Так бы и произошло, если бы не его вдова Валентина Висконти. После убийства мужа герцогиня Орлеанская ринулась в Париж, добилась встречи с королем и на коленях умоляла его о правосудии. Король находился в своем светлом периоде и казался растроганным, "милая сестрица" снова сумела заставить зазвучать нежные струны его души. Он обещал всемерное содействие в изобличении и наказании убийц – ведь погибший был не только супругом Валентины, но и его единственным родным братом! Воодушевленная герцогиня организовала изобличающее выступление красноречивого аббата де Серизи против злодеяний Жана Бургундского. Но она ни в ком не встретила сочувствия: за ней не стояло сильной партии, сама она считалась иностранкой и была скомпрометирована судебным процессом. Вскоре ей было предписано покинуть двор и Париж. Ее старшему сыну Карлу, мечтательному романтическому юноше, исполнилось только шестнадцать лет, и он не представлял собой сильную политическую фигуру. Отчаявшись добиться справедливости, Валентина взяла себе новый герб – фонтан слез под девизом: "Ничто больше не имеет значения".
Печальная судьба "прекрасной и несчастной" Валентины Миланской не оставила равнодушными ни ее современников, ни потомков. Один художник представил на Парижскую выставку 1812 г. картину, изображающую герцогиню, оплакивающую своего супруга под гербом Висконти и верным псом, названную "Ничто мне больше не дорого, нет для меня ничего более дорогого".
Она умерла, пережив любимого мужа только на один год. Перед смертью она заставила сыновей поклясться отомстить за смерть отца.
Неизвестно, огорчила или обрадовала королеву Изабеллу смерть близкой родственницы. Ведь иногда люди глубоко ощущают потерю, когда лишаются самого ненавистного врага…
В тот день, когда Людовик Орлеанский был убит, Изабелла родила своего последнего ребенка, сына Филиппа, умершего вскоре после рождения (23.11.1407 г.). Эти факты зафиксированы документально и сомнениям не подвергаются.
Дату смерти несчастного младенца следует запомнить для понимания дальнейших событий.
Примерно с этого времени Изабелла отказала Карлу VI в ложе. Это было в порядке вещей – выполнив свой долг перед Францией двенадцать раз, королева имела право посвятить себя другим королевским обязанностям. Во время приступов безумия мужа (за время его царствования таких более или менее длительных периодов, именовавшихся временем "отсутствия короля", было пятнадцать) она старалась свести контакты с ним до минимума, хотя в светлые периоды они являли собой дружную пару. Больной король был вынужден влачить жалкое существование – одинокий, немытый, голодный и оборванный. Изабеллу обвиняли, что она его бросила. Действительно, королева окончательно переселилась во дворец Барбет, однако не следует забывать, что Карл проявлял непонятную агрессивность по отношению к жене; она боялась к нему приближаться. Вне себя, он рвал в клочья и пачкал свою одежду. Сохранились счета королевского казначея на "замену королевского платья, испорченного мочой названного сеньора"; он отказывался от пищи и не подпускал к себе цирюльников и слуг. В конечном счёте для выполнения гигиенических процедур были выделены дюжие лакеи, надевавшие кирасы под ливреи.
Сексуальный аппетит короля нисколько не уменьшился, ему была необходима женщина. Говорили, что бургундский дворянин Гийом де Шандивер продал единственную дочь Одетту, прелестную белокурую девушку, не достигшую шестнадцати лет, своему хозяину Жану Бесстрашному. За нее он получил должность камергера и государственного советника. Жан приобрел девушку не для собственных утех: планировалось приставить ее к королю как сиделку, постоянную спутницу и, конечно, любовницу. В этом качестве она находилась рядом с монархом с 1404 г. Но основное ее предназначение заключалось в осуществлении шпионских функций. Она должна была все видеть, все замечать и обо всем информировать герцога Бургундского.
Вряд ли можно найти документальное или художественное произведение, посвященное правлению Карла VI, чтобы в нем не упоминалось о "живом плаще из насекомых", которым был покрыт несчастный безумец. Немытый, нечесаный, завшивевший, он неожиданно вызвал у Одетты сострадание. Там, где прислужники в кирасах не могли справиться силой, девушка добивалась своего лаской и нежными уговорами. Приведенный в божеский вид 36-летний король оказался вполне привлекательным мужчиной, так что Одетте даже не пришлось делать над собой значительное усилие.
Как можно объяснить подобную странность? Один вид некогда любимой жены приводил короля в неистовство; один взгляд Одетты способен был прекратить самый сильный приступ.
Главным развлечением короля стала игра в карты, к которой приобщила его Валентина. В то время карты не были похожи на современные: они были "одноголовыми", каждая карта имела определенное значение. Карты раскрашивались от руки известными художниками и стоили весьма дорого, так что приобретать их могли только люди состоятельные. Забавы с картами в то время рассматривались как некий вариант чародейства, гадания, считались греховными. По-видимому, это были карты Таро.
Разумеется, Одетта не забывала о своих основных обязанностях и настраивала Карла в пользу своего патрона.
Благодаря ее влиянию в 1408 г. Жан Бесстрашный вернулся в Париж, и доктор университета Жан Пети произнес оплаченную бургундцем речь, в которой оправдывал убийство Людовика Орлеанского как виновного в "оскорблении величества", тирана и колдуна. В марте того же года была пышно отпразднована свадьба принцессы Мишель, дочери короля, и Филиппа, сына Жана Бесстрашного (будущего герцога Филиппа III Доброго), о чем договаривался еще Филипп II Смелый. Принцесса принесла в приданое в новую семью – города Соммы, часть Пикардии и Булони.
Изабеллу часто обвиняли в расколе Франции, попеременном натравливании соперников друг на друга. Но факты, подтверждающие это мнение, отсутствуют. По-видимому, она и Одетта действовали сообща для сплочения всех сил вокруг немощного, но законного монарха. Наследники Орлеанские, потеряв после убийства отца и мать, скончавшуюся от горя, принуждены были примириться с Жаном Бесстрашным и заключить Шартрский договор о дружбе, хотя обе стороны явились на церемонию в сопровождении внушительного вооружённого эскорта.
Неожиданно Одетта стала очень популярна у простого народа. Поскольку королева, боясь спровоцировать новый приступ безумия, старалась пореже попадаться мужу на глаза, его постоянной спутницей сделалась эта милая молодая девушка. Трудно сказать, было ли всеобщее обожание стихийным порывом внезапно вспыхнувшей народной любви или умело срежиссированной акцией Бургундского дома, но Одетту единодушно именовали "маленькой королевой" и только что не носили на руках.
Одетта родила дочь, названную Маргаритой. Впоследствии Карл VII признал ее своей сестрой и разрешил носить королевские лилии и фамилию Валуа.
Возможно, у несчастного безумца и его нянюшки была еще одна дочь, но она умерла во младенчестве.
Не только народ, но и аристократы выказывали приязнь подруге короля. Иоланда Арагонская, супруга принца крови, одна из первых стала покровительствовать Одетте и на долгое время заручилась ее расположением. Маленькую Маргариту Валуа она воспитывала вместе со своей дочерью Марией.
Торжество герцога Бургундского длилось недолго. Убийство Людовика фактически привело к гражданской войне, причём обе стороны пытались установить контроль над королевой и дофином.
Орлеанская партия, вопреки расчётам герцога Бургундского, отнюдь не была уничтожена. После гибели Людовика его сыновей взял под защиту Бернар VII Арманьяк, а вскоре (1410 г.) выдал свою дочь Бону за Карла, нового герцога Орлеанского (его первая супруга Изабелла Французская умерла родами). Через пять лет кропотливой, почти подпольной работы Арманьяк заключил союз с герцогом Бретонским; к ним присоединились герцог Бурбонский и его сын граф Клермонский, а также графы д'Э, д'Алансон, де Вандом и де ла Марш. Единомышленники в качестве эмблемы использовали белый шарф через плечо или белую повязку на рукав. Это был знак, введенный в войсках еще Жаном I, дедом графа Бернара.
По имени самого активного и сильного вождя этой партии всех его сторонников стали называть "арманьяки". Их было легко отличить от сторонников Жана Бесстрашного, бургиньонов, носивших зеленые плащи с белым Андреевским крестом – цвета и символ Бургундского дома.
Вооруженные столкновения сторонников обеих группировок грозили перерасти в гражданскую войну. Но она показала, что силы враждующих сторон примерно равны. Ни бургиньоны, ни арманьяки не могли добиться решающего перевеса.
Изабелла же разыгрывала свою козырную карту: пыталась с помощью брачных союзов своих детей объединить королевскую семью. В декабре 1413 г. королева женила младшего сына, Карла, графа Понтье, которому в то время исполнилось десять лет, на Марии, дочери кузена Карла VI, Людовика II Анжуйского, короля Неаполитанского. Позднее в том же году состоялась ещё одна свадьба – наследник престола Людовик взял в жёны Маргариту, дочь герцога Бургундского.
По-видимому, в это время королева сделала выбор в пользу бургиньонов и опиралась на помощь Жана Бесстрашного, который занял Париж.
Как полагают, междоусобия во Франции спровоцировали новый виток Столетней войны. Против возрастающей мощи арманьяков герцог Бургундский просил помощи у англичан.
Население Парижа, возмущенное расточительностью двора и увеличением налогового гнета, восстало. Кабош, он же Симон-Башка, живодер с Большой Бойни, поднял парижан против призрачной власти Карла VI. Восставшие учинили резню, убивая всех придворных, "подававших королю дурные советы". Изабелла разделила с герцогом Бургундским все тяготы мятежа. Множество высокородных вельмож было схвачено и осуждено на смерть. Приговоры немедленно приводили в исполнение. Мятеж захватил все слои общества, в нем участвовали даже представители духовенства. Восстание принимало характер стихийного бедствия. Поэтому вступление Бернара VII в Париж и разгром кабошьеров рассматривались как благо. Бургундские войска были отброшены, у них отбили Компьень и Суассон. Но Арманьяк не воспользовался победой – его звал родной юг. Он вторгся во владения графа де Фуа. Только благодаря вмешательству папы между домами Арманьяк и Фуа было заключено перемирие на сто лет. Теперь ничто не мешало графу всеми силами включиться в борьбу за власть у трона безумного Валуа.
В 1415 г. он стал капитаном всех крепостей и получил управление финансами государства; ему был пожалован меч коннетабля. Тем самым Арманьяк стал фактическим правителем Франции. Ценой самых непопулярных мер ему удалось несколько выправить положение в стране. С помощью обременительных налогов и переплавки церковных сосудов на фальшивую монету он реорганизовал армию. Не занятые в войске парижане обязаны были нести службу по охране стен.
Эти меры были более чем своевременны – из-за пролива приходили вести, что англичане готовят вторжение. Арманьяк бросил армию на Гарфлер, но шансов у французов не было, поскольку во главе англичан стоял непобедимый Генрих V.
Он стал королем после смерти своего отца Генриха IV Ланкастерского, узурпировавшего корону у Ричарда II. Власть, добытая преступлением, не пошла во благо старому Ланкастеру, хотя он был мужественным, способным и от природы милосердным человеком. Бурные события начала его царствования сменились тяжелой болезнью и непреходящим страхом перед старшим сыном, якобы желавшим его смерти. В 1412 г., когда король уже не мог ходить и едва держался в седле, его с трудом отговорили от попытки вторжения в Аквитанию. Зиму он кое-как промучился, мечтая о Крестовом походе, но весной отдал душу Всевышнему.
На престол вступил 26-летний Генрих V.
Он даже внешне удовлетворял предъявляемым монарху требованиям. В молодости у него было чистое овальное лицо с длинным прямым носом, румяными щеками и живыми темными глазами, мягкими в минуты покоя, но грозными в гневе; сильная, подвижная, стройная и одновременно крепко сложенная фигура. Генрих обладал твердым рыцарственным характером, но был подвержен мечтам: пламенно желал образовать империю, подобную Анжуйской, стать во главе Западной Европы и направить все ее силы на Крестовый поход.
К этому времени вся Англия проявляла желание и готовность воевать с Францией. "Как это было заведено в тогдашней Англии, все подавалось под соусом из фраз противоположного смысла", – говорилось только о восстановлении справедливости, восславлении Господа, нежелании проливать христианскую кровь и пр. Заседание парламента, принимавшего решение о начале войны, началось с проповеди кардинала Бофорта, завершившейся словами: "Пока у нас есть время, давайте же делать добро всем людям". Понятно, что все это должно было означать скорейшее вторжение во Францию.
Когда Генрих V бросил всю английскую мощь через пролив, как бы продолжая затянувшуюся историческую месть за экспедицию герцога Вильгельма Нормандского, то мог рассчитывать на поддержку немалой части предков тех, кто сейчас является французским народом.
Франция пребывала в состоянии политической нестабильности.
Ни королева, ни дофин Людовик не смогли найти общий язык с властным, не терпящим возражений Арманьяком. Маленький Карл Пуатье, напротив, казалось, обрел идеал и открыто предпочитал его общество любому другому. Дофин пытался организовать собственную партию, равно враждебную обеим сторонам. Но безуспешно – он оказался слишком юн и незначителен для того, чтобы противостоять таким соперникам, как Бернар Арманьяк и Жан Бесстрашный.
30 июля 1415 г. арманьяки и бургиньоны заключили между собой очередное перемирие, в то время как англичане высадились на французском побережье. Генрих предложил дофину покончить с войной одним сражением. Вызов был отклонен.
25 октября сражение при Азенкуре закончилась катастрофой для Франции. Знатнейшие дома осиротели – их мужчины либо полегли на поле боя, либо были взяты в плен. Номинальный глава арманьяков Карл, старший сын покойного герцога Орлеанского, тоже оказался в плену. Ему к тому времени исполнилось двадцать четыре года и следующие четверть века ему предстояло провести в Англии на положении почетного пленника.
Битва при Азенкуре была, по существу, проиграна арманьяками. Напротив, Жан Бесстрашный, потерявший в битве двоих сыновей, стал настоящим оплотом Франции против английского вторжения.
После этой победы англичане стремительно овладели всем севером Франции и вошли в Париж. Победа при Азенкуре превратила Генриха V в самую влиятельную политическую фигуру в Европе.
Интересно, что английская оккупация не произвела особенно тягостного впечатления на французов; их обычная жизнь продолжалась.
В начале зимы дофин Людовик сильно простудился и 18 декабря скончался. До этого он показал себя любящим сыном. Существуют документальные свидетельства о встречах дофина с матерью. Он жил своим домом с супругой Маргаритой Бургундской, но часто навещал королеву Изабеллу. Она тоже ездила к сыну и невестке и дарила им милые подарки, что подтверждается записями в расходных книгах.
Почему-то не принято упоминать о горе Изабеллы – наверное, потому, что образ горюющей матери не вписывается в привычное описание развратной и расточительной королевы. Но можно не сомневаться, что ее печаль была велика и непритворна. Действительно, можно ли представить, что люди встречаются, получая удовольствие от общения, стараются сделать друг другу приятное, обмениваются подарками – а при кончине одного из них другой остается равнодушным? Особенно если это твой старший сын.
Похоронив Людовика, Изабелла написала Геннегаускому двору, требуя возвращения в Париж своего второго сына, Жана Туреньского. Как супруг Якобины Голландской, он олицетворял союз с Францией этого богатого и важного в стратегическом отношении графства. Отныне он становился дофином, наследником французского престола. После долгих переговоров Жан пустился в путь, но, не доезжая Парижа, умер 4 апреля 1417 г. в Санлисе от "опухоли позади уха" – как полагают некоторые, речь шла о мастоидите. Но мастоидит настолько редкое заболевание, что принцу должно было сильно не повезти, чтобы именно эта болезнь явилась причиной смерти; скорее, описываемые симптомы свидетельствуют о злокачественной опухоли.
Потеряв еще одного сына, Изабелла почувствовала себя страшно одинокой и беззащитной. К этому времени из ее двенадцати детей в живых осталось только пятеро: Мишель, супруга графа Шароле, принявшая обет Мария, Жанна, живущая в далекой Бретани, последний ребенок мужского пола Карл и самая младшая принцесса, 16-летняя Катрин. С этой своей дочерью королева особенно сблизилась; ей достались все нерастраченные нежные материнские чувства. На короля, часто погруженного в безумие, надежды было мало.
Королева вынуждена была писать Иоланде Арагонской, при дворе которой в это время жил Карл, отныне дофин Французского королевства, с просьбой отправить его в Париж. "Королева четырех королевств" поняла, какой козырь находится у нее в руках. Она не собиралась отпускать к матери 14-летнего подростка, своего юного зятя, почти сына. Хотя существуют легенды о якобы грубом и оскорбительном письме от Иоланды к королеве, скорее всего, она использовала политику проволочек, чтобы не отказать впрямую и вместе с тем не позволить дофину уехать к матери.
Тем не менее скоро Карл оказался в Париже. Мы не знаем обстоятельств и условий его прибытия в столицу.
Влияние Арманьяка становилось почти абсолютным. Мешало только существование королевы Изабеллы. В светлые минуты короля она снова становилась его дамой и любимой супругой, могла заставить мужа исполнять ее желания и следовать ее советам. Граф полагал, что нахождение этой женщины вблизи скорбного головой монарха просто пагубно для страны.
Считается, что к решению этого вопроса граф подошел без особенных затей – открыл глаза королю на связь его жены с Буа-Бурдоном (1417 г.). Действительно, этот красивый, но бедный придворный королевы был по неизвестной причине схвачен и казнен. Никаких показаний против Изабеллы от него не добились даже под пытками. Тем не менее королева была выслана в Тур, где жила почти как пленница. Однако документы свидетельствуют, что она была изгнана вовсе не за измену, а за "расточение средств казны".
29 мая 1418 г. несколько горожан, сторонников герцога Бургундского, тайно впустили в город его отряды. С Жаном Бесстрашным прибыла и Изабелла Баварская. Рассказывают, что герцог выкрал королеву вместе с ее придворными дамами прямо из собора города Тура. Неизвестно, кому принадлежала эта идея, Изабелле или Бургундцу. Герцог мог оказать ей помощь, и она ее приняла. А что еще ей оставалось делать?