Более поздние обвинения недоброжелателей Путина в том, что власти не провели серьезного расследования сентябрьских взрывов, абсолютно беспочвенны, расследование велось энергично и было достаточно результативным.
Однако следственная деятельность идет по одной логике, а политическая и военная - по другой. Неудивительно поэтому, что еще до окончания следствия В. Путин отдал распоряжение о прекращении железнодорожного и воздушного сообщения с Чечней. Вслед за этим командование федеральных войск с согласия правительства отключило на территории Чечни электроснабжение и связь и перекрыло нефте- и газопроводы. Бомбардировке подвергся главный аэропорт Чечни "Северный" близ города Грозного. Еще через два дня российская военная авиация стала наносить массированные бомбовые и ракетные удары по военным базам, по лагерям и скоплениям боевиков, по узлам связи, по складам с горючим, по мостам и дорогам. На границах Чечни началось формирование крупной объединенной военной группировки, создавались ее тылы и вся необходимая инфраструктура. Спешки не было, но росла решимость применить силу и покончить с властью исламских террористов в России.
Известно, что в 1994 году среди военного руководства России, возглавлявшегося генералом Павлом Грачевым, господствовало убеждение о крайней легкости наведения с помощью армии российского конституционного порядка в Чечне. Грачев всерьез полагал, что для этого достаточно нескольких дней и нескольких воздушно-десантных полков. Вся военная операция в Чечне, планы которой Грачев докладывал Совету безопасности России, была рассчитана на месяц, из которого три или четыре дня отводились на разгром дудаевцев в Грозном.
Но после поражений и тяжелых потерь российской армии в 1995–1996 годах в политических кругах и среди части военных лидеров России возобладало убеждение, что любая операция широкого масштаба в Чечне обречена на неудачу. Чеченские террористы и боевики казались некоторым московским политикам непобедимыми. И хотя число похищенных бандитами российских граждан приближалось к двум тысячам, их продолжали выкупать или обменивать, порождая у работорговцев чувство безнаказанности и всесилия. Как признавал позднее Сергей Степашин, у него, как у главы правительства, не было планов проведения какой-либо крупномасштабной военной операции на территории Чечни, и он во многом не был согласен с распоряжениями и приказами нового премьера Путина. Решительно против массированной военной операции выступал и Григорий Явлинский, с которым Степашин вступил в политический союз. К "взвешенности" и осторожности призывали Юрий Лужков и Евгений Примаков, предлагая ограничиться спецоперациями и созданием вокруг Чечни "санитарной зоны". Председатель Совета Федерации Егор Строев публично заявил, что России не следует торопиться с проведением наземной военной операции. "Военная операция возможна, - заявил в середине сентября председатель Комитета Государственной думы по обороне Роман Попкович, - но сейчас она нецелесообразна". На вопрос о возможности наземной операции в Чечне губернатор Самарской области Константин Титов ответил, что это было бы даже не ошибкой, а катастрофой для России.
Даже наиболее радикальные предложения о защите российской территории от нападений чеченских боевиков не шли дальше проектов о продвижении российской армии на левый берег Терека - это позволило бы существенно сократить протяженность "санитарной зоны". В начале сентября даже такой радикально настроенный генерал, как Владимир Шаманов, отличившийся в первой чеченской войне и в боях на территории Дагестана, заявил при назначении его командующим 58-й армией, расположенной у границы Чечни: "Войска на территорию Чечни вводиться не будут". Шаманов был уверен в своих силах, но сомневался в надежности российских политиков.
Явно боялись вступления российских войск на территорию Чечни и все чеченские лидеры, включая Масхадова, Басаева и Хаттаба. Именно в сентябре были задействованы все прочеченские и прозападные газеты, радио, телевидение в Москве. Однако порядок работы журналистов в Чечне и в зонах размещения войск был решительно изменен, и только отдельным западным корреспондентам удалось нелегально проникнуть на территорию мятежной республики. Не были допущены в Чечню и представительницы уже почти распавшейся организации "Солдатские матери". О приближении войны свидетельствовал и поток лжи и дезинформации, который захлестнул не только многие западные газеты и журналы, но и значительную часть российских СМИ.
По страницам печати стала гулять запущенная сюда с интернет-сайта Мовлади Удугова клеветническая информация о причастности российских спецслужб к нападению отрядов Басаева и Хаттаба на Дагестан и даже к взрывам домов в Москве. В "Новой газете", в газете "Версия", в британской газете "Индепендент" публиковались фантастические детективные истории о том, как руководитель кремлевской администрации Александр Волошин и олигарх Борис Березовский на частных самолетах и турецких яхтах тайно приезжали на Лазурный Берег Франции еще летом 1999 года и здесь, в обстановке строгой секретности, на вилле арабского миллиардера Адиана Кашогги несколько раз встречались с Шамилем Басаевым, которого доставляли сюда же турецкие спецслужбы. Позднее место Волошина в этих фантазиях занял сам Путин, который еще как директор ФСБ тайно приезжал якобы для встреч с Шамилем Басаевым, но не во Францию, а в Испанию. Вместе с Басаевым Путин якобы должен был разработать планы "маленькой победоносной войны" и прихода к власти в России…
Много позднее, когда повторять все эти выдумки стало уже неудобно, некоторые из западных журналистов стали попрекать того же Путина - почему он не стал преследовать в судебном порядке авторов и распространителей клеветы, а ограничился не слишком внятными опровержениями. Однако судиться с газетами и журналами можно годами, а в данном случае нужно было не нанимать адвокатов, а действовать, что Путин и предпочел: он принял решение и определил масштабы и задачи массированной военной операции на территории Чечни. Он также убедил президента Ельцина в необходимости такой операции для уничтожения очагов исламского терроризма и ваххабизма в России. Борис Ельцин полностью поддержал в сентябре и октябре 1999 года премьера, и последний докладывал президенту не для получения санкций, а по факту проделанных мероприятий.
Главным инициатором и проводником этих мероприятий со стороны силовых структур был начальник Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерал Анатолий Квашнин. Да, завязавшийся на Северном Кавказе узел было решено не развязывать, а рубить - со всеми тяжелыми последствиями такой силовой акции. Но другого выхода просто не оставалось, хотя не все последствия можно было заранее определить - по их характеру и масштабу. Все, что предлагали на этот счет оппоненты Путина, могло лишь еще туже затянуть весь узел чеченских, кавказских, а стало быть, и российских проблем.
Цена решения, которое принял Путин, высказавшись за полную и решительную ликвидацию бандитского и террористического анклава в Чечне, была высока. Второе поражение федеральных войск в Чечне могло окончательно подорвать престиж армии и Российского государства. Поэтому в действиях В. Путина и генералов решительность и бескомпромиссность сочетались с осторожностью, а это определило тактику военных действий в октябре и ноябре. Не было назначено никаких сроков завершения как всей операции, так и ее отдельных этапов. Детали операции разрабатывались в штабах, но главные вопросы стратегии и тактики решались на оперативных совещаниях, которые Путин проводил с силовыми министрами и приглашенными лицами. Военным было наказано "снарядов не жалеть", но проводить операцию с минимальными потерями.
Вопреки слухам о недовольстве Ельцина усилением авторитета Путина, президент не ограничивал, а расширял в ряде своих указов и распоряжений полномочия премьера. Именно Путин принимал доклады начальника Генерального штаба Анатолия Квашнина и министра обороны Игоря Сергеева. Путин вылетал в Дагестан, а позднее в Моздок, где расположился штаб объединенной военной группировки, включавшей все виды и рода войск. Эта напряженная работа премьера и всех подчиненных ему структур обеспечила успех начавшейся в октябре широкомасштабной военной операции в Чечне.
Осеннее наступление российских войск
Уже во время боев в Дагестане в августе и в начале сентября 1999 года армия и внутренние войска России показали себя много лучше, чем это можно было наблюдать в 1994–1996 годах. Однако и здесь были примеры несогласованности и торопливости. Авиация наносила порой удары по своим, а войска несли лишние потери при штурме горных высот и селений. Были примеры растерянности отдельных генералов из внутренних войск; не всегда адекватно оценивалась ситуация в районе боевых действий и в московских штабах.
Иную картину мы наблюдали в октябре и ноябре 1999 года в Чечне. К удивлению западных военных обозревателей, к удивлению российских политиков и прессы, даже части генералитета, российская армия, которая вела военные действия на территории Чечни, предстала совсем в другом облике, чем это было за несколько лет перед тем. Откуда появились, - спрашивали некоторые газеты, - эти уверенные в себе, умелые и хорошо вооруженные солдаты и офицеры? Где была раньше эта стотысячная армия, которую даже скептически настроенные в августе журналисты называли теперь хорошо отлаженной "военной машиной"? Откуда взялись эти грубоватые, но отлично знающие свое дело генералы: Виктор Казанцев, Геннадий Трошев, Владимир Шаманов, которые, продвигаясь с севера, с запада и с востока, при минимальных потерях в живой силе и технике сумели взять под свой контроль к концу осени около 60 процентов территории Чечни?
"Владимир Путин ведет войну не спеша", - писала одна из западных газет. И действительно, российская армия двигалась вперед медленно и осмотрительно, без атак и прорывов, наращивая свои удары по противнику, выполняя новые и все более сложные задачи и проводя даже учебно-показательные стрельбы и тренировки.
Она разумно использовала свое преимущество в огневой мощи, применяя тактику огневого катка, против которой отряды боевиков оказались бессильны. При этом войска не давали им никакой передышки. Не вступая с боевиками в непосредственное соприкосновение и не пытаясь взламывать созданные на разных чеченских территориях укрепленные позиции, российская армия обходила их, вынуждая противника, боящегося боев на открытом пространстве и окружения, к поспешному отступлению. Армия не штурмовала ни сел, ни городов, но одним движением вперед вынуждала их население или к подчинению, или к бегству. Было немало случаев, когда не только русское, но и чеченское население небольших городов и поселков начинало оказывать российской армии поддержку и помощь в наведении порядка - чтобы спасти свои дома и имущество. Десятки тысяч беженцев шли главным образом в Ингушетию - под защиту не только ингушских властей, но и российской армии.
Хотя война развертывалась явно не по заранее составленному плану, и новые подразделения, а также отдельные офицеры и генералы прибывали на театр военных действий со всей России, они как-то быстро и органично включались в работу общего военного механизма. Не было заметных противоречий между родами войск и между армейскими подразделениями и частями внутренних войск. Потери в живой силе и технике в октябре и ноябре оказались не просто минимальными, но несопоставимыми с потерями прошлой войны. В отдельные дни армия продвигалась вперед практически без потерь.
Российские войска не остановились на рубеже Терека, а, подтянув тылы, быстро форсировали эту водную преграду, начав освобождение густонаселенных районов Чечни между горами и рекой. От оборонительных боев в Дагестане до освобождения Гудермеса, Аргуна и окружения Грозного войну можно было разделить на несколько этапов. При этом переход от одного этапа к другому происходил лишь после тщательного анализа итогов и уроков завершенной операции, после закрепления и "зачистки" освобожденной территории. Внимательно оценивались собственные силы, силы противника, поведение населения Чечни и изменения в общественном мнении России.
Нет нужды говорить здесь о чисто военных факторах успеха российской армии, которая сосредоточила в Чечне крупнейшую группировку: на 1 декабря 1999 года численный состав федеральных сил с учетом внутренних войск и милиции приближался к 150 тысячам против 20 тысяч боевиков. О превосходстве в бронетехнике, артиллерии и авиации тоже говорить не приходится. Но не менее важны были и другие факторы, например, неожиданная для многих поддержка российских бойцов мусульманским населением Дагестана. В прошлой войне жители пограничных районов Дагестана относились к российским войскам безо всякой симпатии, а то и с явной враждебностью. Перебрасывая сюда морских десантников и части ВДВ, генералы ждали в лучшем случае нейтралитета. Но получили одобрение и помощь, включая боевую поддержку от быстро созданного здесь народного ополчения.
Очень важной для армии стала и поддержка общественного мнения почти всего населения России, потрясенного наглостью напавших на Дагестан ваххабитов и взрывами жилых домов в Москве и Волгодонске. Привычно начатая "демократической" печатью кампания против "бездарных генералов" захлебнулась, так и не развернувшись. Недоброжелатели Путина осенью 1999 года оказались в растерянности: они не ожидали подобного развития событий. Сообщения ангажированных газет были полны противоречий. Одни газеты писали об огромных, но тщательно скрываемых потерях российской армии. Другие - о том, что танки и бронетранспортеры внутренних войск и ВДВ продвигаются по дорогам Чечни, обвешанные дорогими персидскими коврами из ограбленных чеченских домов, а пьяные солдаты и офицеры по расстреливают по сторонам всех чеченцев.
Особенно отличалась такими выдумками Анна Политковская и другие авторы из "Новой газеты". Но столь же вздорные материалы публиковали "Общая газета", "КоммерсантЪ", журналы "Итоги" и "Власть". Там можно было прочесть, что "настоящая война в Чечне еще не начиналась", что "главные бои и потери впереди", что "армии придется штурмовать Грозный" и идти воевать в горы, что силы боевиков не просто отступают, а "заманивают" российскую армию в глубь Чечни, создавая эффект "сжатой пружины", что чеченцы еще покажут себя ударами с тыла; что "боевой дух российских бойцов падает", а сопротивление чеченских боевиков, напротив, растет и т. п.
Но разведка сообщала о растерянности и раздорах среди чеченских лидеров и полевых командиров на юге Чечни и в Грозном, о нехватке боеприпасов и продовольствия. Некоторые из газет выражали надежду на вмешательство Запада, который должен заставить Ельцина сместить премьера Путина и остановить наступающую в Чечне армию. И российские, и западные обозреватели писали в октябре, что российская армия не сможет без огромных потерь форсировать Терек и что Гудермес превращен в неприступную крепость. Но Терек был форсирован почти без потерь, а чеченские лидеры и большая часть боевиков, контролировавшие Гудермес и прилегающий район, перешли на сторону России, позволив превратить этот второй по величине город Чечни во временную столицу республики.
В Гудермесе и других предгорных районах Чечни вокруг муфтия Ахмада Кадырова и бывшего мэра Грозного Бислана Гантамирова начали объединяться сотни, а потом и тысячи чеченцев, готовых жить в составе России и вести войну против ваххабитов и иноземных наемников, против террористов и экстремистов, фактически захвативших власть в Чечне. Еще осенью 1999 года премьер В. Путин встретился в Белом доме и со многими авторитетными деятелями из чеченской диаспоры, и с Ахмадом Кадыровым, положив начало сочетанию военных и политических методов в решении проблем Чечни. В уже освобожденных районах республики стала формироваться местная администрация в основном из местных жителей. Во главе временной администрации всей Чечни Путин назначил генерала железнодорожных войск Николая Кошмана, уже работавшего в 1995–1996 годах вице-премьером в правительстве Д. Завгаева.
Невозможно было просто отвергнуть всю ту политику, которую проводила Россия в Чечне до 1999 года, а также людей, которые участвовали в проведении этой политики. Напротив, умелое использование опыта предыдущей войны, особенно на ее завершающих этапах, стало важным фактором успеха новой военной кампании. Именно отличившиеся в 1994–1996 годах офицеры в первую очередь привлекались к руководству частями и подразделениями в 1999 году.
Фактическую капитуляцию России в Чечне в августе 1996 года наиболее тяжело переживали в Вооруженных силах, которые понесли здесь большие потери, но были, как считали многие генералы и офицеры, близки к успеху. Были даже случаи самоубийств среди офицеров. Но неудача в Чечне дала также сильный импульс к некоторым реформам в армии и обновлению ее командного состава.
Особенно важным элементом этих перемен стало создание во всех округах и родах войск частей и подразделений постоянной боевой готовности. Раз у страны еще нет возможности обеспечить необходимыми ресурсами всю армию, значит, надо полностью снабдить хотя бы ее часть. Именно эти подразделения постоянной боеготовности и хорошо подготовленные контрактники, а не неумелые новобранцы составили костяк армии, наступавшей в Чечне. Был учтен и опыт войны НАТО против Югославии. Позитивно влияло на настроение армии существенное увеличение денежного довольствия, на которое мог рассчитывать каждый участник военных действий. Но главная причина успеха российской армии состояла в том, что и генералы, и солдаты понимали, чувствовали или догадывались, что от итогов этой войны зависит судьба России.
Большая заслуга Владимира Путина состояла как раз в том, что он уделял очень большое внимание разъяснению причин и необходимости применения силы в Чечне и на Северном Кавказе, не ограничиваясь общими словами о "восстановлении в Чечне российского конституционного порядка".
Конечно, у Путина имелось на этот счет немало оппонентов.
О причинах и политических последствиях войны в Чечне
Было немало обозревателей и аналитиков, которые утверждали, что война в Чечне - это война за каспийскую нефть. Многие из недоброжелателей России, ее нового премьера и ее старого президента называли войну в Чечне войной премьера Путина, ибо, по утверждению этих людей, только небольшая победоносная война может помочь потерявшему авторитет режиму выйти из политического тупика. Только успех на Северном Кавказе может помочь Ельцину спокойно уйти из Кремля, существенно повысив при этом шансы Путина занять пост президента…
Другие уверяли, что новая война развивается по собственной логике реванша, а ее характер продиктован интересами нового российского генералитета. Официальная версия состояла, как известно, в том, что Россия подавляет базы и отражает агрессию международных террористических организаций и банд ваххабитов, которые поставили своей целью создать на юге России новое мусульманское государство, простирающееся от Каспийского до Черного моря и основанное на учении "чистого ислама". Эти причины и мотивы несомненно существовали и оказывали влияние на ход военной кампании. Но имелись и более глубокие причины и мотивы конфликта, корни которого уходили в историю всей России, всего Кавказа, всего Северного Кавказа и Чечни на многие десятилетия, а то и на столетия.