святых, тоже самое...
МАРТ. Числа не помню. Заведующий отделом культуры ЦК КПСС В. Ф. Шауро – многолетний идеолог со стажем, увидел меня на каком-то нашем кинематографическом пленуме и подошел:
– "Мастера" ставить не будем! Есть решение! Не будем!
Я хотел узнать, кто это решил, почему отказ, и напросился на прием к заведующему культурой. При встрече я подарил ему первое издание "Неподведенных итогов", вышедшее в 1983 году.
– Такие подарки я принимаю, – поблагодарив, сказал Василий Филимонович. – Только книги. Никаких других подарков не беру.
Я несколько удивился такому заявлению, ибо не собирался подносить ему никаких других подарков.
Шауро, как попугай, твердил одно и то же:
– Есть решение, "Мастера" ставить не будем! Не надо!
Я пытался разведать, кто, на каком уровне принял это решение, какие резоны для отказа, но Шауро был однообразен. Напуская на себя вид, будто он что-то знает, но не имеет права сказать, он повторял:
– Нет, нет! "Мастера" ставить не будем. Есть решение...
Подозреваю, он сам ничего не знал, кто и где решил, кто так распорядился. Скорее всего, Зимянин поручил ему передать мне отрицательное мнение о моей затее. Но игры в секретность, в осведомленность, которые въелись в плоть и кровь партийных аппаратчиков, не позволили Шауре честно признаться:
– Не знаю. Мне самому не сказали!
На этот раз я в буфет не попал. Кажется, в эти часы он не работал. В общем, совсем зря сходил...
АПРЕЛЬ. Мне пришла в голову мысль – взять нашу с Э. Брагинским пьесу "Аморальная история", написанную за девять лет до этого, и попробовать переделать ее с учетом современности в сценарий. А современность с момента кончины К. У. Черненко начала меняться стремительно. В пьесе рассказывалось о двуличном чиновнике, ведающем культурой. Вот что было сказало об этом персонаже в авторской ремарке: "Филимонов Николай Семенович – референт Комитета по делам самодеятельности. Ему 41 год. Он важен и значителен. Костюм на нем финский, галстук английский, рубашка венгерская, туфли итальянские, носки японские, трусы индийские. Отечественная в нем только душа, она себя еще проявит". Весь апрель и часть мая мы с Брагинским капитально перепахивали нашу старую пьесу. Назвали сценарий "Лестница".
18 МАЯ. Ф. Т. Ермаш сценарий "Лестница" в производство не пустил. Опять надо думать, что же ставить.
ИЮЛЬ. Московский международный кинофестиваль. Я впервые делаю "Кинопанораму" на материале фестиваля. На этот раз "соскочить", спихнуть на Даля Орлова не удалось. Фестиваль идиотский – три главных приза. Один главный приз – для советской ленты, другой для фильма из социалистических и развивающихся стран, а третий, не менее главный приз, для картины, представляющей капиталистический мир. Как это может быть три главных приза? Это все равно что страна, где три премьер-министра. Из наших картин – лауреатом стала жестокая лента Элема Климова "Иди и смотри". Снял интервью с Лино Вентурой, Комаки Курихарой, Ежи Гофманом, Ханной Шигулой и другими. Работать на "Кинопанораме" стало не интересно. Почему?..
АВГУСТ. Не найдя ничего другого, решили с Эмилем сделать еще один вариант сценария по "Аморальной истории". Уехали в пансионат "Искусство" на берегу водохранилища. Этот вариант получился более острый, более сатирический, более злой. Отдаем читать Сизову и Ермашу. На этот раз под новым названием – "Забытая мелодия для флейты". Перестройка, ускорение, гласность делают свое дело. Время работает на нас. Если начальство чувствует ситуацию, может быть, на этот раз пропустят.
СЕНТЯБРЬ. Премьера "Жестокого романса" и ретроспектива моих фильмов в Америке. Торонто, Чикаго, Миннеаполис, Лас-Вегас, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Нью-Йорк. "Романс" показывают для американцев, хотя на просмотрах немало выходцев из нашей страны, а старые ленты демонстрируются только для эмигрантов. Для многих из них встреча и с "Карнавальной ночью", и с "Гусарской балладой", и с "Берегись автомобиля", и с "Невероятными приключениями итальянцев в России" как бы встреча с молодостью, своеобразная память о Родине. Я выступаю перед картинами или же после просмотра, отвечаю на вопросы. Эмигранты доброжелательны и убеждены, что я встречаюсь с ними либо нелегально, либо я уехал навсегда. Поверить, что я нормально прибыл в США для встреч, премьер, пресс-конференций из России, никто не в силах. Поездка очень интересная. Удалось увидеть Ниагарский водопад, Гранд-каньон; побывать в "Диснейленде", который придумал и соорудил добрый гений; поиграть в азартные игры в казино Лас-Вегаса, города среди пустыни, который придумал злой гений; посмотреть живьем несколько мюзиклов, среди которых бродвейские "Кошки" и "Корус лайн"; повстречаться с некоторыми старыми друзьями, которых уже никогда и не чаял увидеть. На Бродвее в кинотеатре на "Романс" – очередь. Это очень польстило, я даже фото снял. Но там очередь – совсем не то, что у нас. Американцы приходят за пятнадцать минут до начала сеанса и покупают билеты. Таким образом, очередь рассасывается очень быстро и все желающие умещаются в зале кинотеатра.
СЕНТЯБРЬ. Посещение первого заместителя председателя Гостелерадио Л. И. Кравченко с просьбой – дать возможность сделать большую передачу о Владимире Высоцком. Кравченко отнесся к идее с одобрением, но сказал, что "надо будет посоветоваться..." Никто ничего не может решить. Воистину страна советов...