Определив на глаз курс и скорость эсминца, Сергей установил данные на катерном прицеле и, медленно склоняясь вправо, выходил на ОБК. Слева от него в полукабельтове несся катер, концевой в этой ударной группе. Внезапно он резко сбавил ход и развернулся, выходя из атаки. "Подбит", - понял Стрелков. И в этот момент посредник из штаба флота, капитан 3 ранга Пронин, находящийся на катере, скомандовал:
- Командир, ваш торпедист "убит".
- Боцман, - крикнул Сергей Литовцеву, - заменить торпедиста. Аметов, заменить боцмана.
Боцман тотчас же бросился к торпедным аппаратам и занял место у задних крышек, а матрос Аметов встал слева от Стрелкова.
- Товарыщ командыра, я тут, - доложил он и радостно улыбнулся.
"Сектор разорван, - лихорадочно соображал Стрелков. - Необходимо подвернуть левее и сомкнуть его". И в этот миг катер вошел в дымовое облако. Закашлялся посредник. Ему вторил Аметов. А через несколько секунд темная полоса отодвинулась, и прямо перед глазами Стрелкова вырос силуэт эсминца.
Стремительно рассекая воду, он, видимо, только что уклонился от торпед группы Туркова, отвернув вправо, и теперь вновь возвращался на курс.
"Ага, - сообразил Сергей, - теперь ему никуда не уйти. Задний ход давать сейчас не будет, а через несколько секунд подставит мне борт. Нет, я не буду стрелять по корме, излишняя роскошь, я ударю по нему".
И, умышленно уменьшая угол упреждения, Стрелков подвернул влево.
- Аппараты, товсь!
Молниеносно выхвачена чека, стопорящая рукоятку коробки стрельбы. И вот уже эсминец на линии визира.
- Залп!
Сергей рванул на себя рукоятку, и в следующее мгновение силой отдачи катер дернуло назад, и Сергей грудью упал на катерный прицел.
"Теперь быстрее оторваться", - командовал он себе.
И, ложась на штурвал, вращал его вправо, выводя катер из под "обстрела". Багелев, сбросив обороты на правом дизеле, помогал развороту катера на курс отхода.
- Лихо! - похвалил Стрелкова посредник, когда, оторвавшись на положенную дистанцию, Сергей заглушил моторы.
…Разбор учения проходил на следующий день. Но уже накануне, вечером, вернувшийся из штаба соединения комдив сообщил - стреляли успешно и даже более того. Что означало "и даже более того" никто не знал.
И только на следующий день, сверив все данные с катеров и корабля-цели, комдив развел руками:
- По всем данным должны были попасть максимум четыре торпеды, а попало шесть. На эсминце установили это точно. Кто может внести ясность?
Сергей, густо покраснев, поднялся с места.
- Вы, Стрелков? - удивился комдив. - Ну, я слушаю.
- Товарищ комдив, когда я выскочил из дымзавесы и увидел лежащий на циркуляции эсминец, постепенно подставляющий мне борт, я понял, что задний ход он давать сейчас не станет, и потому я уменьшил угол упреждения. Две лишние торпеды, прошедшие под эсминцем, это мои.
- Т-а-а-к! - протянул комдив. И понять, что за этим "т-а-а-к" стояло, было невозможно. Турков опустил глаза. - А что я вчера вам говорил?
- Вчера была теория, товарищ комдив, - еще больше краснея, выдавил Стрелков. - А во время атаки - практика. Не мог я иначе поступить.
Наступило минутное молчание. Все ждали, что скажет Турков. А тот не спешил, нервно барабаня пальцем по столу. Потом, видимо, придя к определенному выводу, встал.
- Вот что я думаю, Стрелков. Твои, скажем в кавычках, лишние торпеды, попавшие в цель, насторожили комиссию и могут нам стоить приза. И все же ты поступил верно. В боевой обстановке надо поступать только так. А будет приз нашим или нет - пусть разбирается комиссия. Там люди опытные.
ДО СВИДАНИЯ, ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ!
После призовых стрельб Стрелков остро ощутил, что пройден какой-то очень важный рубеж. Он почувствовал свою силу, умение принимать самостоятельно решения и командовать людьми в сложной и быстро меняющейся обстановке флотской службы.
Сергею нравилась его хлопотливая командирская должность, необходимость ежедневно решать самостоятельно множество вопросов и внезапных вводных, которые могли поступить в любую секунду. Он любил ранние утренние минуты, когда оживала база, команды в составе дивизиона или по экипажам двигались к пирсам на подъем Военно-морского флага. Он любил чувство слитности с катером, послушно устремлявшемся вперед, разбрасывая пенные брызги на такой скорости, что казалось - летишь. Он любил свой экипаж, любил море за то, что оно постоянно испытывало его.
И еще он любил Катю. Он любил ее так крепко, что думал о ней постоянно. А Катя успела уже войти в ритм его беспокойной жизни, давно была женой командира.
Им выделили комнатушку в шесть квадратных метров, два из которых занимала огромная плита. Но Катя, непонятно как, превратила эту комнатушку в уютный и гостеприимный дом, открытый для друзей. Даже Быков, обычно сдержанный на похвалу, сказал Стрелкову:
- Ну, Сергей Иванович, жена у тебя молодцом!
Узнав, что у нее диплом библиотечного института, ей предложили место в библиотеке гарнизона. И хотя должность была очень скромной, она согласилась без колебаний.
Катя сразу же развила кипучую общественную деятельность: записалась в драмкружок, организовала передвижную библиотечку для катерников, начала готовить вечер морской поэзии…
Все шло прекрасно. И вдруг - потрясение! Уходит Быков. Об этом на совещании в штабе сообщил комдив. Едет на учебу.
Молодые командиры из звена Быкова переживали это событие болезненно. Они понимали: кто бы ни пришел на его место, он не сможет заменить Быкова.
А тот собирался недолго. Не в его характере было тянуть волынку. Два дня - и шабаш. Перед отъездом зашел в казарму. Катерники окружили его, стали вспоминать совместную службу, войну с Японией, делились своими житейскими планами, кто куда собирается после увольнения в запас. Говорили, как с родным, близким человеком.
- Вы уж, Василий Иванович, не поминайте нас лихом, - сказал за всех боцман. - Мы, конечно, старались, чтобы все было по-человечески, но все ж таки, наверное, немало доставили вам забот.
- Доставляли, доставляли, Рогов, было дело, - сдержанно улыбнулся Быков, но было видно, что он взволнован и растроган. - Только это не главное. А главное то, что болели мы за общее дело. Этому я вас учил. Теперь тому те вас будут учить молодые командиры, которых, мне кажется, вы хорошо приняли в свой коллектив. Это правильно. За ними будущее.
Помолчав немного, Быков добавил:
- Я не прощаюсь. Завтра утром, когда пойдете в море, я приду вас проводить.
Весь вечер Стрелков был задумчив и рассеян. И даже в разговоре с Катей часто отвечал невпопад.
- Не горюй, - успокаивала его Катя. - Ну что поделаешь. Ты же сам говорил - такова морская служба. Сегодня здесь, завтра - там.
- Да я все понимаю, Котенок, - соглашался Сергей. - А душа не принимает.
- Ты радоваться должен, что в твоей жизни был такой человек, как Василий Иванович. Тебе крупно повезло, Сережа.
- Да, Катюша, да. И все-таки не могу смириться.
Утром она провожала его в море. Стройная, в белом платье, она напоминала ему чайку, и Сергей откровенно любовался женой.
- Кланяйся от меня Василию Ивановичу. Кстати, скажи ему, если в Ленинграде потребуется жилье на время учебы, то пусть останавливается у нас. Подумай, как рада будет этому тетя Маша. Я уже ей и письмо написала, видишь?
И она протянула ему пухлый конверт.
- Там и о тебе все есть, не волнуйся.
- Умница ты у меня, Катюша, - Сергей нежно провел ладонью по Катиной щеке. - Обязательно скажу. Ну, счастливо, мне пора.
…Быков был одет по-парадному. В тужурке с Золотой Звездой на груди. Воротничок и манжеты рубашки ослепительно белые, брюки безукоризненно отглажены, ботинки отливали зеркальным блеском.
И хоть он всегда был подтянут и аккуратен, но сегодня казался каким-то необычно торжественным и, как сначала почудилось Сергею, немного отстраненным, как бы волей приказа оторванным от них, своих недавних подчиненных.
Но уже первые слова: "Чуть было не опоздал, ребята" вернули катерникам прежнего своего командира, жизнерадостного и немного ироничного, дотошного и очень-очень близкого им человека.
Улыбки расцвели на лицах молодых лейтенантов. "Чуть было не опоздал…" Как бы не так. Разве мог бы он опоздать? Ни за что!
- Какие вы все у меня уже взрослые, - тепло сказал Быков и подчеркнул: - Самостоятельные. Удачи вам в службе, попутных ветров и семь футов под килем. Пишите в Ленинград.
Сергей протянул ему конверт:
- Здесь, Василий Иванович, адрес и письмо к тетке. Если что, останавливайтесь у нас. Там вам будет удобно.
- Спасибо, Стрелков. Ну, не смею более задерживать, - обернулся он к комдиву.
- По катерам! - скомандовал Турков и двумя руками крепко пожал руку Быкова. - До встречи, Василий Иванович. Не забывай.
Бухта наполнилась гулом двигателей. По старой флотской традиции, Быков лично сбросил с кнехтов швартовные концы, и катера один за другим выползали на линию выходных створов. Но катерники еще долго видели одинокую фигуру своего командира, в последний раз провожающего их в море.
"До свидания, Василий Иванович! - повторял про себя Стрелков. - Спасибо за науку! Всего, всего вам доброго!"
Берег отодвигался все дальше. Исчезали очертания отдельных предметов. Скоро все для Сергея слилось в плотную зеленую стену, в которой, как ему казалось, он все же различал еще два небольших штриха: один у уреза воды, темный - Быков, другой, повыше, на сопке, белый - Катя.
НА РУМБЕ - ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА
ТОЛЬКО ОДИН ДЕНЬ
Командир подводной лодки, капитан 1 ранга Каширский, посмотрел на мой, разбухший от книг, изрядно потрепанный чемодан и улыбнулся:
- Опять свой необъятный готовите? Для меня там, авось, тоже найдется что-нибудь историческое?
- Есть и это…
В дверь постучали. И в проеме показалась солидная фигура торпедного электрика старшего матроса Фролова. Увидев командира, он почтительно застыл.
- А-а, Фролов, ивановский витязь! - весело приветствовал его Каширский. - Мастер неоригинального жанра, специалист по переносу тяжестей! Небось за чемоданом пожаловал?
- Так точно, товарищ капитан первого ранга, - гаркнул Фролов.
- А дотащишь? - усомнился командир. - Не чемодан, а скала. От палубы не оторвешь.
- Ничего, осилим…
Фролов подошел к чемодану, примерился, как тяжелоатлет к штанге, и неожиданно легко вскинул его на плечо.
- Разрешите идти?
- Иди, - почтительно поглядел на него командир. - Ну и силен ты.
- Есть маленько, - скромно согласился Фролов.
Нет, он не просто силен, он - богатырь!
Помнится, пришли мы из плавания, машину с вещами отправили в казарму, а сейф командирский забыли загрузить. Тогда кто-то из офицеров в шутку и скажи: "Да ладно, Фролов пойдет на базу и прихватит его с собой". Все улыбнулись, а Фролов, присутствовавший в отсеке, понял это как приказ. И через полчаса дверь в мой кабинет распахнулась и ввалился Фролов… с сейфом на спине. А мы потом вчетвером сейф этот с места сдвинуть не могли…
Накануне выхода в длительное плавание каждый еще и еще раз осматривался - все ли взято, ведь в море уже поздно будет думать об этом.
- На довольствие Нептуна не резон переходить, - шутил по этому поводу старшина команды снабжения Гриша Артюхов.
По его линии особо много было всяких загрузок, и крутился он, по собственному выражению, "как вентилятор".
Каждый сантиметр площади на подводной лодке строго взят на учет и предназначен для определенной цели. Потому-то при подготовке к "автономке" лодку загружают самым необходимым, без чего в море жить невозможно: топливо, оружие, продовольствие, все виды НЗ, специмущество боевых частей и служб, минимум личных вещей.
Берутся в поход и книги: политические, технические, справочные, художественные. Цену им определяло само море. И вот со временем скомплектовался у меня чемодан, поднять который мог только Фролов. И было там - самое-самое.
Неизменным успехом пользовались русская и зарубежная классика, исторические романы, морские повести и рассказы, книги из серии "Эврика", фантастика и приключения. В почете была и поэзия с тысячелетним диапазоном по времени - от Омара Хайяма до Василия Федорова.
Итак, чемодан с книгами отправлен на лодку. Что теперь на очереди?
На очереди была кинобаза. К чести нашего тыла надо сказать, что выбор фильмов на кинопрокатном пункте был довольно богатым. Но, стараясь определить в "работу" все киноленты, работники проката составили свои рекомендательные списки с учетом знаменательных дат и праздников. А нам для долгого плавания нужны остросюжетные, флотские, о природе и мультфильмы.
- Все хотят остросюжетные, всем подай флотские, - возразила работница кинобазы. - А кто будет брать эти?
Она кивнула на списки.
- Возьмем и эти, пригодятся, - пошел я на компромисс. - Только учтите и наши просьбы.
На том и порешили к обоюдному удовлетворению.
Командиру отобранные фильмы понравились:
- А "Чапаева" взял?
- Взял, взял.
Кинофильм "Чапаев" мы брали во все походы и знали его наизусть. Он пользовался у подводников неизменным успехом. Я даже заметил, что отдельные фразы из фильма перекочевали в разговорную речь.
…После обеда втайне от всех я хожу по квартирам офицеров и сверхсрочнослужащих, особое внимание уделяя тем, у кого среди экипажа в период плавания будут дни рождения.
Зная примерные сроки похода, я уже составил список всех именинников, написал письма родным подводников срочной службы и получил от них в свой личный адрес или письма, которые я вручу в дни рождения, или музыкальные приветствия, записанные на пленку или пластинку. Все это потом, в походе, сыграет немаловажную роль в подъеме жизненного тонуса моряков.
Вот уже третий день хожу по квартирам и сегодня надеюсь закончить эту кропотливую, трудоемкую, но очень нужную работу.
Завтра подам в политотдел списки, в которых будут указаны не только дни рождения моряков, но и те краткие, но необходимые сведения, которых люди будут ждать с особым нетерпением. У многих дети учатся в школе, - как-то они закончат очередную четверть? У командира БЧ-4 болеет мать. У боцмана жена должна скоро рожать. Да мало ли что еще волнует моряков?! О самом важном нам сообщат по радио в краткие минуты сеансов радиосвязи.
Хлопотная эта должность - политработник на корабле. Приходится вникать во многое, казалось бы, и не относящееся к кругу твоих забот.
Вот, например, сегодня, прежде чем заняться своими кровными делами, решил зайти в тыл, узнать у начфина, подана ли ему заявка на зарплату экипажу. Это должен был сделать помощник командира. Его обязанность. Но помощник, капитан-лейтенант Караед, на лодке недавно. Еще месяц назад он был командиром минно-торпедной части на другом корабле. Личный состав экипажа знает еще плохо, обязанности свои - недостаточно. Нет, обвинять его в недобросовестности нельзя. Он очень старается, без дела секунды не посидит. Но то, что опытный помощник сделает за день, у него уходит два, а то и три.
Как сейчас вижу его невысокую плотную, ладно скроенную фигуру спортсмена. Он, кстати, борец первого разряда и уже две недели назад, выступая за сборную команду лодки на первенстве соединения, с успехом одолел своих противников, завоевав почетное звание чемпиона. Это подняло его авторитет в нашем, любящем спорт, экипаже. В одном из боевых листков сразу же появился рисунок, на котором изображался помощник, прижимающий коленом к ковру медведя. А сверху подпись: "Караед Паша - гордость наша". Листок имел успех. Говорят, что помощник, увидев его, сказал: "Что за "Паша"? Фамильярность. Листок снять и отдать мне на память".
Мне лично Караед симпатичен. Но проверить его все же надо.
Начфин на мой вопрос ответил сухо, не отрываясь от пухлой ведомости:
- Заявки нет - денег не будет.
- Владимир Борисович, помилуйте, ведь есть еще время…
- Срок выдачи истек вчера, - он поднял строгие глаза, помолчал: - Ладно, сегодня еще приму.
Я, конечно, знал, что он примет заявку и завтра и послезавтра, и сделает все, чтобы наши семьи не остались без денег, но правота оставалась за ним. А мы, выходит, проявили свою недисциплинированность. Пришлось крепко поговорить с помощником.
Он не оправдывался, просто показал мне строчку в списке "Что надо сделать" под пунктом девятым: "дать начфину заявку на деньги".
- Завтра я бы дал обязательно. Да и что им там делать в тылу, как ни нас обеспечивать? Разве не так?
- Не так, - возразил я. - Конечно, они должны нас обеспечивать. Это, как говорит наш начхим, "и ежу ясно". Понятно и то, что не мы для них, а они для нас. Но зачем же добросовестного, пунктуального и дисциплинированного начфина ставить в трудное положение? Ведь у него тоже есть инструкция, за сколько дней он должен подать заявку в банк, чтобы получить довольно крупную сумму. Поставьте себя на его место и тогда поймете свою ошибку.
Забегая вперед, надо сказать, что молодой помощник прислушивался к советам старших и принимал их как руководство к действию. А значит "вмешательство" в его дела шло на пользу и ему и делу.
Выйдя в то утро от начфина, я столкнулся в коридоре с командиром БЧ-5 Алексеем Ивановичем Починщиковым, одним из самых опытных механиков. Недаром боевая часть пять нашей лодки вот уже третий год занимает первое место среди электромеханических боевых частей соединения.
Вид у Починщикова крайне озабоченный.
- Что, Алексей Иванович, такой тревожный взгляд?
- А-а, - отмахнулся он. - С ЗИПом заело. Надо взять про запас кое-что, ведь надолго уходим.
- Ну и что, не дают?
- Нужна подпись флагмеха. А тот говорит: "У вас все выбрано по нормам".
- А в наличии нет? - поинтересовался я.
- Как нет? - вскинулся Починщиков. - Все есть, но не помешает еще.
- Вот что, Алексей Иванович, давай твою заявку. Буду в штабе, зайду к флагмеху.
- Да он и мне бы дал, да говорит - нет.
- Не может быть, чтобы совсем уж ничего не было.
- Так-то оно так… А заявка - вот она.
Починщиков уже заканчивал службу на лодке и после этого похода должен уйти в академию. Мы с грустью думали, что такого механика трудно будет найти.
День выдался "везучий". Не успел войти в штаб, как косом к носу столкнулся с флагмехом.
- А-а, комиссар, какими судьбами?
- Обыкновенными и, как ни странно, к вам Владислав Леонидович.
- Что такое? - удивился он.
- Да так, по старой дружбе. Вы ведь были у нас на лодке первым командиром БЧ-5, подготовили отличную замену, Починщикова. Но теперь и он уходит. Кто-то следующий?
- Это вопрос, - согласился флагмех. - Ну, заходи ко мне, что мы тут в коридоре разговариваем.
Флагмех расчувствовался, вспомнил первые походы, первого командира - Владимира Николаевича Чернавина, ныне известного адмирала, Героя Советского Союза.
- Трудно будет без Алексея Ивановича. Ас своего дела. Уж он-то знает, что и где нужно.
- Знает, - поддакнул я. - Вот только вы ему не даете дополнительных запчастей.
- Так ведь все есть у него! - изумился флагмех.