Если раньше ей могли быть присущи провинциальная ментальность и неразвитый вкус, она успешно справилась с этими недостатками. Считается даже, что Изабелла, как много лет спустя Мария-Антуанетта, стала законодательницей новой моды. До нее волосы свободно струились по плечам и спине, каждая дама придумывала идущий, ее лицу головной убор. У Изабеллы волосы не отличались густотой и пышностью, поэтому она придумала, как скрыть этот недостаток. Волосы полностью прятались под конусовидный колпак – эннин, или атур, – а то, что нельзя было спрятать, безжалостно удаляли. В моде был высокий чистый лоб, длинная гибкая шея, бледный цвет лица и болезненно полуприкрытые глаза. Кожу отбеливали вредными свинцовыми белилами, волосы на лбу, висках и затылке сбривали, а брови и даже ресницы выщипывали. Предполагают, что Изабелла, обладая миловидным лицом, стремилась привлечь внимание именно к нему, а не к волосам. Но лицо было прелестно – это признает даже автор бургундского памфлета, направленного против королевы. Не только лицо, но и вся фигура Изабеллы, невысокая, но довольно стройная, несмотря на некоторую полноту, привлекала взгляды и навевала греховные мысли. Она была красивой, притягательной, очень элегантной. Немудрено, что впоследствии ее подозревали в распущенности: разве красивая женщина может быть порядочной?
"Ковырни красивое лицо, там окажется грязь!" – утверждал некий средневековый поборник нравственности.
В ноябре 1389 г. родился третий ребенок королевской четы – принцесса Изабелла. Едва оправившись от родов, королева сопровождала супруга в его инспекционной поездке на юг Франции, а в январе 1391 г. родила своего четвертого ребенка – принцессу Жанну. Рождение принцесс, если наследник-мальчик уже был обеспечен, тоже приветствовалось: браками королевских дочерей урегулировались земельные споры, утишалась вражда, заключались выгодные союзы…
Но как раз в это время стала проявляться горячая симпатия короля к своей невестке, супруге герцога Туреньского.
Она явилась во Францию из Милана, издавна имевшего славу города оккультных наук и центра европейской магии. Столица Ломбардии вместе с Лионом и Прагой образовывала триаду великих городов, где легче всего можно было достичь общения с потусторонними силами. Принцессу окружал ореол чужеродности, большого богатства и загадочности. Она была умна, утонченна, образованна и излучала природный магнетизм, которому трудно было противостоять. Такие женщины рождаются для украшения мира, переполненного бесцветностью лиц и характеров. Немудрено, что эта полуитальянка-полуфранцуженка, пылкая и грациозная, произвела глубокое впечатление на Карла VI, неравнодушного к женской красоте. Его склонность к Валентине невозможно было утаить, да король и не стремился скрывать свои желания. Он называл двоюродную сестру и невестку "дорогой, любимой сестрицей" и требовал ее постоянного присутствия. Считается, что "прекрасная ломбардка" привезла из Милана новомодную забаву – карты Таро, которыми приворожила короля. Однако факел чувств Валентины горел не для него: она горячо и верно полюбила своего молодого мужа и, несмотря на то что он ценил ее очень мало, оставалась ему верна.
Как объяснить причуды человеческих предпочтений? Казалось бы, самой природой Людовику предназначалось любить и почитать свою супругу и двоюродную сестру, прекрасную и просвещенную. Их могла бы сблизить общность интересов и пристрастий – оба умели читать тайные магические знаки судьбы, верили в волшебные чары и колдовство. Но в нем ничто не вспыхнуло, не отозвалось; зато, как будто в насмешку, запылал его старший брат-король.
Явное предпочтение, оказываемое мужем кузине, жестоко уязвляло самолюбие Изабеллы.
Общественная молва, всегда содержащая долю истины, утверждала, что Валентина подвергалась настоящей любовной осаде со стороны короля, но не желала уступать. Карл умолял, негодовал, угрожал, но благородная женщина хранила свою честь. Король был очень впечатлителен и склонен к страстным порывам. Его увлеченность Валентиной напоминала одержимость. О. Уайльд считал, что король потерял рассудок от неразделенной любви к жене брата.
Жизнь при королевском дворе была чередой бесконечных забав и праздников. Молодой король с красавицей женой, его очаровательный брат с прелестной супругой, их бургундские, анжуйские и беррийские кузены, многочисленные родственники и другая знать веселились без конца.
Людовик и Валентина поселились в Венсенне. В этот период она родила одного за другим троих детей, которые умирали сразу после рождения. Четвертым ребенком стал Карл, которому была уготована долгая жизнь.
В первой половине 1392 г. Карл VI перенес горячку, после которой стал рассеянным и забывчивым. Первый припадок безумия охватил короля 5 августа 1392 г. под Мансом, в лесу, через который он двигался со своей армией в поход на Бретань. Карл устал, его донимала жара, он задремал в седле. Резкий звук спровоцировал приступ. В неистовстве король заколол пажа, виновника переполоха, и рвался в бой с приближенными, которых не узнавал. С большим трудом его удалось обезоружить и связать. Ни о какой военной экспедиции нечего было и думать. Состояние короля все время ухудшалось.
К этому моменту королеве исполнилось двадцать два года, и она была матерью уже троих детей, в том числе наследника Франции. Но ее страх и горе были непритворны и огромны: любимый, повелитель и защитник, оставлял ее, такую слабую и беспомощную, на произвол алчных дядюшек и корыстолюбивых придворных. Она была готова ухаживать за больным, просиживать ночами у его постели, отдать для его излечения самое дорогое, бросалась к родным короля, умоляя помочь мужу. Действительно, казалось, что заботы королевы принесли ему облегчение.
В этом же году родился следующий ребенок – Карл (второй дофин). К счастью, через некоторое время стало очевидно, что король полностью выздоровел, отмечали только его развившуюся "леность" к государственным делам и повышенную раздражительность.
В январе 1393 г. королева устроила праздник, чтобы отметить бракосочетание одной из своих придворных дам. Именно тогда произошел несчастный случай, о котором рассказывают по-разному, но смысл инцидента не меняется.
На Карле, одетом дикарем – клубы пакли, намотанные на прямую полотняную рубаху, а местами на голое тело, – кто-то случайно поджег "одежду" свечой. Потом говорили разное: что "несчастный случай" был тщательно спланирован, что это злонамеренно сделал Людовик, что Карл сам слишком близко оказался от огня и пр., но король превратился в живой факел, и только находчивость и быстрота реакции герцогини Беррийской, накрывшей его своими юбками, спасла Францию. Слухи о происшествии быстро распространились по Парижу. Возмущение горожан, чуть было не лишившихся своего короля, было настолько велико, что принцы, участвовавшие в этом "бале объятых пламенем", вынуждены были совершить показательное покаянное шествие – босыми и в рубище. Но это не помогло: после перенесенного потрясения Карл стал подвержен регулярным приступам безумия.
В конце года королева родила дочь Марию, которую, по обычаю того времени, ещё до рождения родители "посвятили Богу", то есть дали обет, что ребенок в возрасте четырех-пяти лет уйдёт в монастырь ради выздоровления своего отца.
Позднее появилось предположение, что Людовик и Изабелла травили несчастного монарха спорыньей, чтобы лишить разума и править самим для собственной выгоды. Но, должно быть, все объяснялось проще и одновременно сложнее. Отец и мать Карла вели происхождение от Филиппа II, Гуго IV Бургундского и Генриха V Люксембургского. Эти представители старых династий уже несли на себе тягостный груз потомственных мутаций. Когда же в брак вступили их правнуки, двое молодых людей, состоящих в близком родстве, наследственные пороки проявились с неожиданной стороны.
Мать Карла, Жанна Бурбонская, в 35-летнем возрасте обнаружила признаки буйного помешательства. У его отца, человека тонкого и умного, присутствовали физические признаки вырождения.
Приступы безумия у короля происходили все чаще, перемежаясь просветлениями. Однако светлые периоды со временем становились короче, а остальное время Карл пребывал в тяжелой, беспросветной тоске; сейчас это назвали бы глубокой депрессией. Несколько раз он пытался ударить королеву, которую не узнавал. Ей это крайне не понравилось, "поскольку она не принадлежала к тому типу женщин, которые привыкли, чтобы их били". В хронике Мишеля Пентуана сохранились подробности помешательства короля: он требовал "убрать от него эту женщину, которая бесстыдно на него пялится", или во всеуслышание кричал: "Узнайте, что ей нужно, и пусть проваливает, нечего ходить за мной по пятам!" Он не помнил своего имени, утверждал, что не имеет детей и никогда не был женат.
15 июня 1394 г. "разум короля охватила непроницаемая темнота".
Людовик Туреньский страстно домогался короны. По слухам, он советовал Изабелле бежать в Баварию, взяв с собой детей. Как по-человечески понятны его побуждения! Тогда бы Франция призвала на трон его, законного претендента, сына Карла V! Однако Изабелла не только не последовала коварному совету деверя, но в моменты просветления старалась пробудить в супруге прежние чувства и бывала с ним близка. Седьмой ребенок, дочь Мишель, появилась на свет 12 января 1395 г.
Людовик попытался потребовать для себя французскую корону под предлогом того, что "король не способен править". Предложение закончилось скандалом, поскольку, согласно средневековому праву, акт помазания есть таинство, исходящее от Бога, которое люди не в силах отменить. Однако по тем же законам недееспособный король должен быть замещен регентом, которым традиционно признавался наследник престола. Но Шарлю-младшему не было ещё трех лет; следовательно, регентство должно быть возложено на его дядю, герцога Туреньского.
Две придворные партии, возглавляемые братом и дядей короля, вели ожесточенную борьбу за влияние на больного монарха. Иногда король во время приступа безумия, пребывая в своей жалкой немощи, поддавался одному из соперников, а во время просветления отменял собственные приказы и отдавал новые в пользу другого.
Теперь королевский фавор сыграл против Валентины. Ее обвинили в попытке отравить дофина Шарля яблоком и в наведении порчи на короля. Одним из пунктов обвинения являлось приобщение Карла VI к "гадким исканиям бесовских откровений" с помощью карт, а также ее связь с миром магии. Действительно, в присутствии Валентины королю по необъяснимой причине становилось лучше. Естественно, это приписывали черной магии и колдовству. Итальянское происхождение Валентины, то, что она прибыла из Милана – страны ядов и интриг, – стало, по сути, главным обвинением против нее. Теперь ее называли не "ломбардской красавицей", как раньше, а "ломбардской ведьмой".
Как раз в это время начался Крестовый поход против турок, впоследствии названный Никопольским. Ангерран де Куси отправился в Милан с миссией склонить Джан Галеаццо Висконти к участию в экспедиции. Но попытка окончилась неудачей. Властитель Милана только что потерял контроль над Генуей, которая перешла под протекторат Франции, а дело его дочери Валентины рассматривалось в королевском суде. Герцог был резко настроен против французов. В раздражении он заявлял, что готов аннулировать брак и забрать дочь домой.
Дело попытались спустить на тормозах, но Изабелла добилась согласия герцога Туреньского на удаление Валентины (1396 г.). Впрочем, говорили, что благородная женщина сама решила покинуть двор, где с ней обошлись так жестоко и несправедливо, и, чтобы не множить слухов, отправилась в изгнание.
В исторических исследованиях часто можно прочитать, что Изабелла сосватала свою родственницу Валентину брату супруга. Скорее всего, это не так. Изабелла Баварская была внучкой Бернабо Висконти, которого сверг и замучил отец Валентины Джан Галеаццо. Королева всегда вела политику, враждебную Милану, и вряд ли испытывала к родственнице теплые чувства.
Обвинения против герцогини бросали тень на самого Людовик, а подозрения в колдовстве, по мнению многих, свидетельствовали о его намерения отнять корону у брата. Нельзя исключить, что, хотя он и пошел навстречу требованиям королевы об удалении жены, чувство чести и справедливости не позволяло оставить семью без всякой помощи в эти тяжелые для нее дни. Людовик присоединился к Валентине в ее изгнании, чтобы при необходимости защитить. А может быть, он опасался, что и его своеобразные интересы станут предметом судебного разбирательства и лягут пятном на его репутацию. Для своего семейства он укрепил и расширил замок в Блуа. За годы изгнания у них родилось четверо детей, но выжил только Филипп, проживший двадцать четыре года.
Когда острота ситуации несколько сгладилась, Людовик вернулся ко двору, где с головой окунулся в море придворных интриг. Он занял принадлежавшее ему по праву рождения место рядом с больным братом, стал советчиком его жены и в немалой степени определял политику королевства.
Судебный процесс над супругой не позволил рыцарственному Людовик принять участие в Крестовом походе императора Сигизмунда.
Несмотря на то что минуло более двух столетий со времени 1-го Крестового похода, все христианское рыцарство Европы продолжало жить надеждой на реванш в Святой земле. Вслед за Людовиком IX, нашедшим там свою смерть, в рядах Христова воинства сражались Филипп III Французский, Эдуард I Английский, Ричард Корнуэльский и множество доблестных, известных всему христианскому миру рыцарей. Каждый правитель эпохи Высокого Средневековья надеялся прославиться и обрести отпущение грехов, сражаясь против неверных.
Теперь мусульмане с юго-востока угрожали христианской Европе.
Целая армия молодых и буйных рыцарей из Франции, Англии и Германии отправились на венгерские равнины, чтобы по призыву императора Сигизмунда сразиться с турками. Во главе французского войска стояли сын герцога Бургундского Жан Неверский, впоследствии получивший прозвище Бесстрашный, и маршал Бусико (Жан де Менгр). Это была блестящая, но неуправляемая армия, возраст рыцарей колебался от восемнадцати до тридцати лет, все были роскошно экипированы и одержимы религиозным экстазом. Когда 30 апреля 1396 г. армия выходила из Дижона, всем казалось, что впереди какой-то увлекательный турнир. Золото, серебро, сталь блестели на солнце, развевались на ветру шелка, каждый мечтал о необыкновенных подвигах, которые прославят его имя. Не было никакой дисциплины, каждый мечтал лишь о личной славе, не заботясь об общей цели и не слушая увещеваний императора Сигизмунда. В отличие от них тот знал, как опасны турки, он успел испытать их силу и стойкость.
Христианская и турецкая армии встретились под Никополисом. Рыцари проявляли чудеса героизма, но каждый сражался лишь за себя. Воины султана Баязета, напротив, подчинялись только командам своего повелителя. Собрав в единую армию все лучшее, что только имелось в Европе, христиане потерпели полное поражение в первом же сражении.
Жан Неверский бился насмерть. Но, в конце концов, позволил приближенным уговорить себя и опустил меч. В турецкий плен попали он сам, маршал Бусико, Филипп Артуа, Ангерран де Куси и другие знатные французы. 28 сентября около трех тысяч христиан оказались в неволе; величина захваченной добычи была просто неописуема.
Граф д'Э и Ангерран де Куси умерли в заточении; граф Неверский вскоре был отделен от остальных пленников. За него Баязет желал получить сказочный выкуп – 200 тысяч золотых. Внеся огромную сумму с помощью генуэзской семьи Гаттилузио, Жан Неверский вернулся в Дижон 22 февраля 1398 г.
Это приключение не прошло для него даром. Он обогатил свой кругозор и жизненный опыт, получил реальные боевые навыки в управлении армией и прозвище Бесстрашный.
Во Франции Жан вместе с отцом и Людовиком Туреньским составили коалицию для захвата всех верховных административных постов государства. Герцоги приказали распустить и частично взять под арест многих мармузетов.
Но примирить существующие между ними разногласия было невозможно: и брат короля, и бургундцы стремились к неограниченной власти. В подобных условиях неизбежно началась борьба за влияние на королеву и дофина. Дофин Карл был слишком юн, а Изабелла металась между двумя партиями, склоняясь первоначально к бургундцам – ведь это герцог Филипп, по сути, сделал ее французской королевой. Однако она была достаточно проницательна, чтобы понимать – тот защищает только бургундские интересы. Оставалось опереться на брата, Людвига Баварского, человека самого близкого ей по крови, языку и менталитету при французском дворе. Королеве удалось устроить женитьбу брата на Катрин Алансонской, любимой кузине короля.
В 1397 г. родился восьмой ребенок королевы – Людовик, герцог Гиеньский. В сентябре того же года, выполняя данный еще до ее рождения обет, Мария, шестая дочь короля, приняла постриг в аббатстве Пуасси. В следующем 1398 г. на свет появился четвёртый королевский сын – Жан, но в 1399 г. опасно заболел дофин Карл. Как отмечается в хрониках, вопреки молитвам, творившимся как в Париже, так и прочих местах, это милое дитя после двух месяцев тяжёлой болезни впало в крайнее истощение, тело его представляло собой лишь кости, обтянутые кожей.
Людям свойственно искать и находить виновного в своих невзгодах. В Париже ходили упорные слухи, обвиняющие королеву в том, что она не может или не желает помочь сыну, будто бы чахнувшему от медленно действующего яда. Несколько раз парижская толпа заставляла её выводить ребёнка на балкон, дабы удостовериться, что он ещё жив.
Современные исследователи полагают, что восьмилетний дофин скончался от туберкулёза. Он умер 13 января 1401 г. и был похоронен в королевской усыпальнице Сен-Дени.
Наследником стал его четырехлетний младший брат Людовик, герцог Гиеньский.
Уверяли, что королева оставила на произвол судьбы собственных детей, и на вопрос, когда он последний раз видел свою мать, маленький Людовик якобы ответил: "Тому три месяца".
Стоит, однако, отметить, что, даровав ребенку жизнь, знатная дама – родная мать – как правило, не видела его до полутора лет, передав на руки кормилиц и нянек. Лет с двух до семи дети имели возможность общаться со своими родителями, когда те не были заняты более важными делами. Потом юные аристократы отправлялись на житье в заранее выбранную знатную семью, чтобы получить достойное воспитание и в свое время стать рыцарем. Девочек к семи годам тоже, как правило, передавали семье будущего мужа, чтобы свекровь могла сформировать юную невестку "под себя", а жених и невеста привыкли друг к другу. Что уж говорить о королевских отпрысках! Бывали и исключения, но они, скорее, подтверждали общее правило.