Более серьезные аргументы? Сообщается, что "из многих регионов шли телеграммы, рассказывавшие о надвигающейся катастрофе и об исчерпании запасов продовольствия". Но ссылка, в которой обещают показать то 10, то 11 телеграмм о голоде, в Интернете отсутствует. Тексты телеграмм в сочинениях Гайдара и в трудах его института тоже не приводятся.
В том же ресурсе Интернета сообщается: "В докладе первого заместителя премьер-министра СССР В. Щербакова, датированном 16 августа 1991 года, говорилось, что из расчетов и анализа специалистов Минфина, Минэкономики, Госбанка и Госкомстата СССР следует, что если не предпринять экстренных мер для стабилизации экономики в течение ближайших 2–4 месяцев, после этого срока единственным сценарием нормализации положения будет немедленная либерализация всех цен и тарифов. При этом спад экономики достигнет 25–30 %, а безработица в пиковые периоды составит 35–40 млн человек".
Заинтересованному читателю обещают показать "секретный доклад Владимира Щербакова в Совет Федерации СССР" - но попадаешь на страничку с завлекательной надписью "Фонд Гайдара", а никакого текста "секретного доклада" тут нет. В общем, все это сильно напоминает всю ту же "Наебишен корпорейшен".
А в то же время ни один серьезный экономист об угрозе голода не говорит. Самый что ни на есть либерал, Григорий Явлинский, с августа 1991 года - заместитель председателя Комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР, писал более чем определенно: "Да, в магазинах было шаром покати, но никаких признаков голода не было. Возникали альтернативные способы реализации многих потребительских товаров. <…> Советская распределительная система умирала на глазах. Но вместо нее появлялась другая - да, она была хаотическая, странная, извращенная, теневая, но собственно объемы продовольствия, бывшие в наличии, не вызывали опасений, что все вот-вот погибнет. У продовольствия ведь есть одно интересное свойство - его надо реализовывать, пока оно не испортилось".
Тему "безальтернативности" решений Гайдара Явлинский считает способом "политического самооправдания".
Даже член команды Гайдара, его старый и верный соратник Петр Авен считал, что "лестное" мнение о "спасении от голода" является преувеличением, поскольку "если государство не будет народу мешать, устраивая, например, войны или вводя продразверстку, то никто не замерзнет и от голода не умрет".
Напомню - и во время Гражданской войны 1917–1922 годов голод возникал там и только там, где появлялись большевики. Долгое время голодали города, но даже на "красной" территории не голодало село. Деревня начала вымирать от голода в 1921 году, когда большевики получили реальную власть и над деревней.
Такой авторитетный экономист, как академик Олег Богомолов, прямо писал: "Если гайдаровское правительство пришло на развалины экономики, то как объяснить, что при неуклонно продолжающемся дальнейшем спаде производства, особенно в сельском хозяйстве, легкой и пищевой промышленности, удалось накормить страну и удержать ее на плаву? Ответ может быть только один - либо за счет огромных заимствований на Западе, либо в результате проедания несметных природных и других богатств, доставшихся реформаторам в наследство от предшествующего режима. И то, и другое имело место, и именно за счет этого, а не шоковых реформ, удалось выжить".
И делает вывод - рассказы Ельцина и членов его команды о бедственном состоянии экономики в 1991 году - чистейшей воды мифы, которыми Гайдар вооружил пропаганду для оправдания его политики.
Разные механизмы реформ
Нет сомнений, что перебои в снабжении существовали. Но нет также никакого сомнения, что продовольствие в стране было, и во вполне достаточном количестве. Вопрос в том, что одни механизмы торговли и распределения действовать перестали, а другие еще не работали. Вот и надо было решить, какие механизмы запускать. И как именно запускать.
Были ведь разные механизмы "отпускания цен" и всех вообще рыночных реформ, их последовательности. "Перед страной стояла неимоверной трудности задача - перейти от плановой экономики, которая пришла в состояние негодности, продемонстрировав несостоятельность коммунистического эксперимента, к рыночной".
Да и не в одной экономике дело. Академик РАН Абел Аганбегян во вполне "прогайдаровской статье" писал: "Переход к рыночной экономике осуществлялся в поистине ужасающих условиях - распада страны, практического безвластия и надвигающейся социально-экономической катастрофы в ходе углубляющегося кризиса". Описывая ситуацию, сложившуюся к началу реформ, академик считает: "Никто никогда ни до, ни после России не переходил к рынку в подобных условиях. Никакого опыта здесь не существовало".
По мнению сотрудника Института экономической политики им. Гайдара Кирилла Родионова, "В России к моменту начала преобразований оказались полностью разрушены политические институты старого режима, в то время как на становление новых требовались долгие годы. В конце 1991 года Россия была страной без границ, вооруженных сил, национальной валюты, таможни, собственных органов государственного управления. Слабость государственных институтов, присущая периоду революции, наложила отпечаток на процесс реализации реформ: и без того тяжелый период перехода к рынку осложнялся политической нестабильностью, что вылилось в невозможность проведения последовательного курса преобразований".
Вот именно… Нет ни четких границ, ни таможни, ни реальной системы управления. Может, вообще не с экономики нужно было начинать? Но Гайдар уверял: необходима в первую очередь либерализация цен! Это сразу заставит крестьян продавать зерно и другие продовольственные продукты, заставит предприятия поставлять товары в систему розничной торговли.
Он всерьез писал, что либерализация цен была единственной мерой, дающей шансы на предотвращение катастрофы. При том что это "решение было одним из самых рискованных в мировой истории".
Но существовали и другие мнения, разрабатывались другие механизмы проведения экономических реформ. "Партия Верховного Совета" разработала четкое представление об этапах реформ. Она полагала, что "отпусканию цен" должна предшествовать приватизация.
Во-первых, предполагалось использовать денежные накопления населения. Многие директора магазинов готовы были вкладывать свои деньги, привлекать другие средства, чтобы стать собственниками.
Во-вторых, предполагалось создание именного приватизационного чека. Летом 1991 года (еще в СССР) готовились законодательные акты Верховного Совета, которые предусматривали выкуп государственных предприятий и их преобразование в акционерные общества. Был принят закон "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР", и по этому закону каждый гражданин России получал именной приватизационный счет, на который должны были зачисляться денежные суммы, предназначенные для оплаты приватизируемого государственного имущества. Закон не разрешал продажу приватизационных вкладов другим лицам в течение долгого времени - порядка 5 или 10 лет, но мог такой вклад переходить по наследству.
Если бы заработал механизм, предлагаемый Верховным Советом, великое множество людей стали бы собственниками небольших предприятий. Напомню - "новые русские" в стране никуда не исчезли, частное производство и частная торговля существуют. Кстати говоря, к лету 1992 года, когда только начиналась правительственная программа приватизации, более 2000 предприятий были приватизированы "стихийно", просто по факту.
Вопрос в том, чтобы появился по-настоящему многочисленный класс собственников, миллионы владельцев небольших предприятий и чтобы их право собственности признавалось законом.
Вот, кстати, и механизм наполнения рынка - то есть поступление к потребителю тех ценностей, которые были в России и которые придерживались из-за отсутствия законов, страха перед голодом и отсутствия прямой заинтересованности. Ведь кровным интересом собственников стало бы покупать и продавать, чтобы собственность "работала" на владельца.
На втором этапе реформ предполагалось, что заработают рыночные механизмы - и это было вполне реалистичное ожидание.
А уже на третьем этапе, когда возник многомиллионный класс собственников, когда начал работать рынок, можно и нужно вводить либерализацию цен.
Говоря коротко, разработанный Верховным Советом закон никогда не был осуществлен. Вместо него была проведена ваучерная приватизация, а потом еще и система "залоговых аукционов", передававших в частные руки собственность очень большого масштаба - типа "Норильского никеля".
Надо ли было торопиться?
Переход к другой модели экономки всегда бывает болезненным и трудным. Иначе не может быть просто потому, что иначе не бывает никогда. Но зачем непременно спешить?
На примере Китая и Вьетнама видно, что смена модели, конечно, и там не сахар, но что можно обойтись без крайностей в виде падения производства и уровня жизни.
Дезорганизация экономической жизни происходит и здесь, но сначала параллельно с одним экономическим укладом вырастает другой и постепенно его вытесняет. Пример страны, где, несмотря на смену укладов, люди доверяют правительству, а молодежь танцует на улицах городов, сам по себе привлекателен и интересен.
Но вот что характерно: как и по многим другим вопросам, серьезные ученые придерживаются совсем других представлений, чем бурные революционеры.
Представители серьезной академической науки полагают, что постепенные реформы китайского и индийского образца не только приводят к меньшим страданиям, но дают лучший результат, чем быстрые, по польскому или по российскому образцу. К этому выводу приходит, в частности, Джон Макмиллан из Стэнфордского университета.
Ученые, которые специально изучали мнения научного мира о темпах реформ, утверждают: "Большинство специалистов, однако, выступили за более умеренные темпы, эволюционность проведения реформ (в том числе Л. Клейн, Я. Корнаи, М. Голдман, Дж. Стиглиц и многие другие)".
Скромно замечу, что "Л. Клейн, Я. Корнаи, М. Голдман, Дж. Стиглиц" - это и есть столпы западной экономической науки, в отличие от проворовавшихся "гарвардских мальчиков".
Вот лидер близких к американскому правительству экономистов-реформаторов Джеффри Сакс, о котором уже не раз шла речь, уверяет: китайский опыт неприменим для СССР! Эти страны имели к началу реформ разную структуру экономики: в Китае отсутствовала развитая промышленность, большинство населения к началу реформ работало в аграрном секторе.
Почему американский опыт в СССР применим, а китайский - никак нет, понять трудно. Но вот мнение такое существует.
Академик Олег Богомолов полагает, что "верный и менее болезненный путь перехода к рынку - отнюдь не шоковая терапия, а целеустремленное и неуклонное развертывание рыночных институтов и инструментов в двухсекторной экономике". При этом Богомолов подчеркивает, что "нет серьезных доводов" против того, что китайская модель пригодна в России.
Егор Гайдар утверждал, что СССР мог пойти по китайскому пути в конце 20-х годов, до начала индустриализации (за этот путь выступала правая оппозиция в ВКП (б)". Он даже уверял, что будь выбор, он предпочел бы "мягкие, постепенные реформы".
Он утверждал, что программа таких реформ на основе венгерского и китайского опыта была подготовлена его группой в 1985 году, но ее тогда не приняли, Советский Союз покатился по наклонной плоскости, и к 1991 году не было никакой возможности делать что бы то ни было, кроме как круто сломать все на свете за считаные месяцы.
Имя Олега Гаврилишина не стоит рядом с именами Олега Богомолова и Джона Макмиллана. Но как раз он-то, сравнивая результаты реформ в странах Восточной Европы и СНГ, уверяет - "шоковая терапия" дает лучшие результаты, чем постепенные изменения.
Чем особенно подозрительна жажда "как можно быстрее": трудно отделаться от мысли, что скороспелые информаторы не так уж уверены в собственной правоте. Очень уж им хочется сделать задуманное так быстро, чтобы не успели сравнить, сделать выводы, подумать… Чтобы не успели помешать.
Например, для того, чтобы не успели распределить собственность в интересах тех, кому помогают "реформаторы".
Два слова о приватизации
Гайдаровская команда приписала себе всю заслугу приватизации в России. Заслуги или заслугу, но во всяком случае - приписала. А ведь это глубоко неверно.
Во-первых, потому, что еще в СССР начиная с 1988 года было сделано немало для приватизации государственной собственности. Помимо того что возникли пресловутые "кооперативы", государственным предприятиям предоставили самостоятельность.
По Закону Верховного Совета СССР "О государственном предприятии (объединении)" исчезала управленческая пирамида в виде Госплана и министерств, а само предприятие получало большую самостоятельность. Директора и высший слой управленцев предприятия сделались если не владельцами, то по крайней мере распорядителями собственности - порой очень значительной.
Тоже в СССР, задолго до Гайдара с Чубайсом, принят Закон РСФСР от 3 июля 1991 года № 1531–1 "О приватизации государственных и муниципальных предприятий".
Во-вторых, потому, что к началу приватизации в России Гайдар и Чубайс вообще не имеют никакого отношения.
В-третьих, потому, что Гайдар и его команда не усовершенствовали, а исказили и испортили то, что делалось до них.
С ноября 1991 года начался этап форсированной приватизации. В его основу был положен Указ Президента РФ от 29 декабря 1991 года 341, утвердивший Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год.
Следующий Указ от 29 января 1992 года 66 "Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий" определял практический механизм приватизации. Государственная программа приватизации на 1992 год была принята Верховным Советом РФ в июне 1992 года. Та самая, которая не была осуществлена.
Осуществлялась странная "ваучерная приватизация", которую в народе сразу же окрестили "прихватизацией". Само английское слово voucher буквально означает "расписка, поручительство", а в США так называют еще и "чаевые". Каждый получал приватизационный чек - ваучер, о чем в паспорт ставилась отметка.
Ваучеры с самого начала накапливали, продавали и покупали. Реальная стоимость пакета акций, который можно было получить в обмен на один ваучер, колебалась необычайно широко. Например, в Нижегородской области один ваучер можно было обменять в 1994 г. на 2000 акций РАО "Газпром" (их рыночная стоимость в 2008 г. составила порядка 700 тыс. рублей), в Московской области - на 700 акций Газпрома (в 2008 г. - порядка 245 тыс. рублей), а в г. Москве - на 50 акций Газпрома (17 тыс. руб. в 2008 г.) За один ваучер можно было также получить 7 акций Торгового дома "ГУМ" (менее 100 руб. в 2008 г.)
Реальная возможность что-то получить за ваучеры определялась в первую очередь информацией и связями. Большинство людей просто не знали, что им делать с этими самыми ваучерами, они продавали их. Цена ваучера сначала колебалась около 8–10 тысяч рублей, потом к маю 1993 года упала до 3–4 тысяч стремительно обесценивающихся рублей.
Чековые инвестиционные фонды обменивали ваучеры на акции разнообразных компаний. Эти фонды собирали ваучеры с населения, участвовали в чековом аукционе и покупали за ваучеры акции доходных предприятий. Затем чековые фонды продавали акции тем, кто готов был их покупать, причем по достаточно низкой балансовой стоимости. Номинальные активы оставались в фонде для последующей фактической ликвидации.
Невероятное количество фирм-обманок предлагали свои акции в обмен на ваучеры. Я до сих пор храню, как свидетельство эпохи, и сам по себе ваучер - один из тех, которые получила наша семья. И акции "Токур-золото", на которые были обменяны остальные ваучеры.
Много ли получила наша семья от "Токур-золота", свидетельствует эта вот информация из Интернета:
ОАО ПК "ТОКУР-ЗОЛОТО"
Юридический адрес: 675561, Амурская область, Селемджинский р-н, пос. Токур, ул. Советская, д.16 (по другим данным, ул. Ворожейкина, д.16)
Решением Арбитражного суда Амурской области от 02.02.98 года ОАО Промышленная компания "Токур-Золото" признано банкротом, введено конкурсное производство.
Конкурсным управляющим был назначен Гришин Н. П.