Причём здесь речь не идёт о демократии как таковой, речь идёт именно о личной власти Бориса Ельцина и властных, а также зачастую откровенно корыстных притязаниях его ближайшего окружения. В этом нет ничего удивительного, скорее, наоборот, в этом есть определённая житейская закономерность, хорошо подмеченная ещё в 1926 году выдающимся американским философом обществоведом Джоном Дьюи в книге "Общество и его проблемы": "Личности подвержены всевозможным социальным воздействиям, оказывающим определяющее влияние на то, о чём они могут думать, что планировать, что выбирать… Личности - это агенты общества, они его представляют, общество же действует только через них… Иными словами, любой агент общества - независимо от того, представляет ли он его в качестве избирателя или в качестве государственного чиновника - выступает в двойственной роли. Это обстоятельство являет собой самую серьёзную проблему правления. Обычно, говоря о типах правления, мы противопоставляем представительные формы всем иным, которые таковыми не являются. Согласно же нашей гипотезе, представительными являются все типы правления - в той мере, в какой они готовы выражать интересы общества, простирающиеся на деятельность индивидов и групп. Однако здесь нет никакого противоречия. Ибоправлением занимаются такие же люди, и ничто человеческое им не чуждо. У них тоже есть частные интересы и интересы конкретных групп, интересы той семьи, той группировки или того класса, к которому принадлежат они сами. Редко когда личность достигает полного отождествления с выполняемой ею политической функцией. Лучшее, на что способно большинство людей, - это сделать заботу об общем благе доминирующей надо всеми остальными своими устремлениями… Присущая каждому официальному лицу двойственность (интересов) ведёт к возникновению внутриличностного конфликта между, с одной стороны, истинно политическими целями и действиями, а с другой - теми, что заложены в его неполитических ролях". (Д.Дьюи, "Общество и его проблемы", стр. 56–57)
Из приведённого отрывка книги видно, Джон Дьюи, как признанный специалист в области социальной философии, не делает какого-либо исключения в возможной линии поведения государственного чиновника, осуществляющего свою деятельность в обществе, построенном на принципах демократии или в обществе, построенном, например, на принципах авторитаризма. Иными словами, противоречия интересов частных лиц и Государства возможны и при демократии, и при любой иной форме правления.
Явно просматривавшиеся противоречия между долгом государственной службы и частнособственнической заинтересованностью присутствовали в действиях и некоторых известных ответственных высокопоставленных государственных чиновников-демократов в течение периода проведения промышленной приватизации в России. К примеру, к таким лицам совершенно свободно можно отнести бывшего первого заместителя Председателя Правительства Российской Федерации Владимира Потанина.
Примечательно, но, по прошествии всего какого-то десятка лет эти же самые лица, правда, за время "непосильно-надрывного" служения народу успевшие разбогатеть и сделаться известнейшими капиталистами, уйдя с госслужбы на пригретые именно под них места в крупнейших частных корпорациях, иногда не прочь увлечённо порассуждать о наносимом коррупцией вреде Государству и частному бизнесу.
Социально-экономическое положение большинства россиян серьёзно пострадало от действий госчиновников из команды управленцев первого российского президента, который вместо того, чтобы защищать экономические интересы своих избирателей, видимо, по наущению своих советников, в обход Закона и на основании своих указов безвозмездно передал ряд государственных, ещё вчера общенародных, социалистических промышленных предприятий в частные руки. При этом с высоких трибун было заявлено, что это - цена демократии.
Следовательно, российская демократия, уже к тому времени щедро оплаченная потерей многих человеческих жизней, территорий и внешнеполитического влияния России в решении международных вопросов, получила и своё конкретное финансово-стоимостное выражение, соответствовавшее цене неправомерно приватизированных промышленных предприятий и объединений (концернов). В цену российской демократии также включалось и молниеносное разделение гражданского общества, с одной стороны, на категорию очень богатых и просто богатых людей, с другой стороны, на всех остальных - просто бедных и незаслуженно нищих людей, появившихся одновременно и вдруг, буквально ниоткуда, прямо из социально-уравненного социалистического вчера.
Любой мало-мальски образованный человек хорошо представляет себе природный химико-физический закон сохранения массы, в соответствии с которым масса веществ, вступивших в химическую реакцию (реагенты), равна массе веществ, образовавшихся в результате реакции (продукты).
Попытаемся применить этот фундаментальный природный закон, открытый ещё знаменитым русским учёным Михаилом Ломоносовым, к "химическим" процессам российской промышленной приватизации по-Чубайсу. Представим в роли условных реагентов государственные и муниципальные предприятия и промобъединения (концерны), а также десятки миллионов россиян, получивших право участвовать в ваучерной приватизации. В результате взаимодействия условных реагентов, то есть реализации россиянами своего приватизационного права, каждый из них должен был получить маленькую долю от приватизируемой государственной собственности, первоначальное распределение которой должно было, в целом, пройти равномерно между всеми гражданами Российской Федерации, изначально сравнительно единообразно безденежными. Так обязательно случилось бы, если бы промышленная приватизация по-Чубайсу действительно носила общенародный характер.
В то время с самого начала в частную собственность двух - трёх десятков физических лиц попала большая часть государственной промышленной собственности, а суммарно в собственности десятков миллионов россиян оказалась её меньшая часть, что никак не произошло бы без использования в процессе приватизации административноуправленческого ресурса высокопоставленных госчиновников команды российского президента. Иными словами, с одобрения Бориса Ельцина Анатолий Чубайс "нахимичил", и в итоге промышленной приватизации получился не всенародно ожидавшийся продукт наделения всех относительно равновеликими долями бывшей госсобственности, а "олигархические сливки" и незначительное число мелких акционеров частных компаний (миноритариев), да ещё огромный "осадок приватизации" в виде десятков миллионов обедневших россиян.
Известно, что, если что-либо материальное в одном месте убавится, то к другому - оно непременно присовокупится, то есть ничто никогда бесследно не исчезает. Значит, суть есть в следующем: поистине молниеносное обогащение в ходе промышленной приватизации по-Чубайсу одних стало возможным только лишь за счёт такого же молниеносного обнищания десятков миллионов других (!).
При проведении промышленной приватизации Государство, что ни на есть под самым благовидным предлогом, оставляло в своей собственности на срок до трёх лет контрольные пакеты акций открытых акционерных обществ, образованных в результате акционирования государственных унитарных предприятий и промобъединений (концернов) с целью их последующей приватизации по первому варианту приватизационных льгот. Однако гораздо раньше, чем проходили эти три года, Государство вдруг, как бы теряя всякий интерес к находившимся в его собственности контрольным пакетам акций частично уже приватизированных открытых акционерных обществ, передавало их опять-таки под самым благовидным предлогом в управление на первый взгляд совершенно произвольно выбранным компаниям.
Эти управляющие компании контролировались людьми, наделёнными высочайшим доверием первого президента страны, за что они и получали право свободного доступа к любой финансово-экономической и производственно-хозяйственной информации, касающейся деятельности переданных им в управление акционированных и находящихся в процессе приватизации промышленных предприятий и объединений (концернов).
Задача, поставленная перед этими управляющими компаниями, была куда как проста: не вмешиваясь в осуществление производственно-хозяйственной деятельности управляемых открытых акционерных обществ, незамедлительно взять под контроль их финансовые потоки, установив жёсткий контроль за сбытом готовой продукции и указав, с какими финансовыми организациями (банками) необходимо работать по получению кредитов.
Так незатейливо приватизировалась прибыль частично приватизированных открытых акционерных обществ, образованных в результате акционирования государственных унитарных промышленных предприятий и объединений (концернов), в то время как контрольные пакеты акций этих компаний находились в государственной федеральной собственности.
По правовой форме это было подзаконно, так как основывалось не на законах страны, а лишь на авторитарно-изданных президентских указах. По содержанию - неправомерно, поскольку судьба самой ликвидной государственной (общенародной) промышленной собственности решалась без учёта экономических интересов самого народа, терялся контроль над доходами отданных в управление приватизируемых открытых акционерных обществ, в прежние времена поступавших в распоряжение Государства, которое направляло их на решение социально-значимых задач (!).
Далее, ближе к президентским выборам 1996 года, Государство совершенно неожиданно начинало набирать кредиты у финансовых организаций (банков), являвшихся дочерними или зависимыми обществами частных компаний, которым ранее в управление были переданы упомянутые контрольные пакеты акций частично приватизированных открытых акционерных обществ. Причём в качестве обеспечения своих обязательств по возврату этих кредитов и процентов по ним (залог) Государство не нашло ничего лучше, как использовать всё те же самые переданные в управление контрольные пакеты акций частично приватизированных открытых акционерных обществ, при этом даже не утруждаясь проведением реальной независимой оценки этих ценных бумаг.
По официально непроверяемой, кулуарно-неофициальной информации в ряде случаев, когда у финансовой организации (банка) не было достаточного количества свободных финансовых ресурсов для кредитования Государства, последнее выражало намерение через структуры Главного банка страны осуществить по сути своей встречное кредитование этой финансовой организации (банка). Правда, в этом случае объективно для Государства вообще терялся какой-либо экономический смысл получения кредита, оставалась лишь субъективная необходимость, "голая цель", - как можно скорее подвести максимально убедительное, относительно безукоризненное правовое основание получения частными компаниями прав владения вышеназванными контрольными пакетами акций. В итоге всё это сильно напоминало элементарную афёру с липовым кредитованием.
Проходило совсем немного времени, и Государство не возвращало суммы взятых у финансовых организаций (банков) кредитов, и те, в свою очередь, были вправе воспользоваться правами залогодержателей, для чего юридически и требовалось проведение так называемых конкурсов-аукционов по продаже заложенных контрольных пакетов акций приватизируемых компаний. Понятно, что эти пресловутые псевдоторги носили сугубо формально-юридический характер, поскольку потенциальные победители, также как и обязательные, и дополнительные условия конкурсно-аукционных продаж, несомненно, заранее были известны узкому кругу лиц, заинтересованных в обладании этой информацией.
Таким способом право собственности на контрольные пакеты акций компаний, образованных в результате акционирования государственных унитарных предприятий и промобъединений (концернов), переходило от Государства к тем же самым частным компаниям (банкам), до этого в течение 3 лет управлявших их финансовыми потоками и ещё до завершения приватизации имущественных комплексов приватизировавших их прибыль (!).
Промышленная приватизация по-Чубайсу изначально предполагалась как массовое действие, как распределение государственной собственности с участием как можно большего числа российских граждан, но права распоряжения прибылью очень небольшого количества самых рентабельных промышленно-отраслевых объединений (концернов) должно было быть сосредоточено лишь в руках президентских избранников, лично преданных Борису Ельцину. Ведь среди идейных борцов за демократию в России фамилии большинства известных российских миллиардеров, "нечаянно" разбогатевших в процессе строительства демократии на "промышленных остатках" развитого социализма, с самого начала отсутствовали, пока они сами в угоду момента вдруг не причислили себя к демократам.
Несомненно, самое главное, для чего, собственно, и затевалась приватизация крупнейших рентабельнейших промышленных предприятий и объединений (концернов) России была скорейшая приватизация их прибылей, то есть передача Государством нескольким десяткам человек прав распоряжаться значительной частью результатов деятельности этих юридических лиц. Согласно стратегии промышленной приватизации по-Чубайсу остальное население России было обречено остаться за бортом активного дележа бывших государственных доходов. Большинство россиян, приобретя штучные акции приватизированных компаний, вынужденно было раньше, да и сейчас, с кротким терпением ожидать волеизъявления сильных мира сего, владеющих контрольными пакетами акций этих компаний, на годовых отчётно-перевыборных общих собраниях акционеров о начислении, порядке и сроках выплаты дивидендов на эти ценные бумаги.
Закон сохранения массы вещества налицо: кто-то получил и продолжает получать в громадных количествах финансовые конфетки, а кто-то, извините, фантики, Государству же осталась полупустая вазочка всего промышленного потенциала бывшего Советского Союза, которая будет продолжать пустеть до тех пор, пока государственная власть не проявит готовность остановить отток финансовых конфеток за пределы страны.
Итак, на начало промышленной приватизации по-Чубайсу будущие капиталисты и очень богатые граждане России, также как и большинство их соотечественников, не располагали сколько-нибудь существенным количеством собственных денежных средств. В дальнейшем, получив возможность через контрольные пакеты акций осуществлять стратегическое управление деятельностью очень прибыльных компаний, образованных в результате акционирования государственных унитарных предприятий и промобъединений (концернов), будущие российские олигархи в итоге присвоили себе право определять судьбу получаемых компаниями финансовых результатов, хотя сами эти акционерные общества на первых порах оставались ещё государственными.
Произошёл процесс приватизации не собственности как таковой, а того, что благодаря её эксплуатации можно было получить. Судьба прибыли от деятельности этих юридических лиц, ранее поступавшей в распоряжение Государства, стала определяться по усмотрению очень узкого круга частных физических лиц, инвестиционная способность которых в начале, даив середине приватизационных процессов была чистым блефом (!).
При приватизации крупнейших горнодобывающих и нефтедобывающих компаний, образованных при акционировании промышленно-отраслевых объединений (концернов), прибыль от их деятельности гарантировалась наличием лицензий на добычу полезных ископаемых, хорошо отлаженной ещё со времен Советского Союза технологией и опытными кадрами. Новым собственникам приходилось решать лишь две задачи: во-первых, как после промышленной приватизации узаконить свои права на приобретённые производственные активы, во-вторых, как распорядиться прибылью, с завидной регулярностью образовывавшейся от функционирования вчерашнего государственного производства. Благодаря "авторитарно-демократическому" режиму, установившемуся при Президенте России Борисе Ельцине, громадной поддержке Властью будущих олигархов каких-либо рисков у новых хозяев жизни не было вообще в сравнении с размерами ожидавшихся в плановом порядке прихватизированных финансовых результатов.
До акционирования и приватизации рентабельнейших гигантов отечественной промышленности Государство ещё во времена развитого социализма планово направляло большую часть доходов этих юридических лиц на решение совершенно конкретных социально-значимых задач: строительство жилья и социальной инфраструктуры городов и посёлков, развитие фундаментальных и прикладных наук, поддержку функционирования учреждений культуры и искусства.
Сама по себе приватизация ничего не изменила в производственном и финансовом состоянии бывших государственных промышленных предприятий и объединений (концернов), которые и в прежние времена развитого социализма были рентабельными. Однако теперь уже, во времена развитого капитализма, Государство и соответственно общество могли рассчитывать лишь на средства, собираемые от налогов и иных обязательных неналоговых платежей, размеры которых для промышленно-отраслевых компаний, добывающих природно-сырьевые ресурсы, были ничтожно малы в сравнении с уровнем реально получаемых ими доходов.
Государственная машина власти и управления, состоявшая из высокопоставленных должностных лиц, добровольно отказалась от получения финансовых средств, прежде собиравшихся и расходовавшихся в интересах всего российского народа, в пользу группы частных лиц, тесно связанных общими политико-экономическими интересами с самими же высокопоставленными госчиновниками.
Подавляющему большинству российских граждан было предложено спокойно, с жизненной мудростью отнестись к новым собственникам промышленных предприятий и объединений (концернов), по преданности первому российскому президенту оказавшихся более достойными, чем весь остальной трудовой народ. Люди без особых возражений позволили внушить себе то, что от этого творческо-афёрного меньшинства, которому под контроль отошла далеко не худшая государственная промышленная собственность, стоит ожидать проявления какой-то там хозяйственной инициативы, разумного управления производством, инвестиций, а также некоторого меценатства.
Финансовые ресурсы, которые раньше шли на централизованное решение конкретных социальных программ, направленных на улучшение жизни людей, теперь составляют большую часть оттока капитала из России за рубеж, где вкладываются в развитие промышленных производств иностранных государств, либо в шикарные дворцоводомовые постройки новой российской буржуазии. Со всем этим представители крупного частного бизнеса теперь уже самому Государству предлагают мириться, как со сложившейся реалией, и организовывать жизнь в стране по их правилам, как им кажется, истинно демократическим и весьма либеральным.
А большинство граждан России продолжает "кормиться" щедрой интеллектуальной пищей, поставляемой средствами массовой информации, о ценностях общества развитой демократии, о необходимости законопослушания, уважительного отношения к частной собственности и её обладателям, не получая правдивых сведений о реальной цене самой российской демократии.