Предыстория
25 апреля 1986 года четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС должен был остановиться для очередного планово-предупредительного ремонта. Во время таких остановок могут проводиться различные эксперименты. В тот раз целью одного из них была проверка – можно ли в случае аварийного обесточивания запитать насосы станции электричеством за счет кинетической энергии ротора турбогенератора до запуска аварийных источников электропитания (дизель-генераторов).
Однако случившаяся примерно за сутки до начала эксперимента поломка на Южно-Украинской АЭС заставила внести в программу испытаний изменения. Эксперимент продолжился, хотя, по выводам консультативной группы МАГАТЭ, расследовавшей впоследствии взрыв, "установка находилась совсем не в том состоянии, в котором она должна была находиться при проведении испытаний".
В 1.23.04 эксперимент начался. При этом температура теплоносителя на входе в активную зону реактора приблизилась к температуре начала вскипания воды. И тут к изменению условий эксперимента на месте добавились ошибки обслуживавшего станцию персонала. Реактор начал "разгоняться", но система управления почти полминуты успешно этому противодействовала, непрерывно погружая регулирующие стержни (они замедляют скорость ядерной реакции) в активную зону.
Примерно в 1.23.39 сформировалась команда на остановку реактора. В течение двух секунд команда была "снята" и сформировалась вновь по разгону реактора. Операторам удалось нажать кнопку аварийной защиты, но было уже поздно – процессы в реакторе уже протекали слишком быстро. Поглощающие стержни начали движение в активную зону, но мощность реактора после секундного снижения начала быстро возрастать, зашкалив по всем измерительным приборам.
Несколько – чаще всего говорят о двух – взрывов к 1.23.47– 1.23.50 полностью разрушили реактор. Здание энергоблока частично обрушилось. Погиб оператор насосов Валерий Ходемчук. В 6 часов утра 26 апреля в Припятской МСЧ от перелома позвоночника и многочисленных ожогов умер сотрудник пусконаладочного предприятия Владимир Шашенок. В различных помещениях и на крыше начался пожар.
В результате аварии произошел выброс в окружающую среду изотопов урана, плутония, йода-131, цезия-134, цезия-137, стронция-90 и других радиоактивных веществ. Загрязнению подверглось более 200 000 км, примерно 70 % – на территории Белоруссии, России и Украины. Наиболее сильно пострадали области, в которых в это время прошел дождь. Большая часть стронция и плутония выпала в пределах 100 км от станции, так как они содержались в основном в более крупных частицах. Иод и цезий распространились на более широкой территории.
В 1.24 ночи к станции выехал дежурный караул пожарной части во главе с лейтенантом внутренней службы Правиком (14 человек), потом к ним присоединился лейтенант Кибенок, также с дежурным караулом из 10 человек. К 4 часам утра пожар был локализован на крыше машинного зала, а к 6 часам утра потушен. Всего в тушении пожара принимало участие 69 человек личного состава и 14 единиц техники. В первые часы аварии были неизвестны реальные уровни радиации в помещениях блока и вокруг него. Неясным было и состояние реактора.
Примерно к 2 часам ночи появились первые пораженные из числа пожарных. У них стали проявляться слабость, рвота, "ядерный загар", а после снятия рукавиц снималась и кожа с рук. Помощь им оказывали на месте, в медпункте станции, после чего переправляли в городскую больницу Припяти.
27 апреля первую группу пострадавших из 28 человек отправили самолетом в Москву, в 6-ю радиологическую больницу.
Лейтенантам В. Н. Кибенку и В. П. Правику посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Пожарные Титенок, Тищура, Игнатенко и другие, сражавшиеся с огнем в реакторном зале, посмертно были награждены орденами и медалями. Лучевая болезнь развилась у 134 сотрудников ЧАЭС и ликвидаторов, 28 из них умерли в течение следующих нескольких месяцев.
Мировой атомной энергетике в результате Чернобыльской аварии был нанесен серьезный удар. С 1986 по 2002 год в странах Северной Америки и Западной Европы не было построено ни одной новой АЭС, что связано как с давлением общественного мнения, так и с тем, что значительно возросли страховые взносы и уменьшилась рентабельность ядерной энергетики.
В СССР было законсервировано или прекращено строительство и проектирование 10 новых АЭС, заморожено строительство десятков новых энергоблоков на действующих АЭС в разных областях и республиках.
150 в целях безопасности
Попасть иностранному журналисту в зону отчуждения Чернобыльской АЭС сейчас можно тремя путями. "Дикарем" – доехав до ограждения и войдя в зону сквозь любую дырку в заборе. Аккредитованным при администрации "туристом" и командированным – по приглашению какой-нибудь местной организации. "Дикарем" было как-то боязно. А туристом – дороговато, да и находишься все время под присмотром. Липовая командировка и стоит гораздо дешевле, и свободы больше.
Началось мое путешествие возле станции киевского метро "Имени героев Днепра". К семи утра здесь уже собралась толпа с баулами и авоськами – народ после выходных возвращался на работу в зону отчуждения. Вскоре начали подъезжать автобусы – "ЛАЗы", такие сейчас редко где встретишь, люди постарше их помнят с советских времен. И загрузились в лучших советских традициях – с давкой и скандалами.
Ровно через два часа, в 9.30, наш автобус затормозил на КПП зоны отчуждения. Милиция проверила документы, мы въехали в 30-километровую зону и минут через десять вылезли на автовокзале Чернобыля. Толпа, оживившая на несколько минут городской пейзаж, быстро рассосалась. Снова стало пусто и тихо. Но все-таки ясно, что люди здесь живут: в окнах домов белые занавески, а кое-где из труб поднимаются дымки.
Первых аборигенов я увидел очень скоро. Часть работающих на производствах с непрерывными циклами дежурит здесь по две недели безвылазно (потом столько же отдыхает дома, за пределами зоны). Две недели – срок большой, а работа не терпит пустоты… Короче, аборигенов я встретил в магазине – из них состояла коротенькая очередь к стойке бара. Были в магазине и знакомые лица – мои недавние попутчики покупали бутылки и закуску.
– Валя, запиши на меня, – сказал мужик в камуфляжной форме и отошел к столику со стаканом, наполненным до краев прозрачной жидкостью.
Следующий опохмелялся тоже в кредит, "на книжку". Здесь все друг друга знают и друг другу доверяют. Хотя бы в смысле оплаты за выпивку. Пьют в Чернобыле действительно много. Особенно в день массового заезда – в понедельник. Хотя спроси любого, и он ответит, что по технике безопасности выпить 100–150 граммов спирта имеет смысл только до облучения, в данном случае – до въезда в зону. Пить в зоне с точки зрения радиобиологии бесполезно и даже вредно – хотя бы потому, что пьяный может упасть в радиоактивную грязь. Впрочем, двум высшим чиновникам зоны, которых я увидел уже вечером, с трудом бредущим по главной улице городка (Советской, разумеется), это не грозило – их заботливо поддерживали супруги. Стороной, покачиваясь, брела еще одна фигура в камуфляже.
– Прокурор, – тихо просветил гид из организации, которая "командировала" меня в Чернобыль. – Бывший.
Сталкеры
На свежий взгляд жизнь здесь поразительно напоминает сценки из старого советского фильма "Девчата" с Николаем Рыбниковым в главной роли, только реальные чернобыльские персонажи одеты не в телогрейки, а в камуфляжную форму.
Как на любой советской "стройке века", в Чернобыле присутствуют все атрибуты холостого житья в общагах. Есть здесь и "чернобыльские жены" – по крайней мере, нового человека сразу просветят: с кем можно, а с кем нельзя.
Развлечений нет. Раньше, говорят, были танцы в клубе. Спортом, включая футбол, заниматься можно только в закрытых помещениях. На улице рискуешь вдохнуть "горячую" радиоактивную частицу из поднятой пыли. Почвы песчаные, поэтому обочины на дорогах заасфальтированы. Общественного транспорта нет, все ходят пешком. Машин мало, и поймать попутку трудно. В день моего приезда сновал туда-сюда лишь дорогой новенький джип, явно выпадающий из общего фона.
– А это кто такие? – спросил я встречную женщину лет тридцати пяти, похожую в своей униформе на камуфлированную матрешку.
– Эсбэушники, – почему-то шепотом сказала она (СБУ – это Служба безопасности Украины).
– Что они здесь забыли?
– Мабуть, браконьеров ловят…
Ни для кого на Украине не секрет, что в зоне прекрасная охота и рыбалка, здесь много кабанов, косуль, зайцев, даже волки развелись, а белый амур из водоемов охлаждения и Припяти габаритами напоминает сомов. В украинской прессе примерно раз в неделю пишут, что эту дичь и рыбу потом продают в Киеве, а возможно, и на рынке возле Киевского вокзала в Москве. В последнее время подростки из окрестных сел повадились таскать из зоны металлолом, их ловят и судят, но набеги "сталкеров" не прекращаются.
Я спросил одного из местных:
– А как же колючая проволока?
Мужик усмехнулся:
– Нешто там дырок нет?
Городок оживляется только к середине дня. Самое бойкое место – возле столовой. Кормят в зоне три раза в день и бесплатно. Завтраки, обеды и ужины вполне покрывают расход калорий человека, занимающегося тяжелой физической работой на свежем воздухе. Как командированному, мне тоже полагалось бесплатное питание, и я воспользовался возможностью, с теплым ностальгическим чувством наблюдая, как повариха в несвежем халате наливает мне чай поварешкой из большого чана…
Зона
После чая провожатый повез меня в эпицентр – туда, где 15 лет назад произошел взрыв. Чтобы попасть в 10-километровую зону, надо пройти еще один КПП. За ним начинается епархия Минатомпрома Украины, тогда как внешний 20-километровый ободок – под эгидой МЧС Украины.
По пути, напротив строящейся взамен остановленной ЧАЭС теплоэлектростанции, я увидел странные строения под яркими иностранными флагами. Было очень похоже на декорации из американского фильма. По крайней мере, американский флаг бросился мне в глаза сразу.
– Городок строителей электростанции, – пояснил спутник. – На деньги инвесторов построен. Это их флаги.
В центре внутренней режимной зоны – сама Чернобыльская АЭС и обслуживающие ее предприятия. Метрах в двухстах от "саркофага" 4-го энергоблока возвышается смотровая площадка – двухэтажное строение, напоминающее офис преуспевающей фирмы, с площадкой для парковки машин и ухоженным цветником.
Именно сюда водят за деньги иностранных корреспондентов. Я опять сэкономил. Красивые девушки-экскурсоводы рассказывали об аварии, для наглядности демонстрируя последовательность событий 26 апреля 1986 года на разборном макете ЧАЭС. Кстати, как мне рассказали, каждая девушка обязательно знает по крайней мере один иностранный язык – помимо русского.
Я спросил одну из девушек:
– А как вы от радиации защищаетесь?
– Да никак. Приезжаем, переодеваемся в санпропускнике в другую одежду. Нам недавно разрешили одеваться не в казенное, а в свое. Цепляем накопительный счетчик, после работы сдаем и обратно переодеваемся. Если кто-то фонит, могут заставить помыться в душе…
После лекции можно выйти на балкон и сфотографироваться на память на фоне "саркофага", что я сделал, попросив, чтобы в кадр вошло жидкокристаллическое табло с цифрами, постоянно меняющимися в диапазоне от 0,1 до 0,2 миллирентгена (это примерно на порядок выше природного фона, но считается практически безвредным). С иностранца за фотографию "саркофага" со смотровой сдерут $20.
Можно сказать, что чернобыльцы гордятся своей станцией. От нее рукой подать до ныне мертвого города Припять. Я съездил туда на машине. На арочном мосту на въезде в город мой гид остановил машину, и мы вышли. Он сказал:
– Посмотри, отсюда вид хороший.
Посмотрел. Ничего особенного, разве что с моста 4-й энергоблок виден как ладони, до него меньше 2 км. "У них у всех тут крыша поехала", – решил я, но вслух вежливо похвалил:
– Красиво.
– Ага, – хмыкнул мой спутник. – Красота неописуемая. А особенно красиво тут было вечером 26 апреля. Сюда с Припяти тогда приходили семьями, с детьми, полюбоваться развалинами энергоблока: "Посмотри, Машенька, видишь, детка, как красиво малиновым светится".
И тихо, но внятно выматерился.
Алюминиевые Икары // Авиакатастрофы
Морской сбой
4 октября 2001 года, в 13.45.00 по московскому времени, на экране диспетчера ростовского центра автоматизированного контроля за движением воздушных судов "Стрела" голубая точка с номером 85693 вспыхнула и погасла. Всего шесть минут назад радиопозывной № 1812, войдя в зону ответственности "Стрелы", сообщил: все нормально, двигаюсь в пределах временного графика и отведенного 20-километрового коридора, погода хорошая, самолет исправен, здоровье в порядке, проблем с пассажирами нет.
Диспетчер попытался вызвать командира 1812-го на связь, но из микрофона доносились лишь хрипы и невнятное бормотание. В 13.45.12 связь на мгновение появилась, и в эфире прозвучал голос командира борта № 85693 Евгения Гарова – короткая резкая команда. Понять ее специалисты сразу не смогли – мешали помехи.
В 13.45.40 в эфире раздался щелчок, и наступила тишина. Это был фактически прощальный сигнал, который командир воздушного судна послал "земле". Поняв, что из-за повреждения радиостанции диспетчер его уже не слышит, пилот включил бортовой автоответчик самолета и просто передал по радиопеленгу свой позывной и координаты.
Тем временем Ту-154 российской авиакомпании "Сибирь" стремительно падал вниз. Что пережили за время этого жуткого пятиминутного полета с 11-километровой высоты пассажиры, неохотно комментируют даже видавшие виды судебные медики.
"У людей в прямом смысле кровь кипела в венах, – говорят они. – При разгерметизации самолета на такой высоте в салоне резко падает давление, и в крови у людей образуется множество воздушных пузырьков. Рассказать об ощущениях, испытываемых человеком в такой ситуации, могут, пожалуй, только водолазы, которым приходилось резко выныривать на поверхность с большой глубины: глаза вываливаются из орбит, изо рта, носа и ушей ручьями хлещет кровь".
Баротравмы, полученные пассажирами, доставили им тяжелейшие мучения, но не стали причиной смерти. Контуженные после взрыва, запертые в горящем салоне, посеченные осколками и испытывающие колоссальные перегрузки, вызванные возрастающей с каждой секундой скоростью полета, люди тем не менее падали живыми. И погибли лишь после удара о воду, который при падении с такой высоты, как говорят врачи, равносилен столкновению с асфальтом.
Последняя надежда исчезла после того, как в центр "Стрела" позвонили коллеги из Армении: "Пилот "Армянских авиалиний" Гарик Ованесян, пролетая над Черным морем, только что видел, как взорвался и стал падать гражданский самолет".
Версии
Генпрокуратура России сразу же решила, что причиной гибели лайнера стал теракт, и возбудила уголовное дело по соответствующей статье УК России. Эта версия вполне соответствовала духу антитеррористического синдрома, возникшего после известных событий в США 11 сентября.
Но ее почти сразу опровергли израильтяне. Их спецслужбы в тот же день проверили систему контроля считающегося самым безопасным в мире аэропорта имени Бен-Гуриона, откуда вылетел лайнер, и выяснили, что 4 октября, как, впрочем, и в другие дни, местные секьюрити действовали безукоризненно. Каждого пассажира они подвергали перекрестному допросу в течение получаса. А весь багаж не только просветили и обыскали с собаками, но даже закладывали в специальную барокамеру: как правило, бомбы, которые террористы оставляют в багаже, рассчитаны на срабатывание от понижения давления при взлете или посадке. Таким образом, по мнению израильтян, взрывчатки на борту просто не могло быть, а следовательно, причиной катастрофы было "внешнее воздействие".
Чуть позже власти США заявили, что американские станции спутникового слежения в момент катастрофы зафиксировали запуски ракет "земля – воздух" с крымского мыса Опук и "неопознанные летающие объекты", приближающиеся к российскому самолету. На бывшей базе Черноморского флота в Крыму в это время проходили учения войск ПВО Украины, в программу которых входили боевые стрельбы с зенитно-ракетных комплексов. Российские и иностранные СМИ, сопоставив время и место, предположили, что Ту-154 был сбит украинской ракетой С-200.
Однако украинская сторона упорно отрицала как практическую, так и теоретическую возможность поражения самолета ракетой. Министр обороны Украины Александр Кузьмук повторял, как заведенный: дальность стрельбы не выходила за пределы 35-километровой зоны учений, все участники воздушного движения, которые теоретически могли попасть в эту зону, были заранее предупреждены, огонь велся исключительно по беспилотным самолетам-мишеням типа "Рейс", а из двадцати трех выпущенных ракет ни одна не улетела "в молоко" – все поразили цели.
Последнее слово пилота
Расследование было продолжено. Подключились независимые эксперты.
Именно они заявили в СМИ, что ракета ЗРК С-200 гарантированно поражает цель за пределами 35-километровой зоны учений – в радиусе 250 километров, а практически может сбить и самолет, летящий на сотню километров дальше. То есть вполне могла достать Ту-154, летящий в 270 километрах от мыса Опук. Объяснили эксперты, и почему С-200 вместо мишени могла поразить самолет: отражающая поверхность самолета-мишени "Рейс" в десятки раз меньше, чем у Ту-154, поэтому самонаводящаяся ракета способна просто переориентироваться в полете на более "яркую" цель – гражданский самолет.
Затем последовали и более существенные доказательства. Во вторник, 9 октября, руководитель группы военных экспертов, работающих по катастрофе, маршал Евгений Шапошников заявил, что в обломках самолета, выловленных спасателями с поверхности Черного моря, обнаружены "многочисленные отверстия круглой формы диаметром около 7 мм, по внешнему виду напоминающие пробоины от шрапнели". Боевая часть ракеты С-200 состоит из заряда в 250 кг тротила и оболочки – пяти тысяч металлических шариков диаметром 7 мм.
А в некоторых фрагментах фюзеляжа, за обшивкой, как рассказал маршал Шапошников, были обнаружены и сами деформированные металлические шарики. Результаты экспертизы были готовы через несколько дней, но интерес к ним, в общем-то, стал чисто символическим после того, как специалисты "Стрелы" расшифровали слова пилота Евгения Гарова, сказанные им после взрыва.
Командир воздушного судна, видимо, уже теряя сознание, спросил у членов своего экипажа о повреждениях, полученных лайнером, чтобы рассказать "земле" о произошедшей трагедии. "Куда попало?!" – спросил он. Ответить ему не успели. Или уже не могли. А может быть, и отвечали, но в этот момент просто пропала связь. Так или иначе, но причину трагедии пилот перед смертью объяснил – его слова стали убийственными для украинских военачальников.