Весь шум вокруг спорной, но понятной реплики Скойбеды лишь способ отвлечения внимания от гнусностей Гозмана и ему подобных. Гозман оскорбил страну. Скойбеда влепила ему своего рода информационно-смысловую пощечину.
И все начинают обсуждать не преступность сказанного Гозманом (чистая 282 статья, возбуждение розни и унижение человеческого достоинства по мотивам социальной розни, совершено публично, с использованием СМИ, неоднократно и организованной группой), а то, что ему дали пощечину. Причем с упором на то, что бить людей нехорошо. Кстати - это людей быть нехорошо. А фашистов и врагов твоей страны и твоего народа - хорошо. Фашизм, кстати, можно выстроить на любой буржуазной идеологии - что на национализме, как у Гитлера, что на консерватизме, как у Франко, что на либерализме, как у Пиночета.
Гозман - такой же фашист как Геббельс: и оба - антисталинисты.
А их этническое отличие вообще не существенно. Последовательный политик и тем более последовательный интернационалист дает оценку не происхождению человека, а его политическим действиям.
Итак, один говорит оскорбляющую память страны мерзость - другая дает ему пощечину. И все начинают кричать, что драться - нехорошо.
Кстати, что собственно сказала Скойбеда: "Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров. Меньше бы было проблем". Иногда жалеешь - но берешь себя в руки, и жалеть перестаешь. Вообще не совсем понятно, при чем здесь вмененный ей "антисемитизм". И понятно, почему жалеешь… Скойбеда сказала то, что думает процентов 80 граждан страны. И хорошего здесь мало - но виноваты-то не те, кто так порой думают - а те, кто такие мысли своим поведением вызывает.
Хотя бесспорно - она не права. Во-первых, родители даже Гозмана - в моральном уродстве сына, возможно, и не виноваты. Во-вторых, абажуры делать из кого-либо - вообще не нужно, ни из родителей, ни из детей. Если они люди хорошие - то зачем из них делать абажуры? Зверство какое-то. А если они люди плохие - кому такой абажур нужен?
Вот допустим, перед вами явный мерзавец. И Вы берете и делаете из него абажур и ставите лампу с ним себе на стол - и что? Смотреть и вспоминать этого мерзавца? Это уже, наверное, мазохизм.
Но они всполошились. В первую очередь, конечно, чтобы отвлечь внимание от Гозмана и спрятать его в тени их осуждений. Во вторую - потому что поняли: им начали адекватно отвечать. И поняли: если они этот информационный мятеж, направленный против их монополии на информационный террор не постараются подавить, он может перейти восстание. Не растопчут эту Жанну - и взовьются флаги Сопротивления их информационной диктатуре.
А в-третьих, - они действительно возмутились. Они думали, что они будут диктовать условия игры вечно, Они думали, что только им позволено морально терроризировать несогласных. Унижать тех, кто им неугоден.
И теперь они устами любимой сестры куршавельского олигарха и прочих им же подобных, возмущаются: как так можно, ведь эти "низшие" поднялись на них, высших. Позволил себе нагло сказать, что белое - это белое, что черное - это черное. Разрушение создаваемых ими четверть века табу. Выход за пределы информационных резерваций.
Они привыкли безнаказанно оскорблять людей и поколения, страну и ее солдат - а им отметили на их же языке и их оружием.
И они, устами новых лиц, несущих старые догмы, начали твердить, что называть врага врагом - это "тоталитаризм".
То есть они хотят почти по Троцкому - мира не заключать, а армию распустить. То есть, в этом случае они будут вести себя как враги и будут вести информационную войну на уничтожение страны и народа, а страна и народ будут робко кивать головой, извиняться и не сметь отвечать. А если начнут отвечать - они поднимут скандал на тему о нарушении их прав человека - на нарушение чужих прав человека.
Они хотят иметь возможность бить тигра по носу - и все время забывают, что дверца в клетке открыта.
То, что сказала Скойбеда - спорно. Но не неприлично, и в данной ситуации оправданно. Ей не за что извиняться.
То, что сказал Гозман - непристойно и преступно. И ему есть за что сидеть.
Глава 4
Потерявшиеся во времени
Все наполовину
Его отец был воспитанником великого Макаренко. Окончил летную школу. Прошел всю войну. Окончил истфак и Высшую школу МВД, и, как и его Учитель, - отдал себя системе детских исправительно-трудовых и воспитательных учреждений. Его воспитанники переписывались с ним до его смерти, а с его семьей - и десятилетие спустя. Но отец умер в 1981 году.
И сам он стал другим. По старту все казалось очень неплохим. Он учил английский с шести лет, играл на фортепьяно, много читал. При этом - увлекался спортом и стал хорошим боксером - дважды был чемпионом Украины. Упивался рассказами отца о знаменитой Макаренковской колонии. И перешел в вечернюю школу - уйдя работать рабочим на завод.
Когда с 17 лет он из Львова попал в Москву и поступил в плехановский институт - это было победой. И здесь начался путь к взлету. Но здесь же, похоже, и путь в тупик. Может быть, потому, что там тогда преподавали довольно неоднозначные экономисты - те, которые потом, уже во времена "перестройки", получив власть, нанесут сокрушительный удар по советской экономике.
Взлет был красив: после института - аспирантура. После аспирантуры - Всесоюзный научно-исследовательский институт управления угольной промышленностью при министерстве угольной промышленности СССР. Ездил на шахты. Спускался в забои. Попал в завал и мог погибнуть. После НИИ - другой НИИ: Научно-исследовательский институт труда Госкомитета по труду и социальным вопросам. И там он стал уже заведующим сектором тяжелой промышленности.
И одним из первых разработанных им проектов стала рекомендация: определиться, наконец, с чем-нибудь одним: либо вернуться к нормальной сталинской системе контроля и организации труда в промышленности, либо дать предприятиям самостоятельность, уйдя от системы, когда нет ни полноценного контроля, ни полноценной самостоятельности. Уйти от порочной половинчатости к той или иной последовательности.
Парадокс в том, что в следующую эпоху он как раз станет политиком постоянной половинчатости. Он всегда будет пытаться стать "между".
На его рекомендации власть отреагирует более чем неадекватно - и проблемы его прекратятся только с приходом к власти Юрия Андропова. И он станет сначала заместителем начальника сводного отдела, затем начальником управления социального развития и народонаселения Госкомитета по труду и социальным вопросам. А потом - потом его преподаватель Абалкин станет заместителем председателя Совмина СССР - и сделает его заведующий Сводным экономическим отделом Совета Министров СССР. И здесь он уже будет работать в духе времени - готовить проект "400 дней доверия", направленный на создание в СССР "рыночной экономики". И, разумеется, это очень понравится шедшему к власти Ельцину, который сделает его заместителем председателя уже своего, "российского" Совмина. Появится программа "500 дней". Программа будет выглядеть красиво - и каковы бы ни были ее недостатки, она была по-своему менее катастрофичной, чем то, что потом будет делать Гайдар.
Ему пообещают поддержку и Ельцин, и Горбачев. И последний даже вынесет вопрос о ее утверждении на Съезд народных депутатов. Но красивая программа - это не значит хорошая программа. И не значит, что она отвечает интересам большинства народа. После оглашения ее положений по стране покатится буря возмущения. Против будут и трудовые коллективы, и партия, и депутаты Съезда, и только что назначенное Горбачевым "под себя" Политбюро ЦК КПСС.
И Горбачев, как всегда, сделает то, что он всегда делал заходя в тупик: предаст. Не потому, что поймет порочность предлагаемого пути - в это он скорее всего вообще не вдавался, а потому, что поймет: Съезд и страна готовы на самые решительные меры по отношению к нему самому. Программу к этому времени будут называть "Программой Явлинского-Горбачева". Но Горбачев, с презрением отрекаясь на Съезде от нее и ее автора, скажет: "Не я писал - ученые писали". И скажет так, что всем станет понятно, что он думает о "всяких ученых".
Ельцин предложит автору реализовывать программу в России без Союза, но он откажется и уйдет из власти, честно заявив, что осуществлять ее в части страны - бессмысленно. А на раздел страны - он не согласится. И уйдет на пост руководителя "ЭПИцентра" - совместно с Гарвардским университетом и при поддержке Горбачева создавать модель вписывания экономики страны в "мировую экономику" в качестве полуколониальной.
Осудит попытку спасения страны в августе 1991 года, придет в Белый дом и будет вести работу по организации облавы на руководителей ГКЧП после его самороспуска. Будет одним из тех, кто придет арестовывать Пуго - после чего будет объявлено, что тот покончил самоубийством. Потом будет пытаться создать проект сохранения экономического пространства СССР - но Ельцин его блокирует. Будет претендовать на пост экономического руководителя правительства России в декабре 1991 года, но, выбирая между ними Гайдаром, Ельцин выберет Гайдара. В первую очередь в силу "некоторой болезненности реакций" альтернативного кандидата.
Потом он осудит экономическую авантюру Гайдара и заявит, что он провел бы ее успешнее. И действительно: критиковал политику этого правительства до конца, разработав свой альтернативный проект для Немцова и Нижегородской области. Кстати, там все оказалось в результате значительно менее катастрофично чем в остальной стране, где реализовывались проекты Гайдара и Чубайса.
Но тогда, когда появилась реальная возможность изменить ситуацию и остановить катастрофу, когда политику Ельцина отверг и народ, и парламент - он так и не принял ни одну сторону, заняв позже ставшую традиционной для него позицию "наполовину". Хотя когда конфликт стал нарастать, по сути, призвал противников Ельцина к капитуляции. А когда противостояние достигло апогея - призвал Ельцина "подавить мятеж со всей возможной ответственностью" и потопить народное восстание в крови. Правда, через шесть лет он будет требовать импичмента Ельцина в частности и на основании того, что последний последовал его совету.
А потом были выборы 12 декабря 1993 года - и было "Яблоко". Сначала оно читалось как "Явлинский - Болдырев - Лукин", но вскоре об этом забыли - и остался один Явлинский.
У политика "Наполовину" появилась партия "Наполовину".
"Яблоко" - наполовину партия, то есть организация со своей идеологией, борющаяся за поддержку народа в своих претензиях на власть, наполовину клиентела сторонников Явлинского.
Наполовину она может быть отнесена к социал-демократам, наполовину - к либералам-антисоциалистам.
Наполовину она оппозиция - наполовину ждущий милостей от власти элитный клуб.
Наполовину она с властью как будто бы борется, но постоянно следит, чтобы не принести той же власти слишком много неудобств.
Строго говоря, "Яблоко" - это некоммунистическая советская партия. Потому что в первую очередь она возникла и существовала как организация советской интеллигенции перестроечного толка, той, для которой золотым временем осознанно или неосознанно был и остается 1987 год: когда писать и читать можно было что угодно, зарплаты начали заметно повышаться, а цены еще оставались прежними и предельный дефицит 1990–1991 гг. еще не возник.
Она - продукт раскола того первичного протолиберального поля конца 90-х гг., представители которого, столкнувшись с нелепостями 1992 года, раскололись на тех, кому эксперименты Гайдара понравились и тех, кого они шокировали. То есть по базовому составу "Яблоко" скорее просоциалистическая (может быть - социал-демократическая), но, во всяком случае - вполне антикапиталистическая партия.
Но сам Явлинский, которому во многом партия обязана своим оформлением, в какой-то момент так напуган самой возможностью того, что его могут заподозрить в просоциалистичности, что всегда значительную часть своей внутрипартийной активности направлял на борьбу с просоциалистичностью, то есть всегда боролся против базовой стихийной идеологии собственной партии. Отсюда, в частности, конфликт с Игруновым. Отсюда - конфликт с Яшиным, который некогда был вполне последовательным его сторонником. Отсюда боязнь естественного для настоящих либералов союза с социалистами и коммунистами.
Всегда и во всех критических ситуациях Явлинский, артикулируя непримиримость по отношению к власти, удерживал партию в рамках лояльности проклинаемому олигархическому и авторитарному режиму.
Любой последовательный настоящий западный современный либерал, при выборе между коммунистами и авторитаристами и консерваторами идет на союз с левыми. Потому что главное для него - политическая свобода. Любой, по терминологии С. Шацкого, "протолиберал" (или псевдолиберал) в таком конфликте - за авторитаристов и консерваторов, потому что главное для него не свобода, а зоологический антиэгалитаризм и неприязнь к коммунистам и социалистам.
Либерал всегда за Альенде, протолиберал - всегда за Пиночета.
Отсюда Явлинский, который, в общем-то, по сущностным взглядам близок современным подлинным либералам (а может быть - и правым социал-демократам), так всегда боялся подозрения в социализме, что во всех критических столкновениях власти и оппозиции на деле становился на строну самых оголтелых рыночников.
В 1996 году он в последней фазе, когда вопрос стоял "кто кого", на деле отказался выступать против Ельцина, то есть практически - его поддержал.
В 1998 году он выдвинул кандидатуру Примакова - но не рискнул войти в состав его правительства.
В 1999 году он поддержал импичмент Ельцина - но ровно в той степени, чтобы тот не состоялся.
В начале 2000-х он клеймил наступающий авторитаризм - но поддержал все меры Путина по разгрому губернаторской фронды и установлению вертикали власти и ничего реального не сделал для противодействия разгрому оппозиционного телевидения.
В 2002 он (и вместе с ним "Яблоко") поддержал внутридумский переворот "Единой России", лишивший КП РФ контрольных позиций в руководстве парламента - и положил начало превращению последнего в штамповочный механизм для законопроектов власти.
Явлинский, исполненный элитной респектабельности и по-прежнему говорящий о своей оппозиционности, всегда ориентировался на то, чтобы просто дождаться: вот утомит власть своей политикой общество - и общество рано или поздно скажет: "А ведь есть такой молодой (условно) и талантливый экономист, давайте сделаем его президентом". А за это время коммуникации с властью будут налажены настолько, что та, со своей стороны, тоже скажет: "Ну, что делать? Пусть уж будет Явлинский, все-таки приличный человек, не то что эти радикалы", - и согласится отдать ему власть.
То есть, он хотел примерно того же, что и Зюганов: оставаясь в кругу элиты и доказывая ей свою умеренность и благоразумность, выстоять очередь, дождаться, когда тебе отдадут скипетр. Всегда клеймить власть, чтобы тебе верил народ, но никогда не ссориться с властью - чтобы она не стала с тобой бороться насмерть.
Явлинский - человек элиты, человек салона.
В какой-то момент он перестал понимать ожидания своих избирателей - хотя неизвестно, понимал ли их когда-либо или они просто случайно совпадали. Рейтинг стал падать, имидж потускнел, партия начала умирать, заодно устраивать внутрипартийные репрессии против тех, кто пытался ее как-то оживать. Жива сегодня его партия или и нет - сказать сложно. "В-себе" - то есть как некая группа лиц, собирающихся на свои собрания и живущая по своим правилам - жива. "Для-себя" - то есть как субъект политической жизни, в чем то участвующий, на что-то влияющий и обладающий реальной политической ролью - похоже, что умерла.
То же и с Явлинским-политиком - "в-себе" он жив, "для-себя" - похоже, что нет. Хотя в полной мере политиком он никогда не был: хотя бы потому, что никогда не мог понять, что политик и "правозащитник" - это разные специальности. Одного волнуют судьба страны - другого пиар и зарубежные гранты. Задача первого - работать, пусть подчас и ошибаясь, на свою страну. Задача второго - мешать этой работе. Первого оценивает народ своей страны - второго парламенты других стран.
"Третья сила". Против красных и против белых. С красным знаменем и с белыми офицерами во главе. Были когда-то такие. В большинстве своем принадлежали к партии эсеров.
Не имея минимальной общественной поддержки, с одной стороны на каждом шагу клеймить власть, объявляя ее коррумпированной, преступной, бесчестной - одновременно нижайше обращаться к ней, упрашивая объявить преступным некое событие, которое ей не нравится - зато нравится партиям, являющимся ее политическими конкурентами. То есть что она делает: публично клеймит существующую власть - но одновременно просит ее нанести политический и идеологический удар ее конкурентам.
Он давно уже не пытается завоевать поддержку избирателей - он пытается завоевать поддержку власти. Когда его первоначально допустили до сбора подписей на выборах президента РФ 2012 года - он осудил выход на "болото". Когда встал вопрос о достоверности собранных подписей - сам пошел на него, пытаясь власти грозить.
Он и его партия когда-то кричали о чуть ли не преступности "режима Ельцина", но, даже подписав требование об его импичменте, настойчиво уточнял в Кремле, сколько голосов в решающем голосовании нужно недодать, чтобы и принять участие в голосовании за отставку Ельцина - и сделать так, чтобы она не прошла. Зачем притворятся - именно он разделил голоса своей партии в Госдуме 1999 года так, чтобы с одной стороны она казалось бы и проголосовала за импичмент - а с другой - для импичмента голосов не хватило бы.
Созданная им партия была чуть ли не единственной партией, выступившей в 1999 и 2000 году против борьбы с терроризмом в Чечне, по сути дела пытаясь оказать поддержку силам международного терроризма, развернувшего агрессию против России.
Это, кстати, возвращает к вопросу о том, как эта партия вела бы себя, очутившись на оккупированной фашистами территории.
Потому что уже в последние годы один из наиболее известных ее членов и руководителей Алексей Мельников публично выступал с требованиями реабилитировать генерала Власова и признать его подлинным патриотом и героем России. Тогда руководство партии выступило с осуждением его позиции, но, с одной стороны, когда увидело, что эта позиция вызывает волну возмущения в обществе, с другой - Мельников так и не был исключен из партии, то есть последняя считает возможным пребывание в своих рядах лиц, публично оправдывающих предательство и сотрудничество с Гитлером, то есть, откровенный фашизм.
Сегодня его партия, которую он формально уже не возглавляет, но которой по-прежнему руководит, имеет тесные связи с представителями "Народно-трудового союза" - организации, созданной белоэмигрантами еще в 30-е годы и активно сотрудничавшей с гитлеровским фашизмом, а в послевоенный период ведшей шпионскую деятельность на территории СССР, оказывая помощь иностранным разведкам. Чего, собственно, НТС и не скрывает.
Именно воспитанником и выходцем из рядов "Яблока" является и Навальный.
Еще раз: он и его партия первоначально воспринимались в первую очередь как честные и порядочные люди. Но время идет.