Ворошилов, на совести которого очень много репрессированных и расстрелянных, передал Сталину просьбу дочери арестованного друга. Вождь, как обычно, написал: "Товарищу Ежову. Проверьте!"
Отец девушки, которого выпустили на свободу, пришел поблагодарить Ворошилова.
– Страшно там? – поинтересовался красный маршал.
– Очень страшно.
Больше старые друзья этот вопрос никогда не обсуждали.
Когда Сталину надоело разбираться с просьбами соратников, он провел через политбюро запрет на подобного рода обращения. Если кто-то из вождей пытался спасти друга, главным было не дать ему попасть в руки другого руководителя. Анастас Микоян спас жизнь одному старому товарищу. Микоян умолял его немедленно уехать из Москвы, но старый большевик, как средневековый рыцарь, хотел, чтобы ему вернули меч, то есть требовал возвращения партийного билета. Он позвонил Андрееву, и тот велел вновь его арестовать.
Возможно, истории о доброте Микояна дошли до Сталина, потому что вождь внезапно охладел к старому товарищу. В конце 1937 года генсек решил проверить преданность Анастаса и отправил его в Армению со списком трехсот человек, которых следовало арестовать. Анастас Иванович подписал список, но вычеркнул из него фамилию одного друга. Тем не менее беднягу все равно арестовали. Во время выступления Микояна на собрании ереванской парторганизации в зал вошел Берия. Лаврентий Павлович хотел понаблюдать за ним и попугать остальных. В Армении были схвачены тысяча человек, в том числе семь членов республиканского политбюро из девяти. После возвращения Анастаса Микояна в Москву Сталин, вероятно убедившийся в его преданности, вновь потеплел.
В кровавые командировки по стране ездили все партийные вожди. Жданов чистил Урал и Среднюю Волгу. Украине особенно не повезло. Туда отправились Каганович, Молотов и Ежов. Железный Лазарь также побывал в Казахстане, Иванове, Челябинске. Повсюду он сеял страх. "Первое впечатление подсказывает, что необходимо арестовать секретаря обкома Епанчикова, – сообщал Каганович в первой телеграмме из Иванова в августе 1937 года. – Правотроцкистские вредители в этих краях достаточно хорошо организованы. Они проникли в промышленность, сельское хозяйство, снабжение, здравоохранение, торговлю, образование, но особенно много врагов народа занимается политической работой среди масс".
"Подвиги" Кагановича, однако, меркли на фоне лихорадочной ярости, с которой выполняли приказы Сталина два наиболее страшных монстра Большого террора – Андреев и Маленков.
Сорокадвухлетний Андрей Андреевич Андреев, низенький мужчина с маленькими усами, не справился с советскими железными дорогами и был вынужден вернуться вместе с Ежовым в свои прежние владения – ЦК. Этот человек, один из немногих настоящих пролетариев в руководстве Советским Союзом, обладал отталкивающей внешностью. Он любил слушать Чайковского, бродить по горам и фотографировать красоты природы. Андреев отправлял жене, Доре Казан, полные любви почтовые открытки, в которых подробно рассказывал о детях. Он стал одним из самых страшных палачей Большого террора.
20 июля Андреев приехал в Саратов с приказом разгромить Республику Немцев Поволжья. "Для чистки Саратова необходимы все средства, – докладывал он Сталину в первой из множества телеграмм. Едва ли не в каждом слове этих донесений чувствуются фанатизм и страстное желание выполнить порученное дело. – Саратовская парторганизация встречает все решения ЦК с большим удовлетворением". В это "удовлетворение" верится с большим трудом. Андреев повсюду раскрывал "заговоры врагов народа" и сообщал, что "местные руководители не хотят разоблачать шайки террористов и спасают уже раскрытых врагов".
На следующий после приезда день Андрей Андреев взялся за дело и начал энергично арестовывать подозреваемых. "Нужно арестовать второго секретаря, – написал он. – У нас имеются доказательства, что Фрейшер является членом правотроцкистской организации. Просим разрешения на арест".
Одна из таких "шаек террористов" состояла из двадцати упрямцев, работавших на машинно-тракторной станции. "Мы решили задержать двух директоров, которые входят в правокулацкую организацию. Они ломают трактора или, вернее, специально работают очень медленно, потому что на ходу – только 14 из 74 тракторов".
В 23.38 ночи того же дня Сталин написал знаменитым синим карандашом: "Центральный комитет согласен с вашим предложением расстрелять бывших работников МТС". На следующий день двадцать человек были расстреляны.
Еще через три дня Андреев радостно рапортовал вождю о раскрытии очередной "фашистской организации". "Мы планируем арестовать первую группу в составе 50–60 человек. Нужно арестовать премьера республики Луфа. Из документов следует, что он поддерживает правых троцкистов".
Из Саратова Андреев направился в Куйбышев, потом – в Среднюю Азию, где сменил все руководство. Видя его решительность, Сталин дал карт-бланш: "Вы можете действовать, как считаете нужным". Развязав себе руки, Андрей Андреевич с новой энергией набросился на несчастных большевиков. "Я арестовал семь наркомов, 55 начальников отделов ЦК и трех секретарей ЦК", – написал он из Сталинабада. Из Азии этот неутомимый "чистильщик" вернулся в Россию. Через несколько дней из Воронежа полетела в Москву радостная телеграмма: "В Воронеже нет бюро. Все враги, все арестованы. Выезжаю в Ростов!"
В этих страшных поездках Андреева сопровождал полный молодой человек тридцати пяти лет. Георгий Маленков представлял особый тип убийцы – убийцу-бюрократа. Своим стремительным взлетом он обязан чисткам и репрессиям. Маленков ездил с Микояном в Армению и с Ежовым в Белоруссию. Один историк подсчитал, что Георгий Максимилианович несет прямую ответственность за убийства 150 тысяч человек.
Это был маленький толстый мужчина с бледным и круглым лицом. На его подбородке не росли волосы. У него веснушчатый нос, темные, немного узкие глаза и черные волосы, свисавшие на лоб. Говорил резким, скрипучим голосом. Благодаря по-женски широким бедрам фигура Маленкова напоминала грушу. Неудивительно, что Жданов прозвал его Маланей. Но под толстым слоем жира скрывался очень честолюбивый человек, мечтавший о власти.
Родители Маленкова были провинциальными дворянами. Его прапрадед переехал в Россию из Македонии в годы царствования Николая I. Предки Маленкова занимали довольно высокие посты в Оренбурге. В роду этого видного большевика имелись генералы и адмиралы. Сам он считал себя посадником – так называли правителей Древнего Новгорода – или, на худой конец, чиновником, как и его предки. В отличие от таких сталинских головорезов, как Каганович, который кричал на подчиненных и бил их, Маленков производил впечатление удивительно воспитанного человека. Он вставал, когда кто-то входил в комнату, и изъяснялся на отличном русском языке. Георгий Максимилианович морщился, когда при нем ругались. Но от его негромких вежливых слов у многих по спине бежали холодные мурашки.
Отец Маленкова шокировал родственников, женившись на дочери кузнеца. Она родила трех сыновей. Георгий был младшим. Мать Маленкова обладала властным и сильным характером. Будущий партийный руководитель очень ее любил. Он получил неплохое образование. В классической гимназии усердно изучал латынь и французский; затем стал инженером-электриком. В этом Георгий Маленков походил на Жданова. В политбюро, сплошь состоявшем из невежественных сапожников и плотников, он был одним из самых образованных.
Так же, как многие другие честолюбивые подростки, во время Гражданской войны Георгий вступил в партию большевиков. Родные утверждали, что он служил в кавалерии, но подтверждений этому нет. Как бы то ни было, прошло совсем немного времени, и Маленков стал пропагандистом. Во время одной из поездок на агитпоезде он познакомился со своей будущей женой, Валерией Голубцовой. Валерия тоже была дворянкой и так же, как его мать, обладала очень сильным характером.
Брак Маленковых оказался на редкость удачным. Георгий Максимилианович был хорошим отцом и очень любил своих детей. Он дал им прекрасное образование. Маленков сам учил детей, читал им стихи – даже в самый разгар войны, когда с ног валился от усталости.
Валерия помогала мужу в ЦК. Там на способного и подающего большие надежды аппаратчика обратил внимание Вячеслав Молотов. Он помог Маленкову попасть в секретариат Сталина. В начале тридцатых Георгий Маленков стал секретарем политбюро. Как и Ежов, он был одним из представителей энергичного и умного молодого поколения большевиков. Сначала ему покровительствовал Каганович, потом преданностью и умением работать он обратил на себя внимание самого Сталина.
Еще одной отличительной чертой Маленкова было почти полное отсутствие чувства юмора.
Этот очень хитрый, похожий на евнуха партийный руководитель никогда не говорил, если в этом не было необходимости. Он очень внимательно слушал Сталина и постоянно записывал его слова в блокнот. На обложке было написано: "Указания товарища Сталина".
После ухода Николая Ежова в наркомат внутренних дел Маленков занял его место во главе отдела кадров ЦК. Маленков занимался очень важной работой – подбирал нужные кадры для тех или иных постов.
В репрессиях 1937 года Маленков, по словам Анастаса Микояна, сыграл очень большую роль. Если Сталин был двигателем Большого террора, а Ежов – исполнителем, то Георгий Маленков может по праву считаться его главным бюрократом.
Одна из записок, хранящаяся в архиве Сталина, кратко, но ярко показывает отношения, существовавшие между ними: "Товарищ Маленков, Москвина необходимо арестовать. И. Ст.".
Несмотря на свою полезность и важность, даже Георгий Маленков мог попасть в мясорубку репрессий. В 1937 году на конференции Московской партийной организации его назвали "врагом народа". Конфуз произошел в тот самый момент, когда Маленков говорил, что вступил в Красную армию в Оренбурге в годы Гражданской войны.
– Были ли в Оренбурге в то время белые? – выкрикнул чей-то голос с места.
– Да…
– Значит, вы были с ними.
– Белые могли в то время находиться в Оренбурге, – вмешался Никита Хрущев. – Но это не значит, что товарищ Маленков был одним из них.
Молодые восходящие звезды советской элиты: Маленков, Хрущев и Ежов – были такими близкими друзьями, что их называли "неразлейвода". В то время малейшие промедление и растерянность могли закончиться арестом. Никита Сергеевич спас Маленкову жизнь. Тогда же ему удалось сохранить и собственную. Хрущев пришел к Сталину и признался, что в начале двадцатых сочувствовал троцкистам.
Свита вождя энергично поддерживала Большой террор. Даже спустя несколько десятилетий эти фанатики продолжали защищать самого массового убийцу в истории человечества. "Я несу ответственность за репрессии и считаю их правильными, – говорил Молотов. – За террор отвечают все члены политбюро. 1937 год был неизбежен". Микоян соглашался, что все, кто работал рядом со Сталиным, несут свою долю ответственности за массовые репрессии. Уже один тот факт, что они повинны в убийствах такого огромного количества людей, ужасен сам по себе. Еще труднее принять другое обстоятельство. Все они прекрасно понимали, что даже по их далеким от истинной справедливости меркам большинство репрессированных были ни в чем не виноваты. "Мы виновны лишь в том, что зашли слишком далеко, – сказал Лазарь Каганович. – Все мы делали ошибки. Но мы выиграли Вторую мировую войну".
Те, кто знал этих массовых убийц, позже размышляли, что Маленков или Хрущев не были "испорченными" по своей природе. Они просто были людьми своего времени.
В октябре 1937 года очередной пленум одобрил арест новой группы членов ЦК. "Каждый из семидесяти человек исключил от одного до пятнадцати членов ЦК, затем оставшиеся шестьдесят исключили еще пятнадцать", – вспоминал Вячеслав Михайлович Молотов.
Насмерть перепуганные руководители областей и краев обратились к Сталину с одинаковой просьбой: "Примите меня по личному делу хотя бы на десять минут. Меня несправедливо обвиняют в страшной лжи". Вождь написал зеленым карандашом Поскребышеву: "Скажите им, что я в отпуске".
Общественная жизнь во время террора. Жены и дети вождей
Вся эта страшная трагедия происходила в обстановке невиданного общественного подъема и ликования, бесконечной череды торжественных побед и пышных празднований. Сцена, участниками которой оказались Сталин, игравший роль несколько смущенного отца, его дочь Светлана и ее лучшая подруга, является типичной для Большого террора.
Сталин и одиннадцатилетняя Светлана каждый день встречались за ужином на кремлевской квартире. Нередко к Светлане приходила Марта Пешкова. Власти утверждали, что ее дед, Максим Горький, и отец якобы были убиты Ягодой, любовником ее матери, а также врачами-вредителями. Сталин хотел, чтобы Светлана подружилась с Мартой. С этой целью он и познакомил девочек.
Подружки играли в комнате Светланы. Домохозяйка сказала, что Сталин ждет их. Гостей в тот вечер в квартире не было. Иосиф Виссарионович пребывал в хорошем настроении. Ему очень нравилось возвращаться домой, где его ждала любимая дочь. "Где моя хозяйка?" – обычно громко кричал он, входя в квартиру. Вождь часто помогал Светлане делать уроки. Близкие знакомые и соратники, видевшие Сталина в кругу семьи, не могли не удивляться, как этот жестокий человек с железной волей способен быть таким мягким и ласковым с дочерью.
Как-то он посадил ее к себе на колено и рассказал одному гостю: "После смерти ее матери я всегда называю ее хозяйкой. Она так свыклась с этим, что теперь пытается командовать на кухне. Ее оттуда сразу же выгнали. Она расплакалась, но мне удалось ее успокоить".
Сталин с удовольствием подшучивал над Мартой. Она была очень хорошенькой девочкой и краснела по малейшим пустякам.
– Марфочка, говорят, за тобой уже гоняются мальчишки? – с улыбкой поинтересовался генсек во время ужина. Марта Пешкова так смутилась, что не смогла донести до рта ложку с супом. – Много ребят за тобой бегает? – продолжал допрашивать покрасневшую девочку вождь.
– Хватит, папа, оставь Марту в покое, – пришла на помощь подруге Светлана.
Сталин рассмеялся и сказал, что теперь будет молчать. Он всегда выполнял приказы своей дорогой хозяйки. "Весь тот ужин я просидела как на иголках", – вспоминала Марта. Она не боялась Сталина, которого знала с детства.
Дети вождей жили своей собственной жизнью и не очень замечали, что творится вокруг. Светлана, к примеру, не обращала внимания на то, что в последнее время исчезло много друзей ее родителей. Едва ли не на глазах Марты не так давно арестовали очередного любовника ее матери.
Вся огромная страна дрожала от страха, но для детей большевистских руководителей, по крайней мере тех, чьи родители не были арестованы, эти годы были лучшими в жизни. В Советском Союзе по-прежнему царила джазовая лихорадка. В 1938 году на экраны кинотеатров вышла музыкальная комедия Александрова "Волга-Волга". На дачах днями напролет крутили песни из этого фильма. На приемах и балах в иностранных посольствах убийцы танцевали фокстрот. Каганович встретил новую музыку с большим энтузиазмом. Он считал, что джаз станет прекрасным подспорьем для энергичной советской молодежи. Вместе со своим другом, джазменом Леонидом Утесовым, Железный Лазарь даже написал специальную агитку. Называлось это руководство по джазу по-большевистски длинно: "Как организовать ансамбли песни, танцев и джазовые оркестры на железной дороге". Авторы требовали, чтобы на каждом железнодорожном вокзале Советского Союза был свой джаз-банд. Очень логично и правильно – народ необходимо было взбодрить.
"Эти годы действительно были временем большой радости и мечтаний о светлом будущем, – рассказывал через много лет Степан Микоян. – Мы постоянно жили в состоянии приятного волнения, настроение было приподнятым. В Москве открылись метро с красивыми люстрами и огромная гостиница "Москва". Советские люди построили новый город, Магнитогорск, и одержали много других побед".
Большевистская пропаганда прославляла героев труда типа шахтера-ударника Стаханова, летчиков, полярных исследователей. О Ворошилове и Ежове слагали стихи и писали песни. Режиссеры снимали фильмы о советских героях.
"Да, это было время настоящих героев, – воспоминала Наташа Андреева, дочь члена политбюро. – Мы ничего не боялись. Жизнь была наполнена радостными событиями. Я помню улыбающиеся лица советских людей, покорения горных вершин, полеты героев-летчиков. Отнюдь не все жили под гнетом и притеснялись. В детстве мы знали, что главное – сделать людей сильными, дать им образование и создать Нового человека. В школе нас учили, как пользоваться разными приборами и орудиями. Мы выезжали за город и помогали колхозникам собирать урожай. Никто нам ничего не платил, это была наша приятная обязанность".
Героями были не только шахтеры, летчики и исследователи. Героями считались и чекисты. 21 декабря 1937 года органы отметили свою двадцатую годовщину. Празднование юбилея проходило в Большом театре. Оно вылилось в грандиозное представление. В окружении огромных букетов цветов и знамен с изображениями Сталина и Ежова Анастас Микоян, сменивший по такому торжественному случаю костюм с галстуком на партийный френч, выступил с праздничным докладом. "Перенимайте сталинский стиль работы у товарища Ежова так же, как он перенял его у товарища Сталина", – сказал Микоян. Но главным тезисом этого знаменательного выступления, несомненно, была мысль, что "каждый гражданин СССР обязан всемерно помогать НКВД".
Страна торжественно отметила сотую годовщину смерти Пушкина и юбилей великого грузинского поэта Руставели. Лаврентий Берия организовал в Грузии пышный праздник. В Тифлис приехали Ворошилов и Микоян. По мере того как Европа приближалась к большой войне, Сталин все теснее соединял традиционную русскую культуру с большевизмом.
Советская Россия сражалась тогда с фашистами в Испании. В СССР стало необычайно модным все, что связано с Испанией: испанские песни, голубые испанские фуражки с красной линией на козырьке и большие береты, которые носили, лихо сдвинув набок или на затылок.
О многом говорит название одной из самой популярных песен тех лет: "Если завтра война…". Неудивительно, что в такой атмосфере и дети вождей мечтали стать летчиками или военными. "Даже мы, дети, знали, что приближается война, – рассказывал приемный сын Сталина, Артем Сергеев. – Чтобы устоять в ней, мы должны быть сильными. Как-то дядя Сталин позвал нас, ребят, и спросил: "Кем вы хотите быть"?" Артем хотел стать инженером. Вождь покачал головой. "Нет, нам нужны люди, которые разбираются в артиллерии". Артем и Яков Джугашвили, который в то время уже работал инженером, поступили в артиллерийское училище. "Это единственная привилегия за всю жизнь, которую я получил от Сталина", – признался Сергеев.
Самой престижной перед войной считалась профессия летчика. Многие дети руководителей страны стали "сталинскими соколами". На летчиков учились Василий Сталин, Степан Микоян, Леонид Хрущев и другие.