Дольфус не очень-то поверил, но повел себя решительно. Канцлер сказал, обращаясь к министрам: "Фей сообщил мне сейчас важное известие, но я еще не знаю точно, насколько все это серьезно. Все же, думаю, следует прервать наше заседание. Возвращайтесь в свои учреждения. Я дам знать, когда мы сможем собраться вновь". Министры разошлись в полном недоумении, и в зале остались только канцлер, Фей и Карвинский, секретарь по вопросам безопасности. Карвинский вызвал по телефону полицейское подкрепление. Вскоре он случайно выглянул в окно, увидел грузовик, подъезжающий к воротам, и решил, что это полиция. На самом деле это были заговорщики. Через несколько минут прибежал капитан охраны и сказал, что в здание ворвались вооруженные люди. Дольфус выскочил из кабинета – посмотреть в окно, выходящее во внутренний двор. Полицейский офицер сообщил, что внизу солдаты. "А, это солдаты!" – отозвался канцлер. В это время в кабинет тяжело притопал привратник Гедвичек и схватил канцлера за руку с криком: "Господин канцлер, скорее!" Он знал потайную винтовую лестницу, по которой можно было выбраться из здания.
Но они не успели. Одиннадцать человек вломились в помещение и заорали: "Руки вверх!" Дольфус посмотрел прямо в глаза их вожаку – это был некий Отто Планетта – и спросил с оттенком нетерпения: "Чего вы хотите от меня?" Планетта нажал на спуск пистолета. Канцлер упал, смертельно раненный в грудь. Заговорщики положили его на диван. В это мгновение Дольфус открыл глаза и пробормотал в замешательстве: "Скажите, ребята, что случилось? Капитан, майор, какие-то солдаты вдруг врываются сюда и в меня стреляют!" Постепенно Дольфус осознавал, что жить ему осталось недолго; вокруг сгрудились люди, и тут началась, по выражению Гордона Шепарда, до странности спокойная дискуссия между умирающим и мятежниками.
Открыл ее сам Дольфус словами: "Я всегда старался сделать как лучше, я всегда хотел мира".
Один из эсэсовцев возразил, что жить в мире с Германией было бы во власти канцлера, но он не хотел. Канцлер отвечал: "Нет, дети, вы просто не понимаете". Эсэсовцы мрачно молчали, глядя на свою жертву. В 15.45 канцлер Австрии скончался. Вот последнее, что он сказал: "Дети, народ был так добр ко мне. Почему не все люди такие? Я хотел только мира. Мы никогда не нападали, мы защищались. Бог вам простит".
Но путчисты не остановились. У них не получился удар по правительству, не удалось арестовать министров, что считалось главной задачей. Единственное, что удалось, так только захватить радиоцентр. Вехтер носился по всей Вене, ища поддержки. Он считал, что сейчас самое время для антиправительственного выступления СА. Пора обергруппенфюреру СА Решни выводить на улицы свои когорты. Явившись в отель, где находились командиры австрийских СА. Вехтер представился бригадефюреру Турку. Тот выслушал краткий отчет о ситуации и в ответ на просьбу ввести в действие штурмовиков тут же передал приказы отрядам СА Вены и Нижней Австрии. Турк заверил Вехтера, что они будут в центре города в течение часа.
Но Турк придерживался такого же мнения, что и его начальник, Решни. Как только Вехтер вышел, он отменил собственный приказ и велел штурмовикам возвращаться на свои места. Никто из венских штурмовиков и пальцем не шевельнул, чтобы помочь плотно зажатым путчистам. Они ничего не предприняли, когда полиция и армия расправлялись с мятежниками в Вене. Стало известно, что "операция 25 июля является исключительно делом 89-го полка, СА к этому совершенно не причастны" (из показаний Вехтера). Планетта и шестеро из его команды были казнены, остальные получили длительные сроки тюремного заключения.
Гитлер же неожиданно для себя столкнулся с серьезными международными трудностями. Мировое общественное мнение впервые с момента образования Третьего рейха увидело в нем опасного авантюриста, покровителя убийц, представляющего угрозу для всего цивилизованного мира. "Мы стоим на пороге нового Сараева!" – кричал Гитлер, отправляя фон Папена послом в Вену, чтобы он с помощью своего авторитета католического политика как-то поправил дело. Фюрер произвел чистку – Хабихт лишился своего поста. "Австрийский легион" был расформирован, и проведено было партийное расследование по делу о заговоре. Но самый тяжелый удар пришелся по рейхсфюреру СС, которому надо было смириться с потерей престижа своей организации. Вехтер мог сколько угодно проклинать лидеров СА, пошедших "на предательство, лишь бы обеспечить себе первую роль в Австрии". Репутация СС была подорвана, доверие Гитлера пошатнулось, и восстановить все это было нелегко.
Руководители СС получили урок: в конкретной борьбе между различными нацистскими группировками, претендующими на власть, следует добиваться своих целей, опираясь только на собственные силы и без оглядки на объединяющую роль идей национал-социализма. Никого не могли остановить ни призывы вспомнить об общих интересах, ни угроза полного краха. Люди в коричневых рубашках готовы были скорее уступить политическим оппонентам, чем поделиться властью с соперниками внутри партии, а после 1933 года и внутри партийно-государственного аппарата. В 1932-м Рем пошел на сотрудничество с социал-демократическим "знаменем рейха", вместо того чтобы искать компромисс со своими однопартийными противниками. В Австрии Решни предпочел допустить провал нацистского путча, но не победу СС. В самой Германии после расправы с Ремом начальник штаба СА Лютце должен был бы, как говорится, закопать меч в землю, а он мечтал о совместных действиях СА и вермахта против "этой грязной скотины" СС.
Но в этой своеобразной окопной войне нечего было и думать о самостоятельном прорыве. Ни во внешней, ни во внутренней политике не сделаешь и шага без покровительства со стороны общепризнанного носителя власти Адольфа Гитлера и поставленной им же партийной верхушки. А партийная воля воплощалась тогда в фигуру заместителя фюрера Рудольфа Гесса. Он-то и выпустил СС на второстепенную арену германской внешней политики, а именно – в область расовой или демографической политики, где Гиммлер дал полную волю своим антропологическим галлюцинациям.
Лидеры партии давно смотрели на колонии немцев за пределами Германии как на бастионы будущей Великой Германии. Число фольксдойче – этнических немцев вне Германии было довольно велико, и к тому времени существовало множество видимых и невидимых связей между НСДАП и этими группами немецкого населения, особенно в Восточной и Юго-Восточной Европе.
В 1931 году при партийном руководстве был создан зарубежный отдел специально для работы с ними. В дальнейшем он стал именоваться зарубежной организацией партии; это подразделение, в котором к 1937 году насчитывалось более 51 тысячи членов, возглавлял гауляйтер Вильгельм Боле. Нейрат назначил его статс-секретарем в МИД, чтобы держать под контролем столь значительный фактор внешней политики. Между тем эта структура была лишь одной из многих, активно и назойливо вторгающихся в традиционную сферу германской дипломатии. Отдел внешних связей Розенберга работал с немецкими студентами за рубежом, а Союз немецких землячеств за рубежом, который официально считался частной организацией, но давно уже стал нацистским по духу, поддерживал контакты с этническими немцами по всему миру.
Междоусобная рознь привела к тому, что Гитлер в 1936 году решил передать управление всеми делами, касающимися зарубежных немцев, в одни руки и возложил это на Гесса. Тот в свою очередь создал подотчетное партии Бюро по связям с немцами за рубежом во главе со старым борцом фон Курселем. Но оказалось, что он не обладает достаточным авторитетом, чтобы установить какой-то порядок среди этих конкурирующих организаций. Тогда Гессу пришло в голову, что спасти положение можно только с помощью СС – единственной организации, в которой есть настоящая дисциплина и порядок. Гесс спросил рейхсфюрера, нет ли у него подходящего человека, и Гиммлер с ходу уловил, что у него появился шанс прибрать к рукам хотя бы один аспект внешней политики. Он назвал обергруппенфюрера СС Вернера Лоренца.
Лоренц был красив и ловок – одна из самых интересных фигур среди лидеров СС. Родился он в 1891 году, был летчиком в императорской армии, имел поместье в Данциге. Дочь свою выдал за известного издателя Акселя Шпрингера, в СС слыл бонвиваном и большим мастером закулисных интриг.
Возможно, рейхсфюрер в дальнейшем пожалел о своем выборе, поскольку Лоренц не удержался от соблазна сыграть на противоречиях между партией, МИДом и СС – к собственной, разумеется, выгоде. Кроме того, Лоренц был националистом в традиционном смысле, со снисходительной жалостью взирал на расовые фантазии своего шефа. Гиммлер был в курсе, но только с началом войны получил возможность лишить Лоренца главенствующих позиций в немецкой расовой политике и включить бюро, ставшее слишком самостоятельным, в состав своей империи как новое Главное управление СС.
Но в любом случае с помощью бюро СС смогли выдвинуться вперед в области расовой политики, как и в области внешней политики в целом. Задуманное изначально как координационный орган партийного руководства этой сферой, бюро фактически превратилось в центр власти СС, подминающий под себя другие организации, работавшие в том же направлении.
В январе 1937 года Лоренц начинал с 30 сотрудниками, и никто не знал, что такое ФОМИ (по первым буквам немецких слов Volksdeutsche Mittelstelle). Но в 1938 году доктор Штейнахер, руководивший Союзом землячеств, был уволен, так как забрал себе слишком много власти, и управление его делами было передано людям Лоренца. Вскоре после этого под крылышко ФОМИ попал влиятельный Союз восточных немцев. А поскольку "восточные" занимались приграничной зоной, ФОМИ получило таким образом и большой вес и преимущества в финансировании: надо ведь помогать бедным меньшинствам в Восточной Европе. Связи ФОМИ с соотечественниками сослужили хорошую службу для СД. Партийная разведка насадила за рубежом сеть наблюдательных пунктов, используя как крышу представительства ФОМИ. Назначение заместителем Лоренца доктора Германа Берендса, одного из ближайших сотрудников Гейдриха, конечно, не было случайностью.
Агентурная сеть СС и СД все более ощутимо вторгалась в официальную работу МИДа. Эсэсовцы стали появляться среди руководителей разного рода культурных обществ, которые вели работу в Юго-Восточной Европе. Например, оберфюрер СС фон Массов стал председателем немецко-болгарского общества.
Особенно тесно Гиммлер и Лоренц были связаны с человеком, которому теоретически подчинялось ФОМИ. Это был фон Риббентроп, "ответственный за внешнеполитические проблемы в ранге заместителя фюрера", как он официально именовался. Эсэсовцы очень надеялись, что через него смогут сделать решительный прорыв к контролю над этой сферой. Будущего министра иностранных дел в то время даже стали рассматривать как "представителя СС" по внешней политике. Переписка между ними пестрит фразами типа "вы знаете, как я отношусь к вашим СС и как восхищаюсь вашими личными усилиями, благодаря которым и создана организация, имеющая столь важное значение для будущего Великой Германии…" и т. д. (из письма Риббентропа к Гиммлеру в июле 1940 года).
Они были знакомы с конца 1932 года; в тот раз Риббентроп, бывший торговец шампанским, женатый на наследницей богатого дома шампанских вин, предоставил свою виллу в предместье Берлина для тайных переговоров Гитлера с фон Папеном. Был там и Гиммлер. Его работа заключалась в том, чтобы помочь Гитлеру вскарабкаться на садовую ограду позади дома и таким образом проскользнуть мимо репортеров. После этого Гиммлер должен был продемонстрировать блестящие манеры за столом, чтобы стало ясно: нацисты достойны быть в правительстве. Демонстрация убедила, по крайней мере, хозяина дома, Риббентропа, так что вскоре он вступил в НСДАП и попросил Гиммлера оказать ему честь и принять в СС. В мае 1933 года он получил звание штандартенфюрера, а Гиммлер с тех пор стал желанным гостем на вилле. Таким образом Риббентроп попал в свиту Гитлера и добился его расположения, стал даже советником фюрера по иностранным делам. По указанию фюрера он и создал то самое "бюро Риббентропа" на Вильгельмштрассе, напротив МИДа, и поскольку Гитлер не доверял руководству министерства, обзавелся собственной системой проверки информации. Гиммлер снабжал ведомство своего друга деньгами и людьми, и чем дальше продвигался Риббентроп, тем крепче цеплялся Гиммлер за этого дилетанта, которому улыбалась судьба.
В 1937 году первым заместителем Риббентропа был назначен оберфюрер СС фон Хумани-Хайнхофен, один из тех дипломатов-эсэсовцев, которых в его окружении становилось все больше. Среди доверенных лиц Риббентропа были его школьный друг оберфюрер СС Ликус и штандартенфюрер СС Пикот. Между внешнеполитическим бюро и СС установились столь тесные связи, что Гиммлер обоснованно считал назначение Риббентропа министром иностранных дел в феврале 1938 года крупной победой своего ведомства.
Став министром, Риббентроп сохранил эту связь. Все его адъютанты были старшими офицерами СС, а своего сына. Рудольфа, он послал служить в "Лейбштандарте Адольф Гитлер". Однажды ему пришла в голову блестящая идея, ужаснувшая дипломатов, – о приеме в СС всех старших служащих МИДа на правах коллективного члена. Теперь им полагалось носить форму. Секретарь министерства барон фон Вайцзекер превратился в оберфюрера, второй секретарь Верман – в штандартенфюрера, Дорнберг, шеф протокола, – в оберштурмфюрера СС. Рассказывали, что сам Риббентроп получал огромное удовольствие, являясь на службу в форме группенфюрера СС и высоких сапогах. Он считал, что это придает ему большое сходство с его предшественником, Бисмарком, которого представлял себе не иначе как в высоких, крайне неудобных кирасирских сапогах.
Однако по иронии судьбы перипетии борьбы за власть в нацистском партийно-государственном аппарате привели к столкновению между партнерами, а затем и к вражде. Дошло до того, что Риббентроп впадал в ярость, едва завидев кого-то из своих дипломатов, одетого в форму СС. И министру и всему его ведомству грозила полная потеря контроля над своей сферой, если они не восстанут против самовластия эсэсовских браконьеров в своих заповедниках.
Причиной ссоры было решение фюрера, повлекшее за собой исторические последствия. После захвата Австрии диктатор задумал, несмотря на риск войны, расширить сферу германского влияния в Чехословакии и Польше, сыграв на проблемах живущих там немцев. Однако это сразу же выводило на первый план расовую политику, где СС уже прочно обосновались под кровом ФОМИ. Дипломаты из МИДа неожиданно обнаружили, что их спихнули на обочину расовые эксперты из СС.
В судетском кризисе, спровоцированном Гитлером летом 1938 года, МИД фактически сыграл лишь второстепенную роль. Немецкого посла в Праге, не одобряющего гитлеровскую политику аннексий, вообще оставили в неведении относительно встречи Лоренца с лидером судетских немцев Генлейном. А ведь они обсуждали план действий, направленных против правительства Чехословакии. Но в это же время, независимо от ФОМИ и даже наперекор ему, в игру вступил иностранный отдел СД Гейдриха. Это уж просто стало ночным кошмаром для министерства, поскольку "СД-заграница" преследовала совсем другую цель – сместить Генлейна.
В СД его считали слабаком и соглашателем, неспособным реализовать волю фюрера. С подозрением смотрели в СД и на лидеров Судетской партии, таких, как Вальтер Бранд, Вильгельм Себековский, Генрих Рута. Будучи сторонниками теории католического государства, они не хотели входить в состав гитлеровской Германии. Они просто надеялись с помощью великих держав получить для судетских немцев статус автономии в рамках Чехословакии. Да и сам Генлейн в 1934 году заявил: "Мы без колебаний утверждаем, что между нами и национал-социализмом существует фундаментальное различие: мы не уничтожаем свободы и личности". Включение Судетской области в рейх поддерживала только маленькая кучка нацистских экстремистов – на них-то и сделал ставку Гейдрих. В 1937 году он собирался сбросить Генлейна путем внутрипартийного переворота. Но тот оказался слишком сообразительным: основными союзниками Гейдриха были политики, группировавшиеся вокруг газеты "Ауфбрукх", и их-то Генлейн успел исключить из партии. В 1938 году Гейдрих получил другой шанс – в лице главного противника Генлейна в партии судетских немцев Карла Франка; прежде он был первым лицом в Судетской нацистской партии, которая после влилась в организацию Генлейна. Франк был совсем не прочь захватить лидерство в партии, особенно если ему поможет СД.
Генлейн, видимо, почувствовал опасность, раз сумел резким маневром вырваться из клещей СД. В любом случае непримиримость Праги вкупе с исчезновением Австрии не оставляли ему иного выбора, кроме сотрудничества с Германией. И вот в июле 1938 года Генлейн едет в Бреслау на немецкий спортивный фестиваль, добивается встречи с Гитлером, который тоже там присутствовал, и заключает с ним некое соглашение. Гитлер запретил СД копать под Генлейна; он был спасен, хотя и дорогой ценой. Эсэсовцы тоже сделали для себя необходимые выводы: бывший критик нацизма Генлейн получил чин группенфюрера СС.
А дипломатам эти события показали, как далеко уже проникли эсэсовцы на заповедную территорию. Риббентроп еще как-то ухитрился предотвратить назначение Лоренца в МИД – секретарем по делам зарубежных немцев, но в СД это только разожгло жажду дипломатических привилегий. В следующем кризисе министерство уже полностью было отодвинуто на задний план молодцами из СД. Своим доверенным людям из спецслужбы диктатор поручил сценарий поглощения "остатков Чехословакии" в марте 1939 года.
Фюрер разработал двойной план. Консервативную, клерикальную Словацкую народную партию надо подтолкнуть к провозглашению независимой Словакии, одновременно подстрекая чехов к подавлению словацкого бунта. В результате Гитлер выступил бы в роли миротворца и под его контролем окажутся оба государства. На месте Чехословакии он хотел видеть немецкий протекторат Чехия и Моравия и теоретически независимое Словацкое государство "под защитой Великого рейха".
В начале 1939 года группенфюрер Вильгельм Кеплер и штандартенфюрер Везенмайер с группой агентов СД тайно отправились в Братиславу для установления связей со словацкими политиками. При этом они получили строжайшее указание Гитлера: МИД ни в коем случае не должен знать об истинной цели путешествия.
Они прибыли вовремя. Пражское правительство, устав от постоянных трений с полуавтономным правительством Словакии, только что пригласило словаков на переговоры в столицу. Однако гости из Берлина уговорили словацкого министра-президента Йозефа Тисо отклонить это приглашение и немедленно взяться за подготовку к провозглашению независимой Словакии. На этой стадии начал вставлять палки в колеса Карел Сидор, государственный министр Словакии в пражском правительстве и командующий гвардией Глинки (что-то вроде местных СА). Сидор отверг сепаратистский план немцев, другие словаки тоже притормозили. Гости попробовали с Сидором поторговаться – он ни в какую. Тогда люди из СД прибегли к обычным в подобных случаях криминальным методам.