При этом деятельность Путина не была заранее спланирована в соответствии с какими-то четкими целями. Уже в сентябре и октябре 1999 года ему приходилось работать в условиях неожиданно складывавшихся трудных ситуаций, и он действовал в этой обстановке вполне успешно. Все политики заботятся о своей привлекательности и популярности, и они не могут не пользоваться на этот счет советами и помощью специалистов. В условиях демократии это часть их работы, но далеко не главная часть. В конце концов Путин не первый такой неожиданный выдвиженец в команде Ельцина. Однако другим кандидатам в преемники Бориса Николаевича не помогли почему-то никакие "политические технологии".
Как известно, политику часто и не без оснований сравнивают с театром, говоря о сцене и масках, ролях и суфлерах, режиссерах и марионетках. Эта концепция политического театра во многом сходна с более современной концепцией о роли политических технологий.
Прибегая к концепции политического театра, некоторые из оппонентов и недоброжелателей В. Путина пытались представить его неумелым и плохим актером, который неожиданно для себя оказался на большой политической сцене, не зная хорошо ни своей роли, ни всей пьесы, в которой ему предстояло играть. Напротив, другие авторы удивлялись успеху Владимира Путина как политического актера, противопоставляя его Борису Ельцину, который "вел себя часто как провинциальный трагик". Эти сравнения российской политической сцены с театром интересны, но они являются лишь поверхностной аналогией. Театральность в политике существовала всегда, а с появлением телевидения этот фактор существенно возрос как составная часть политического успеха. Когда встречи в Кремле, заседания в Белом доме или посещение завода, госпиталя, детского дома могут видеть на своих экранах десятки миллионов людей одновременно, это заставляет и президента, и всех людей рядом с ним думать о каждом своем движении и каждой реплике.
Еще Джон Кеннеди, по общему мнению, одержал победу на президентских выборах в США в 1960 году благодаря своей исключительной телегеничности. Леонид Брежнев считался в 60-е годы красивым и привлекательным мужчиной. Но чем сильнее болезни и старость изменяли его внешний облик, тем чаще он появлялся на экранах телевизоров, существенно подорвав тем самым свою репутацию. По этой же причине Юрий Андропов старательно избегал телевидения. Напротив, Рональд Рейган, по мнению экспертов, смог сформулировать свою идеологическую позицию, прибегнув к помощи телевидения, с большей силой, чем кто-либо другой. Хотя он пришел к власти в 70 лет, он сумел стать живой фигурой, завоевав телеэкраны не только у себя в США, но и почти во всем мире. Но ведь Рейган был профессиональным и талантливым киноактером, который за 30 лет своей актерской работы снялся в 54 художественных фильмах. Было бы, однако, ошибкой полагать, что Рейган являлся главным образом артистом, а не политиком…
Театральность - это лишь небольшая часть публичной политической деятельности. Основная ее часть протекает за сценой, без репортеров и операторов, и эта работа требует от политика совсем другого набора способностей, чем те, которые достаточны для профессионального артиста.
Владимир Путин не так уж часто играл на публику. Раньше он не был публичным политиком и, оказавшись в одночасье на самой высокой политической сцене, предпочел не играть какую-либо особую роль, а сохранить привычные ему формы поведения и работы. Поэтому я склонен согласиться в основном с политологом Леонидом Поляковым, который писал, завершая свой анализ, что Владимир Путин - не загадка, он прост и понятен, его главные качества - открытость и естественность, которые избавляют от необходимости играть кого-то другого. И только российские наблюдатели, привыкшие к "играм власти" с народом, не могут в это поверить.
О роли личности в истории
Некоторые российские газеты еще осенью 1999 года писали об "одиночестве" Владимира Путина. "Сто дней одиночества" - так озаглавила Марина Волкова из "Независимой газеты" статью об итогах ста дней премьера Путина, заметив при этом, что он является "самой большой человеческой и политической загадкой среди российских премьеров". Некоторые из близких сотрудников нового президента также подчеркивали, что В. Путин "сам себя сделал" и поэтому никому ничем не обязан, если не считать Б. Ельцина, а еще ранее А. Собчака. Конечно, для успеха на выборах этого было бы недостаточно.
Нет сомнения в том, что российские генералы, а также "люди из спецслужб" поддержали Путина, как и почти все чиновники Путина поддержали в начале 2000 года и почти все олигархи, кроме Владимира Гусинского, который осенью 1999-го делал ставку на Е. Примакова и Ю. Лужкова, а с января 2000 года открыто и горячо поддержал Г. Явлинского и вложил в его избирательную кампанию большие деньги.
Но из сказанного вовсе не следует, что Путин должен был стать после выборов слугой генералов или финансистов, а не самостоятельной политической фигурой, опирающейся в первую очередь на поддержку большинства российского общества. Мы видели, что число новых людей, которых Владимир Владимирович привел с собой в первые месяцы в аппараты Кремля и Белого дома, было невелико, и эти люди не имели еще ни опыта, ни авторитета. Они не составили еще политическую команду, сходную хотя бы в чем-то с той, которую Борис Ельцин привел во власть в 1991 году. Можно согласиться и с тем, что в той почти бесплодной кремлевской среде, в том "дворцовом" коллективе, в котором с 1996-го работал Путин, он был относительно одинок. При этом он даже не старался особенно выделяться: так было легче жить и работать.
Владимир Путин не демонстрировал своих амбиций и раньше - в администрации и окружении Анатолия Собчака, хотя ему приходилось решать тогда крупные экономические проблемы и заниматься международными связями огромного города. Однако Путин не был одинок уже к концу 1999 года, и на выборах его поддержали не только люди в погонах или чиновники, но и значительная часть остального населения России, включая интеллигенцию, студенческую молодежь, рабочих и служащих. А также - большую часть предпринимателей. В данном случае Владимир Путин стал как бы центром кристаллизации всего того, что в прежние времена могли назвать "здоровой частью общества". И действительно, у России появился шанс к выздоровлению после слишком затянувшейся смуты. Это выздоровление происходило на наших глазах, хотя и не столь стремительно, как этого многим из нас хотелось. Болезни общества оказались слишком застарелыми и запущенными, да и проблема - собрать среди своих сторонников крепкую и компетентную команду политиков, экономистов, военных лидеров и государственных деятелей - оказалась очень трудной.
И в России, и на Западе нашлось немало объективных наблюдателей, которые констатировали, что деятельность Путина еще с момента его назначения премьером полностью соответствовала общественным ожиданиям и даже требованиям, среди которых главными были требования порядка и ожидания сильного лидера, который способен этот порядок обеспечить. Из наказов избирателей Владимиру Владимировичу Путину на первых местах стояли также требования активно преодолевать бедность и нищету в стране, очистить свое окружение от коррупционеров, ограничить влияние олигархов. И - закончить войну в Чечне, но на приемлемых для центра условиях.
Проблемы прошлой деятельности Б. Ельцина и "семьи" уже не особенно волновали российского избирателя. Несколько раз на ожидания и требования населения России ссылался и сам Путин, объясняя причины и мотивы своих решений. "Я ощущаю себя не мессией, а простым русским человеком, который испытывает такие же чувства, как и любой российский гражданин. По-видимому, люди это чувствуют и поддерживают меня", - сказал Путин еще в начале своей карьеры премьер-министра. Газета "Известия", которая вспомнила позднее об этих словах, считала их странными для кремлевского чиновника высокого ранга, который давно уже должен был забыть о нуждах и интересах простых людей".
В данном случае можно вспомнить известные марксистские постулаты о роли личности в истории, столь убедительно изложенные более ста лет назад Георгием Плехановым. Один из таких постулатов гласит: когда общественные нужды и национальные интересы невозможно удовлетворить без появления героя, то есть человека, способного видеть дальше других, хотеть сильнее других и делать больше и лучше, чем другие, такой человек обычно появляется.
Только в течение нескольких дней в августе 1999 года Владимир Путин мог показаться всем нам "невзрачным чиновником провинциального масштаба". Уже к концу сентября 1999 года В. Путин все более и более выступал перед нами как герой, который не только взялся решать невероятно сложные и, казалось бы, неразрешимые задачи, но и сравнительно быстро решил их уже к началу весны 2000 года. Перед избирателями 26 марта 2000 года Владимир Путин предстал уже не как выдвиженец Бориса Ельцина, но именно как герой и притом не только как выдающийся политический, но и военный лидер.
Нельзя забывать того простого факта, что В. Путин пришел к власти в России в условиях почти чрезвычайных. Экономическая слабость России, политическое бессилие государства, а также возникшая угроза распада федерации соединились. И казалось, мало что может поднять страну, народ которой устал от испытаний XX века. В такой обстановке на Путина и на всех тех, кто находится рядом с ним, ложилась особая ответственность.
В одной из пьес знаменитого немецкого драматурга Бертольда Брехта есть такой диалог:
"- Счастлива страна, в которой еще есть герои.
- Нет, счастлива та страна, которая не нуждается в героях".
Многие страны мира уже могут обходиться без героев, но Россия в них еще нуждается. Это наш недостаток, ибо герои не всегда следуют той логике и тем требованиям, которые выдвинули их к власти.
"Путин - новый человек в политической элите, - справедливо отмечал Дмитрий Вельский из "Комсомольской правды". - В этом его сила и слабость. Сила в том, что ему проще разгрести весь накопившийся за эти годы мусор. Слабость - в том, что ему и в коридорах власти, и вне Кремля противостоят политики, связанные с могущественными группировками, у которых есть и власть, и деньги, и страстное желание их сохранить. Но на стороне Путина поддержка народа и логика истории, которая не любит, когда ее ход пытаются пустить вспять".
Самым главным в этой цепи событий и испытаний и для В. Путина, и для народа России стала новая война в Чечне.
Глава пятая
Вторая война в Чечне
Начало второй чеченской войны
Среди факторов, которые способствовали быстрому росту популярности, а затем и возвышению Владимира Путина, фактор Чечни, или, по официальной формуле, "антитеррористической операции в Чечне", занимал, по мнению всех политических наблюдателей, главное место. Однако разные авторы писали об этом, используя разные слова и выражения, - в зависимости от их отношения к Путину, к современной России и военным действиям в Чечне.
"Назначение Путина на пост премьера, - отмечал, например, Александр Головков, - происходило на фоне только что начавшейся агрессии в Дагестане, и Путин исходил из того, что если сейчас немедленно это не остановить, России как государства в его сегодняшнем виде не будет. Именно начальный период боев в Дагестане следует считать "звездным часом" Владимира Путина - он после долгих лет ожидания оказался во главе настоящего большого и "героического" дела. А затем неожиданно сработал мощный эффект резонанса в массовом сознании. Новый премьер-министр одномоментно стал фигурой исторической значимости, знаменем консолидации возрождающегося общероссийского патриотизма". "Как политик, - писал по этому же поводу Александр Гольц, - второй президент России поднялся из крови и грязи чеченской войны. Именно использование кавказской войны в качестве универсальной избирательной технологии избавило Владимира Путина от необходимости применять грязные приемы ведения борьбы, которыми изобиловали выборы парламентские. Молодежь должна была просто тащиться от крутизны исполняющего обязанности, напоминающего разом и Бэтмена, и Джеймса Бонда".
Но дело не только в самой войне, ибо она могла происходить по разным сценариям и иметь разный результат для судьбы и нового премьера и России. Дело было не просто в применении силы, а в ее эффективном применении, с одной стороны, и в том, что Путин взял на себя прямую и главную ответственность за применение силы (чего не делали в 1994–1996 годах ни Борис Ельцин, ни Виктор Черномырдин), - с другой. Даже силовые министры действовали в Чечне тогда как бы обособленно друг от друга. Владимир Путин принял на себя решение всех главных проблем новой войны, и потому успехи армии стали и его успехом. Для людей, которые поддержали В. Путина, и для него самого Чечня становилась рычагом, с помощью которого можно было начать поворачивать и всю Россию.
Противники Путина не скрывали своей надежды на то, что российская армия и все российские патриоты потерпят в Чечне новое и на этот раз окончательное поражение. Так, например, любимое детище Гусинского - газета "Сегодня" - утверждала: "В ходе зимней кампании рейтинг Путина может утонуть в крови, а ведь, кроме войны, Путин ничего другого не умеет. Да и доверит ли ему Кремль экономику? Тут и без него есть кому порулить". Еще более резко и откровенно писал об этом же главный редактор журнала "Итоги" Сергей Пархоменко: "Чудо и триумф Путина построены не только на крови невинных людей, гибнущих в Чечне под бомбежками и обстрелами, пока бандиты спокойно обустраивают свои лагеря в горах. Не только на издевательствах над беженцами, голодающими в ингушских лагерях, пока террористы поротно и побатальонно отправляются в увольнительную по дорогим ресторанам и отелям Баку, Тбилиси и Стамбула. В основе успеха Путина - еще и хладнокровная политика, рассчитанная на эксплуатацию мрачных теней, обитающих где-то в потаенных углах общественного сознания, "бытового" национализма, стадной жестокости, мстительности, замешенной на чувстве безнаказанности, свойственном всякой толпе. Этот карнавал ненависти могут остановить только самолеты с армейскими гробами, ибо серьезных потерь в федеральных войсках новейшему политическому триумфатору не пережить".
Странно, что в этой полной злобы статье С. Пархоменко все же называл чеченских боевиков террористами и бандитами.
Сходные ожидания читались в высказываниях и многих западных наблюдателей. Так, еще в сентябре 1999 года в американской газете "Лос-Анджелес Таймс" появилась статья под выразительным заголовком "Шум разваливающейся империи". Ее автор сравнивал ситуацию в России в конце века с положением Оттоманской империи в начале XX века, когда даже Николай II называл ее "больным человеком Европы". По утверждению М. Рейндольса, не только Чечня, но и весь Северный Кавказ уже восемь лет находятся в состоянии восстания, которому Россия не может противостоять, что и ведет к ее саморазрушению. Окончательный диагноз был следующим: "Западу следует приготовиться к похоронам России, а не к ее выздоровлению после операции".
К счастью для нас, эти ожидания не оправдались, хотя опасность развития событий по худшему сценарию была велика.
Нет необходимости излагать здесь подробно и последовательно ход событий на Северном Кавказе летом и осенью 1999 года. Ситуация на границе с Чечней давно уже была крайне напряженной, а с весны 1999-го стала ухудшаться.
Первые отряды чеченских боевиков проникли в Цумадинский район в горах Дагестана еще 1 августа, но это был отвлекающий маневр. Основные силы боевиков вторглись в соседний Ботлихский район в ночь на воскресенье 8 августа, и сам характер этой агрессии свидетельствовал о тщательной ее штабной проработке. Конечно, нападение ваххабитов на Дагестан являлось авантюрой, как и расчет на добрый прием и помощь местного населения в горных селах Дагестана. Но это была крайне опасная и дерзкая авантюра, и поэтому ответные действия должны были последовать незамедлительно.
Новый премьер В. Путин, которому Ельцин доверил решение всех проблем, связанных с агрессией против России, быстро вошел в руководство операцией. Не берясь за чисто военные задачи, Путин умело и эффективно решал все возникавшие здесь проблемы политические, экономические, кадровые и финансовые. По его личному указанию было существенно увеличено денежное довольствие солдатам и офицерам, находящимся в реальной боевой обстановке. Уже к концу августа боевики Хаттаба и Басаева, понеся большие потери, отступили в Чечню, но российские войска, группировка которых возросла до 10 тысяч человек, не стали преследовать противника на его территории. Важнейшим решением, которое в числе других принял в это время Путин, было решение об уничтожении созданного ваххабитами-дагестанцами укрепленного района в Кадарской зоне, который должен был стать плацдармом для продвижения фанатиков ислама к Каспийскому морю.
Еще в конце августа Владимир Путин собрал в Белом доме совещание по чеченской проблеме, на которое пригласил всех бывших премьеров - Черномырдина, Кириенко, Примакова и Степашина.
В Дагестане уже шли жестокие бои, однако экс-премьеры не считали возможным переносить военные действия на территорию Чечни. Они настаивали на ограниченном характере проводимой военной операции, выражая беспокойство за судьбы мирных граждан и призывая свести к минимуму потери среди российских солдат. Мнение военного руководства страны было иным, хотя и среди генералов сохранялись разногласия. Окончательное решение предстояло принимать Владимиру Путину. Мы знаем сегодня, каким было это решение.
Бои в Дагестане еще не завершились, когда в Москве и Волгодонске были взорваны три жилых дома и сотни мирных жителей погибли ночью во сне. Уже через несколько дней после первого взрыва стало ясно, что нити от этих злодейских акций тянулись к лагерям ваххабитов в Чечне. И хотя следствие могло быть долгим, негодование и страх населения требовали ответных действий. Они не заставили себя ждать. Не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во всех крупных городах России органы внутренних дел, ФСБ, гражданской обороны, а также сформированные на добровольных началах группы граждан провели тщательную проверку всех видов транспорта, подсобных и пустующих помещений, подвалов и чердаков. Это позволило предотвратить уже подготовленные новые взрывы нескольких жилых домов и найти многие новые нити, ведущие к организаторам этих страшных террористических акций.