Старая Россия при условии проведения таких же модернизационных проектов, какие затеял Столыпин, добилась бы неизмеримо большего. И сколько десятков миллионов людей остались бы живы! Население страны в 1900 году составило 128 миллионов человек, в 1908-м - 160 миллионов. По прогнозам, в 1920 году в России должно было жить 200 миллионов.
Все долгосрочные цели развития России могли быть достигнуты на путях развития стабильной рыночной экономики. Если даже очень осторожно экстраполировать показатели дореволюционного экономического роста в гипотетическое будущее, то очевидно, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от превращения в процветающую во всех отношениях экономику…
Если бы аграрную реформу довели до конца, крестьянство превратилось бы в хозяев своей земли и вторую революцию просто некому было бы поддержать. Но… не сбылось.
ДРУГ И ТОВАРИЩ - ПРОВОКАТОР
Тридцатого апреля 1906 года Крупская прибыла в Стокгольм на IV объединительный съезд партии. Ее мандат не приняли, и она присутствовала с совещательным голосом. Это был съезд компромиссов между большевиками и меньшевиками, что Ленина не устроило.
Он обосновался на даче в соседней Финляндии, в Куоккале. Финляндия пользовалась определенной автономией, и царской полиции там не очень боялись. Крупская ездила в Петербург за новостями. Уставала. На Новый год даже не поехала к Ленину. Встретила Новый год одна. А он веселился в Куоккале.
На V съезд партии в Лондон (30 апреля - 19 мая 1907 года) Надежда Константиновна не поехала. Объяснила это тем, что не на кого оставить секретарскую работу. Год они прожили в Финляндии. А в декабре, видя, как царская полиция вылавливает подпольщиков, решили вернуться в безопасную Швейцарию. 25 декабря 1907 года прибыли в Женеву. Настроение было крайне плохое. Перспектив никаких. Ленин признался Крупской:
- У меня такое чувство, точно в гроб ложиться сюда приехал.
Первая эмиграция продолжалась почти пять лет, вторая - почти десять.
В феврале 1908 года стали выпускать газету "Пролетарий". Крупская вернулась к своим всегдашним обязанностям. В декабре они перевели газету в Париж и сами туда переехали. Развлечение - поездки на велосипедах. В местечке Лонжюмо под Парижем устроили трехмесячную школу для партийного актива. Крупская учила большевиков методам шифрованной переписки. Это искусство давалось непросто.
В сентябре 1911 года Крупской писал из России член организационной комиссии по подготовке VI (Пражской) партийной конференции Исаак Израилевич Шварц, рабочий-литейщик из Николаева:
"Дорогая Надежда Константиновна!
Письмо я получил. Шифр же не разобрал, удалось точно одно число 15, а все остальные не разобрал. Догадываюсь, что в Питер надо было к этому числу. Явку же, повторяю, не разобрал. Буду стараться, может, получится".
Общение с местными организациями большевиков требовало настойчивости и терпения. В октябре 1911 года Крупская обратилась к екатеринбургским социал-демократам: "Ужасно досадно, что мое письмо к вам пропало. Екатеринбургской резолюции мы так и не получили. По какому адресу вы его выслали? Вышлите еще раз по тому адресу, по которому прислали последнее письмо".
Царская полиция установила источник подрывной литературы, проникавшей в Россию. В циркуляре Департамента полиции от 9 февраля 1912 года напротив фамилии Крупская значилось: "Арестовать". Ее заслуги перед революционным движением отмечала не только полиция, но и товарищи. После VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП (январь 1912) Крупская стала исполнять обязанности секретаря Заграничного бюро ЦК.
Девятого июня 1912 года Ленин и Крупская переехали в польский Краков (тогда город входил в состав Австро-Венгерской империи), оттуда Россия казалась ближе. Сначала жили в отеле "Виктория", потом сняли квартиру. Крупская всё так же вела переписку с товарищами по партии. С присущей ей аккуратностью посылала им нужные книги и журналы. Часто, как она выражалась, "писала химией" - если что-то хотели удержать в тайне.
К революционной работе она привлекла и мать. В августе 1912 года Ленин делегировал одного из социал-демократов по кличке Кацап (Андрея Александровича Полякова) в Вену на конференцию организаций РСДРП. К письму Елизавета Васильевна Крупская от себя приписала:
"Уважаемый товарищ Кацап!
В настоящем письме есть сообщение для Вас химией. Нагрейте это письмо осторожно под лампой.
С социал-демократическим приветом".
В Краков перебрались и Зиновьев с Лилиной. Вначале поселились с Лениным и Крупской в одной квартире. По две комнаты на семью и общая кухня.
"Владимир Ильич вставал обыкновенно часов в девять утра и занимался до получения почты, - описывала распорядок дня Злата Лилина. - Почта приходила в полдень. К чтению почты собирались мы все вместе. Здесь обсуждались все дела, связанные с известиями из России, распределялись статьи для очередного номера "Правды", и затем мы обедали (обед неизменно состоял из супа и рубленых котлет) и расходились по комнатам. Владимир Ильич отдыхал и занимался, не выходя из своей комнаты, до девяти часов вечера. В девять часов В. И. самолично собирал для отсылки в Россию статьи. Он всегда был готов первым и сам относил почту на вокзал. В. И. просматривал все статьи, отправлявшиеся из Кракова в "Правду".
Летом, два лета подряд, жили мы под Краковом, в деревне Поронино. Туда выезжали в мае и возвращались в сентябре. И там у Лениных - неизменных две комнатки и кухня в крестьянской избе. И там неутомимая, усидчивая работа в течение семи дней в неделю. Прогулкою служило хождение на почту и к нам - мы жили около почты. Иногда - более продолжительная прогулка в лес, по грибы, очень редко - всего раза два в лето - в горы. Зимой В. И. успевал раза два-три в неделю ходить на каток.
Владимир Ильич был неутомим. Он мог просиживать часы и дни, не отрываясь от работы. Чего не выносил - это шума. Когда Ленин работал, кругом царила абсолютная тишина. Мы все знали эту особенность Ильича и всячески оберегали его покой".
Григорий Иванович Петровский, который после революции станет одним из руководителей Советской Украины, вспоминал Краковское совещание членов ЦК и депутатов-большевиков IV Государственной думы: "Надежда Константиновна в ходе дискуссии по разным вопросам не соглашалась с мнением Владимира Ильича. Возражать Владимиру Ильичу было очень трудно. Но Надежда Константиновна подмечала "погрешности" в его речи. Когда Надежда Константиновна выступала со своими замечаниями, Владимир Ильич посмеивался и затылок почесывал. Весь его вид говорил, что и ему иногда попадает".
В Кракове большевики в складчину встретили Новый, 1913 год. Собрались в кафе, выпили, закусили, спели любимые русские песни. Захотели потанцевать. Петровский отплясывал с Надеждой Константиновной вальс и польку.
"В те времена еще безоговорочно соблюдалось право на политическое убежище, - с грустной иронией писала уже после революции вынужденная бежать от большевиков княжна Зинаида Алексеевна Шаховская. - Ни Франция, ни Англия, ни Швейцария не думали о выдаче или хотя бы о высылке врагов царского режима. Охранка и не помышляла о политических похищениях, вошедших в обычай при Советах. Те, кто занят за рубежом организацией государственного переворота в России, - совершенно спокойно курсируют через границы и смеются над жандармами. Тирания царизма в свете всех прочих, более поздних тираний выглядит вполне безобидной".
Сохранился короткий обмен мнениями на обороте одной листовки, оказавшейся в руках у Ленина в ноябре 1916 года. Он черкнул записку жене: "Мы попали на собрание Социалистического общества трезвенников, где кроме других вопросов будет дискуссия". Крупской присутствующие не понравились: "Тут ископаемая публика. Предлагаю сбежать в заднюю дверь, надо иметь гражданское мужество выбраться как-нибудь из этой грязной истории".
Ленин был не прочь остаться: "Возможно, дискуссия уже была? Итак, не хочешь ждать?" Крупская настояла на своем: "Не хочу!"
Побывавшая в это время у них в гостях подруга Надежды Константиновны рассказывала, что вид "у Владимира Ильича был плохой, его мучили головные боли и бессонница". Очень сильно на него подействовала история с Романом Малиновским, чье имя гремело в большевистской среде. Выяснилось, что Малиновский, член ЦК и руководитель фракции большевиков в Государственной думе, по совместительству - агент охранного отделения полиции.
Роман Вацлавович Малиновский родился в обедневшей дворянской семье. Жизнь у него была трудная. Когда царская власть разрешила профсоюзы, организаторская жилка сделала его, работавшего тогда токарем, секретарем крупнейшего в России союза металлистов. В 1910 году его арестовали в Москве за попытку создать нелегальную типографию. И умело завербовали.
Заподозрила Малиновского секретарь думской фракции большевиков Елена Федоровна Розмирович. Когда ее арестовали, выяснилось, что жандармы знают о ней очень много. Поразмыслив, она пришла к выводу, что некоторые факты были известны только Малиновскому. Роману Вацлавовичу не доверял и первый муж Розмирович - социал-демократ Александр Антонович Трояновский, будущий дипломат, полпред в Японии и Соединенных Штатах (и отец не менее известного дипломата Олега Трояновского).
Розмирович назвала Малиновского провокатором. Ленин категорически отверг любые подозрения в адрес Романа Вацлавовича, которым очень дорожил. Розмирович и Трояновского он, напротив, невысоко ставил. Ленин решил, что между Еленой Розмирович и Романом Малиновским произошло нечто личное, а Трояновский просто ревнует жену.
В провокаторство Малиновского не верили почти все видные большевики. Михаил Иванович Калинин вообще в те годы склонен был считать провокатором самого Ленина, а Малиновскому, напротив, доверял.
Роман Вацлавович неуклонно проводил ленинскую линию. В ноябре 1913 года депутаты-большевики вышли из состава объединенной фракции социал-демократов, образовали собственную - "Российская социал-демократическая рабочая фракция". Ее возглавил Малиновский. И наотрез отказывался от объединения с меньшевиками.
А в мае 1914 года Малиновский внезапно для всех подал заявление об уходе из Думы. Потом стало известно, что этого потребовал новый товарищ (заместитель) министра внутренних дел Владимир Федорович Джунковский. Во-первых, он опасался скандала, который мог бы разразиться в случае разоблачения депутата-агента. Во-вторых, считал, что Малиновский, произнося в Думе крамольные речи, приносит больше пользы большевикам, чем полиции.
Роман Вацлавович получил годовой оклад и уехал за границу. Ленин был ошеломлен и разочарован. Назвал уход Малиновского "политическим самоубийством" и был склонен побыстрее забыть об этом деле. Но эмиграция шумела. Пришлось Ленину в 1914 году провести партийное расследование.
Прямых улик против Малиновского не нашлось. Осуждать товарища на основе слухов не хотелось. Ленин до последнего не верил в его сотрудничество с полицией. Возможно, вступившись за бывшего депутата и члена ЦК, Владимир Ильич косвенно защищал себя и партию от скандала.
Григорий Евсеевич Зиновьев, на даче которого шло расследование, вспоминал: "В яркой, сильной, местами просто потрясающей форме (и казалось, абсолютно искренней) Малиновский нарисовал нам картину своей жизни… Он жертва, он несчастен, над ним тяготеет трагическое прошлое. Отсюда и невозможность нести то бремя политической ответственности, которое пало на него… Мы поверили. Может быть, он чего-нибудь недоговаривает, но ходит около правды, - примерно так формулировал впечатление Ильич".
Началась война, и Малиновского призвали в армию. Когда появилось сообщение, что он убит в бою, Ленин и Зиновьев написали вполне благожелательный некролог. Оказалось, рановато похоронили. Унтер-офицер Малиновский был ранен, попал в плен. Ленин и Зиновьев с ним переписывались, посылали ему в лагерь посылки.
Один из русских эмигрантов вспоминал, как в начале 1915 года в Берне встретил Крупскую. Короткий разговор касался сбора книг среди русской колонии для отправки их в лагеря военнопленных. Надежда Константиновна сообщила, что Владимир Ильич получил письмо от Малиновского, который находился в лагере интернированных в Германии, и что их надо поддержать.
Эмигранты образовали Бернскую комиссию интеллектуальной помощи военнопленным при Комитете заграничных организаций РСДРП. Надежда Константиновна переписывалась с пленными, с характерной для нее пунктуальностью вела учет всей работы с ними. Время от времени сообщала членам комиссии адрес очередного лагеря, куда следовало направлять книги. Приняла участие в подготовке журнала "В плену".
В ноябре 1916 года Ленин писал Малиновскому: "Мы живем теперь опять в Цюрихе; здесь лучше библиотеки. А Надюша к тому же получила здесь небольшой приработок, в котором мы очень нуждались. Надя всё прихварывает от своей базедовой болезни".
А после Февральской революции Чрезвычайная следственная комиссия, назначенная Временным правительством, обнаружила в полицейских архивах документы, подтверждавшие, что Малиновский был полицейским агентом по кличке "Портной". Он раскрыл полиции все партийные секреты, в которые его посвящали, за что получал фантастически большие по дореволюционным временам деньги.
Публикация этих документов летом 1917 года потрясла Ленина и Крупскую. После возвращения в Россию Надежде Константиновне, как и другим видным большевикам, пришлось дать показания Чрезвычайной следственной комиссии относительно Малиновского.
После подписания мира с немцами, в октябре 1918 года, Роман Малиновский вместе с другими освобожденными военнопленными вернулся в Россию. Он, возможно, полагал, что старые товарищи его простят и даже выдвинут на руководящую работу - ведь он большевик со стажем, состоял членом ЦК. Надеялся оправдаться столь же легко, как и в 1914 году.
Малиновский ошибся. Когда подтвердилось, что он всё-таки был провокатором, возмущенный Ленин сказал Зиновьеву:
- Экий негодяй! Надул-таки нас. Предатель! Расстрелять его мало!
Дело поручили революционному трибуналу ВЦИК, заседавшему в Кремле. Следственную комиссию возглавила Елена Федоровна Розмирович, теперь уже жена члена коллегии Наркомата юстиции и председателя ревтрибунала Николая Владимировича Крыленко. Так что процесс был почти что семейным делом. Особенно если учесть, что большевик Крыленко когда-то писал депутату Думы Малиновскому речи.
Судебное заседание началось 5 ноября 1918 года. Крыленко не очень глубоко вник в дело и особенно в движущие мотивы обвиняемого. Но исход был известен заранее. Тем более что Ленин свое отношение к обвиняемому уже выразил. Малиновского приговорили к смертной казни и расстреляли.
Со временем Розмирович и Крыленко расстались. Вероятно, это ее и спасло. Николая Крыленко Сталин расстрелял. А Елена Федоровна работала директором Государственной библиотеки им. Ленина и благополучно пережила эпоху репрессий.
МИРОВАЯ ВОЙНА
"Хотя давно уже пахло войной, - вспоминала Крупская, - но когда война была объявлена, это как-то ошарашило всех". Для них с Лениным это означало конец размеренной жизни в Европе.
Как раз в 1914 году Крупская вместе с другими известными большевичками, Инессой Федоровной Арманд и Людмилой Николаевной Сталь, начали выпускать партийный журнал для женщин - "Работница". Надежда Константиновна писала в передовой статье: "Журнал будет стремиться разъяснять малосознательным работницам их интересы, указывать на общность их интересов с интересами всего рабочего класса".
И в один день все рухнуло!
Двадцать восьмого июня 1914 года в эрцгерцога Франца Фердинанда, племянника императора Австро-Венгрии и наследника престола, в Сараево стрелял девятнадцатилетний боснийский серб Гаврило Принцип. После этого развитие событий стремительно привело Европу к глобальному международному вооруженному конфликту, изменившему всё мироустройство. 1 августа войну России объявила Германия, а 6 августа Австро-Венгрия. Не видя возможности избежать кровопролития, Николай II сказал министру иностранных дел Сергею Дмитриевичу Сазонову:
- Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей. Как не остановиться перед таким решением?
Император колебался.
- Я сидел против него, - вспоминал министр, - внимательно следя за выражением его бледного лица, на котором я мог читать ужасную внутреннюю борьбу, которая происходила в нем в эти минуты. Наконец, государь, как бы с трудом выговаривая слова, сказал мне: "Вы правы. Нам ничего другого не остается делать, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба мое приказание о мобилизации".
В Зимнем дворце император Николай II обратился к депутатам Государственной думы и членам Государственного совета. Устроил прием в честь офицеров Петербургского гарнизона. После молебна дал клятву не заключать мира до тех пор, пока хоть один вражеский солдат остается на земле России. Указом от 31 августа 1914 года Петербург переименован в Петроград - на русский манер.
После объявления войны Владимира Ильича арестовала австро-венгерская полиция. Подданные враждебных государств считались нежелательными иностранцами. Они подлежали интернированию или высылке.
Заведующий заграничной агентурой в Париже статский советник Александр Александрович Красильников 29 августа 1914 года поспешил доложить в Департамент полиции об аресте Ленина и других большевиков австрийскими властями: "На ходатайство об освобождении заключенных был дан ответ, что они могут быть освобождены, но при условии внесения за каждое содержащееся в тюрьме лицо по три кроны в день за всё время содержания их под стражей и проездную стоимость за перевозку их в Швейцарию.
На удовлетворение указанных требований необходимо не менее 3–4 тысяч франков, о чем Ленину удалось каким-то образом довести до сведения партийных лиц, живущих в Париже, но попытки добыть требуемую сумму в данное время, когда деньги так трудно добываются, не увенчались успехом".
Ленина держали в Новом Тарге, а заграничная агентура считала, что он в Кракове. Заместитель министра внутренних дел Джунковский обратился к командующему Юго-Западным фронтом генералу Алексееву с просьбой после взятия города арестовать Ленина и "препроводить в распоряжение Петроградского градоначальника".
Если бы Владимир Ильич попал тогда в руки жандармов, то всю войну провел бы не в комфортной загранице, а за решеткой. Конечно, после Февральской революции ему бы не пришлось возвращаться на родину с помощью немецких властей, что повредило его репутации… Но несколько лет в тюрьме могли бы самым бедственным образом сказаться на состоянии его здоровья.
Спасая мужа, Крупская била во все колокола. За Ленина вступились австрийские социал-демократы. Депутат парламента Виктор Адлер уверил министра иностранных дел, что Ленин - злейший враг русского правительства.
Владимира Ильича отпустили. Но оставаться в воюющей стране не представлялось возможным. В середине августа Ленин и Крупская перебрались в соседнюю Швейцарию, оставшуюся нейтральной.
Самым неприятным для них сюрпризом было то, что когда началась война, ей решительно все радовались. Солидарность пролетариата, в которую они верили, оказалась мифом. В Германии, где было так развито рабочее движение, ни одна сколько-нибудь влиятельная сила не возразила против начала мировой войны. Даже влиятельная партия немецких социал-демократов, считавшихся противниками военных конфликтов.
Ленин и Крупская с изумлением и возмущением читали произнесенную 4 августа 1914 года в рейхстаге речь депутата Гуго Гаазе от социал-демократической фракции.