На головном катере появляется сигнал - атаковать "противника" торпедами. Быстро заняв свое место, катера начинают противоартиллерийский зигзаг. Резкие повороты вправо и влево должны сбить артиллеристов врага, не дать им пристреляться.
Вперед вырывается катер Иванова. Его задача не из легких. Заняв наиболее удобное место с учетом ветра, он должен пронестись вдоль всего отряда боевых кораблей противника и протянуть дымовую завесу, прикрыв атаку других катеров дивизиона. Дымзавесчик в бою почти смертник. По нему бьет артиллерия противника в первую очередь. Стрелков невольно вспоминает Быкова. Это он в 1944 году во время дерзкой атаки нашими катерами конвоя противника под ураганным огнем всех огневых средств врага протянул дымовую завесу, обеспечив успешную атаку своим боевым собратьям, и только чудом остался в живых.
Но что это? Катер Иванова застопорил ход, не дотянув дымзавесу, и, отвернув влево, вышел из атаки. Он "условно подбит", и теперь уже катер лейтенанта Платонова завершает начатое Ивановым.
Другие катера ринулись вперед, чтобы, пронзив дымный шлейф, выйти вплотную к "противнику" и кинжальными ударами торпед поразить его боевые корабли.
В дымовой завесе - видимость нулевая. Едкий дым затрудняет дыхание.
- Аппараты товсь!
Еще несколько секунд мрака - и, выскочив из темной полосы, катера ложатся на боевые курсы. Командиры прильнули к прицелам. Последние поправки введены.
- Залп!
От мощного рывка торпед катера останавливаются: такова огромная сила отдачи от вылета торпед.
Резко переложив рули, командиры бросают свои катера на курс отхода. Теперь надо как можно быстрей оторваться от "противника" и, может быть, снова успеть скрыться под спасительную дымовую завесу. Правда, при новых средствах обнаружения дымовая завеса не может лишить видимости корабли "противника" и те на экранах локаторов видят катера, и все же катерники чувствуют себя уверенней, вновь войдя в темное облако дыма.
Всего несколько минут отделяют дивизион от момента обнаружения "противника", а как много сделано и пережито за это время.
Вскоре радисты катеров приняли радиограмму:
"Атака прошла успешно, потоплено три корабля "противника". Благодарю за службу. Командир части".
Итак, месяц подготовки прошел не даром. Задача выполнена с оценкой "отлично".
БОЦМАН ЛИТОВЦЕВ
- Боцман, что это у вас там булькает по правому борту?
- Плавать учу, товарищ командир.
Боцман торпедного катера старшина 1-й статьи Литовцев, молодой ясноглазый красавец, смущенно улыбаясь, поглядел в сторону Стрелкова, давая жестами понять: мол, так надо.
- Не понял, боцман.
- Так то ж Леонов, моторист. Третий год служит на катере, а плавать не умеет. Вот я его и учу.
Стрелков подошел к левому борту и заглянул вниз. В двух метрах от него, пуская пузыри и отчаянно цепляясь за штерт, конец которого держал боцман, барахтался старший матрос Леонов. Второй конец штерта опоясывал его туловище. Когда голова моториста совсем уже уходила под воду, боцман натягивал штерт и поднимал пловца на поверхность отдышаться.
- Не крути башкой, - спокойно пояснял Литовцев. - Руками и ногами работай. Как я тебя учил? Ну?
Леонов усиленно забарабанил ногами, изображая кроль и неуклюже поднимая руки над водой. Вместо гребка он пытался ухватиться за штерт. Тогда боцман давал слабину и Леонов вновь уходил под воду.
- Боцман, прекратите самоуправство.
- Какое ж это самоуправство, товарищ командир? - искренне поразился боцман, и в глазах его застыло недоумение. - Это ж добрая наука. К вечеру будет уметь плавать, ручаюсь. Инстинкт самосохранения сработает чисто.
- И многих вы уже выучили плавать этим варварским способом? - заинтересовался Стрелков.
- Да, почитай, всех, кто не умел, - с достоинством ответил Литовцев. - До Леонова были мотористы Калинин и Карпов, торпедный электрик Аметов. Аметов, так тот с первого захода поплыл. Правда, ругался здорово.
Подошедший Аметов, грузноватый, невысокий, подтвердил слова боцмана. А когда Литовцев и продрогший Леонов скрылись в кубрике, добавил:
- Я, товарищ командыр, и раньше умел плавать, только растерялся, когда боцман столкнул меня в воду. Много хитрый у нас боцман. У-у-у, какой хитрюг, - и смуглое его лицо расплылось в добродушной улыбке.
"Хитрюг" тем временем уже обхаживал мощного молодого комендора Поротикова.
- Ты откуда, Иван, прибыл к нам?
- Сибиряк я, однако, - степенно отвечал Поротиков. - А что?
- На реке, небось, плавал? - не унимался боцман.
- Да нет. Не было у нас реки. Тайга. Лесовик я.
- Эка, лесовик, говоришь? - наигранно-восторженно удивился боцман. - Что ж ты в моряки-то пошел?
- Служба стоящая, вот и пошел. Так и в военкомате сказали. А нам что потрудней, то и впору.
- А плавать-то умеешь, тайга?.
Поротиков повел плечами, потянулся до хруста в костях и неожиданно вздохнул:
- На медведя с отцом ходил. Вот так! А плавать вроде бы и негде было.
- Насчет медведя-то загибаешь, наверно, Иван, - боцман с уважением оглядел плотную фигуру комендора. - А может, и нет. Силушка есть.
- А как же, нам без этого в тайгу и не сунься.
Понимая, что время для атаки приспело, боцман, как бы между прочим, с деланным равнодушием, спросил:
- Ну, а плавать-то учиться будешь?
- А что, надо? - вопросом на вопрос откликнулся Поротиков.
- Надо, надо, Иван, - убежденно и обрадованно подтвердил боцман. - А как же? Моряк ведь ты, а не какая-нибудь чурбашка береговая. А ну-ка во время шторма выбросит тебя из турели в море. Что будешь делать?
Боцман хитро прищурился и испытующе посмотрел на ошеломленного комендора.
- Это меня-то выбросит? - усомнился Поротиков, скосив глаза на свои бугристые бицепсы, выпирающие из комбинезона.
- И-и, милый, - пропел Литовцев, - и не таких выбрасывало. Это же море, а не пруд какой-то.
- Оно, конечно, верно, - согласился Поротиков. - А учить-то как будете? Как Леонова?
- Так, так, - подтвердил боцман. - Ну и молоток же ты, Иван. Не то что этот хлюпик. Все соображаешь. Ну так как?
- Согласен, - спокойно уточнил комендор.
К великому удивлению Стрелкова, Поротиков через полчаса уже поплыл. Да так это уверенно, саженками.
- Вот это ученик, - радовался боцман, - любой волгарь позавидует!
А Поротиков уже басил из-за борта:
- Веревку-то отвяжите, может, так попробую. Чего уж там.
- Не веревку, а штерт, - наставительно поучал боцман. - Ты не в лесу, Иван. Здесь строгий распорядок дня. Сейчас не время. Так что вылазь, хватит плескаться.
- Ну вот, а зачем учили, - обиженно прогудел По-ротиков. - Эх, а хорошо-то как!
В течение недели неумеющих плавать на катере не осталось.
- Я ведь к чему это, товарищ командир, - пояснял боцман Стрелкову. - Вот, к примеру, помните последние торпедные стрельбы? Практической торпедой? Она ведь после прохождения дистанции плавать должна. То так. Но бывает, поплавает, поплавает и начинает погружаться, видно, через какие-то зазоры вода внутрь набирается. А потонет торпеда - это ЧП! Попробуй потом ее найти? И возвращаться в базу без нее нельзя.
- А торпедолов на что? - резонно заметил Стрелков. - Он сразу и возьмет торпеду на буксир.
- Если бы, товарищ командир, - возразил боцман. - Торпедолов один. Ну от силы два. А мы как выйдем всем дивизионом, как набросаем этих сигар, будь здоров. Пока дойдет очередь до нашей торпеды, а она, гляди, ждет-пождет, да и потонет.
- Ну, а плаванье-то, боцман, при чем тут?
- Очень даже при чем, - Литовцев многозначительно улыбнулся. - Вот выстрелим торпедой. Пройдет она дистанцию, а мы за ней по следу, нос к носу. Всплыла, голубушка. И вот тут-то пловец и нужен. Берет, значит, он буксирный тросик, на конце которого гак-пистолет, и прыгает с ним в воду. Подплывает к торпеде и защелкивает спокойно гак на ее обушке. Вот и все! - Литовцев разводит руки и улыбается. - Теперь торпеда на буксире у нас и не моги тонуть. Да и мы не дадим. А дальше ясно. Можем подойти к торпедолову и передать ему торпеду, а то и сами отбуксируем ее в базу.
Стрелков даже крякнул от удовольствия, слушая боцмана и мысленно представляя всю эту операцию.
- Молодец, Литовцев, ловко ты это придумал. А что, попробуем первыми же, на ближайших стрельбах. Только пока об этом молчок.
- Могила, - кивнул боцман.
…Прием взятия торпеды на буксир по "методу Литовцева" оправдал себя сразу и был безоговорочно принят на вооружение всем дивизионом.
Правда, дивизионный минер капитан-лейтенант Куров настойчиво внушал комдиву:
- Ни к чему это, Петр Федорович, не по инструкции это.
- Скрепка ты канцелярская, - незлобиво заметил комдив. - Пойми, ведь быстро это и хорошо. Потерь торпед нет! Это нам плюс, и нужные морские качества у личного состава развиваются. А ты - инструкция!
Литовцева расхваливали на все лады. Однако Стрелков заметил, что сам боцман почему-то ни разу не показал свой коронный прием.
- А где личный пример, боцман? - как-то спросил его Стрелков.
Литовцев, застигнутый врасплох, явно смутился и пытался отшутиться, "мол я в запасе, на аварийный случай", но Стрелков не отступал. И тогда, оглянувшись по сторонам и видя, что рядом никого нет, боцман честно признался командиру:
- Не умею плавать, товарищ командир. Пробовал, не получается. Я теоретик, понимаете?
Это признание боцмана было настолько неожиданным для Стрелкова, что он поначалу просто не поверил боцману.
- Изволите шутить, Литовцев, - с сомнением сказал он.
- Какие там шутки, товарищ командир. Так и есть. "Вот тебе и боцман, - подумал Стрелков, - правильно Аметов подметил - настоящий "хитрюг".
- А что, боцман, - предложил тут же Стрелков, - если подучить тебя, по твоему же способу?
Литовцев совсем смутился и безнадежно махнул рукой:
- Не надо, товарищ командир, от стыда утонуть лучше. Утопите только боцманский авторитет. А как без него?
- Ладно, Литовцев, - согласился Стрелков, - настаивать не буду. Однако подумай.
…Так и не научился боцман плавать. А во всем остальном моряк был что надо, высокий класс!
КРЕЙСЕР ШВАРТУЕТСЯ К КАТЕРУ
И был день, который запомнился Стрелкову особо. На утреннем построении дивизиона был зачитан приказ о допуске молодых лейтенантов к самостоятельному управлению катером во всех условиях плавания.
- Поздравляю, Сергей Иванович, - пожал ему руку Гуськов. - Вот и дождались вы своего часа. Теперь, можно сказать, полноценный командир.
- Вот что, полноценный командир, - подошел Быков, - поскольку мы уже все умеем, выйдешь сегодня самостоятельно в полигон на обеспечение торпедных стрельб крейсера. Задание получишь в штабе. А в двух словах: прибудешь в точку на катере Г-5 с резервной командой, доложишь на крейсер о готовности и после выхода крейсера в атаку будешь ловить его торпеды, помогать торпедолову.
- И только-то? - удивился Стрелков.
- Экий ты прыткий. Тебе бы, чувствую, самому хотелось атаковать крейсер настоящего противника? Может быть, когда-то и придется, - нахмурился Быков, - но лучше бы не надо.
- А для чего тогда мы здесь? - Сергей вопросительно смотрел на Быкова.
- Думаю, что в первую очередь для того, чтобы не было войны, - спокойно ответил тот. - Ну, а если придется - быть готовым и к этому, - и, возвращаясь к заданию, подчеркнул: - Кстати, учти, что катер Г-5 старый, пусть экипаж проверит все, как следует.
- Есть, товарищ командир звена!
Сергей сиял. Приказ о допуске был неожиданным. Ведь всего немногим более месяца прошло с того момента, как лейтенанты прибыли в часть. И - самостоятельный выход! Конечно, месяц этот был очень трудным, и Быков не давал своим подчиненным ни минуты покоя. Но они и не просили отдыха. Подходила пора осенних учений, а к этому времени план боевой подготовки должен был быть выполнен полностью.
В приподнятом настроении прибыл Сергей в штаб. Получил задание, карту, наскоро набросал прокладку и лист расчета для выхода в заданную точку.
- Лейтенант Стрелков, - окликнул его начальник штаба, заглянув в комнату, где работал Сергей, - поторапливайтесь. Через полчаса крейсер выйдет в море.
Сергей быстренько свернул бумаги и помчался на катер. Команда уже заканчивала осмотр и проворачивание механизмов. Из состава резервной команды Стрелков знал только боцмана Мишулина, который был дружен с Литовцевым и частенько наведывался к ним на катер, а иной раз и помогал во время авральных работ. Это был угловатый грузный парень с редкими льняными волосами, неторопливый, обстоятельный и очень хозяйственный. Сидеть без дела для него была самая страшная мука, и потому он вечно кому-то помогал. Моряки его звали ласково "наш Мишуля".
- Все в норме, - доложил Стрелкову старшина команды мотористов Мошков, полный, круглолицый и розовощекий весельчак. - Катер староват, но, думаю, не подведет. Недаром говорят, что "старый конь борозды не испортит". И наш "пятачок" на высоте будет. Не впервой!
Вот это-то "не впервой" и подвело Сергея. Начисто забыв о совете Быкова, он немедленно позвонил с пирса дежурному и, получив "добро", сыграл аврал.
В полигон прибыли почти одновременно с крейсером. Заглушили моторы, и Стрелков объявил перекур. Погода благоприятствовала успешному выполнению задания. Солнечная, тихая. Море блестело, как отполированное. Солнце пригревало, и катерники разоблачились - сняли шлемы, сбросили ледеролевые куртки и блаженствовали, пристроившись на корме в торпедных желобах.
- Месяц назад уже были здесь, - делился воспоминаниями боцман Мишулин. - Обеспечивали эсминцы. Командир головного - капитан третьего ранга Балашов, остался доволен нами.
- Балашов? - переспросил Сергей. - Знаю такого, я с его мамашей ехал от Москвы до Владивостока. Он даже приглашал к себе служить.
- А что, - встрепенулся боцман, - ух и красивые же корабли, эти эсминцы!
- Да-а, - согласился Стрелков, - и я их люблю. Самые универсальные корабли на флоте. Любая задача им по плечу. И не такие громоздкие, как крейсер. Вон какая махина стоит, - кивнул он в сторону.
- Серьезный корабль, - вступил в разговор и Мошков. - Не то что наша игрушка. И все же я люблю ге-пятые. Скорость, что надо. Маневренность - будь здоров! Попробуй попади в такой. А сам потопить может и эсминец, и даже крейсер.
Сергей доверчиво улыбнулся старшине. Конечно же, торпедные катера - это особый разговор. Почему-то вспомнилось свое короткое пребывание на линкоре "Октябрьская революция", где небольшой пятый каземат, куда поместили группу курсантов, был куда больше, чем весь ге-пятый. "Нет, хорошо, что я попал на торпедные", - подумал он.
- Боцман, - раздался крик моториста Сахарова, - с крейсера семафорят.
Мишулин моментально вскочил и, выдергивая из-за пояса сигнальные флажки, ринулся на нос.
Вскоре он уже читал передачу сигнальщика с крейсера, изредка давая отмашку флажком, что означало: "слово разобрано и принято".
- Товарищ командир, с крейсера получен семафор: "Подойти к борту. Командир".
- Кончай перекур. Мошков, заводи моторы.
Мошков нырнул в машинное отделение, а Сергей занял место у штурвала, на ходу застегивая китель и поправляя пилотку.
Катерники надевали куртки и приводили себя в порядок. Через минуту Сергей забеспокоился.
- Ну, что там, Мошков, почему не пускаете моторы?
- Да что-то не заводятся, черти. Вроде бы все делаем как надо.
Прошли томительные две-три минуты. Моторы молчали. Сергей стал не на шутку нервничать. А когда из люка высунулась голова Мошкова и Стрелков увидел его виноватые глаза, то понял - случилось что-то непоправимое.
- Бензин вытек, товарищ командир, - не глядя Стрелкову в глаза, выдавил Мошков. - Бак худой оказался, и куда я смотрел только…
- Ну что, совсем нет ни капли? - в отчаянии спросил Сергей. - До крейсера-то хоть дотянем?
- Нет. Не завести моторы. Может быть, на крейсере разживемся топливом?
Стрелков с досадой отмахнулся, мол, мастера вы давать советы, смотреть надо было, как следует. И, чувствуя всю позорность своего положения, упавшим голосом скомандовал:
- Боцман, передай семафор: "Не могу подойти по техническим причинам".
Через несколько минут Стрелков заметил, как крейсер дал ход. Он медленно разворачивался в сторону торпедного катера и явно намеревался подойти к нему.
"Этого еще не хватало", - Сергей готов был сквозь палубу провалиться. Теперь не оберешься разговоров в базе. Такую простую задачу, а главное первую самостоятельно - и не выполнил. Завалил!
А крейсер тем временем приближался. Уже слышны были его гулкое дыхание и команды на мостике. Вот уже остановлены машины и махина крейсера, как огромная стена, наползает на маленький катер. Переложили рули, и корма пошла влево. А через несколько секунд крейсер застыл всего в каких-то пяти - семи метрах от катера. Боцман Мишулин быстро набрал бросательный конец, резко швырнул его на палубу крейсера. Стрелков видел, как тросик тонкой змеей выгнулся в полете и плотная шишечка на его конце, именуемая почему-то "легкостью", устремилась к палубе крейсера. Вот она уже зависла над ней и стоявший на палубе матрос, ловким движением руки перехватил тросик в полете и стал выбирать на палубу. Вместе с тросиком пополз носовой швартов катера, прикрепленный к бросательному концу.
И вот катер уже стоит ошвартованный по правому борту крейсера. Стрелков видит, как, перегнувшись через борт, невысокий капитан 1 ранга заглянул вниз и, покачав головой, сообщил в мегафон:
- Много где приходилось швартоваться, но чтобы к торпедному катеру, так это впервые. Ну, что там у вас приключилось?
- Бензин вытек, - сгорая от стыда, доложил Стрелков.
- Ну, даешь, командир! Как же это ты дошел до такой жизни?
- Старый катер. Бак прохудился, перед выходом этого не заметили. Теперь течь ликвидирована, но бензина нет.
- Плохо, что не проверили. Ну ладно. Механик, - обратился он к стоявшему рядом офицеру, - выдай этим горе-морякам топливо, а то ведь торпеды некому будет ловить.
- Сейчас, товарищ капитан первого ранга, накладную оформлю.
- Отставить, никаких накладных, много ли им надо.
Получив бензин, Стрелков отвел катер в указанном направлении и стал ожидать начала учения.
В атаку крейсер выходил по всем правилам морского искусства, ложась на положенные курсы зигзага и ведя артиллерийский огонь. Эскадру "противника" имитировал старый фрегат, переименованный в корабль-цель. Он тоже маневрировал, пытаясь не дать крейсеру занять выгодную позицию для залпа.
Стрелков вовремя засек момент залпа и, определив направление торпед, немного переместился к району, где торпеды должны были, пройдя заданное расстояние, продуть сжатым воздухом воду из практических зарядных отделений и, получив положительную плавучесть, всплыть. Торпеды всплыли, как и положено, вблизи от катера. Команда действовала особенно четко, всем, видно, хотелось как-то загладить промах, и торпеды в считанные минуты были взяты на буксир и отбуксированы к торпедолову, где их с помощью специальных приспособлений втянули на борт и уложили в желоба. С крейсера пришел семафор: "Благодарю за работу. Следуйте домой".