Оператор лихорадочно пытается поймать в кадр застывшее лицо Цоя, больше похожее на маску, но Виктор уворачивается от камеры в сторону.
– Пожалуйста, несколько слов для нашей телепрограммы, – протягивает микрофон Виктору один из телевизионщиков.
– Отстаньте, не видите, что ли – человеку плохо, – говорит зло Георгий и закрывает рукой камеру. Он уводит Виктора с площади. А телевизионщики, как ни в чем не бывало, продолжают их снимать…
Вечером Цой остается в мастерской Гурьянова. Георгий и Виктор сидят на кухне за початой бутылкой вина. На Гурьянове – белая майка и черные брюки… Где-то в дальнем углу кухни голубым светом мерцает экран небольшого телевизора.
Виктор разговаривает по мобильному телефону с Нугмановым.
– Да… Повезло… Считай, что я родился в рубашке… Да не парься ты, Раш… Ладно… И еще… Отправь весь мой гонорар за фильм семьям погибших пожарных… Ну, завтра увидимся… Пока.
Затем Цой обращается к Георгию:
– Все, завтра уезжаю. Раш зовет – он только что монтаж фильма закончил, теперь надо озвучку делать. Раш спешит, хочет, чтобы фильм был готов к московскому кинофестивалю.
Как раз в этот момент из телевизора доносится звуковая заставка программы "600 секунд". На экране появляется ее ведущий Александр Невзоров, как всегда, в коричневой кожаной куртке:
– Сегодня, 23 февраля, в 8 утра вспыхнул пожар в гостинице "Ленинград". К гостинице были стянуты все отряды пожарной охраны города. Пожару присвоена высшая категория. Полностью выгорел весь седьмой этаж. Погибли девять пожарных и шесть постояльцев. Главная трудность заключалась в том, что пожарная техника доставала максимум до четвертого этажа, и было чрезвычайно трудно эвакуировать людей с верхних горящих этажей. В гостинице проживали 275 гостей. Чудом спаслась известная французская актриса Марина Влади, находящаяся на киносъемках в нашем городе.
Показывают кадры, как Влади прыгает с подоконника на пожарную лестницу, затем – спасенную Влади, укутанную в одеяло. Она говорит, рыдая в камеру:
– Понимаете, я всегда с собой возила Володины письма. Это были самые дорогие для меня вещи. Теперь они все сгорели! Все до единого, у меня ничего не осталось!
И тут же в кадре появляется лицо Цоя с остекленевшими глазами. Невзоров продолжает репортаж:
– Еще одному постояльцу гостиницы, не менее именитому, чем Марина Влади, так же крупно повезло – это рок-звезда Виктор Цой, по счастливой случайности не ночевавший в номере в роковую ночь и появившийся у гостиницы в самом начале пожара. Его номер, кстати, был соседним с номером Влади на седьмом этаже. Как сообщают достоверные источники, Виктор Цой, проживающий теперь постоянно в Москве, находился в городе по поводу развода со своей женой Марьяной…
– Вот гады! Готовы ради сенсации мать родную продать! – ругается Георгий и выключает телевизор. Они долго сидят молча, думая каждый о своем. Наконец, Виктор говорит:
– Забыл сказать. Мне из Рок-клуба звонили. Звали на фестиваль по случаю десятилетия.
– И что?
– Ну, что? Ты как будто не знаешь, что Рок-клуб для нас дело прошлое. Нам там делать нечего. Тем более что я уезжаю завтра.
– Ну, и правильно!
Ленинград. 9 марта 1991 года
В концертном зале ЛМДСТ уже третий день идет VIII фестиваль рок-клуба. За стеклом витрины – афиша, нарисованная от руки: "Ленинградскому рок-клубу 10 лет. Это просто фантастика!"
В небольшом зале, забитом публикой, выступает группа ДЖУНГЛИ, в ее составе – бас-гитарист Игорь Тихомиров.
В кулуарах, после концерта, Тихомирова ловят журналисты, чтобы взять интервью. За плечом Игоря гитара в футляре, а в руках – какой-то пакет.
– Я присутствую на фестивале не в качестве музыканта КИНО, – объясняет Тихомиров, – а в качестве бас-гитариста группы ДЖУНГЛИ, в которой, кстати говоря, играю со дня ее основания. Не было никакого разговора о том, что КИНО будет играть на нынешнем фестивале Рок-клуба. КИНО уже давно не рок-клубовская команда. Кроме того, как известно, нами было принято решение, что у группы до выхода нового альбома вообще концертов не будет.
– А когда выходит альбом?
– Одновременно с выходом на экраны фильма Рашида Нугманова "Дикий Восток". В общем, не раньше лета.
– Понятно. И последний вопрос: где сейчас Цой?
– Виктор в настоящий момент находится в Москве, собирается лететь в Токио.
– В рамках апрельского визита Горбачева в Японию?
– При чем тут Горбачев!? У Виктора своя программа… Кстати, последний вопрос вы уже задали!
В этот момент Тихомиров случайно роняет пакет. Из него веером сыплются на пол письма, а также газета-таблоид, на первой полосе которой напечатано фото прикуривающего Цоя. Синий заголовок под фото анонсирует: "Группа КИНО – черный квадрат советского рока".
Корреспондент помогает собрать Тихомирову вывалившиеся из пакета письма. Крупный план – адрес получателя на одном из конвертов с текстом: "Ленинград, ул. Рубинштейна, д. 13, Рок-клуб, Виктору Цою".
Тихомиров доверительно сообщает корреспонденту:
– Мы уже сто лет как вышли из Рок-клуба, а письма на этот адрес все шлют и шлют… А почему?
– Да, кстати, почему? – спрашивает корреспондент.
– Потому что другого адреса нет.
Нагасаки – Токио. 19 апреля 1991 года
К встрече с первым российским президентом жители Нагасаки подготовились со всей тщательностью. Заранее освобождена от машин автотрасса, ведущая из аэропорта в город. По обе стороны дороги стоит оцепление. За полицейскими – толпа людей с японскими и советскими флажками. Они с нетерпением ждут прибытия автомобильного кортежа Горбачева.
Наконец на трассе появляется головной автомобиль дорожной полиции с мигалкой, обеспечивающий безопасность кортежа. Толпа по обе стороны дороги приходит в движение, радостно размахивая флажками. По живому коридору со свистом проносятся машины кортежа. Одна из машин – бронированный "ЗИЛ" с развевающимся на ветру советским флажком. В нем находится президент с супругой.
Довольный теплой встречей Михаил Горбачев говорит жене:
– Такое чувство, что нас приветствуют все жители Нагасаки!
Затем он неожиданно командует водителю:
– Остановите машину здесь! Мы с Раисой Максимовной немного пройдемся пешком.
Бронированный "ЗИЛ" тормозит. Это неожиданность для всех. Официальные японские лица, высыпавшие из машин кортежа, перебивая друг друга, возбужденно спрашивают:
– В чем дело? Почему остановилось движение?
– Смотрите – Горбачев вышел из машины!
– Он с ума, что ли, сошел – это же нарушение протокола!
– А если возникнет эксцесс? Кто будет тогда отвечать?!
Тем временем вышедший из "ЗИЛа" улыбающийся Михаил Горбачев вместе с супругой направляется к толпе. Для него подобный шаг, пусть и нарушающий протокол визита, вполне нормальная практика – ведь он обожает в политике экспромт! Другое дело – японцы-чинуши, они явно обескуражены таким поворотом событий и не представляют, что делать дальше.
Под восторженные возгласы и аплодисменты жителей Горбачевы идут мимо кортежа, махая в знак приветствия японцам руками. Наконец кто-то из японского сопровождения догоняет Горбачева и обеспокоенно просит на ломаном русском:
– Каспадин президент! Посалуйста, вернитесь в авто!
Однако Генсек как будто не слышит просьбу и продолжает шествовать к толпе, гордо выпятив вперед грудь. Чету Горбачевых со всех сторон берет в кольцо японская охрана. Радостная улыбка мгновенно слетает с лица Горбачева, сменяясь недовольной миной. Он поворачивает назад и вскоре садится вместе с супругой в машину.
В Токио по всем каналам показывают визит Горбачева. Посещение Нагасаки – завершающий этап поездки. В советский бронированный "ЗИЛ" садится президент с супругой – но это уже происходит на экране телевизора, вернее, двух десятков разных телевизоров, стоящих в витрине одного из токийских магазинов электроники. Кортеж трогается. Мимо витрины проходят люди, среди них – красивая девушка лет двадцати двух, в красном свитере. Она не обращает никакого внимания на витрину с работающими телевизорами.
Девушка идет по улице, затем сворачивает, направляется в сторону длинной очереди из подростков, стоящей возле дверей, над которыми – вывеска, написанная латинскими буквами: "Kotobuki". Это музыкальный клуб.
Билетная касса закрыта. Там висит объявление, уже на японском: "В 10 часов вечера будет продаваться дополнительный комплект билетов по новой цене". Но девушке для входа не нужен билет – ей всегда рады в клубе. Ведь она – Акико Ватанабэ, ведущая музыкальной телепрограммы "Как дела?".
Акико с интересом изучает афиши клуба. На одной фотография – четверка мрачных молодых японцев с взлохмаченными волосами и крупные иероглифы: "завтра – рок-группа ОГНЕННЫЕ ДРАКОНЫ". На другой – фотография Виктора Цоя, и под ней надпись: "Сегодня – Виктор Цой, из России с любовью".
Акико разглядывает восточные черты лица Цоя и удивленно восклицает:
– Как, он русский!?
Цой уже давно в клубе, в артистической комнате. Он сидит за столиком перед зеркалом и составляет сет-лист – список песен, которые исполнит вечером на концерте, – не обращая внимания на работающий телевизор. На листе бумаги помимо списка песен – рисунок, сделанный Цоем несколько минут назад: ветвистое дерево без листьев.
В зеркале помимо Виктора отражается обстановка комнаты: стол, заставленный напитками и закуской, черный кофр с акустической гитарой, работающий телевизор. На его экране продолжается новостная программа о визите Горбачева. Горбачев выступает в Токийском пресс-клубе.
– Мы выразили свое стремление к заключению мирного договора с Японией путем решения вопроса о принадлежности островов Кунашир и Хабамаи, – говорит президент, – как это будет? Давайте не будем гадать, давайте будем работать!
Голос японского комментатора резюмирует:
– Впрочем, трехдневный визит Горбачева в Японию закончился ничем – принятое японо-советское заявление по его итогам так и не сняло проблему северных территорий.
Передача завершается кадрами взлета самолета компании "Аэрофлот" с четой Горбачевых на борту из аэропорта Нагасаки.
В этот момент раздается стук в дверь. В артистическую входит Кикудзи. В руках у него рация. Он явно в хорошем настроении:
– Поздравляю, Виктор, с первым аншлаговым концертом в Японии. Все билеты проданы. Думаю, это только начало. Потом будут стадионы…
Виктор в ответ неопределенно улыбается. Сколько раз он уже это слышал!?
Акико достает пропуск из сумки и показывает охране. Этого можно и не делать. Охранники улыбаются, пропуская девушку в фойе:
– Как дела, Акико?
– Лучше всех!
Акико подходит к прилавку, где продается всякая музыкальная всячина – виниловые пластинки, компакт-диски, видеокассеты и прочее. Она покупает самопальную видеокассету КИНО и компакт-диск "Группа крови" – японское издание, выпущен "Amuse Corporation" в начале 1990 года. Затем Акико идет в зал.
После исполнения песен из сета Виктор с улыбкой произносит на английском языке:
– Спасибо, большое спасибо!
Акико фотографирует Цоя. Публика устраивает пятиминутную овацию. Девчонки визжат. Акико восхищенно смотрит на Виктора, она не кричит, только как завороженная повторяет:
– Боже мой, какой он высокий…
Виктор поет еще одну песню. Это "Дерево". Позади Цоя на экране проецируется текст песни на японском. У Акико на глаза наворачиваются слезы.
После концерта Виктор раздает автографы. Акико протягивает ему вкладыш из компакт-диска, но в ответ получает листок с названиями песен и рисунком дерева. На листке надпись по-русски: "Удачи! В. Цой"
На следующее утро в пункте фотоуслуг "Кодак" Акико просит приемщицу заказов напечатать все фотографии с концерта, включая брак. По одной фотографии на каждый кадр.
Затем, уже в редакции телепрограммы "Как дела?", раскладывает их на рабочем столе, рядом с фотоаппаратом, компакт-диском "Группа крови", видеокассетой, на коробке которой по-русски написано КИНО, и листом бумаги с рисунком Виктора и списком песен.
В комнате стоят компьютеры, мониторы, сканеры, принтеры и другая оргтехника. Вместе с Акико здесь еще несколько человек. В основном молодые парни – операторы и редакторы программы. Они с интересом слушают Акико. Она говорит:
– Вам вчера вместо того, чтобы снимать Оззи Осборна в "Будокане", надо было снимать в клубе "Котобуки"…
– Кто там играл?
– Один парень по фамилии Цой.
– Кореец?
– Да нет, русский. Точнее сказать, русский корейского происхождения. Лидер группы КИНО. Он один играл акустику… Вот, кстати, можете посмотреть. – Она протягивает одному из операторов видеокассету.
Он вставляет кассету в видеомагнитофон, на экране появляется картинка с кадрами из клипа "Видели ночь". Один из редакторов говорит со знанием дела:
– Неплохо, похоже на ранних THE CURE.
– Точно, – подтверждает Акико.
– Сделаешь о них сюжет?
– Конечно… Но у нас нет своего видеоматериала…
– Твоих фотографий, – он кивает в сторону стола, – и твоего комментария будет вполне достаточно для трехминутного сюжета…
Вечером, когда все уходят, Акико продолжает сидеть за компьютером. Набирая текст на клавиатуре, она бормочет:
– Я вижу будущее японского рока, и это будущее зовется Цой… Нет, это бред какой-то…
Она стирает фразу и некоторое время сидит неподвижно. В этот момент на экране ее монитора включается заставка с отсканированным рисунком Цоя – ветвистое дерево без листьев…
– Нет, это не бред, это правда, – говорит Акико сама себе и снова набирает старый текст.
Москва. 17 июля 1991 года
На XVII московском международном кинофестивале – премьера фильма Рашида Нугманова "Дикий Восток". Одна из афиш, сообщающих о премьере, висит у входа в киноконцертный зал "Россия".
В фойе "России" столпотворение. Подавляющее большинство публики – фанаты КИНО: подростки, одетые в черное, многие с круглыми значками с портретом Цоя. В VIP-зоне – весь московский бомонд, множество знакомых по таблоидам лиц. Виктор Цой и Рашид Нугманов скромно стоят у стенки и курят. Внешне они выглядят спокойными, но это только внешне. На самом деле не волноваться невозможно.
Откуда-то из гущи толпы к Цою выруливает неприятной наружности человек с двухдневной щетиной. К его несвежей рубахе приколот бейдж: "Ответственный за пожарную безопасность Сидоров".
– Слышь, ты, здесь курить не положено! – заявляет он Цою.
– Приятель, это Виктор Цой, – вполне миролюбиво говорит ему Нугманов.
– Да мне насрать, пусть хоть сам папа римский!
Цой продолжает невозмутимо курить, а Рашид молниеносно бьет хама по морде. Пожарный летит кувырком, вскакивает и начинает свистеть в свисток. Со всех сторон бегут милиционеры…
Всех троих отводят в милицейский пикет "России". Арестованные Нугманов и Цой сидят за решеткой, прикованные наручниками, слегка помятые, с выбившимися из брюк рубахами, у Нугманова надорван лацкан смокинга, у Виктора на щеке кровавая ссадина. Напротив, по другую сторону решетки сидит пожарный Сидоров с подбитым глазом, победоносно посматривающий в их сторону. Немолодой лейтенант милиции монотонно читает протокол:
– "…на замечания ответственного пожарного Сидорова И. И. прекратить курить в фойе Государственного киноконцертного зала "Россия" реагировали неправильно, при этом оскорбили физически его личность…"
– Уважаемый, – спокойно говорит Нугманов милиционеру, – у нас через пять минут премьера фильма. Нас зрители ждут.
– Твоя премьера будет на скамье подсудимых, – зло бурчит пожарный, держа под глазом мокрый компресс.
– Потерпевший, помолчите, – устало говорит лейтенант и вдруг вскакивает со стула. В пикет врывается полковник милиции в фуражке, в очках с дымчатыми стеклами и почему-то в черных кожаных перчатках. С ним один из фестивальных организаторов, который, увидев за решеткой Цоя и Нугманова, испуганно начинает причитать:
– Сергей Иванович, голубчик, что ж это такое…
– Немедленно выпустить, – приказывает полковник.
– Товарищ полковник… – недоуменно начинает лейтенант.
– Я сказал – выпустить! – взрывается полковник. – Там сейчас весь зал разнесут по кусочкам… эти школьнички.
В это же время Сидоров, абсолютно не понимая, что происходит, начинает глухо рычать, затем вскакивает, судорожно хватается за стул, пытаясь им замахнуться в приступе бешенства, но полковник сильным ударом в челюсть вырубает его. Сидоров валится мешком прямо под ноги полковнику.
Лейтенант, трусливо озираясь на полковника, торопливо выпускает задержанных, те осторожно перешагивают через Сидорова.
Виктор говорит Рашиду:
– А здорово ты его вырубил.
– Нет, у полковника это получилось намного профессиональнее.
Полковник, поправляя фуражку и подтягивая перчатки, самодовольно говорит, показывая лейтенанту на лежащего Сидорова:
– А этого в обезьянник. До утра не выпускать, он же пьян как сапожник!
Цой и Нугманов успевают выйти на сцену зала "Россия" после слов ведущего: "Создатели фильма "Дикий Восток" – Виктор Цой и Рашид Нугманов", но приводят себя в порядок уже на ходу. Со стороны это выглядит как-то нелепо, и киношная элита, сидящая в первых рядах, недоуменно переглядывается. Рашид с сожалением смотрит на кровавую ссадину на лице Виктора, и…
…отматывает только что случившиеся событие назад, словно все, что с ними произошло в фойе и милицейском пикете, было просто его кошмарным сновидением.
Итак, они снова с Виктором в VIP-зале. К Цою подходит ответственный пожарный Сидоров:
– Слышь, ты, здесь курить не положено!
Нугманов как ни в чем не бывало, спрашивает пожарного:
– Друг, папирос не найдется? На "Кэмел" меняю!
Такого оборота Сидоров совершенно не ожидал. Он моментально расслабляется, закуривает сам…
Цой укоризненно говорит ему:
– Ты меня не узнал?! Ну, ты даешь!
В этот момент к ним подходит полковник милиции в фуражке, в очках с дымчатыми стеклами и в черных кожаных перчатках – вместе с фестивальным администратором. До премьеры фильма ровно 5 минут. Все фойе запружено фанатами КИНО. Администратор начинает причитать:
– Сергей Иванович, голубчик, как же наши герои в зал пройдут? Сейчас премьера начнется.
В ответ полковник отдает команду по рации:
– Внимание! Всем постам! Быстро ко мне! Я нахожусь в VIP-зоне.
Со всех сторон бегут милиционеры, они образуют живой коридор вокруг Виктора и Рашида, и те беспрепятственно под аплодисменты фанов проходят в зал. В забитом до отказа зале овации продолжаются.
– Не судите нас слишком строго, – говорит в микрофон Нугманов, – очень надеюсь, что наша работа вам понравится.
– Удачного просмотра, – добавляет Цой.
Затем начинается фильм… Это история о том, как жители бедной деревушки (лилипуты), притесняемые "плохими" бандитами – чопперами, нанимают для своей защиты "хороших" бандитов. Разумеется, добро побеждает зло. Но хорошие парни все-таки в конце погибают…