Выйдя к Жиздре, противник на протяжении нескольких дней упрямо стремился форсировать ее и развить успех в направлении Сухиничей. Ценой больших потерь гитлеровцам удалось крупными силами при поддержке большого количества танков форсировать реку к северу от населенного пункта Глинная, проникнуть 19 августа на узком участке в лес, что южнее Алешинки, и выйти на ближайшие подступы к этому населенному пункту. Но здесь неприятельские танки и мотопехота были остановлены мощным огнем крупнокалиберных орудий армейской артиллерийской бригады, контратаками 146-й танковой бригады и частей 11-й гвардейской стрелковой дивизии и отброшены в глубь леса. При попытке возобновить наступление на Алешинку танковые дивизии противника потерпели тяжелое поражение от контрудара вовремя подошедшего из резерва фронта 9-го танкового корпуса, которым умело командовал генерал-майор Алексей Васильевич Куркин.
Одновременно другая группировка гитлеровцев изо всех сил стремилась прорваться из района Гретни на северо-запад в общем направлении на Сухиничи, но огнем и контратаками наших войск была отброшена в исходное положение. Это был кульминационный момент в наступлении противника. Войска армии, несмотря на превосходство врага в силах, выстояли и заставили его прекратить наступление и перейти к обороне.
Исключительно важную роль в отражении удара крупных сил противника на сухиничском направлении сыграл командующий фронтом генерал армии Георгий Константинович Жуков. Со свойственной ему твердостью и требовательностью он умело направлял усилия армии и подошедших резервов.
К 18 августа ударная группировка немецко-фашистских войск была сильно обескровлена. Потеряв до 10 тысяч человек только убитыми и свыше 200 танков, вражеское командование окончательно отказалось от дальнейшего продолжения наступления.
С подходом из фронтового резерва 3-й танковой армии под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Романенко 16-я и 61-я армии вместо с танкистами Романенко перешли 22 августа в наступление против вклинившихся в нашу оборону гитлеровцев, нанесли им ответный удар, после которого в значительной степени было восстановлено первоначальное положение наших войск.
Августовские оборонительные действия армии показали возросшую боевую мощь наших частей, их стойкость при отражении массированных атак противника, упорство в удержании занимаемых рубежей, умение наносить фашистам серьезные потери в живой силе и боевой технике. С первого же дня наступления противника был брошен в войска лозунг: "Ни шагу назад, кровью, жизнью своей отстоим родную землю!"
Исключительно большую роль в поднятии боевого духа частей и соединений армии сыграл уже упоминавшийся мною приказ Народного комиссара обороны Союза ССР № 227 от 28 июля 1942 года, который с суровой откровенностью раскрывал всю глубину опасности, нависшей над Родиной, и выдвигал жесткое требование прекратить дальнейший отход и остановить обнаглевшего врага. В приказе, в частности, говорилось:
"Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население.
Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге, у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа… После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год.
У нас нет уже теперь преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Из этого следует, что пора кончить отступление, ни шагу назад. Таким должен быть теперь наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности… Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без прикааа высшего командования".
Значение этого документа трудно переоценить. Он прямо указывал на ответственность каждого воина за судьбы Родины, за то, быть или не быть нашему социалистическому государству.
Именно так и разъясняли его командиры и политработники. Приказ в считанные дни бы доведен до сознания и сердца каждого бойца, причем применительно к конкретным боевым задачам. Огромная заслуга принадлежала в этом дивизионному комиссару А. А. Лобачеву. Думаю, что именно благодаря его активной работе, проводимой непосредственно с бойцами и командирами, части армии ни разу не отошли с занимаемых позиций без приказа. А воины 7-го гвардейского кавалерийского полка 2-й гвардейской кавдивизии, состоявшего из кубанских казаков, проявили массовый героизм, отстаивая каждый метр родной земли на холмищенском рубеже. Несмотря на подавляющее превосходство противника в силах, они, выручая воинов 322-й дивизии, смелой контратакой отбросили гитлеровцев из Холмища и несколько дней в полуокружении вели бой не на жизнь, а на смерть с наступавшими здесь частями 19-й танковой дивизии гитлеровцев. Ни один казак не дрогнул и не отступил, весь личный состав этого поистине героического полка буквально до последнего человека дрался за удержание Холмища, являвшегося ключевой позицией в полосе обороны 322-й стрелковой дивизии.
Все эти герои были посмертно удостоены правительственных наград.
Враг понес немалые потери в живой силе, танках, его наступление было задержано, он лишился возможности своевременного выхода к реке Жиздра для соединения с ударной группировкой, прорвавшейся на наш фланг через расположение армии генерала П. А. Белова. С упорством и бесстрашием дрались все части и соединения 16-й. Только этим можно объяснить то, что превосходящим силам противника, имевшим в своем составе около 500 танков и поддержанным с воздуха мощной авиацией, не удалось в конечном счете с выходом к реке Жиздра развить наступление на Сухиничи и далее на северо-запад, в тыл главных сил нашей армии и ее соседа - 10-й армии.
Напряженные августовские бои 16-й армии лично для меня явились суровым испытанием и большой школой. Ведь впервые тогда довелось мне непосредственно руководить боевыми действиями армии, так как до этого, как знает читатель, на протяжении целого года войны я принимал участие в операциях только в составе крупных штабов. Последние шесть месяцев я одновременно возглавлял штабы фронта и направления и, конечно, особенно отчетливо понял все значение этих органов управления в руководстве боевой деятельностью войск. Воочию, на собственном опыте, убедился я тогда в громадном различии между штабной и командной работой в боевой обстановке. Начальник штаба имеет скромную задачу - всеми мерами обеспечить командующему успешное руководство войсками в проводимой операции. Правда, он в какой-то степени может повлиять на принятие командующим решения, предложив такой вариант, который, по его мнению, наиболее соответствует оперативной обстановке. Однако только командующий имеет право принять решение, в соответствии с которым будут действовать, войска, и обязан в первую очередь нести ответственность за его последствия.
С 9 сентября на левом крыле 16-й наступило затишье. Соединения и части перешла здесь к обороне на достигнутых рубежах. Все внимание командования, штаба и политотдела армии было направлено на доукомплектование частей и соединений людьми, вооружением и транспортом, на организацию войсками прочной обороны во всей полосе действия армии.
13 сентября вынужден был покинуть армию член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Лобачев. В последних боях он получил серьезное ранение. Мы были с ним на переднем крае, остановились у траншеи, только что отбитой у немцев, и завязали разговор с красноармейцами. В это время один из встреченных нами бойцов незаметно для нас спустился в траншею, чтобы, упираясь в ее бруствер, поправить ремни термоса с обедом, висевшего за его плечами. Неожиданно раздался взрыв саперной мины, многочисленными осколками которой красноармеец был убит, а стоявшего рядом со мной Алексея Андреевича Лобачева ранило в обе ноги. Мне в лицо попал только небольшой кусочек затвердевшей земли, не причинив никакого вреда.
В конце августа командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков был отозван в Москву и назначен заместителем Верховного Главнокомандующего. В связи с дальнейшим усложнением обстановки на юге он выехал в Сталинград для координации действий советских войск в этом районе. Командующим Западным фронтом был назначен генерал-полковник Иван Степанович Конев. К 15 сентября войска 16-й армии, выделив часть своих соединений в резерв Ставки, закрепились на занимаемых рубежах, всесторонне подготовившись к их обороне. Вскоре меня вызвали в штаб фронта для личного доклада новому командующему. Захватив все необходимые документы, я вылетел в Малоярославец, где по-прежнему располагался штаб фронта.
Командующий остался доволен моим докладом. В завязавшейся потом беседе он поделился новыми сведениями о положении наших войск под Сталинградом и на Северном Кавказе. Иван Степанович, в частности, сказал:
- Ты, Иван Христофорович, должен со всей отчетливостью понять, какие большие трудности испытывает наше Верховное Главнокомандование. Чтобы отразить все усиливающийся натиск врага на юге, добиться там перелома, все резервы центра и часть сил с других направлений, в том числе и с нашего фронта, спешно перебрасываются под Сталинград с целью ликвидировать создавшуюся там угрозу. Общая неблагоприятная обстановка требует от нас постоянно быть начеку, ни в коем случае не допустить какого-либо промаха, не дать врагу лишние козыри в полосе действий нашего фронта. Мы обязаны наличными силами не только прочно удерживать за собой ныне занимаемые рубежи обороцы, но и так крепко вцепиться в горло противника, чтобы приковать его к себе, постоянно держать его под угрозой нанесения ударов со стороны наших войск…
В заключение командующий фронтом предложил мне по возвращении в армию разработать и провести в жизнь ряд мероприятии в духе его указаний, установить строгий контроль за их точным выполнением.
Закончив деловые разговоры, Иван Степанович пригласил меня на обед, за которым мы по-дружески беседовали, вспоминали наиболее интересные эпизоды наших встреч в мирное время и в канун войны. Потом командующий еще раз напомнил мне о важности задач, стоявших перед войсками армии, и, пожелав успеха в их исполнении, отпустил меня.
Неоднократные встречи в боевой обстановке дали мне возможность близко соприкоснуться с двумя нашими наиболее известными в то время полководцами Г. К. Жуковым и И. С. Коневым. Им было свойственно много общих черт как настоящим коммунистам, типичным представителям трудового русского народа, выходцам из самых его глубин: здравый ум, твердый характер, строгость и справедливость. Сходство объяснялось, естественно, и общностью жизненной и профессиональной школы, которую прошли и Георгий Константинович, и Иван Степанович: длительное командование полками и крупными войсковыми соединениями, успешное окончание ряда военно-учебных заведений. Но были, конечно, и определенные существенные различия в стиле и методах их работы: ведь каждая личность неповторима, особенно незаурядная.
От командующего я зашел к своему старому приятелю генералу А. П. Покровскому, возглавлявшему оперативное управление штаба фронта. Тут я несколько задержался и с небольшим опозданием приехал на аэродром.
Погода в этот день еще с утра стояла пасмурная. Быстро наступавшие вечерние сумерки, казалось, вот-вот превратят неприветливый облачный день в непроглядную ночь. Встал вопрос: стоит ли отправляться в путь при таких неблагоприятных условиях? Предстояло совершить ночной полет к линии фронта и приземлиться на небольшой площадке на опушке леса близ села Середея, лежавшего всего в 20 километрах от переднего края. В разговоре с летчиком на эту тему стремление поскорее попасть к себе в армию, где меня ожидало множество неотложных дел, к сожалению, взяло верх над благоразумием. Мы были уверены, что железная дорога от Малоярославца до Сухиничей и от них до реки Жиздра послужит нам надежным ориентиром и позволит без всякого риска долететь до нашего лесного аэродрома.
На деле, однако, все получилось по-другому. Не успели мы долететь до Сухиничей, как ночь полностью вступила в свои права. Над станцией, плохо видимой с высоты, летчик сделал несколько кругов и взял курс вдоль железной дороги. Опасаясь случайного перелета через линию фронта, проходившую по Жиздре возле разрушенного железнодорожного моста, я буквально впился глазами в железнодорожные пути. Каково же было мое удивление и беспокойство, когда, против ожиданий, мы никак нe могли достичь этого пункта. Я понял, что после Сухиничей летчик потерял ориентировку и отклонился от намеченного маршрута полета. Чтобы выяснить, где мы, пришлось на небольшой высоте кружиться над районом, куда мы залетели. Внимательное изучение очень плохо просматриваемых наземных ориентиров все же убеждало, что мы находимся над расположением своих войск. Во избежание дальнейших осложнений стали выбирать площадку, чтобы приземлиться. Летчик несколько раз пытался использовать едва видневшиеся полевые дороги. Но каждый раз что-то мешало совершить посадку и приходилось вновь набирать высоту. Только благодаря помощи одной из прожекторных станций Московского района ПВО, находившейся в расположении нашей армии, нам удалось сесть. Выяснилось, что летчик, долетев до Сухиничей, взял курс не на юг, к Жиздре, а на юго-восток вдоль железной дороги на Козельск.
В это время к нам прибыл новый член Военного совета генерал-майор танковых войск П. Н. Куликов. Армия получила такого же опытного и вдумчивого политработника, каким был А. А. Лобачов. Петр Николаевич, став с восемнадцати лет красноармейцем, участвовал в гражданской войне, тогда же был принят в партию. Отечественную П. Н. Куликов встретил комиссаром корпуса, потом был членом Военного сонета 48-й и 20-й армий. С этим прекрасным человеком мы с самого начала стали работать дружно и слаженно.
На следующий день после возвращения в армию у меня собрались член Военного совета, мой заместитель, начальник штаба, все начальники родов войск и служб армии. Я подробно рассказал им о полученных от командующего войсками фронта указаниях и приказал В. Г. Терентьеву совместно с начальниками родов войск и начальником политотдела армии разработать конкретный план мероприятий на ближайшее время по претворению в жизнь указаний командующего.
Особенно большое внимание мы уделили снайперскому движению. В каждой стрелковой роте появилась группа снайперов. Они изо дня в день совершенствовали свою огневую подготовку, непрерывно разрабатывали новые приемы "охоты" за фашистами, вели между собой соревнование - кто больше уничтожит гитлеровцев. Среди снайперов получил широкое распространение и признание девиз: "Фашистом меньше - победа ближе".
До сих пор в моей памяжи осталось неизгладимое впечатление, которое я вынес от встречи с нашими снайперами на армейском слете. На него съехались лучшие стрелки - 150 человек, которые в совокупности уничтожили свыше 2000 фашистов. Это было первое мероприятие такого рода на Западном фронте. Многие из бойцов на этом слете подробно и интересно рассказывали о приемах "охоты" за фашистами. Как правило, каждый снайпер, прежде чем выйти на задание, тщательно готовился. Надо было в расположении противника наметить подходящий участок, умело выбрать для себя огневую позицию, разработать способы обнаружения врага. Выступавшие иа слете снайперы демонстрировали свои образцы самодельных ложных мишеней и приемы вызова по ним огня из расположения противника.
Одним словом, шел деловой разговор о наиболее ценном опыте, о неиссякаемой выдумке и инициативе этих отважных солдат, об их выдержке и мастерстве. Слет проходил на лесной поляне, снайперы расселись кто на пеньке, кто просто на траве в маскировочных халатах, украсившись ветками и хвоей. Когда я подходил к месту слета, то в первый момент опешил - людей не было видно, казалось, что поляна поросла кустарником.
До сих пор не могу забыть, каким глубоким уважением проникся я тогда к этой славной группе красноармейцев. Каждый из них показал себя вполне зрелым воином, беспредельно преданным своей Отчизне и народу. Все они отличались высокими боевыми качествами, отточенным искусством беспощадно истреблять ненавистных фашистов.
Занимаясь своими фронтовыми делами, весь личный состав армии, и прежде всего офицеры и генералы, с неослабным вниманием следили за развертыванием боевых действий под Сталинградом и на Северном Кавказе. К общему нашему восторгу, наконец было получено известие о переходе 19–20 ноября советских войск в контрнаступление в Волго-Донском междуречье. Начавшееся здесь победное шествие Красной Армии, завершенное окружением и пленением армии Паулюса и положившее начало изгнанию оккупантов с советской земли, бесконечно радовало и вдохновляло нас. Победа под Сталинградом явилась одним из наиболее важных событий Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом. После поражения Паулюса под Сталинградом в фашистской Германии, как известно, был объявлен трехдневный траур. Жители германских городов и сел впервые с начала второй мировой войны вместо бравурных победных маршей услышали погребальный звон церковных колоколов.
О Сталинградской битве написано уже очень много. Бывали случаи, когда участники событий стремились взвесить на чаше весов истории весомость вклада в эту победу того или иного фронта, той или иной армии. Я думаю, что эта победа была одержана не только теми войсками, которые непосредственно в ней участвовали. Она принадлежит всей нашей армии, всему нашему народу, так как в битве на Волге был широко использован опыт всех действующих войск, наша передовая военная наука, результаты самоотверженного труда рабочих, крестьян и интеллигенции. Сталинград был расплатой с фашистами за Киев и Харьков, за Брянск и Вязьму. Теперь в котле оказались армии Паулюса и Гота, хвалившиеся тем, что не знают поражений. И если наши войска вырывались из самых мощных клещей врага, то из железной сталинградской западни не вышел ни один гитлеровец.
Мы, конечно, все по-хорошему завидовали защитникам Сталинграда, удаче, выпавшей на их долю, и с нетерпением ждали, когда наступит праздник и на нишей улице.
16 декабря в село Радождево, где размещался штаб нашей армии, прибыла делегация дружественного монгольского народа во главе с премьер-министром, героем и маршалом Монгольской Народной Республики Хорлогийном Чойбалсаном. Наши дорогие гости приехали к нам не только с добрыми чувствами, но и с богатыми дарами. Они привезли с собой большое количество теплых вещей и других подарков для вручения советским бойцам. Мы приняли делегацию братского народа с большой радостью, окружив маршала Чойбалсана и приехавших с ним монгольских друзей вниманием и заботой.