На современном этапе инвестиции необходимы не только в сфере научных исследований и опытно-конструкторских разработок. Для того чтобы воплотить какой-то интересный перспективный проект и сделать это быстро и качественно, требуются значительные затраты. А в России, как оказывается, по итогам 2009 года не были исполнены статьи государственного бюджета на общую сумму в 900 млрд руб. В условиях экономического кризиса эти деньги оказались лишними! Россия в условиях кризиса оказалась неким огромным Простоквашино, где герои установили: "Деньги у нас есть, у нас мозгов нет!" При этом правительство жестко предупредило всех бюджетников о том, чтобы не ожидали прибавки к жалованью, несмотря на кризис и инфляцию. Если учесть, что разговоры о создании благоприятного инвестиционного климата в стране ведутся весь постсоветский период нашей истории, то есть почти двадцать лет, то перспективы на инвестиционном фронте просматриваются с большим трудом. Стоит также учесть, что значительная часть огромных средств, полученных в стране по разным кредитным линиям, была на протяжении последних двадцати и более лет использована, мягко говоря, неэффективно, а грубо говоря, просто разворована.
Будем рассчитывать на лучшее и надеяться на то, что благодаря усилиям Шувалова, Набиуллиной, Кудрина и других ответственных людей инвестиции будут в течение ближайших 2-3-5 лет получены. Потом их надо освоить. А чтобы их освоить, чтобы инвестиции воплотились в инновации, технопарки и прочее, нужны люди, способные это сделать.
Между тем, по данным Центра исследований и статистики науки (ЦИСН) Минпромнауки РФ, процесс ухудшения возрастной структуры научных кадров привел к тому, что почти половина (47,4 %) российских ученых перешагнула пятидесятилетний рубеж; примерно каждый пятый ученый в нашей стране - старше 60 лет (в том числе 30,5 % кандидатов и 56,2 % докторов наук) и лишь 10,6 % - моложе 29 лет; средний возраст исследователей составляет 49 лет, кандидатов наук - 53 года, у докторов наук он достигает 61 года, превышая пенсионную планку.
Не менее тревожным, чем быстрое старение научного сообщества, является факт негативных изменений его квалификационной структуры. В составе научного сообщества значительно сократилась доля специалистов высшей квалификации - докторов и кандидатов наук.
Очередной холокост (катастрофа) российской интеллигенции имеет множество проявлений. В 1992–1997 годах из России уехало около 1 млн человек, включая 70 тыс. ученых и де сятки тысяч врачей, инженеров, конструкторов, спортсменов, артистов, писателей. В связи с интенсивной "утечкой умов" число людей, занятых в науке, к настоящему времени сократилось в России в сравнении с уровнем 1990-х годов примерно до 40 %. На подготовку специалистов, которых США и Европа получили из СССР и России начиная с 1970-х годов, пришлось бы потратить более 1 трлн долларов США. Следует также указать, что эти данные никак не учитывают потери от оттока "ноу-хау". Ежегодно до 15 % выпускников российских вузов покидают страну.
Причины "утечки мозгов" очевидны:
- низкий уровень оплаты труда;
- неудовлетворительная материально-техническая и приборная база;
- низкий престиж статуса ученого в России;
- политические преследования в результате (обоснованных или необоснованных) обвинений в разглашении государственных тайн;
- научный и материальный успех за рубежом многих ученых, покинувших Россию;
- бюрократизм и волокита в своей стране.
В 1992 году в России было около 900 тыс. ученых, активно занимающихся наукой. Сейчас же около 450 тыс. специалистов можно формально назвать учеными, из них лишь около 100 тыс. более половины своего рабочего времени уделяют изучению неисследованных областей и совершенствованию существующей и разработке новой техники. Остальная же часть, скорее всего, хочет продолжить свою научную карьеру, но не располагает необходимыми условиями, возможностями, оборудованием, мотивацией для осуществления серьезных исследований.
В основном российские ученые едут работать туда, где лучше условия - в Западную Европу и Северную Америку. Западные страны, в первую очередь, преследуют цель наиболее эффективно и с минимальными затратами качественно улучшать свою науку и образование. Так, например, по некоторым оценкам, США от привлечения одного ученого-гуманитария выигрывает около 230 тыс. долларов, инженера - 253 тыс., врача - 646 тыс., специалиста научно-технического профиля - 800 тыс. Конечно же, уезжают специалисты не всех профилей и специальностей. Основная группа эмигрантов - это программисты, биотехнологи, молекулярные генетики, реставраторы.
Этот "исход", "четвертая волна эмиграции" нанесли колоссальный урон интеллектуальному потенциалу страны. Но, как и в послеоктябрьский период, до поры до времени это вполне устраивало новое руководство страны. Оно избавлялось от интеллектуальной оппозиции, от тех, кто может убедительно сказать: "А король-то голый!" К тому же произошла массовая дисквалификация и переквалификация инженеров в ларечников, офицеров в охранников, учительниц в уборщиц. О возможном вкладе ларечников, охранников или уборщиц в грядущую модернизацию можно спорить, но без квалифицированных инженеров обойтись вряд ли удастся. Между тем в одной из телевизионных передач участники не могли даже предположить: а сколько же инженеров осталось в стране после всех происшедших пертурбаций.
А когда-то их было немало. В 1926 году в народном хозяйстве трудилось 225 тыс. инженерно-технических работников, в 1939–1656 тыс., а в 1985 году их количество вплотную приблизилось к 10 млн. Среднегодовая численность ИТР в промышленности составляла 5548 тыс. человек (14,6 % ко всем занятым), в строительных организациях - 1754 тыс., а в колхозах, совхозах, межхозяйственных и других производственных предприятиях специалистов с высшим и средним специальным образованием насчитывалось 2135 тыс. человек.
В то время эффективность системы подготовки инженерных кадров, качество работы всех тех, кого включали в большую социально-профессиональную группу производственно-технической интеллигенции, достаточно широко обсуждались в обществе. Казалось, что высшие технические учебные заведения и техникумы каждый год выпускают огромное число специалистов. Но от 30 до 50 % выпускников не являлись туда, куда их распределяли. Молодым специалистам не хватало жилья. "Сторублевый инженер" был плохим женихом и сильно уступал в оплате труда работягам, которые закончили ПТУ или какие-то краткосрочные курсы. В стране было много предприятий с устаревшим оборудованием и без какой-либо перспективы. Лучшие кадры были сосредоточены в военно-промышленном комплексе. В целом по стране к концу советского периода 3 млн лиц со специальным инженерным образованием работали не по специальности, а примерно 4 млн инженерных должностей были заняты практиками без соответствующего диплома. Способность к инженерному творчеству, к какому-то конструированию, креативу, как сейчас принято говорить, социологи признавали за 5–7 % советских ИТР.
В постсоветский период материальный статус большей части инженеров, как и научных работников, скорее понизился, чем стал лучше.
Только в последние несколько лет появился постоянно растущий спрос на инженерный труд. Стало ясно, что экономистов, юристов, менеджеров, программистов и т. д. высшая школа России произвела с избытком.
В свое время в 1819 году в своей "Притче" ("Параболе") известный философ А. Сен-Симон поста вил вопрос: что случилось бы с Францией, если бы она неожиданно потеряла всех своих принцев, герцогов, министров, кардиналов, епископов, попов, судей и вдобавок еще 10 тыс. самых богатых землевладельцев и т. п.? Пострадала бы Франция? Нет, отвечал философ, отсюда не проистекало бы никакого политического несчастья для государства. Но если бы Франция, продолжал он, потеряла 50 своих лучших физиков, 50 химиков, 50 филологов и далее по 50 математиков, поэтов, живописцев, скульпторов, музыкантов, литераторов, инженеров, архитекторов, врачей и по 50 представителей других профессий - всего три тысячи ученых, художников и ремесленников, то страна сразу бы почувствовала падение культурного и экономического уровня. Время покажет, насколько тяжелые потери понесла Россия и как они отразятся на ее развитии.
Официальные власти пренебрегают мнением интеллигенции. Быстро замолчал и молчал до самой смерти после возвращения на Родину А. И. Солженицын (1918–2008). Мертворожденным оказался Высший консультационный совет при президенте Б. Н. Ельцине, куда первоначально входили многие "властители дум". Из гордой оппозиционерки интеллигенция в значительной своей части превратилась в интеллектуальную "обслугу", работающую по принципу "чего изволите". Уровень сервильности немалой части современной интеллигенции представляется более удручающим не только в сравнении с дореволюционным периодом, но даже с советским, сталинским. Тогда интеллигенция была превращена в "золушку" советского общества, пресловутую "прослойку" между рабочим классом и крестьянством. Той части интеллигенции, которая не хочет быть "подстилкой" для "новых русских", старо-новой бюрократии и мафии, предстоит трудный путь самоидентификации и поиска новых приоритетов в современных исторических условиях.
Интеллигенция частично сохранила черты особого слоя, ориентированного на благо всего общества. От интеллигенции часть населения все еще ожидает выполнения функций духовной, интеллектуальной и нравственной элиты общества.
Наряду с учеными и инженерами в проведении модернизации не обойтись без рабочих, которые будут строить новые заводы, монтировать в них оборудование и это оборудование обслуживать.
Система подготовки рабочих кадров стала интенсивно создаваться еще перед Великой Отечественной войной. Мощное развитие сеть профессионально-технических училищ (ПТУ) получила в 1960-1970-х годах. О проблемах этой сети учебных заведений говорило то, что аббревиатура ПТУ обидно расшифровывалась как "прием тупых учеников".
В постсоветский период сеть ПТУ сократилась, так как реформируемой российской экономике молодые рабочие кадры в больших количествах были не нужны. Система подготовки работников нижнего и среднего звена почти что умерла. Учиться в ПТУ в России не модно, не престижно и, главное, ни для чего не нужно.
Лишь во второй половине 2000-х годов, в годы явного экономического роста представители бизнеса обнаружили, что без этой категории работников экономика может просто встать. Государство в экстренном порядке предприняло попытки реанимировать систему начального и среднего специального образования. Министерство образования и науки РФ обнаружило, что на 10 тыс. населения страны приходится 480 человек с высшим образованием, 176 человек со средним и только 108 с начальным специальным образованием. А на рынке труда от 60 до 80 % вакансий составляли именно рабочие профессии. Средний возраст российских рабочих достиг 53–54 лет. Выяснилось, что выпуск специалистов с высшим образованием в ближайшие годы превысит потребность в 1,5 раза, а дефицит специалистов со средним специальным образованием возрастет в 3 раза, с начальным профессиональным - в 2 раза. Бизнес выразил озабоченность по поводу данной проблемы, но не обнаружил готовности взять на себя ответственность за подготовку нужных ему же специалистов.
Система ПТО создавалась десятилетиями. Затем на протяжении полутора десятилетий приходила в упадок. Сколько же времени потребуется для того, чтобы модернизация в России проводилась не только светлыми головами, но и крепкими умелыми руками?
Светлые головы и крепкие умелые руки в советское время концентрировались в крупных организациях.
Существовало несколько организационных форм связи науки и производства. Наиболее распространенными из них были комплексные НИИ, специализированные объединения по внедрению новой техники, производственные объединения, комбинаты, предприятия, имеющие в своем составе научно-исследовательские подразделения. Особое место в их ряду занимали научно-производственные объединения (НПО). Будучи новой организационной формой связи науки с производством, НПО были рождены потребностями научно-технического прогресса. В отличие от иных форм связи науки и производства, они осуществляли полный цикл работ - от исследования проблемы до внедрения найденного технического решения в производство.
В постсоветский период часть научно-производственных объединений преобразовалась в закрытые и открытые акционерные общества. Некоторые предприятия прекратили существование или перепрофилировались, утратив свою прежнюю сущность.
В каком состоянии находятся бывшие научно-производственные объединения, которые могли бы взять на свои плечи инновационную составляющую объявленной модернизации? Ведь не предприятия по производству газированной воды, пельменей и даже автомобилей (российская сборка по уже отработанным технологиям) будут обеспечивать дальнейший научно-технический прогресс и появление в России "умной" экономики!
3.5. Какие реформы нужны России?
Корпорацией "Роснано" разработано новое разрушительное оружие. Наглые рыжие молекулы за полгода уничтожают энергосистему любого государства.
Современный анекдот
Перспективы модернизации и возможность трансформации российской экономики можно оценить, обратившись к известным результатам российских реформ, проводившихся в последнее десятилетие. Принципиально важной в этом контексте представляется судьба так называемых "естественных монополий".
1 июля 2008 года прекратила свое существование государственная компания РАО ЕЭС. Правопреемниками "империи Чубайса" стали 24 бывших "дочерних" предприятия холдинга. В соответствии со сформулированными целями реформы электроэнергетики произошло разделение естественной монополии по видам бизнеса. Генерация энергии перестала быть государственной.
Достаточно ли денег выручил для государства российского А. Б. Чубайс, в очередной раз распродавая государственную собственность, оценить сложно. По некоторым данным, в 1998–2005 годах на ремонт и обновление ресурсов в энергетике могло бы пойти 39,5 млрд долларов. Эти деньги были получены от потребителей. Однако их направили не на модернизацию, а на создание более тысячи коммерческих структур в энергетике. Не было другого достойного объекта для инвестирования государственных денег? Был! К лету 2009 года износ оборудования на более чем половине гидротурбин, установленных на 110 обследованных российских ГЭС, составлял более 95 %. На теплоэлектростанциях (ТЭЦ) более половины оборудования имело оставшийся ресурс менее 10 %. За 1998–2008 годы тарифы на электроэнергию в России под песни о том, что их надо довести до мирового уровня, возросли с 1 цента за кВт · ч до 10 центов за кВт · ч. Значение тарифа в промышленности в результате в 1,5 раза превысило среднее значение тарифа для промышленности в Китае и США.
Хорошо известно, как развивали энергетику в 1920- 1970-е годы: в соответствии с планом ГОЭЛРО, в соответствии с пятилетними планами строились новые ТЭЦ, ГЭС и АЭС. О замечательном менеджменте А. Б. Чубайса известно лишь то, что ни одной новой ТЭЦ, ГЭС или АЭС за 1992–2009 годы построено не было. Удалось лишь ввести в строй Бурейскую ГЭС, остававшуюся от проклятого советского прошлого. Не нужно быть таким великим экономистом и менеджером, как Анатолий Борисович, чтобы понять, что без строительства новых электрических станций развития энергетики в стране происходить не будет.
Меньше чем через год после "кончины" РАО ЕЭС страна столкнулась с трагическими событиями: тяжелая техногенная катастрофа произошла на Саяно-Шушенской ГЭС. Погибли десятки людей. На восстановление станции придется в течение 5 лет потратить более 40 млрд руб. Кто будет платить? Чубайс?
Будет ли в этой ситуации двигаться вперед энергетика? Будут ли вкладывать в техническую реконструкцию отрасли деньги частные инвесторы? Возможна ли модернизация всех остальных отраслей экономики без надежного обеспечения энергоснабжением?
Итак, реформа электроэнергетики, главной целью которой была максимально возможная приватизация данной отрасли, привела к трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС.
Еще одна отрасль, которая не давала покоя российским реформаторам, - железнодорожный транспорт. Здесь реформа началась в 2000 году. В 2003 году была создана структура ОАО "РЖД", однотипная с РАО ЕЭС. В октябре 2010 года реформа железнодорожного транспорта должна закончиться. "В рамках реформы ОАО "РЖД" провело реструктуризацию всего имущества и сейчас является большим холдингом, в котором находится более сотни различных компаний", - заявил президент Центра стратегических разработок М. Дмитриев на круглом столе, посвященном проблеме железнодорожной отрасли.
Слово "реструктуризация" не должно никого обманывать. Речь идет о денационализации и/или приватизации важнейшей отрасли российской экономики. ОАО "РЖД" выступило в роли душеприказчика богатейшего наследия, созданного за 150 лет существования российских железных дорог. Как и в случае с реформой энергетики, предполагалось, что раздача и распродажа государственного имущества в частные руки обеспечит "ниагарские водопады" инвестиций, необходимых для обновления материально-технической базы отрасли. Дело в том, что отставание российского железнодорожного хозяйства от передовых зарубежных аналогов, по разным оценкам, составляет от 50 до 70 лет. В Европе используется подвижной состав (тепловозы и электровозы) пятого поколения, а в России, по словам президента "РЖД" В. И. Якунина, не хватает и локомотивов второго поколения.
К началу 2000-х годов ситуация в железнодорожном хозяйстве была во многом похожа на железнодорожный кризис 1920–1921 годов. Но тогда была гражданская война. А в 1990-е годы были осуществлены радикальные рыночные реформы.
На реформу было отведено десять лет, которые заканчиваются. Что удалось сделать?
Появилось 2,5 тыс. так называемых "операторов вагонов", которые получили более 200 тыс. в основном новых вагонов и стали перевозить в основном наиболее доходные грузы: нефть, сжиженный газ, минеральные удобрения и т. п. Малодоходные грузы (уголь, песок, цемент и др.) продолжала возить ОАО "РЖД". Для еще пущего развития конкуренции в 2008 году была создана Первая грузовая компания, которой тоже было передано 200 тыс. вагонов. Оставшиеся вагоны для еще более интенсивной конкуренции должна получить Вторая грузовая компания. В рамках проводимой приватизации железнодорожной отрасли десятки крупных предприятий были преобразованы в так называемые дочерние и зависимые акционерные общества. Эти структуры начали продавать пакеты акций, за счет чего предполагалось выручить средства на обновление производства.