А мы заканчивали последнее приготовления. И хотя бои шли невероятно тяжелые, командование не взяло из нашей ударной группировки ни одной дивизии. Уже одно это свидетельствовало о том, что Ставка уверена в стойкости сражающихся войск.
Наконец пришел долгожданный приказ. Начало общего наступления было назначено на 12 июля. Задачи нашей армии оставались прежними. Спешно начали подтягивать войска. За три ночи предстояло вывести в первую линию шесть стрелковых дивизий, четыре танковые бригады, два танковых полка и всю массу артиллерии. Для каждой стрелковой дивизии было подготовлено по два маршрута, для танковых бригад и полков - по одному. Выполнение графика вывода войск обеспечивали четко организованная служба регулирования на маршрутах и система комендантских постов, развернутых в исходных районах.
9 и 10 июля командиры батальонов, рот и поддерживающих подразделений в последний раз произвели рекогносцировку местности, чтобы окончательно уточнить все вопросы, связанные с организацией атаки.
Почти два месяца войска армии, находясь в сфере наблюдения авиационной разведки и в пределах видимости многочисленных наземных наблюдательных постов, которые враг расположил на выгодных высотах, готовились к наступлению. Надо сказать, что, к чести воинов, и прежде всего командиров и политработников, ничто не выдало гитлеровцам наших намерений. Как выяснилось, они даже не подозревали, что в этом районе готовится удар по их обороне.
Сработала всесторонне продуманная система маскировки. Войска передвигались только ночью. Танки, машины и тягачи шли с погашенными фарами; шум двигателей заглушался огневыми налетами по вражескому переднему краю и рокотом наших самолетов, круживших над немецкими окопами.
О том, что мы сумели скрытно подготовить наступление, свидетельствуют западногерманские исследователи Курской битвы, и среди них такие компетентные люди, как бывший командующий 2-й немецкой армией генерал-полковник Хейнрици и военный историк Гаук. В своей работе они пишут; "После первых четырех дней битвы на соседних участках фронта на Орловской дуге и под Харьковом не было никаких признаков подготовки русского наступления… Планы противника о действиях на этих участках все еще не были ясны…".
Это значит, что даже за три-четыре дня до нашего наступления у противника не было абсолютно никаких сведений о том, что мы готовимся прорвать его фронт.
Далее Хейнрици и Гаук утверждают, что гитлеровское командование было настолько уверено в пассивности советских войск на Орловской дуге, что сняло оттуда свои резервы. "9 июля Гитлер удовлетворил многократные ходатайства командования группы армий "Юг" и разрешил ему использовать резервы. Группа армий "Центр" тоже решила использовать два соединения из своих резервов - 10-ю моторизованную и 36-ю пехотную дивизии, находившиеся в это время в районе Орла".
В ночь на 10 июля были расчищены проходы в наших заграждениях, а в ночь на 11 июля - в заграждениях противника.
Перед этим вместе с работавшим на нашем КП командующим авиацией дальнего действия генералом Александром Евгеньевичем Головановым мы наметили массированные бомбовые удары по вражеской обороне, прежде всего по Дудино самому крупному узлу сопротивления. Голованов выделил для этого 100 тяжелых бомбардировщиков. Они должны были совершить два налета - в ночь на 11 и в ночь на 12 июля. Организовать надежный по-эшелонный выход самолетов на цель и обеспечить при этом безопасность наших войск - ведь использовались бомбы в две тысячи килограммов - оказалось довольно сложно. Пришлось разработать целую систему светового обозначения мест, где были расположены наши части. Как всегда, проявился организаторский талант А. Е. Голованова: оба удара тяжелых бомбардировщиков потом были нанесены в назначенное время, с большой точностью и очень помогли нам. Наступающий всегда беспокоится, не будут ли боеприпасы выпущены впустую. Так может случиться, если враг хотя бы в последний момент разгадает твои замыслы и выведет свои силы из-под огневого удара. Стремясь действовать наверняка, мы решили провести утром 11 июля разведку боем, да такую, чтобы враг принял ее за наступление наших главных сил.
Ночью авиация дальнего действия нанесла первый бомбовый удар по основным узлам сопротивления противника. С рассветом на позиции гитлеровцев был обрушен короткий, но мощный артиллерийский удар. Штурмовики поставили дымовую завесу перед вражеским передним краем. Под ее прикрытием в 3 часа 30 минут двинулись специально выделенные передовые батальоны - по одному от каждой стрелковой дивизии первого эшелона. В авангарде этой стремительной атаки шли коммунисты и комсомольцы. Так, в подразделениях 11-й гвардейской стрелковой дивизии впереди были заместитель командира батальона по политчасти старший лейтенант Ж. Ботвинский и парторг старший лейтенант Петров, 16-й гвардейской дивизии парторг полка лейтенант К. Жиенбаев и агитатор рядовой Сименцов, 18-й гвардейской дивизии - парторг батальона младший лейтенант В. Голованов, на ряде участков бойцы ворвались во вражескую траншею. Гитлеровцы открыли бешеный огонь изо всех видов оружия. Они израсходовали в тот день более десяти тысяч снарядов. А нам это и было нужно: артиллерийские наблюдатели старательно засекали вражеские огневые точки.
Внезапная атака передовых батальонов увенчалась успехом. На некоторых участках бойцы заняли первую вражескую траншею, захватили немало пленных. Дрались все геройски, доходило и до рукопашных схваток. Не на шутку встревоженный противник начал бросать в контратаки свои ближайшие тактические резервы. Из показаний пленных стало ясно, что действия нашей разведки враг действительно принял за начало наступления главных сил.
Более того, когда мы уже начали разведку боем, то есть фактически показали врагу направление наших наступательных усилий, немецкое командование отдало приказ ввести в бой резервы на участке своей 9-й армии. "Когда 11 июля в районе 2-й танковой армии внезапно начались атаки советских полков и батальонов, - пишут Хейнрици и Гаук, - наше командование, основываясь на прежнем поведении противника, сочло, что эти атаки имеют целью сковать находящиеся на орловском плацдарме немецкие резервы и тем самым воспрепятствовать их участию в ударе на Курской дуге. Командование группы армий "Центр" и 2-й танковой армии не придало значения этим атакам".
Многие немецкие мемуаристы, в том числе генералы Типпельскирх и фон Бутлар, да саж пор утверждают, что мы начали наступление не 12, а 11 июля.
Teперь не было сомнений, что втянувшийся в бой противник уже не отведет сваи войска из первой полосы обороны, следовательно, снаряды нашей артиллерии не упадут на пустое место. Передовые батальоны держались цепко. Бой длился весь день и всю ночь. А в 3 часа 20 минут утра земля задрожала от грохота всей нашей артиллерии. Ее у нас было немало - на участке прорыва на километр фронта приходилось в среднем до 200 орудий, а на более важных участках - до двухсот шестидесяти стволов, не считая "катюш".
Артиллерийским наступлением искусно руководил командующий артиллерией армии генерал-лейтенант П. С. Семенов, подлинный мастер своего дела. Три тысячи орудии и минометов уничтожали живую силу и огневые средства главной полосы сопротивления противника. Основной удар был нацелен на Дудинскую высоту, господствующую над долиной реки Жиздра. Часть стодвадцатимиллиметровых минометов мы выделили для ликвидации минных полей да направлении атак танковых соединений.
Стремясь скрыть от врага момент перехода в атаку пехоты и танков, мы наметили план артподготовки: сначала короткий, всего пять минут, но мощный огневой налет, затем двадцатиминутная пауза, а после нее - контроль пристрелки. Гитлеровцы выйдут из укрытий, займут места в траншеях, а мы еще около часа будем вести стрельбу на разрушение и подавление. И только потом, после залпа четырехсот пятидесяти "катюш", обрушим на врага всю силу огня. Через пятнадцать минут пойдет пехота. Бушующий огневой вал будет постепенно продвигаться а глубииу. За ним последуют пехота и танки.
Артиллеристы хорошо подготовились: разведали основные цели, искусно, чтобы не насторожить противника, пристреляли их, оборудовали и умело замаскировали огневые позиции, детально разработали маршруты движения своих подразделений, наметили новые позиции, которые займут батареи, следуя за войсками. Генерал П. С. Семенов и его подчиненные творчески подошли к организации управления артиллерией, особенно в отношении создания корпусных артиллерийских групп, что подняло роль командования корпусов в прорыве обороны противника, Более двух часов гремела канонада. Артиллерийская подготовка была успешной. Пехота противника понесла тяжелые потери. Большинство оборонительных сооружений дзотов, блиндажей, бронеколпаков, пулеметных гнезд - было разрушено, взорваны минные поля, разворочены траншеи и хода сообщения. На первой позиции была полностью уничтожена пративотанковая артиллерия, разбиты артиллерийские и минометные батареи. Впоследствии мы установили, что из 25 разввданных артиллерийских батарей, по которым велся огонь, 13 уничтожены полностью вместе с прислугой, а 12 - выведены из строя. Пленные показали, что части первого эшелона 211-й и 293-й немецких пехотных дивизий потеряли более половины своегое личного состава. Столь высокая эффективность огня во многом объяснялася тем, что перед нами были хорошо разведанные цели, заранее распределенные между артиллерийскими частями. Артиллеристы говорили мне, что никогда прежде им не приходилось действовать по такой четкой, до мельчайших подробностей разработанной системе огня.
Не успела окончиться артподготовка, как над передним краем появились 70 наших бомбардировщиков. Вел их командир 204-й бомбардировочной авиационной дивизии полковник С. П. Андреев. Вслед за ними пронеслись 80 штурмовиков.
Под прикрытием артиллерии и авиации пехота устремилась на вражеские позиции.
Оборону противника мы прорывали на узком участке, и потому стрелковые корпуса наступали двумя и даже тремя эшелонами. Дивизии первого эшелона (кроме фланговых) построили все свои полки в одну линию, а сами полки - в три эшелона. Такое построений войск обеспечавало наращивание усилий.
Все танковые и самоходноартиллерийские полки, а также небольшие подразделения из состава танковых бригад мы придали стрелковым дивизиям для непосредственной поддержки пехоты. Танковые бригады с десантом пехоты на броне следовали в качестве передовых отрядов стрелковых корпусов.
Люди шли в бои с величайшим воодушевлением. Накануне в частях и подразделениях состоялась митинги. Бойцов и командиров ознакомили с боевой задачей. Агитаторы побеседовали со всеми солдатами, и общее настроение их можно передать одной фразой: "Там, где наступает советская гвардия, враг не устоит!" Каждый гордился званием гвардейца, стремился оправдать его в бою, сделать как можно больше для Родины, для победы. На партийных и комсомольских собраниях всем были даны конкретные задания - что и как делать в наступлении, с кем из бойцов работать. А главное - всегда быть впереди, служить примером отваги и боевого умения. Члены Военного совета армии генерал П. Н. Куликов, полковник Ф. В. Яшечкин и начальник политотдела полковник Д. Ф. Романов дневали и ночевали в войсках, организуя партийно-политическую работу. Почти все политработники армии шли с наступающими частями. Мне доложили, что за последние дни в партийные организации поступило несколько тысяч заявлений: беспартийные бойцы и командиры хотели идти в бой коммунистами.
С наблюдательного пункта трудно было следить за развитием боя: вся долина реки застлана дымом. Однако это не мешало мне постоянно быть в курсе дела: командование щедро снабдило нашу армию средствами связи. Мы получили более пятисот переносных радиостанций и передали их во многие подразделения первых эшелонов, вплоть до стрелковых взводов. Начальник связи армии полковник Яков Митрофанович Давыденко и его подчиненные блестяще справились со своим делом. Постоянная безотказная связь обеспечивала четкое управление войсками. По докладам с мест мы на КП представляли себе, как идет бой, и могли воздействовать на его ход.
В 6 часов 05 минут в ста метрах за передним краем обороны противника вновь взметнулась черная стена земли и дыма - обозначился первый рубеж огневого вала. Пехота и танки уже ворвались в расположение врага. Безостановочно продвигаясь вперед, они при непрерывной огневой поддержке артиллерии к 8 часам 30 минутам овладели первой позицией главной полосы обороны. Крупнейший узел сопротивления Дудино пал только к десяти часам. Здесь было пленено свыше 400 солдат и офицеров противника.
Теперь можно было вводить и передовые отряды. Подан сигнал танковым бригадам. Танки с десантом на борту опережают пехоту. Артиллерия снова заговорила громче - теперь бьют дальнобойные орудия, поражая цели в глубине вражеской обороны и расчищая путь танковому десанту.
В полосе наступления 11-й гвардейской дивизии генерала И. Ф. Федюнькина в оборону противника решительно вклинилась 43-я гвардейская танковая бригада полковника М. П. Лукашева. Не давая гитлеровцам опомниться, танки сметали их огнем, давили гусеницами. Вот они уже на второй позиции вражеской обороны. С 18-й гвардейской стрелковой дивизией генерала М. Н. Завадовского успешно взаимодействует 213-я танковая бригада подполковника В. С. Гаева. Ее первый эшелон, который возглавил заместитель командира бригады по политической части Г. К. Бобровников, с ходу уничтожая отдельные группы гитлеровцев, приближается к Марьину. Командир 16-го гвардейского корпуса генерал-майор А. В. Лапшов не нахвалится действиями 29-й танковой бригады, введенной в бой в полосе наступления 31-й гвардейской дивизии.
По привычке поглядываем в небо. Совсем еще недавно немецкая авиация не давала нам поднять головы. Теперь в воздухе господствует наша авиация. Немецкие бомбардировщики в сопровождении "мессершмиттов" пытаются прорваться к нашим войскам, но их еще на подходе встречают истребители, рассеивают, заставляют сбрасывать бомбы на свои же позиции. Авиационное обеспечение нашего наступления возложено на 1-ю воздушную армию генерала М. М. Громова, выдающегося летчика и отличного организатора. В его распоряжении 720 самолетов: 500 истребителей, 150 штурмовиков и 70 бомбардировщиков. Вся авиация заблаговременно и скрытно была перебазирована на передовые аэродромы. Для поддержки постоянного взаимодействия авиации с наземными войсками в каждом стрелковом и танковом корпусе находились представители штаба воздушной армии и соответствующих авиационных соединений.
К полудню дивизии 8-го гвардейского корпуса генерала П. Ф. Малышева преодолели вторую позицию главной полосы вражеской обороны. В 15 часов 30 минут начальник оперативного отдела штаба армии полковник Федор Николаевич Бобков доложил мне, что пехота при поддержке танков форсировала реку Фомина. Значит, главная полоса обороны противника прорвана на всю глубину.
Фомина - речушка небольшая, но с очень топкой поймой, к тому же ее противоположный высокий берег противник превратил в сплошной эскарп. Пока мы не захватим этот рубеж, нельзя бросить в бой танковые корпуса.
- Пожалуй, надо вводить пятый танковый корпус, - обратился я к командующему франтом генералу В. Д. Соколовскому, который с самого начала наступления находился на нашем наблюдательном пункте.
- Не рано ли? - засомневался было Василий Данилович, но затем подошел к карте, подумал немного и бросил решительно: - Да, пора!
Командир 5-го танкового корпуса генерал-майор Михаил Гордеевич Сахно вскочил с места и вопросительно посмотрел на меня.
- Подавайте сигнал, - приказал я.
- Есть! - весело отозвался Сахно и кинулся к телефонам.
Команды он отдавал четко, лаконично. Чувствовалось, что подчиненные понимают его с полуслова. Михаил Гордеевич пользовался большим авторитетом в войсках. Образованный, волевой, он прославился еще в Смоленском сражении, на знаменитой Соловьевой переправе в июле - августе 1941 года. Будучи командиром танкового полка, Сахно сумел в неимоверно трудных условиях обеспечить отход через Днепр наших частей.
Четверть часа спустя на имя В. Д. Соколовского поступила телеграмма: "Товарищ Жуков приказал особое внимание обратить на своевременный ввод в прорыв танковых корпусов. Принять все меры к тому, чтобы не опоздать. Покровский".
- Маршал читает наши мысли, - улыбнулся командующий фронтом.
В стереотрубы следим за движением танков. Они растянулись тремя длинными колоннами. 96 тридцатьчетверок и 40 легких танков подошли к Жиздре - и вот они уже на мостах. Саперы построили переправы хитро: они притоплены, сверху ничего не видно, не случайно гитлеровцы так и не обнаружили наших мостов. Сейчас танки словно плыли по воде. Вот первые машины выбрались на перепаханное снарядами пространство, которое совсем недавно было передним краем вражеской обороны. Но что это? Правая колонна машин остановилась, а затем свернула влево.
- Дороги разбиты, - пояснял Сахно. - Приходится отказаться от правого маршрута.
Ох уж эти фронтовые дороги! В воронках от снарядов и бомб, в бесконечных рытвинах, они всегда забиты до отказа. Сплошной поток тягачей с орудиями: артиллерия торопится занять новые позиции, машины со снарядами, а навстречу автофургоны и повозки с ранеными. И все спешат. Никакой комендантской службе здесь не справится. Всех штабных офицеров, кто только оказался под рукой, мы послали туда, чтобы навести порядок, но проку мало. Сахно, попросив разрешения отправиться в войска, натянул на бегу шлем и исчез в ходе сообщения.
Колонны танков, оттесняя на обочины машины и тягачи, упорно идут вперед. Но движутся они очень медленно - на рубеж развертывания они прибыли с опозданием. Надо спешить! Ведь если противник подтянет резервы, все может застопориться.