У меня отличный большой дом, который позволяет мне коллекционировать кучу вещей, не то что квартира. Последнее время я собираю прокатные копии фильмов. Для ценителя кино собирать видео – это как травку курить. Лазерные диски – это, безусловно, кокаин. А прокатные копии – чистый героин. Когда начинаешь собирать прокатные копии, ты словно все время под кайфом. У меня серьезная коллекция, и я действительно ею горжусь.
Я не большой фанат машин. Машина просто возит меня из одного места в другое. Красный шеви Малибу, который Траволта водил в "Криминальном чтиве", принадлежит мне. Мне не было до него никакого дела. Я хотел от него избавиться. Держал его на парковке, чтобы пореже с ним сталкиваться. На съемочной площадке я пытался его продать. Он был совсем еще новый, и все ходили и облизывались. Но всем казалось, что с ним должно быть что-то не то, потому что я не обращал на него никакого внимания. А я говорил: "Да нет же, мне он просто не нужен. Заплатите мне столько, сколько я за него отдал, и он ваш". Мне куда больше нравится Гео Метро (малолитражка шевроле. – Esquire).
Насилие появляется ниоткуда. Ты можешь сидеть и смеяться, а в следующее мгновение стать неуправляемым… Однажды я ждал автобуса на углу Уэстерн и Санта-Моники – там куча проституток. Там же стояла черная проститутка-трансвестит. И вдруг рядом остановилась машина, из нее выскочил мексиканский парнишка с бейсбольной битой и пошел к проститутке. Это был полный сюр. Я не мог даже рот открыть. Она что-то почувствовала, повернулась и увидела, что парень сейчас ее ударит. Она ему сказала с угрозой: "Не делай этого, я шлюха". Совершенно дикий ответ. Я испугался. А парень держит биту у нее над головой и врубается, что она сказала. И она говорит: "Не делай этого, <…>, не делай этого". И вдруг – бац! – он ее бьет. Они начали драться, и тут из машины вылезают еще несколько парней. Тут уж я дал деру, и она дала деру. Вот вам настоящее жизненное насилие.
Я любитель всех жанров: от спагетти-вестернов до самурайского кино.
Я пишу фильмы о бродягах, людях, которые плюют на правила, и мне не нравятся фильмы о людях, которые уничтожают бродяг.
Все, в чем я не преуспеваю, мне не нравится.
Для меня Америка – это просто еще один рынок.
В кино самое главное – сделать хорошее кино.
Я ненавидел школу. Школа меня угнетала. Я хотел быть актером.
Если бы я действительно считал себя писателем, я бы не стал писать сценарии. Я бы стал писать романы.
Кино – моя религия. Когда я делаю фильм, для меня он – все, и за него я готов отдать жизнь.
Я кое-что заметил про "оскары". Когда "Красота по-американски" стала лучшим фильмом, это было как новая эпоха. Фильм про неудачников, крутой фильм, наконец выиграл. До этого у них всегда было так: был фаворит, голливудское кино и крутое кино. Знаете, любимец критики. И всегда, когда доходило до награждения, голливудское кино выигрывало. Лучший фильм, лучший режиссер. Ну а крутое кино всегда получало приз за сценарий. Это был такой утешительный приз за крутизну.
Я не снимаю фильмы, которые объединяют людей. Я снимаю фильмы, по поводу которых их мнения расходятся, зачастую радикально.
Меня всерьез беспокоит, если мой фильм не ждут с нетерпением. Я хочу, чтобы люди ждали от меня шедевр и чтобы эти ожидания оправдались.
Быть влиятельным – так себе удовольствие. Кинокритики теперь не рецензируют мои фильмы, а вступают со мной в интеллектуальное состязание, хвастаясь всеми ссылками и сносками, которые смогли найти. Даже если половину их они придумали сами.
Пока я не закончил первую сцену "Бесславных ублюдков", лучшим из всего, что я написал, был диалог о сицилийцах из "Настоящей любви". Я попросту не мог поверить, что Кристофер Уокен был настолько верен каждому слову моего сценария. Я был сражен наповал!
Вы включаете кино и в большинстве случаев знаете или как минимум догадываетесь, к чему все идет. Но есть фильмы, которые отказываются играть по правилам, и мои фильмы как раз такие: где-то грубые, иногда жесткие, но в конечном счете радующие глаз.
Музыка и кино для меня тесно связаны. Когда я пишу очередной сценарий, одной из первых моих задач всегда оказывается поиск музыки, которая будет играть во время открывающей сцены.
"Убить Билла" – жестокий фильм, спору нет. Но это фильм Тарантино! Вы же не просите убавить громкость, оказавшись на концерте Metallica.
Я не считаю, что мой зритель глупее или ниже меня. Я – мой собственный и главный зритель.
Я что-то ворую из каждого фильма, который смотрю. Великие художники не занимаются посвящениями – они именно что воруют.
Мне нечего стыдиться – я пишу о том, что знаю, и считаю это своей версией правды. Мой талант отчасти именно в том, что мои герои разговаривают так, как разговаривают реальные люди в реальной жизни. И если я кому-то чем-то обязан, то только моим героям.
Я немного горжусь тем, что достиг всего, чего достиг, не получив даже среднего образования. Это делает меня умным. Производит впечатление на людей. Я не большой любитель американской системы государственного образования. Я так ненавидел школу, что сбежал в девятом классе. Единственное, о чем я жалею – хотя и не то чтоб очень сильно, – это то, что я думал, этот ужас будет длиться вечно. Я не понимал, что в колледже будет по-другому. Сейчас, если бы я все делал заново, я бы закончил школу и пошел в колледж. Уверен, что справился бы.
Мне не хочется становиться пожилым кинематографистом, потому что моя фильмография – это для меня святое. Режиссеры не становятся лучше с возрастом, а один плохой фильм портит впечатление от трех хороших. Так что если я в итоге сделаю всего десять, но отличных фильмов, я буду этим доволен.
А еще я хочу, чтобы через десять, или двадцать, или тридцать лет какой-нибудь двенадцатилетний парень, решив посмотреть фильм Квентина Тарантино, мог выбрать любой из них – и не разочароваться.
Я не утверждаю, что я не буду жениться и не заведу детей, пока мне не исполнится 60 лет, но пока я сделал именно такой выбор и пойду по одной дороге, поскольку это – мое время, чтобы делать фильмы.
Мой план на будущее состоит в том, чтобы вовремя уйти из режиссуры и купить себе кинотеатр в каком-нибудь маленьком городе. И работать там менеджером – как и положено старому, выжившему из ума синефилу.
Заимствуют посредственности, профессионалы – воруют!
Если ты достаточно любишь кино, у тебя есть потенциал сделать хороший фильм.
Если тебе хочется сделать фильм, не тяни с этим. Не надейся на подарки, не жди идеальных обстоятельств – просто сделай его.
Мало кто любит победителей, не правда ли?
Любимые фильмы
Считает "Побег в никуда" (англ. Ride in the Whirlwind) (1965) одним из самых прекрасных вестернов, когда либо снятых. Режиссер этого фильма Монте Хеллман был исполнительным продюсером "Бешеных псов".
В 1994 году, перед выходом "Криминального чтива", Квентин назвал три своих самых любимых фильма:
"Прокол" (англ. Blow Out) (1981) (Брайан Де Пальма);
"Рио Браво" (англ. Rio Bravo) (1959) (Говард Хоукс);
"Таксист" (англ. Taxi Driver) (1976) (Мартин Скорсезе).
В 2002 году он перечислил двенадцать самых лучших фильмов:
"Хороший, плохой, злой" (итал. Buono, il brutto, il cattivo, Il) (1966) (Серджио Леоне);
"Рио Браво" (1959) (Говард Хоукс);
"Таксист" (1976) (Мартин Скорсезе);
"Его девушка Пятница" (англ. His Girl Friday) (1940) (Говард Хоукс);
"Раскаты грома" (англ. Rolling Thunder) (1977) (Джон Флинн);
"Они все смеялись" (англ. They All Laughed) (1981) (Питер Богданович);
"Большой побег" (англ. The Great Escape) (1963) (Джон Стерджес);
"Кэрри" (англ. Carrie) (1976) (Брайан Де Пальма);
"Крепкий кофеек" (англ. Coffy) (1973) (Джек Хилл);
"Под кайфом в смятении" (англ. Dazed and Confused) (1993) (Ричард Линклейтер);
"Пять пальцев смерти" (1973) (Чон Чханхва);
"Привет, Диддл, Диддл" (англ. Hi Diddle Diddle) (1943) (Эндрю Л. Стоун).
В 1992 году он сказал, что его любимый фильм о Джеймсе Бонде – "Из России с любовью" (англ. From Russia with Love) (1963) (Теренс Янг).
Его любимые фильмы 2005 года:
"Город грехов" (англ. Sin City) (Роберт Родригес, Фрэнк Миллер, Квентин Тарантино);
"Домино" (англ. Domino) (Тони Скотт);
"Суета и движение" (англ. Hustle & Flow) (Крэйг Брюэр);
"Изгнанные дьяволом" (англ. The Devil’s Rejects) (Роб Зомби).
"Мой кровавый Валентин" (англ. My Bloody Valentine) (1981) (Джордж Михалка) – его любимый фильм в жанре слэшер.
В детстве его любимым фильмом был "Эббот и Костелло встречают Франкенштейна" (англ. Bud Abbott Lou Costello Meet Frankenstein) (1948) (Чарльз Бартон).
В 2008 году назвал свои любимые фильмы:
"Хороший, плохой, злой" (1966) (Серджио Леоне);
"Рио Браво" (1959) (Говард Хоукс);
"Прокол" (1981) (Брайан Де Пальма);
"Таксист" (1976) (Мартин Скорсезе);
"Его девушка Пятница" (1940) (Говард Хоукс);
"Пять пальцев смерти" (1973) (Чон Чханхва);
"Ящик Пандоры" (1929) (Георг Вильгельм Пабст);
"Кэрри" (1976) (Брайан Де Пальма);
"Только ваш" (англ. Unfaithfully Yours) (1948) (Престон Стерз);
"Пять гробниц по пути в Каир" (англ. Five Graves to Cairo) (1943) (Билли Уайлдер);
"Челюсти" (англ. Jaws) (1975) (Стивен Спилберг).
Три любимых фильма Альфреда Хичкока:
"Подозрение" (англ. Suspicion) (1941);
"Саботаж" (англ. Sabotage) (1936);
"Разорванный занавес" (англ. Torn Curtain) (1966).
Интервью
Интервью в Каннах
Мишель Симен и Юбер Ниогре, 1992 год
МИШЕЛЬ СИМЕН/ЮБЕР НИОГРЕ: Итак, вам двадцать восемь?
КВЕНТИН ТАРАНТИНО: На самом деле двадцать девять. Мне было двадцать восемь, когда я делал "Бешеных псов".
МС/ЮН: Вы раньше что-нибудь снимали?
КТ: Когда мне было года двадцать два, я позаимствовал шестнадцатимиллиметровую кинокамеру и потом, три года по выходным или когда были деньги, снимал самодельное кино "День рождения моего лучшего друга". Но я был не в состоянии проявить пленку. Я выкраивал деньги для фильма из своей мизерной зарплаты в видеопрокате. И только после трех лет съемок я наконец собрал достаточно денег для того, чтобы сдать фильм в лабораторию. Я начал монтировать полученный материал, и меня чуть не хватил удар. Это было совсем не то, что я задумал. Все никуда не годилось. Заканчивать значило потратить еще года полтора и тешить себя мыслью типа: "Ничего, мы находимся на завершающем этапе". Вместо этого я сказал себе: "Это была киношкола, теперь я знаю, как не надо делать кино". Я начал писать сценарии, чтобы заработать денег для съемок настоящего фильма. Так появились "Настоящая любовь" и "Прирожденные убийцы".
МС/ЮН: О чем они?
КТ: "Настоящая любовь" – это что-то вроде истории любви на фоне наркотиков, в духе рассказов Элмора Леонарда. "Прирожденные убийцы" – история о серийных убийцах – муже и жене, которые становятся культовыми личностями. Они становятся горе-идолами для подростков всего мира, сначала в Америке, затем в Японии и Франции.
МС/ЮН: У них есть реальные прототипы?
КТ: Нет, это просто моя выдумка. Был такой серийный убийца в Америке, его называли "Ночной охотник" – парень по имени Ричард Рамирес. И у него была группа поклонниц, этаких шестнадцатилетних девчонок, которые потом пришли на его суд. Их спросили: "Что вы делали в суде весь день?". И они ответили: "Мы пытались понравиться Ричарду". Я подумал: "Это интересно". Так возникла идея черной комедии о серийных убийцах, которые становятся фаворитами массмедиа.
Я три года пытался найти деньги для постановки своего первого сценария "Настоящая любовь" – хотя бы с бюджетом как у фильма "Просто кровь". Я был очень воодушевлен примером братьев Коэнов и Сэма Рэйми с его "Зловещими мертвецами": они учреждали ТОО и привлекали деньги всяких врачей и гинекологов. Я тоже попытался, но никто не дал мне ни цента. Тогда я написал "Прирожденных убийц" с надеждой сделать его за пятьсот тысяч долларов. Прошло полтора года – и я опять не смог ничего достать. Я потерял надежду на то, что кто-то когда-нибудь даст мне деньги на фильм. "Но я должен снять кино", – думал я. Поэтому я продал один из сценариев.
МС/ЮН: "Настоящую любовь"?
КТ: Тони Скотт как раз делает его сейчас. Деньги были небольшие, но я собирался снять на них "Бешеных псов". Я написал такой сценарий, чтобы его можно было снять на шестнадцатимиллиметровую черно-белую пленку, как я когда-то уже делал, но теперь осуществить это со знанием дела. Я собирался снять натуру дней за семь, а потом по выходным отснять все оставшиеся сцены, чтобы уложиться в бюджет около тридцати тысяч долларов. Я повез бы его на фестивали и т. п. Я просто должен был снять этот фильм.
Сценарий в точности соответствовал тому, что вы видели в фильме. В нем не было Харви Кейтеля, только я и мои друзья. Я показал сценарий своему партнеру Лоуренсу Бендеру – продюсеру фильма, и он сказал: "Квентин, это действительно здорово. Отчего бы нам не попробовать снять это? Выйдет настоящее кино".
"Нет, нет, нет, – сказал я. – Я все это уже слышал. Никто не даст мне денег, а я не собираюсь проводить еще один чертов год в разговорах о создании фильмов". Я был в таком отчаянии, что он сказал: "Слушай, дай мне пару месяцев на его запуск. Ты можешь подождать, чтобы сделать фильм, который ты должен сделать". И я ответил: "Хорошо", – и через два месяца мы запустили его. У нас было обязательство сделать его за двести тысяч долларов. Потом сумма выросла до пятисот тысяч. В итоге мы сделали его за полтора миллиона.
МС/ЮН: Вы родились в Теннесси?
КТ: Да, я провел там первые два года своей жизни, потом мы переехали в Лос-Анджелес. Я прожил в Лос-Анджелесе всю остальную жизнь, кроме пятого класса школы, когда я вынужден был вернуться в Теннесси.
МС/ЮН: Кто ваши родители?
КТ: Моя мать из Теннесси. Она работает администратором в сфере медицинского страхования для неимущих. Все, кто не в состоянии оплачивать медицинскую страховку, могут заключить договор и получать медицинское обслуживание.
МС/ЮН: А ваш отец?
КТ: Мой отец… я никогда не видел своего настоящего отца.
МС/ЮН: Вы с детства были киноманом?
КТ: Да я всю жизнь был киноманом. Удивительно, я встречал людей, которые в двадцать, двадцать пять и более лет не знали, чем заняться в этой жизни. Я всегда это знал, сколько себя помню. Будучи ребенком, я хотел стать актером, потому что, если ты любишь кино, тебя притягивает именно это. Лицедейство – это то, чему я только и учился в своей жизни, причем у очень хороших преподавателей.
Я занимался этим около шести лет. Первым моим учителем был Джеймс Бест, который снимался в "Запрещено!" Сэма Фуллера. Он также играл сумасшедшего, который думает, что он солдат Конфедерации, в "Шоковом коридоре" Фуллера и был партнером Джерри Льюиса в "Троих на диване". Потом я несколько лет учился у Аллена Гарфилда – блистательного актера, снявшегося в "Разговоре" и продюсировавшего фильм "Положение вещей". Он был замечательным учителем, который вдохнул в меня веру и многому научил в актерской профессии.
У Джеймса Беста была школа в Телука-Лейк в Калифорнии, а у Аллена – театральный кружок в Беверли-Хиллз, так что я – лос-анджелесский актер. Когда я учился у Беста, я намеревался стать актером. Но мало-помалу я понял, что я не такой, как другие актеры в этой школе. Я был слишком помешан на кино, и моими идолами были не актеры. Моими идолами были режиссеры, такие как Брайан Де Пальма. И я решил, что я не просто хочу оказаться в фильмах, я хочу сам их снимать. Хотя я и намеревался стать кинорежиссером, я начал обучение у Аллена Гарфилда. Я все еще хотел играть и был неистовым его фанатом. На его занятиях я мог ставить сцены, это было так круто. Он спрашивал меня: "Квентин, ты хочешь стать режиссером? Всякий раз, когда ты занят в какой-нибудь сцене, она кажется мне уже срежиссированной". Эта школа дала мне многое. Он мой наставник.
МС/ЮН: А как насчет киномании в детстве?
КТ: Я просто постоянно смотрел телевизор и ужасно пристрастился к кинофильмам. Как только я достаточно подрос для самостоятельного похода в кинотеатр, я стал ходить туда каждые выходные. Если новых фильмов не было, я заново пересматривал старые. По выходным эти старые фильмы с утра до вечера показывали по ТВ, и мои родители сходили с ума из-за меня. "Квентин, ты же маленький мальчик. Иди погуляй. Поиграй в футбол, еще во что-нибудь".
Я был мальчиком с очень ограниченным кругозором. Учился плохо. Мне это было неинтересно. Спорт я не любил. Меня не интересовали модели автомобилей и тому подобное. Я был поглощен кино и комиксами. И журналами ужасов.
МС/ЮН: Какое кино нравилось вам в ту пору?
КТ: Когда начала складываться, скажем так, моя "эстетика", я любил то, что называется эксплойтейшн. Мне нравились такие фильмы семидесятых, как "Тюремное пекло" Джонатана Демме. И все фильмы от Роджера Кормана. В то же время мне нравились криминальные фильмы и фильмы ужасов. Также я открывал для себя Годара, сейчас это звучит как клише. Мне нравился фильм "На последнем дыхании", но любимой была "Особая банда". Так я впоследствии назвал свою компанию.
Огромное влияние оказал на меня и Де Пальма. Он и Годар – мои первые кумиры от режиссуры. И еще Серджо Леоне. Когда я решил стать режиссером, на телеэкраны как раз вышел его фильм "Однажды в Америке". Он был как книга по режиссуре, мастерски выстроенный образец. Я наглядно понял, как персонажи должны входить и выходить из кадра.
Все эти режиссеры были моими киноучителями. А еще одним была Паулина Кейл. В шестнадцать лет мне попалась ее книга "Когда гаснет свет". Я читал ее и думал: "Когда-нибудь я смогу понимать фильмы так же, как она". Я прочел все, что она писала для "Нью-Йоркера", и все ее книги и многое узнал от нее о кино. Она раскрыла мне чувство драматического сопереживания, разъяснила, как установить контакт со зрителем. Она стала моим профессором.
МС/ЮН: Вы не встречались с ней?
КТ: Никогда.
МС/ЮН: Поскольку она ушла на пенсию, вы никогда не попадете в ее рецензии.
КТ: Поверьте, я это понимаю. Это была просто какая-то ирония судьбы. У меня подготовительный период "Бешеных псов", и тут она уходит. Ну что это такое! Хотя, может быть, оно и к лучшему. Может, я на самом деле и не хочу знать, что она думает о моем фильме.
МС/ЮН: Как вы начали писать сценарий?