Хотели вы того или не хотели, но картина получилась однозначная. Властный лидер, склонный к единоличному диктату, не терпит рядом с собой самостоятельных людей. А в случае противостояния, сопротивления может крепко и прицельно бить. Без колебаний.
Характерной показалась мне и история увольнения Егора Яковлева с должности главы телевидения "Останкино". Вроде, как вы оговорились, готовы были "работать с независимым, сильным, талантливым человеком, тем более на таком посту". Ан не вышло. И с ним не вышло. А уж Яковлев-то, будучи главным редактором "Московских новостей", так старался проложить вам дорогу к власти! Тогда я близко это наблюдал.
И вот - ваши слова: "Единственное, за что себя ругаю, что не нашел времени, а главное, сил чтобы встретиться с Егором Яковлевым и нормально, по-человечески с ним поговорить".
Неужели и после этого признания не встретитесь и не поговорите? С Яковлевым, с тем же Казанником… Неужели этика вашей работы с кадрами останется неизменной и впредь?
Об авторстве
Написать книгу время и силы у вас нашлись.
Хотя ведь очень нелегкое это дело! Тем более вы и сами, выступая на презентации, признали, что журналистский опыт у вас небольшой. Однако взялись-таки.
В телекомментарии к той презентации прозвучало, что ваша практика написания книг по горячим следам острейших политических событий по-своему уникальна. В мире ведущие политические деятели обычно приступают к мемуарам уже после ухода на отдых.
Впрочем, схожие прецеденты отечественного образца вспоминаю. Книгу Собчака, например. Или книгу, которая вышла вскоре после августа-91 и авторами которой значились тогдашний генпрокурор Степанков и его заместитель Лисов. По какому-то совпадению издание ее осуществила тоже редакция журнала "Огонек". Как и обеих ваших книг.
А что это значит - "осуществить издание"? Нельзя ли, Борис Николаевич, расшифровать столь туманную формулу, которая сопровождает публикацию вашего труда?
Чтобы мы, читатели, знали, насколько можно доверять всем свидетельствам и оценкам, содержащимся в книге, как вашим собственным.
Не секрет, что нынче руководители государственного масштаба далеко не все, что произносится и печатается от их имени, пишут собственной рукой. Это раньше…
Ну, русские цари в большинстве своем книг не писали и не издавали. Разве что Екатерина Великая. Под псевдонимами.
Был еще Великий князь Константин Константинович. Этот писал и стихи талантливые, и романсы, и пьесы. Подписывал К. Р.
Дальше? Был Ленин, имени которого вы терпеть не можете. Так после него целое хранилище рукописей собрали, странно было бы заподозрить, что хоть одну свою речь или служебную записку он писал не сам.
Сталин? Тоже.
Вот Хрущев… Он, конечно, многие речи произносил экспромтом, а мемуары свои, став пенсионером, наговаривал на диктофон, но при нем, наверное, впервые штат помощников и секретарей так колоссально вырос. Многотомное собрание его сочинений, можно сказать, сочинялось уже коллективно.
При Брежневе дело это продолжилось. Не тогда ли проникло в наш язык - сперва неофициально - словечко из лексикона американской администрации: "спичрайтер". То есть "писатель речей".
Вы в своей книге употребляете его уже вполне свободно:
"Я сразу попросил соединить меня с Илюшиным. Ночью к работе подключился Шахрай, спичрайтеры. Над моей короткой речью, кроме меня, трудились еще четыре человека".
"Мне помогали спичрайтеры Людмила Пихоя и Александр Ильин, мой первый помощник Виктор Илюшин, Сергей Шахрай и член президентского совета Юрий Батурин".
Кое-что об участии помощников в работе над этой книгой вы поведали в самой книге. Но признаюсь, господин президент: мне (да и другим, наверное) было бы гораздо интереснее читать ее, зная, что она действительно вполне ваша. Поэтому прошу: расскажите поподробнее, как она создавалась.
О привилегиях
Я уже хотел было завершить свои вопросы и просьбы, да попался на глаза номер "Комсомольской правды" от 23 апреля, который я в тот день пропустил. А там - материал о вашей, Борис Николаевич, новой квартире. В новом, так называемом "президентском доме".
Нынче тема привилегий, с которыми вы когда-то активно боролись, вами прочно забыта. Почему - абсолютно ясно. Вашего окружения и всей новой номенклатуры привилегии неизмеримо переросли те, что были раньше. Причем полностью их даже не узнаешь и не учтешь. Где ваш показательный трамвай и районная поликлиника? А новый дом, суперпрестижный и суперкомфортабельный, - вот он, на улице Осенней, в московском районе Крылатское.
Супруга ваша объясняла в интервью той же "Комсомолке", будто необходимость переезда вызвана тем, что по соседству с вами на улице Александра Невского поселился какой-то подозрительный коммерсант. Безопасность ваша оказалась под сомнением. Был еще аргумент, что президенту не хватает просторного зала, дабы у себя дома принимать гостей на государственном уровне.
Что ж, может быть (хотя вон чешский президент Вацлав Гавел, насколько знаю, до сих пор живет в обычной городской квартире). Допустим, вам нужен государственный зал. А семьям двух ваших дочерей, которые получили по 128-метровой квартире в этом же доме?
Собственно, о соседях ваших по новому гнезду я и хотел особо здесь спросить. Вернее, даже об одном соседе. Трижды упоминавшийся Александр Коржаков, а также Черномырдин, Ерин, Грачев, Гайдар, Шахрай, Лужков, Барсуков - про них-то можно сказать: ба, знакомые все лица.
А вот назван в "Комсомольской правде" еще Валентин Юмашев: "журналист, редактирующий книги, выходящие из-под пера президента".
Это правда, Борис Николаевич? И он в числе самых приближенных, наиболее облагодетельствованных персон?
Редактирующий…
Я помню фамилию этого огоньковца еще со времен первой вашей книги - "Исповедь на заданную тему". Стало быть, можно ждать дальнейшего продолжения начатой библиотечки?
Да, и немного еще о подхалимах, которые, согласитесь, с незапамятных времен сильно вредили всем властителям, вводя их во искушение самообмана, а особенно - самодовольства и самовозвеличивания. Так вот, я сам слышал в телеотчете с презентации вашей книги, что выступавшими особо отмечались редкостная скромность автора и отсутствие у него малейшей рисовки. А корреспондент радио "Свобода" Марк Дейч передал потом выдержку из речи на презентации другого Марка - режиссера Захарова: он читал ваш труд до трех часов ночи и был удивлен, по его словам, "великой простотой книги" - простотой, "которую завещал нам Лев Толстой".
Интересно, как восприняли вы столь выразительную читательскую оценку? О чем думали, слушая эти яркие слова знаменитого мастера театральных эффектов? И что сказали директору АвтоВАЗа Каданникову, который подарил вам экземпляр вашей книги в каком-то сверхроскошном переплете, поместив это "Евангелие от президента" в огромную палехскую или федоскинскую шкатулку изумительной работы и безумной стоимости? Скажите пожалуйста: доставило это вам радость?
Вопросов у меня появилось много. Для всех сразу не хватит и целой газетной страницы. Ограничусь пока.
Прошу вас, господин президент, учитывая отнюдь не частное значение моих вопросов, ответить на них в любом периодическом издании. Надеюсь, несколько щекотливый характер такой любознательности не повлияет на сохранение гражданского мира в нашем обществе, о чем вроде бы вы постоянно печетесь. Как говорится, правда дороже всего.
Виктор Кожемяко,
политический обозреватель "Правды".
Пусть весь мир пропадает - лишь бы им чай пить
К чему сводятся предвыборные страдания "демократической" интеллигенции
Казалось, часть интеллигенции нашей, без ложной скромности назвавшаяся демократической, то есть народной, давным-давно раздела себя, и всем уже абсолютно ясно, что она по сути своей представляет.
Но нет, продолжает прилюдно обнажаться! Без тени стыда и зазрения совести.
Новым мощным импульсом для массового стриптиза стало приближение президентских выборов, назначенных на июнь 1996-го. Как же! Только-только они, интеллигенты народные, заняли красивую позу независимых критиков по отношению к полностью скомпрометировавшей себя власти, как вдруг выявляется: главным соперником нынешней власти на выборах может стать… лидер коммунистов. Ах, ах, ах! И какой переполох поднялся сразу в этой компании!
"Сегодня интеллигенция в состоянии некоторой растерянности", - нервно вздрагивает на страницах писательской газеты бывший народный артист СССР Олег Басилашвили.
"Сейчас защищать Бориса Николаевича Ельцина очень больно и даже стыдно, - выдавливает из себя в той же газете поэт Григорий Поженян. И немедленно берет решительную ноту: - Но грянуло время, когда уже надо защищать народ от возможности прихода к власти коммунистов".
"Отворачиваясь от лучшей части народа, - заявляет следом еще один поэт, Владимир Корнилов, - власть гибнет, а сильнее всего она тогда, когда… прислушивается к лучшей части народа".
Надеюсь, понятно, кто эта "лучшая часть". Конечно, они сами, о чем и заявлено опять без лишней скромности: "Лучшая, но, к великому сожалению, небольшая"…
О чем же хлопочет сия небольшая, но лучшая часть народа? О народе, ввергнутом в нищету и войну? О вымирающих и убиваемых соотечественниках? О стране, оказавшейся на грани окончательного развала? Как бы не так.
Правда, Басилашвили с присущей ему непосредственностью обронил: "Интеллигенцию смущают страшное расслоение в обществе, кровавая бойня в Чечне, задержки зарплаты и пенсий, коррупция". Смущают все-таки. Но - главное не в этом, совсем не в этом!
"Российская интеллектуальная элита вправе поставить вопрос и так: "С кем вы, мастера власти?"
Так она, эта пресловутая элита, свой главный вопрос в газете и ставит, тут же предельно четко уточняя: "Нужна ли президенту интеллигенция".
* * *
Выскажу свое, может быть, резковатое впечатление от самой постановки вопроса.
Немолодая, изрядно потасканная и использованная, но ярко разодетая и размалеванная, стоит на панели и вызывающе кричит: "Нужна ли?!"
Нет, кричит не каждому встречному.
Кричит тем, у кого (знает!) - деньги и власть.
"…Все-таки главное в том, что не интеллигенты отвернулись от власти, а власть по давнишней российской традиции пренебрегла ими, плюнула на них и растерла". Это, заламывая руки, рыдает обманутый и брошенный Булат Шалвович Окуджава. Уж он-то от власти не отворачивался - мы видели, он старался для нее изо всех сил. А им, видите ли, пренебрегли.
Такая вот мелодрама - использованных и брошенных…
Но, может, зря закатывают истерику? Не все же они покинуты!
"Бедная Галя, бедный Ролан", - подумал я, глядя на скучные и озадаченные лица Галины Волчек и Ролана Быкова, мелькнувшие на телеэкране екатеринбургского зала во время речи нашего президента… В каком качестве поехали в Екатеринбург знаменитые режиссер и актер?!"
Недоумение поэта Поженяна да и озадаченность тех, кому он якобы сочувствует, отнюдь не наивны. Просто наиграны. Всем же им прекрасно ведомо, в каком качестве их берут. Для чего приближают. За что платят. Ведь не глупые и не неопытные девочки, чтоб не понимать.
Однако вот выломаться обязательно надо. Поизображать, какие мы гордые да недоступные. Авось, удастся тем самым цену себе набить.
Но до чего жалкое получается зрелище поблекших и выходящих в тираж ночных красавиц, которые на все идут, дабы только привлечь внимание, а в конечном счете - покровительство всемогущей власти! Делают уж такую высокомерную мину при совсем плохой игре.
"Не протягивай руки"… (М. Жванецкий).
"Иначе возврат к бесправию" (О. Басилашвили).
"Не будет свободы - не будет и колбасы" (Б. Стругацкий).
Из тех, чьи интимные услуги хозяин проигнорировал, особенно заметно показать свою гордость удалось троим - экс-премьеру Е. Гайдару, штатному правозащитнику С. Ковалеву и журналисту О. Лацису, которые (представить только!) вышли аж из Президентского совета.
И, судя по всему, переборщили. На что прямо было указано более дальновидным членом того же совета - литературоведом Мариэттой Чудаковой. Вольно или невольно, однако достаточно откровенно сказала она и о том, что же вообще происходит нынче с нашей замечательной "демократической" интеллигенцией:
"В сущности, сегодня тот слой общества, о котором здесь идет речь, разделился по простому принципу: одни считают, что, несмотря на все отвратительное, лживое и кровавое, нам есть что терять; другие же сумели себя убедить, что терять нам уже нечего".
"Нам"! Обратите внимание на это поистине ключевое для данного "слоя общества" слово.
О каком там народе, о какой стране говорить! "Нам", "мне", "себе" - вот что для них в центре не только страны, но и Вселенной.
Когда-то герой Достоевского решал дилемму: свету ли провалиться - или мне чаю не пить? И приходил к выводу, что последнее перевешивает.
У них тоже так.
Они тоже решают: есть ли нам что терять? Если есть, пусть и весь мир пропадет - лишь бы нам сохранить свое.
Они прежде всего за самих себя, лучших и любимых. "Несмотря на все отвратительное, лживое и кровавое"…
На все отвратительное и страшное они готовы закрыть глаза, если непосредственно их не затронуло. В самом деле, может ли быть что-нибудь страшнее смерти детей от голода? А у нас это стало реальностью. Но слышали вы, чтобы интеллигенция, которую "смущает страшное расслоение в обществе", взволновалась по этому поводу хотя бы так, как волнуется она в связи с недостаточным почтением к ней "мастеров власти"?
Столько крокодиловых слез пролито в свое время о "слезинке ребенка"! О слезинке абстрактной. Но вот сообщение на первой странице газеты, выходящей миллионным тиражом: "Арина умерла от голода". Арине Балуевой девять лет, и она умерла потому, что отец не в состоянии прокормить многодетную семью. Местный совхоз и лесокомбинат развалились. Людям негде работать. А значит, нет денег, чтобы купить самое необходимое. Да и работающим месяцами ничего не платят.
Типичная для нашего времени картина! А конкретный адрес - село Верх-Нарым в Забайкалье. На здешнем кладбище появился свежий холмик над детской могилой…
Казалось бы, все должны вздрогнуть и закричать от известия о такой трагедии. Нет, тихо. И главный правозащитник Ковалев помалкивает, считая, видимо, право на голодную смерть неотъемлемым правом каждого.
Но почему же молчит наша впечатлительная творческая интеллигенция?
Почему не предъявляет власти этот горький счет?
* * *
Да потому, что у нее - свои заботы. Своя шкала ценностей и своя логика.
"Если есть свобода, - рассуждает писатель-фантаст Борис Стругацкий, - значит, рано или поздно появится колбаса. Нет свободы - рано или поздно колбаса исчезнет".
Ну а превыше всех свобод, конечно, свобода слова.
Пусть дети умирают от голода - лишь бы Стругацкому и Битову свое слово молвить. И лишь бы не пришли (не дай Бог!) ненавистные коммунисты.
Недавно, перечитывая статьи покойного Владимира Максимова - настоящего интеллигента, которого боль от происходящего нынче в России и свела раньше времени в могилу, - я обратил внимание, какую запись он выделил в "Дневнике" Корнея Чуковского за 1965 год, назвав поистине провидческой:
"Конечно, имя С-на (Солженицына. - В. М .) войдет в литературу, в историю - как имя одного из благороднейших борцов за свободу, - но все же в его правде есть своя неправда: сколько среди коммунистов было восхитительных, самоотверженных, светлых людей - которые действительно создали - или пытались создать - основы для общественного счастья.
Списывать их со счета истории нельзя, так же как нельзя забывать, что свобода слова нужна очень ограниченному кругу людей, а большинство - даже из интеллигентов - врачи, геологи, офицеры, летчики, архитекторы, плотники, каменщики, шоферы делают свое дело и без нее"…
Так хочется здравой мыслью старого русского интеллигента - перебить оголтелый хор нынешних "демократов"!
Конечно же, Чуковский и вместе с ним Максимов не выступали против свободы слова.
Но о чем-то очень важном в связи с этим понятием, вокруг которого сегодня столько спекуляций, они задумались. И о том, каковы на самом деле реальные коммунисты, более объективно задумались тоже.
Вот бы задуматься сегодняшней-то нашей "интеллектуальной элите"…