А в сочинённом им проекте Конституции патетически записал: "Все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье". Стали ли люди страны, в чьём разрушении он принял участие, свободнее и счастливее, - об этом уж может судить каждый самостоятельно.
В 1953 году его сделали академиком - в 32 года.
К концу 50-х он предложит прекратить новые разработки в области вооружений и просто разместить вдоль побережья США сверхмощные взрывные устройства по 100 мегатонн каждое. И при необходимости взорвать весь американский континент.
Что при этом будет с живущими там людьми и со всеми остальными континентами, его особенно не волновало: идея была смелой и красивой.
Позже Рой Медведев напишет: "Он жил слишком долго в каком-то предельно изолированном мире, где мало знали о событиях в стране, о жизни людей из других слоёв общества, да и об истории страны, в которой и для которой они работали".
Даже экстравагантного Хрущёва идея Сахарова всех взорвать не вдохновила. И отношения между ними стали ухудшаться.
И когда встал вопрос о новых испытаниях, они разошлись. Хрущёв считал, что нужно изучать возможности и последствия применения ядерного оружия. Сахаров полагал, что это излишне: и так имеющимся можно всё взорвать, не особенно задумываясь о последствиях. И когда первый предложил ему не выдвигать свои экзотические идеи, а заняться наукой, пусть и не военной - академик решил бороться за "права человека".
Когда-то он начал заниматься проблемами мирного использования термоядерной энергии, но довольно быстро от темы отошёл: работать нужно было долго, быстрого результата не предвиделось.
Да, он получит Нобелевскую премию. Но не за научные открытия - "Премию Мира". Как и Горбачёв, за борьбу против своей страны. И после того, как с публичным осуждением Сахарова выступят Келдыш и Харитон, Симонов и Шолохов и десятки других знаковых фигур, учёных и писателей. И как Обама - за время своего правления развязавший больше военных конфликтов и совершивший больше военных агрессий против суверенных государств, нежели совершил Гитлер до сентября 1939 года.
Сахаров будет часто клясться именем морали и апеллировать к заповеди: "не убий". Но напишет в 1973 году приветственное письмо генералу Пиночету, назвав совершённый им переворот и казни началом эпохи счастья и процветания в Чили. Академик всегда считал, что люди имеют право на жизнь, свободу и счастье.
Его последователи-правозащитники не любят об этом вспоминать. Так же, как и всячески отрицают то, что в конце 70-х годов он написал президенту США письмо с призывом нанести - ради принуждения к соблюдению в СССР "прав человека" - превентивный устрашающий ядерный удар.
В 1979 году он опубликует на страницах ведущих западных изданий письмо с осуждением введения советских войск в Афганистан. До этого он не публиковал таких писем ни с осуждением американской войны во Вьетнаме, ни ближневосточных войн Израиля. И не станет осуждать ни войну Англии и Аргентины за Фолклендские острова, ни американское вторжение в Гранаду или Панаму.
Как настоящий "интеллигент и гуманист", он умел осуждать только свою страну. Очевидно, полагая, что осуждение других стран - дело их "интеллигентов и гуманистов".
Вообще, как вспоминал знавший его в школьные годы математик Яглом, даже решая задачу, Сахаров "не мог объяснить, как он пришёл к решению, объяснял он очень как-то заумно, и понять его было трудно".
А академик Харитон, давая после похорон Сахарова посмертное интервью, в котором, разумеется, действовало правило "либо хорошо, либо ничего", вынужден был всё же сказать, что Сахаров "не мог себе даже представить, чтобы кто-то в чём-то разобрался лучше, чем он. Как-то один из наших коллег нашёл решение газодинамической задачи, которое не смог найти Андрей Дмитриевич. Для него это было настолько неожиданно и непривычно, что он исключительно энергично принялся искать изъяны в предложенном решении. И лишь спустя какое-то время, не найдя их, вынужден был признать, что решение правильное".
И даже тогда, в 1989 году, в условиях истерии, когда просто опасно было сказать что-либо в осуждение Сахарова или в защиту советского общества, Харитон скажет, оценивая его политическую деятельность: "К той части этой его деятельности, когда он боролся с явной несправедливостью, я отношусь с большим уважением. Мой скепсис относится к его идеям, касающимся экономических вопросов. Дело в том, что с некоторыми положениями, которые развивал Андрей Дмитриевич, в частности, касающимися характеристик социализма и капитализма, я был не согласен".
Горбачёв вернул его из Горького, и Сахаров стал депутатом Съезда народных депутатов СССР от Академии наук. Правда, при первом голосовании избиратели его провалят. Курируемые Александром Яковлевым СМИ устроят истерику, и Горбачёв отменит итоги выборов, дав указание провести повторное голосование - с расширением круга избирателей и жёсткой установкой: "Нужно избрать".
Сахарова в нарушение избирательной нормы депутатом сделают: Горбачев вербовал сторонников на съезд. Но став депутатом, Сахаров тут же отвернётся от покровителя и станет одним из лидеров прозападной оппозиции, - "Межрегиональной депутатской группы", сопредседателями которой также стали Борис Ельцин, Гавриил Попов, Юрий Афанасьев.
Но, в чём последние двое сегодня не признаются: и их Сахаров всё больше стал тяготить своими невразумительными речами с трибуны, дискредитирующей их манерой говорить и претензией на абсолютную правоту.
Сложно сказать, что там всё же произошло, 14 декабря 1989 года на собрании этой "группы", но вечером того же дня Сахаров умер от сердечного приступа. И странно - мёртвым он соратникам стал куда полезнее и выгоднее, чем живым.
А за месяц перед этим Сахаров представит свой проект новой Конституции, где провозгласит право всех народов на государственность, то есть на провозглашение собственных государств и на разрушение Советского Союза.
Принято считать, что на его отход от научной работы и переход к борьбе против своей страны главное влияние оказала его новая жена Елена Боннэр. Это не совсем так: Сахаров познакомился с ней в 1970 году на процессе над группой "диссидентов" в Калуге. Он уже тогда написал "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе", основной идеей которых был призыв к отказу страны от своего социально-экономического устройства и переход к развитию по западному образцу. И он тогда регулярно ездил на подобные судебные процессы.
Но правда то, что именно после этого знакомства (официально вступили они в брак через два года) он почти полностью сосредоточился на "диссидентской деятельности".
Как он сам напишет в своём дневнике о роли новой жены: "Люся подсказывала мне (академику) многое, что я иначе не понял бы и не сделал. Она большой организатор, она мой мозговой центр". Подсказывала настолько много и настолько настоятельно, что он не только усыновил её детей, но и почти забыл о своих. Как горько пошутит позже его родной сын Дмитрий: "Вам нужен сын академика Сахарова? Он живёт в США, в Бостоне. А зовут его Алексей Семёнов. Почти 30 лет Алексей Семёнов раздавал интервью как "сын академика Сахарова", в его защиту на все лады голосили забугорные радиостанции. А я при живом отце чувствовал себя круглым сиротой и мечтал, чтобы папа проводил со мной хотя бы десятую часть того времени, которое он посвящал отпрыскам моей мачехи".
Сын вспоминал, что однажды ему стало особенно неловко за отца. Тот, живя уже в Горьком, в очередной раз объявил голодовку, требуя, чтобы невесте сына Боннэр, уже без всякого разрешения оставшегося в США, разрешили уехать туда же. Дмитрий приехал к отцу. Пытался уговорить его не рисковать здоровьем по этому поводу:
"Понятно, если бы он таким образом добивался прекращения испытаний ядерного оружия или требовал бы демократических преобразований… Но он всего лишь хотел, чтобы Лизу пустили в Америку к Алексею Семёнову. А ведь сын Боннэр мог бы и не драпать за границу, если уж так любил девушку". После женитьбы на Боннэр Сахаров переедет к ней, оставив пятнадцатилетнего сына жить с 22-летней сестрой, счёл, что они уже взрослые, и без его внимания могут обойтись. До 18 лет он помогал сыну деньгами, после перестал. Всё - по закону.
Отец действительно занимался самоистязанием. У Сахарова сильно болело сердце, и был огромный риск, что его организм не выдержит нервной и физической нагрузки. Зато невеста его пасынка, из-за которой он голодал…
"Между прочим, Лизу я застал за обедом! Как сейчас помню, она ела блины с чёрной икрой", - вспоминает сын. Но вот эмиграции Дмитрия Сахаров и Боннэр жёстко воспротивились: "Мачеха боялась, что я могу стать конкурентом её сыну и дочери, и - самое главное - опасалась, что откроется правда о настоящих детях Сахарова. Ведь в таком случае её отпрыскам могло достаться меньше благ от зарубежных правозащитных организаций".
В 1982 году в Горький к Сахарову приедет очарованный легендой о "борце за свободу" молодой художник Сергей Бочаров - хотел написать портрет "народного заступника". Только он увидит что-то совсем не похожее на легенду: "Андрей Дмитриевич иногда даже похваливал правительство СССР за некоторые успехи. Теперь уже не помню, за что именно. Но за каждую такую реплику он тут же получал оплеуху по лысине от жены. Пока я писал этюд, Сахарову досталось не меньше семи раз. При этом мировое светило безропотно сносил затрещины, и было видно, что он к ним привык".
И художник, поняв, кто действительно принимает решения и диктует "знаменитости", что ему говорить и что делать, вместо его портрета написал портрет Боннэр. Она пришла в ярость и бросилась уничтожать этюд: "Я сказал Боннэр, что рисовать "пенька", который повторяет мысли злобной жены да ещё терпит побои от неё, я не хочу. И Боннэр тут же выгнала меня на улицу".
Те, кто делал и делает его своим знаменем - объявляют его "великим гуманистом".
Его, сначала призывавшего СССР взорвать американский континент, потом призывавшего США нанести ядерный удар по СССР во имя "прав человека".
Его, приветствовавшего Пиночета и объявлявшего оккупантами солдат своей страны.
Его, по сути отказавшегося от собственных детей и управляемого их мачехой, покорно сносившего от неё затрещины при попытках свою страну похвалить. Не знавшего ни свою страну, ни её народ, ни её историю и всё терпевшего от превратившей его в своё политическое орудие жены.
Конечно, кто хочет, может его почитать и дальше. Но как минимум нужно о нём сказать правду и до конца. Кто он такой. Кем он был. Что разрушал. И какое собственно имеет отношение к гуманизму и морали. И как минимум признать, что нет у граждан ненавидимой им страны ни обязанности, ни нужды говорить о нём с пиететом.
Хулитель и поклонники
Власть дала системе образования задание - организовать в средней школе изучение Солженицына. Задание, спорное и с содержательной, и с этической точки зрения.
Во-первых, потому, что, вообще-то говоря, не дело власти решать, что и как нужно преподавать в школе или институте. Тем более в рамках такого специфического предмета, как литература.
Как потому, что для этого есть иные инстанции - и, в конечном счете, не дело и министра образования составлять список достойных изучения в школе писателей и произведений - это должны делать специалисты, авторы программ, в конечном счете - высококвалифицированные педагоги. А то - недолго дойти и до новых публичных разносов руководителями страны на выставках иным художникам - за то, что "не то пишут".
Так и потому, что вообще, не дело власти, решать, что в обязательном порядке нужно читать гражданам, а что - не нужно. Иначе - чем это собственно будет отличаться от той самой поминаемой "тирании", от которой Солженицын дал "всем нам прививку"?
Уж одно из двух - либо то была не тирания, либо не следуйте ее примеру и не навязывайте людям своих любимых авторов - у них, может быть, есть другие…
Во-вторых, потому, что если вы, таким образом, хотите распространить эту "прививку" среди будущих граждан страны - это не есть лучший путь.
В советских школах учили стихи Маяковского, книги Николая Островского и Александра Фадеева - но это не создало новых Корчагиных и новых молодогвардейцев, которые в августе 91 года с самодельными гранатами или захваченными у перетрусившей милиции автоматами пошли бы преграждать путь ельцинскому мятежу со словами "Партия или смерть!".
Чем больше в школах будут изучать Солженицына с его, скажем, более чем специфическим языком - тем скорее его работы из "антитоталитарного откровения" превратятся в скучное обязательное угнетающее чтиво. Обязательность не обеспечивает популярности.
Пушкина, Лермонтова и Толстого любят и ценят не потому, что они обязательны к обучению в школе - а, наоборот, в школах их стали изучать потому, что они оказались популярны и почитаемы вне ее.
Поэтому, строго говоря, в школах надо изучать ту литературу, которой зачитываются и вне школы - но тогда, когда зачитываются не в рамках "моды десятилетия" - а много дольше.
В этом плане куда более обоснованно было бы решение изучать в школе творчество Стругацких.
А изучать по решению правящей партии (хорошо, поручение не оформили постановлением Высшего Совета "Единой России")… Уже изучали трилогию Леонида Ильича - от чего, представляется, Советская власть сильнее не стала.
Вот давайте посмотрим, сколько людей будут помнить и читать Солженицына через двадцать лет после его смерти - тогда и можно будет говорить о том, учить его в школе или не учить. А то ведь может статься, что учеников промучают лет десять - а потом будут со стыдом прятать глаза, выкидывая его книги из школьных библиотек: либо потому, что другая партия издаст другое постановление, либо потому, что окажется - мода прошла, время истекло и уже и не читается.
В-третьих, наконец, то, что Солженицын - тот Великий Писатель каким его представляют в некрологах - само по себе не есть общая оценка его творчества.
Его сегодняшняя комплиментарная оценка есть не оценка его как писателя и даже гражданина - а оценка, как антисоветчика. Все, кто его славословит, говорят о его политическом значении, как они его понимают, но не о литературном даровании.
Толстой стал велик не потому, что был против царизма, и не потому, что один вступил в неравную борьбу с церковью, а потому что поднял такие проблемы человеческой жизни - и так поднял, что после этого морально был сильнее и царя, и русских церковников. Как и многие другие великие русские писатели.
Да, Солженицын написал более тридцати томов. Больше, чем Маяковский. Но меньше, чем Троцкий. А все сочинения Пушкина при желании вместили в один юбилейный том. Так что, теперь Троцкого считать самым великим русским писателем? Хотя для любопытства - проведите эксперимент: предложите любому, не знающему кто что написал, прочитать несколько абзацев Солженицына и несколько абзацев Троцкого. И попросите сказать, кто понравился больше: может статься, результат вас удивит.
Солженицына в основном славят за то, что он был антисоветчиком - и многие рассыпающиеся ему в комплиментах так прямо и говорят. Его славят за то, что он, как принято выражаться: "Бросил вызов системе". Ему в заслугу даже ставят то, что он чуть ли не один разрушил СССР и советский строй.
Последнее правда, весьма сомнительно: строй пал не потому, что кто-то что-то прочитал о ГУЛАГе и "сталинских репрессиях" - подобная литература, что в ведомстве Геббельса, что в странах НАТО, выходила тоннами - а потому, что, с одной стороны, во многом прогнило высшее чиновничество, а с другой - даже те, кто не прогнил, оказались настолько безвольными, что не смогли оказать сопротивления в час, когда, в общем-то, не слишком влиятельные группы провозгласили, что они их свергают.
То есть те, кто ставит ему в заслугу его антисоветизм, обоснованны в своих оценках, если сами являются антисоветчиками - и с точки зрения признания антисоветизма благом. Но, во-первых, это опять-таки исключительно политическая оценка. То есть оценка с точки зрения определенных политических и экономических интересов. Во-вторых, даже сейчас вовсе не все общество и даже не большинство его считают антисоветизм благом. И для этой части общества похвала за антисоветизм вовсе не равнозначна однозначному признанию достоинств писательского таланта.
Несколько лет назад Левада-центр обратился к гражданам России с вопросами об отношении к распаду СССР и гипотетической возможности восстановления социалистической системы. Оказалось, что о распаде Советского Союза сожалеют 62 %, не сожалеют 28 %, затрудняются ответить 10 %. 31 % полагают, что распад был неизбежен, 59 % - что его можно было избежать. Восстановить Советский Союз и социалистическую систему хотели бы 60 % опрошенных.
После этого результата даже Левада остерегается задавать подобные однозначные вопросы. Но с тех пор он неоднократно задает вопрос о чем-то похожем - хотя и в несколько предвзятой формулировке: "КАКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА КАЖЕТСЯ ВАМ БОЛЕЕ ПРАВИЛЬНОЙ: ТА, КОТОРАЯ ОСНОВАНА НА ГОСУДАРСТВЕННОМ ПЛАНИРОВАНИИ И РАСПРЕДЕЛЕНИИ, ИЛИ ТА, В ОСНОВЕ КОТОРОЙ ЛЕЖАТ ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ И РЫНОЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ?" Ну, не должны ведь люди так уж откровенно выдать свои симпатии к явно непрезентабельному - "распределительной системе"… Только граждане оказались не стыдливыми и выдали ответ: 54 % за плановую систему (читай - "советский "тоталитаризм" в лексике Солженицына и его поклонников), 29 % - за рынок и частную собственность (читай, "демократию") (2014 г.).
По данным от 1 декабря 2014 года о разрушении СССР сожалеют 54 % граждан России, не сожалеют - 28 %. Что он был неизбежен - полагают 30 %, что его можно было избежать - 55 %. Беловежские соглашения 1991 года одобряют 18 %, осуждают - 61 % .
Тут речь не о том, кто прав, а кто не прав. Тут речь о том, что если главным достоинством Солженицына считать его противоборство с советской системой, то за эту систему и сегодня оказывается до 60 % граждан, тогда как против - менее 30 %.
Тогда, получается, с кем боролся Солженицын? Кому он был врагом - двум третям того самого народа, к "сбережению" которого он взывал?
Почему же эти 60 %, назначенные им себе во враги, должны почитать и славить того, кто объявил себя их врагом и боролся ради уничтожения всего, что было дорого им в их жизни?
Если правда, что именно Солженицын разрушил советский строй - хотя, конечно, как говорилось, это чрезмерное преувеличение - то, значит, это Солженицын творец ужаса 90-х? Тогда, может быть, с этой точки зрения его и нужно изучать в школах?
А тогда могут ли те две трети народа, с которыми вел борьбу Солженицын (а тогда, в 60-е и 70-е, он боролся не против системы 60-ти процентов - он боролся против, минимум, желаний 90 % народа) - могут ли они считать его человеком, искренне призывавшим к "жизни по правде"?