Через несколько дней после выхода в свет "Хоббит" получил благоприятные отзывы в колонках "Таймc". "Всем, кто любит детские книги из тех, которые могут читать и перечитывать и взрослые, - писал обозреватель, - стоит взять на заметку, что в этом созвездии загорелась новая звезда. Искушенному глазу отдельные персонажи могут показаться почти мифологическими". Вышеупомянутый глаз принадлежал К. С. Льюису. Льюис был в то время постоянным обозревателем литературного приложения к газете "Таймс", "Таймс литерари сагошент", и сумел пропихнуть заметку о книге своего друга в родственную газету. Естественно, он не преминул напечатать хвалебную статью и в самом литературном приложении. За этим последовали столь же восторженные отзывы других критиков, хотя кое-кто из них не упускал случая указать на неуместность издательской рекламы на обложке, в которой "Хоббит" сравнивался с "Алисой в Стране чудес" только на том основании, что обе книги были написаны оксфордскими донами. Нашлись также и недовольные, в числе прочих - обозреватель из "Джуниор букшелф", который почему-то решил, что в этой книге "отсутствует бесшабашная свобода истинного приключения".
Первое издание "Хоббита" было распродано к Рождеству. Издательство поспешило подготовить второе, в которое на этот раз были включены четыре из пяти цветных иллюстраций, сделанных Толкином. По всей видимости, Толкин просто никогда не предлагал их в "Аллен энд Анвин", и в издательстве узнали об их существовании только когда они попали к ним по пути в "Хоутон-Мифлин", которое должно было издавать эту книгу в Америке. Американское издание, которое вышло через несколько месяцев, большинство критиков также одобрили, и оно получило премию "Нью-Йорк геральд трибьюн" как лучшая детская книга года. Стэнли Анвин осознал, что у него в издательстве вышел детский бестселлер. Он писал Толкину: "На будущий год многие начнут требовать новых книг про хоббитов!"
Глава 2
"НОВЫЙ "ХОББИТ""
Через несколько недель после выхода "Хоббита" Толкин приехал в Лондон. Стэнли Анвин пригласил его на ланч, обсудить возможное продолжение книги. Толкин обнаружил, что издатель, невысокий, с блестящими глазами и с бородой, выглядит "точь-в–точь как один из моих гномов - только он, кажется, не курит". Анвин и впрямь не курил, а также не употреблял спиртных напитков (он происходил из суровой нонконформистской семьи), и оба сочли друг друга довольно странными. Анвин узнал, что у Толкина есть большой мифологический труд под названием "Сильмариллион", который Толкин теперь хочет опубликовать - хотя признает, что это не слишком подходящее продолжение для приключений Бильбо Бэггинса. Толкин сказал, что у него также имеется несколько коротких детских сказок: "Мистер Блисс", "Фермер Джайлз из Хэма" и "Роверандом", а также неоконченный роман под названием "Утраченный путь". Анвин попросил Толкина прислать все эти рукописи в его офис на Мьюзиум-Стрит.
Рукописи были присланы и прочитаны. Детские сказки очень понравились, но в них не было ничего про хоббитов, а Стэнли Анвин был уверен, что хоббиты - именно то, чего хочется людям, которым полюбилась первая книга. Ну а "Утраченный путь" явно не был рассчитан на детей. С "Сильмариллионом" же дело обстояло сложнее.
Рукопись этого колоссального труда - точнее, пачка рукописей - прибыла в редакцию в несколько разрозненном виде, и на первый взгляд единственным цельным текстом из всего этого была длинная поэма "Жеста о Берене и Лутиэн". А потому ее-то и отдали внутреннему рецензенту. Рецензенту поэма не особенно понравилась - честно говоря, в рецензии он довольно резко отозвался о рифмованных двустишиях поэмы. Правда, поспешил заметить, что зато прозаическая версия истории Берена и Лутиэн (вероятно, Толкин присовокупил ее к поэме, чтобы было понятно, что произошло дальше, поскольку сама "Жеста" была не окончена) весьма захватывающая. "Здесь события развиваются стремительно, - докладывал рецензент Стэнли Анвину и восторженно, хотя и несколько бестолково, продолжал: - История рассказана с лаконичной выразительностью и благородством, так что невозможно оторваться, невзирая на зубодробительные кельтские имена. Есть в ней та безумная, ослепляющая красота, что озадачивает англосакса при встрече с кельтским искусством".
Похоже, что на тот момент в "Аллен энд Анвин" больше ничего из "Сильмариллиона" читать не стали. Тем не менее 15 декабря 1937 года Стэнли Анвин написал Толкину:
"В "Сильмариллионе" - масса великолепных материалов; собственно говоря, это не столько книга сама по себе, сколько золотые копи, которые предстоит разрабатывать, сочиняя новые книги вроде "Хоббита". Мне казалось, что вы отчасти и сами так считаете, не правда ли? Нам же абсолютно необходима еще одна книга, которую можно было бы издать на волне нашего успеха с "Хоббитом". Но увы! Ни один из этих текстов (ни поэма, ни сам "Сильмариллион") не соответствует данным требованиям. Я все еще надеюсь, что вы вдохновитесь на то, чтобы написать еще одну книгу о хоббите".
В том же письме Анвин переслал Толкину восторженный, хотя и несколько неуместный отзыв рецензента о той части "Сильмариллиона", которую он прочел.
Толкин ответил (16 декабря 1937-го):
"Больше всего радует меня то, что "Сильмариллион" не был отвергнут с презрением. Как это ни смешно, я терзался страхом и чувством утраты с тех самых пор, как отдал эту глубоко личную, дорогую моему сердцу чепуху в чужие руки; и мне думается, что, если бы вы сочли это чепухой, я был бы совершенно раздавлен. Но теперь я буду надеяться, что в один прекрасный день смогу опубликовать - или позволить себе опубликовать "Сильмариллион"! Отзыв вашего рецензента привел меня в восторг. Очень жаль, если имена кажутся ему зубодробительными: лично я полагаю (а тут, я полагаю, мне лучше знать), что имена хороши и общее впечатление в изрядной степени зависит от них. Система имен, связная и последовательная, основана на двух родственных языках, что позволяет достичь реализма, которого прежде не достигал ни один из авторов, придумывавших имена (скажем, Свифт или Дансени!). Нечего и говорить, что они вовсе не кельтские! Как и сами истории.
Я и не думал, что какие-то из текстов, которые я вам подсунул, соответствуют вашим требованиям. Я просто хотел знать, представляет ли что-то из этого ценность для кого-то, помимо меня самого. По-моему, достаточно очевидно, что, помимо всего, требуется продолжение или дополнение к "Хоббиту". Я обещаю подумать и заняться этим. Но, уверен, вы поймете меня, если я скажу, что создание разработанной и последовательной мифологии (и двух языков в придачу) поглощает все мысли, и сердце мое отдано Сильмарилям. Так что бог знает, что из этого выйдет. Мистер Бэггинс появился как забавная сказочка о привычных и противоречивых гномах из сказок братьев Гримм и оказался затянут на край этих легенд - так, что даже Саурон Ужасный выглянул из-за грани. А на что еще способны хоббиты? Они могут быть забавны, но эта их комичность весьма ограниченна, если не сопоставить ее с чем-то более фундаментальным. Однако самое интересное (на мой взгляд), что касается всяких там драконов и орков, произошло задолго до хоббитов. Быть может, взять новый (хотя и похожий) сюжет?"
Стэнли Анвин, по всей вероятности, не понял большей части этого письма; но на самом деле Толкин все равно просто размышлял вслух и уже начинал строить планы. Всего через три дня, 19 декабря 1937 года, он сообщил Чарльзу Ферту, одному из сотрудников издательства "Аллен энд Анвин": "Я написал первую главу новой истории про хоббитов - "Долгожданная вечеринка".
Новая история начиналась почти так же, как первая. Мистер Бильбо Бэггинс из Хоббитона дает званый обед в честь своего дня рождения и, произнеся речь перед гостями, надевает волшебное колечко, которое добыл в "Хоббите", и исчезает. Причиной исчезновения в первом варианте главы является то, что у Бильбо "не осталось ни денег, ни драгоценных камней", и он решил снова отправиться на поиски драконьего золота. На этом месте первый вариант обрывается, глава оставлена неоконченной.
Толкин пока что не имел отчетливого представления, о чем будет новая книга. В конце "Хоббита" он написал, что Бильбо "счастливо прожил оставшуюся жизнь, а она у него оказалась необыкновенно долгой". Так как же этот хоббит мог изведать новые приключения, достойные называться приключениями, так, чтобы не возникло противоречия финалу "Хоббита"? И потом, разве он не исчерпал практически все возможности характера Бильбо? Толкин решил ввести в повествование нового хоббита, сына Бильбо, и дать ему имя, которое носило семейство принадлежавших детям Толкина игрушечных медвежат-коала, Бинго. Итак, он вычеркнул из первого наброска имя Бильбо и вписал вместо него "Бинго". Потом ему в голову пришла другая идея, и он записал ее в виде короткой заметки (он часто так поступал во время работы над этой новой книгой): "Сделать сюжетом "возвращение кольца"".
В конце концов, кольцо было, во-первых, связующим звеном между первой и второй книгами, а во-вторых, одной из немногих деталей, о которых было сказано далеко не все. Бильбо случайно добыл его у скользкого Голлума, жившего под Мглистыми горами. Способность кольца делать своего владельца невидимым была до конца исчерпана еще в "Хоббите". Но не обладало ли оно какими-нибудь другими свойствами? Толкин делает еще несколько заметок: "Кольцо - откуда оно взялось? Некромант? Не очень опасное, если использовано для благих целей. Но рано или поздно грядет расплата. Приходится утратить либо его - либо себя". Потом Толкин переписал первую главу заново, назвав героя "Бинго Болджер-Бэггинс" и превратив его из сына Билъбо в его племянника. Он перепечатал главу на машинке и в начале февраля 1938 года послал ее в "Аллен энд Анвин", спросив, не согласится ли Рейнер, сын Стэнли Анвина, первый рецензент "Хоббита", высказать свое мнение.
11 февраля Стэнли Анвин ответил, что Рейнер прочел и ему очень понравилось, и добавил от себя: "Продолжайте".
Толкин был ободрен, но написал в ответ: "Написать первые главы для меня всегда проще простого - а вот теперь история не движется. Я так много растратил на первого "Хоббита" (я ведь не рассчитывал, что придется сочинять к нему продолжение), что в этом мире уже трудно найти что-нибудь новенькое". Тем не менее Толкин снова взялся за работу и вскоре написал вторую главу, которую назвал "Дорога втроем". В ней рассказывалось, как Бинго и его родичи Одо и Фродо отправляются в путь по сельской местности под звездами.
"Истории имеют обыкновение выходить из-под контроля, - написал Толкин своему издателю несколько недель спустя, - вот и эта приняла неожиданный оборот". Толкин имел в виду совершенно незапланированное появление зловещего Черного Всадника, который явно разыскивал хоббитов. На самом деле то был лишь первый из нескольких неожиданных оборотов, с которыми ему еще предстояло столкнуться. Толкин неосознанно, и зачастую непредумышленно, уклонялся от веселой манеры "Хоббита" в сторону чего-то более мрачного и возвышенного, ближе к "Сильмариллиону".
Была написана третья глава, никак не озаглавленная, но по содержанию примерно соответствовавшая той, что в конце концов вошла в книгу под названием "Прямиком по грибы". После этого Толкин перепечатал все, что уже было написано (и переписано), и опять отправил Рейнеру Анвину, чтобы узнать его мнение. Мальчик снова одобрил, только заметил, что тут слишком много "хоббичьей болтовни", и спросил, как будет называться книга.
И в самом деле, как? Но, главное, Толкин до сих пор не знал, о чем она будет. И к тому же у него оставалось не так уж много свободного времени для сочинительства. Помимо обычных дел: лекций, экзаменов, административных обязанностей, научной работы, - добавилась еще одна забота: у Кристофера обнаружилось какое-то непонятное сердечное заболевание. Мальчика, которого только недавно отправили вместе с братьями в католический пансион в Беркшире, пришлось на много месяцев оставить дома. Кристоферу было велено соблюдать постельный режим и лежать на спине, и отец посвящал ему немало времени. Так что прошло больше трех месяцев, прежде чем Толкин снова взялся за новую книгу. В конце трех уже написанных глав он некогда нацарапал заметку: "Бинго собирается что-то сделать с Некромантом, который намерен напасть на Шир. Они должны найти Голлума и узнать, откуда он взял кольцо, потому что нужны три". Но какой бы многообещающей ни казалась эта идея, сперва она никаких результатов не дала. 24 июля 1938 года Толкин написал Чарльзу Ферту в "Аллен энд Анвин": "Продолжение "Хоббита" все на том же месте. Я утратил к нему интерес и понятия не имею, что с ним делать".
А вскоре пришли вести о том, что Э. В. Гордон скончался в больнице, и этот удар заставил Толкина еще на некоторое время отложить работу над книгой. Однако примерно тогда же Толкин начал приводить в порядок свои мысли по поводу центральной темы Кольца и принялся писать диалог между Бинго и эльфом Гильдором, в котором говорилось о природе Кольца. Эльф объясняет хоббиту, что это Кольцо - одно из многих, сделанных Некромантом, и, по всей видимости, он его разыскивает. Черные Всадники - это "Призраки Кольца", которых другие кольца сделали навеки невидимыми. Идеи наконец-то хлынули потоком. Толкин сочинил кусок диалога между Бинго и волшебником Гэндальфом, в котором решено, что Кольцо необходимо отнести за многие сотни миль в темную страну Мордор и бросить в "одну из Расселин Земли", где пылает жаркое пламя. Это послужило достаточной основой для того, чтобы продолжать сказку. И она была продолжена. Хоббиты попали к Тому Бомбадилу. Закончив эту главу 31 августа 1938 года, Толкин написал в "Аллен энд Анвин", что "книга двинулась вперед и совершенно выходит из-под контроля. Она достигла примерно главы VII и стремится дальше, к каким-то совершенно непредвиденным целям". Потом Толкин вместе с семьей, включая Кристофера, здоровье которого заметно улучшилось, уехал на каникулы в Сидмут.
Там он довольно много работал над книгой. Он довел хоббитов до деревенского трактира в "Бри", где они встретились со странным персонажем - еще одним непредвиденным элементом повествования. В первых вариантах Толкин описывал его как "странного на вид смуглолицего хоббита" и называл его Trotter, Непоседа. Позднее Непоседа превратился в персонажа истинно героического, короля, чье возвращение к власти дало название третьему тому книги; но пока что Толкин не лучше самих хоббитов представлял себе, кто это такой. А действие между тем развивалось. Бинго прибыл в Ривенделл. Примерно в это же время Толкин нацарапал на клочке бумаги: "Слишком много хоббитов. К тому же Бинго Болджер-Бэггинс - плохое имя. Пусть Бинго будет Фродо". Однако ниже приписал: "Нет. Я теперь уже слишком привык к Бинго". Была и еще одна проблема: почему это Кольцо кажется всем таким важным? До сих пор этот вопрос все еще не решился. Но внезапно Толкину пришла в голову новая идея, и он написал: "Колечко Бильбо оказалось единым главным Кольцом. Все прочие вернулись в Мордор, а это было потеряно".
Единое кольцо, управляющее всеми остальными; кольцо, бывшее источником силы Саурона, Черного Властелина Мордора, и средством для управления ею; кольцо, которое хоббиты должны отнести туда, где его можно уничтожить, иначе весь мир окажется под властью Саурона. Теперь все сошлось. И история оторвалась от "детского" уровня "Хоббита" и перешла в высокую сферу героического эпоса. Заодно появилось и заглавие: когда Толкин в следующий раз писал о своей книге в "Аллен энд Анвин", он назвал ее "Властелин Колец".
Это было почти неизбежно. Толкину больше не хотелось сочинять сказки, подобные "Хоббиту"; он стремился вернуться к своей серьезной мифологии. И теперь он мог это сделать. Новая история оказалась тесно связана с "Сильмариллионом" и должна была приобрести высокий смысл и благородный стиль последнего. Нет, конечно, хоббиты по-прежнему оставались хоббитами, малорослым шерстолапым народцем с забавными именами вроде Бэггинсов или Гэмджи (из семейной шутки про Папашу Гэмджи родился персонаж с таким именем, а главное - появился его сын Сэм, которому предстояло стать одним из главных героев книги). В определенном смысле хоббиты попали сюда случайно из более ранней книги. Однако теперь Толкин впервые осознал всю значимость хоббитов для Средиземья. Тема его новой книги была широка, но центром ее оказалась отвага этого малорослого народца, и сердцем ее стали трактиры и сады Шира, воплощение всего, что было дорого Толкину в родной Англии.
Теперь, когда выявилась суть сюжета, переделок и тупиков стало меньше. Вернувшись из Сидмута домой, осенью 1938 года Толкин провел немало часов, трудясь над романом, так что к концу года была уже готова немалая часть того, что потом стало книгой II. Работал он обычно по ночам, как то вошло у него в привычку, грелся у бестолковой печки в своем кабинете на Нортмур-Роуд и писал ручкой-вставочкой на оборотных сторонах старых экзаменационных сочинений, так что немалая часть "Властелина Колец" перемежается обрывками давно забытых студенческих эссе. Каждая глава начиналась с небрежно накорябанного, зачастую совершенно нечитабельного наброска; набросок затем переписывался уже начисто и наконец печатался на "Хаммонде". Единственное крупное изменение, которое оставалось внести, касалось имени ключевого персонажа. Спустя какое-то время, летом 1939 года Толкин подумывал переделать все, что уже написал, и начать заново, сделав главным героем все-таки Бильбо - очевидно, исходя из принципа, что в первой и второй книге главный герой должен быть один и тот же, - но потом все же решил использовать хоббита Бинго. Но имя Бинго теперь сделалось для него уже совершенно неприемлемым, поскольку книга приняла чересчур серьезный оборот, и потому Толкин заменил Бинго на Фродо, имя, принадлежавшее ранее одному из второстепенных персонажей. И так оно и осталось.