Принявший командование князь Репнин собрал остатки корпуса на реке Прут, у Рябой Могилы, где с 20 мая отражал атаки семидесятидвухтысячной татарской орды Каплан-Гирея. Отправленный Румянцевым конный авангард генерала Баура соединился с Репниным 10 июня. Плохие дороги задержали главные силы армии Румянцева, и они подошли лишь 16-го числа. В ночь на 17-е Румянцев, несмотря на крепкую позицию и превосходные силы турко-татар, атаковал их при Рябой Могиле и отбросил на восток – в Бессарабию. Так, мощно укрепленный татарский лагерь при Рябой Могиле был взят широким обходным движением. При этом потери русских составили всего сорок шесть человек, а не приятель оставил на поле битвы до четырехсот тел. Естественные и искусственные препятствия весьма затруднили преследование. Хан занял еще более выгодную позицию на реке Ларга, где решил дожидаться прибытия главных сил визиря, двигавшихся через Дунай, и конницы Абаза-паши, шедшей от Браилова.
Румянцев же располагал всего двадцатью пятью тысячами солдат, если учесть выделение частей для обеспечения тыла. Предугадывая намерение неприятеля, русский полководец решил разбить его по частям, не дожидаясь соединения всего двухсотпятидесятитысячного полчища. И 7 июля на рассвете армия Румянцева атаковала пятьдесят пять тысяч турко-татар на Ларге, обратив их в бегство. Деморализованный крымский хан бежал к озеру Ялпух, где простоял до конца кампании, так и не проявляя активности.
В это время визирь Молдаванчи, задержанный разливом Дуная, смог переправиться через реку лишь в середине июля. Его армия насчитывала сто пятьдесят тысяч воинов при трехстах пятидесяти орудиях. Визирь знал о слабости армии Румянцева и не сомневался что наголову разгромит ее. Войска, уверенные в победе, поклялись истребить русских.
Действительно, в распоряжении Румянцева оставалось всего семнадцать тысяч солдат, но это не мешало ему быть уверенным в своих войсках. Румянцев решил разбить визиря до того, как он соединится с татарами.
20 июля турки, двигаясь вдоль речки Кагул, расположились лагерем у села Гречени, планируя на следующий день напасть на русские войска. Но Румянцев предупредил турок и на следующее утро сам атаковал их и одержал над ними блистательную победу. Визирь бежал, оставив в руках русских воинов двести пушек и весь лагерь; его примеру последовал и татарский хан.
Правда, внезапная контратака десяти тысяч янычар, набросившихся на дивизию генерала Племянникова, едва не имела успеха. Но личный пример Румянцева, бросившегося в сечу, спасли положение. Истреблением янычар завершилось поражение турецкой армии. Турки потеряли огромное количество своих солдат.
Перебравшись за Дунай, Молдаванчи смог собрать из всей своей армии лишь десять тысяч человек…
Почти в один день с Кагульским сражением турецкий флот был уничтожен Орловым при Чесме. Константинополь был сожжен пожаром; янычары бунтовали, требуя мира. Казалось, наступил благоприятный момент для перенесения военных действий за Дунай с целью склонения Порты на мир. Но Румянцев, понимая слабость своей армии и опасаясь свирепствовавшей за Дунаем чумы, решил ограничиться прочным занятием княжеств и взятием придунайских крепостей. Измаил сдался еще в конце июля, сразу после Кагульской баталии; в августе взята Килия, в сентябре – Аккерман. Оставался Браилов, штурм которого турки отбили 24 октября, и это было самое кровопролитное сражение за всю кампанию, однако в начале ноября турки оставили и Браилов. Так закончилась кампания 1770 года, одна из славнейших в отечественной истории. Она предрешила участь всей войны, которая вследствие упорства султана продлилась еще три года. Однако турецкая армия так и не смогла оправиться от разгрома в районе Кагула.
Весной 2-я армия двинулась от Днепра к Днестру. Войска продвигались медленно вследствие разлива рек. Осторожный Панин уделял особое внимание обеспечению связи со своей базой Елизаветградом, выстроил ряд укреплений и на каждом ночлеге, по примеру Петра I, воздвигал по редуту. Его армия не испытывала нужды ни в чем.
6 июля Панин перешел Днестр, а 15-го осадил Бендеры. Осада продолжалась два долгих месяца. Наконец 16 сентября после ожесточенного штурма русские овладели Бендерами. Оставив там гарнизон, Панин отступил на Украину и стал на квартиры в районе Полтавы.
В кампании 1771 года главенствующая роль отводилась 2-й армии, насчитывавшей около семидесяти тысяч солдат. Она должна была захватить Крым. 1-й армии предписывалось, занимая княжества, производить диверсии на Дунае для отвлечения внимания турецких воинов.
Поход 2-й армии заменившего Панина князя Долгорукова в Крым увенчался безоговорочным успехом, полуостров покорился без особых трудностей. Искусная политика Румянцева, предполагающая разъединение татар с турками, принесла поистине блестящие результаты.
На Дунае действия русской армии носили оборонительный характер. Это была стратегическая оборона. Небольшая армия Румянцева защищала громадный фронт, протяженностью около пятисот верст по Дунаю. Будучи убежденным противником кордонного расположения, Румянцев разместил своих солдат на квартиры четырьмя группами и с главными силами оставался в Молдавии. Румянцев располагал войска с таким расчетом, чтобы роты не находились далее чем за десять верст от сборного пункта полка. Из всех мероприятий кампании 1771 года наиболее значительно взятие Журжи 18 февраля дивизией Олица. Было истреблено восемь тысяч турецких солдат из десятитысячного гарнизона, в крепости взято восемьдесят два орудия. Потери Олица при этом составили около тысячи человек.
Весной и летом инициатива была передана туркам. Новый визирь Мусин-Оглу с помощью французских инструкторов реорганизовал армию, убрал оттуда татар, оставив лишь регулярные войска. Турецкие силы были вновь доведены до ста шестидесяти тысяч человек, вот только использовать свое численное превосходство деморализованные погромом 1770 года турки уже не сумели. Правда, им удалось занять Западную Валахию и даже овладеть на время Журжей, но при продвижении к Бухаресту они были совершенно разбиты втрое уступавшим по численности русским корпусом генерала Эссена. У Журжи произошло событие, очень ярко характеризующее понятие о воинской чести в екатерининской армии. Когда Журжа была занята в феврале, в ней был оставлен майор Гензель с шестьюстами солдатами. В конце мая к крепости подступило четырнадцать тысяч турецких воинов. Гензель отразил их натиск, но, приняв во внимание абсолютное неравенство сил (один человек на двадцать пять), вступил в переговоры и сдал крепость, получив для гарнизона право отступать с оружием в руках. Затем он отошел на соединение с дивизией князя Репнина. Гензель полагал, что заключил почетную капитуляцию, однако Репнин, дивизия которого шла в Журжу, приказывавший Гензелю держаться во что бы то ни стало, посмотрел на дело совсем иначе.
Отряд Гензеля был посрамлен перед фронтом дивизии, а офицеры отданы под суд, который приговорил их всех к расстрелу. Императрица Екатерина приказала заменить им казнь продолжением постылой жизни, что, безусловно, куда чувствительнее самой смерти. Гензель и два капитана были приговорены к пожизненной каторге, остальные офицеры – к службе рядовыми без выслуги. Румянцев заступился за них, и этот приговор, в свою очередь, был заменен исключением провинившихся из службы. Вдумайтесь только: и это при том, что неприятеля было в двадцать пять раз больше, а капитуляция действительно была заключена на самых почетных условиях! Воистину "великая армия великого века"!
В октябре Румянцев поручил лучшему из своих командиров – Вейсману произвести поиск на турецком берегу. Переправившись через Нижний Дунай, Вейсман блистательным рейдом прошел по Добрудже, захватив все турецкие крепости: Тульчу, Исакчу, Бабадаг и Мачин. Начав свой знаменитый поиск 19 октября с Тульчи, где было захвачено тридцать шесть орудий, Вейсман навел такой ужас на турок, что гарнизоны Бабадага и Исакчи бежали сами, и крепости были взяты без боя. Войска визиря, составлявшие около двадцати пяти тысяч, в панике бежали от четырехтысячного войска Вейсмана к Базарджику. После турки никакой активности больше не проявляли, выразив лишь готовность вступить в мирные переговоры, которым и был посвящен весь 1772 год. Переговоры велись при посредничестве Австрии, но из-за ее же интриг никаких результатов не дали.
В 1773 году армия Румянцева была доведена до пятидесяти тысяч, из Польши прибыл Суворов. Императрица Екатерина требовала от полководцев активных действий: перехода через Дунай и разгрома армии визиря, стоявшей у Шумлы. Румянцев, однако, счел свои силы для этих мероприятий недостаточными и положил ограничиться производством демонстраций, из коих наиболее примечательными стали набег Вейсмана на Карасу и два похода Суворова на Туртукай.
Удача этих походов и пассивность турок побудили Румянцева с двадцать тысячами солдат перейти Дунай в начале июня. 18 июня он штурмовал Силистрию, но не довел операцию до конца, так как получил известие о движении тридцати тысяч воинов Нуман-паши себе в тыл. Армия Румянцева отошла за Дунай, а авангард его, под командованием Вейсмана, одержал над армией Нумана блестящую победу при Кайнарджи, за которую, к прискорбию, отважный Вейсман заплатил жизнью. Как и в предыдущих сражениях, численное превосходство было на стороне турок: пять тысяч солдат Вейсмана против двадцати тысяч турецких бойцов. При этом потери турков составили около пяти тысяч человек, а русских – только сто шестьдесят семь. Из командиров был убит лишь сам Вейсман, сраженный пулей в сердце в первом ряду своего каре и успевший только сказать: "…не говорите людям!"
Гибель Вейсмана глубоко опечалила всю армию. Суворов, друживший с ним, писал: "Вейсмана не стало, я остался один…"
На правом берегу Дуная, в гирсовском предмостном укреплении, был оставлен Суворов с тремя тысячами солдат. Отряд Суворова, единственный из всей армии, зимовал на правом берегу. Ободренные отходом Румянцева, турки с десятью тысячами бойцов атаковали было Гирсово, но были сокрушены Суворовым.
Императрица Екатерина, тем не менее, осталась недовольна недостаточно энергичными действиями Румянцева и требовала решительного перехода в наступление. Но фельдмаршал и не думал менять свой осторожный образ действий и весь год ограничивался демонстрациями, отложив решительные действия на следующую кампанию. Поэтому 1773 год закончился по большому счету безрезультатно.
В 1774 году Румянцев решил завершить затянувшуюся войну и добраться, невзирая на все трудности, до самых Балкан. Свою пятидесятитысячную армию он разделил на четыре корпуса и главные силы. Главную роль предстояло играть десятитысячным корпусам Каменского и Суворова, которым велено было идти на Шумлу и разбить пятидесятитысячное войско визиря, причем обоим Румянцев предоставил полную свободу действий. Здесь следует отметить, что Суворов, будучи самым младшим из генерал-поручиков, несмотря на наличие в армии генерал-поручиков и аншефов, тем не менее получил в командование отдельный корпус. Это говорит о безграничном доверии, которое питал Румянцев к герою Столовичей и Туртукая. Корпусу Репнина было велено составить им резерв, корпусу Салтыкова – действовать против Силистрии, сам же Румянцев с главными силами, составлявшими двенадцать тысяч солдат, мог в случае надобности подкрепить любой из отрядов.
В конце апреля Суворов и Каменский перешли Дунай и очистили Добруджу от турок. Соединив свои корпуса 2 июня у Базарджика, они устремились к Шумле, и 9 июня Суворов с авангардом разгромил сорокатысячное войско турок у Козлуджи, после чего оба русских отряда блокировали Шумлу. В сущности, именно эта операция и решила исход всей войны. Суворов при этом располагал лишь восемью тысячами воинов! Следуя своему обычаю, Суворов отважно атаковал авангард неприятеля, приняв во внимание то обстоятельство, что прошедший недавно ливень намочил патроны у турок, которые носили их прямо в карманах, за неимением кожаных подсумков. Отбросив турок в лагерь, Суворов на протяжении трех часов подготавливал артиллерийскую атаку, а затем стремительно овладел лагерем.
В начале июня Румянцев, перейдя Дунай, двинулся к Силистрии, а Салтыкова направил к Рущуку. Высланный Каменским конный отряд бригадира Заборовского, сея всюду ужас и панику, двинулся за Балканы, куда до того времени еще ни разу не ступала нога русского воина. В самой Шумле турецкие воины стали бунтовать и разбредаться. Видя невозможность дальнейшей борьбы и рискуя остаться без бойцов, визирь обратился к русскому главнокомандующему с просьбой о перемирии. Но Румянцев проявил большое политическое чутье и отказал ему, заявив, что может договариваться лишь о мире. Визирю ничего не оставалось, как только покориться.
10 июля в деревушке Кучук-Кайнарджи был подписан мир. По этому договору Россия приобрела часть азовских и черноморских берегов; русские купеческие корабли получили открытый свободный доступ к морским путям в Средиземноморье; крымские, буджакские и кубанские татары объявлены независимыми от Турции, и тем самым был сделан первый шаг к присоединению Крыма к России. Вдобавок ко всему султан за военные издержки должен был уплатить четыре миллиона пятьсот тысяч рублей. Румянцев был по-царски награжден Екатериною, а Суворов – одарен шпагой с брильянтами.
Первая русско-турецкая война шла почти шесть лет. Она протекала в очень тяжелых условиях, как внешнеполитических (одновременная борьба с польскими конфедератами, угроза войны со стороны Австрии), так и внутренних (Пугачевский бунт). Это самая большая из войн, веденных Екатериной. И значение в ней имеют, по большому счету, лишь две кампании – 1770 и 1774 годов. На полях Молдавии сказалась школа Семилетней войны…
Вторая русско-турецкая война
Потеря Крыма и Кубани для Турции была слишком чувствительна. Весь турецкий народ жаждал возвращения этих областей и требовал их от властей. И вот, летом 1787 года, исподволь подстрекаемая Англией и Пруссией, Порта потребовала от России отказа от протектората над Грузией, возврата только что приобретенного Крыма и отмены Кучук-Кайнарджийского мира. Вслед за этими неслыханными требованиями 13 августа Турция объявила России войну. Главной целью этой войны Турция ставила, конечно, захват Крыма, чему должны были способствовать флот с сильным десантом и гарнизон Очакова.
Стремясь использовать свое выгодное положение нападающей стороны, турки сразу же проявили большую активность на море и 1 октября высадили свой десант на Кинбурнской косе, но этот десант был сокрушен Суворовым, в распоряжении которого было всего тысяча шестьсот человек из роты и эскадронов различных полков. Турок же высадилось около пяти с половиной тысяч. Началась ожесточенная бомбардировка крепости Кинбурн. На следующий день турецкий огонь еще больше усилился, и рано утром с Кинбурнской крепости стало заметно передвижение турецких частей. Однако Суворов запретил своим солдатам отвечать на выстрелы турков и приказал не мешать их высадке, объясняя свои действия словами: "Пусть все вылезут". Тем временем турецкие суда, едва подплыв к берегу, немедленно вбивали сваи, чтобы оградить себя от выстрелов. Но выстрелов не следовало: в крепости все по-прежнему казалось спокойным. После полудня турки двинулись в наступление. Весь русский отряд, которому было поручено отстоять Кинбурн, состоял из тысячи человек пехоты и четырех казачьих полков. Суворов полностью полагался на то, что внезапность удара приведет к легкой победе. Поэтому в нужный момент одновременно загремели выстрелы со стен крепости. Казаки ударили с флангов, а с крепости выступила пехота и бросилась в штыки. Турки пришли в замешательство и принялись отступать. Бегающие среди бойцов дервиши пытались как-то ободрить воинов. Очаковский паша приказал всем турецким судам после высадки войск немедленно отчаливать от берега. Таким образом, туркам стало некуда отступать, и они отчаянно бросились в битву, чем поколебали русских. Тогда Суворов бросился вперед с криком: "Ребята, за мной!" Призыв любимого полководца столь сильно во одушевил русских солдат, что турки были сокрушены вторично. Правда, они вернулись снова и произвели устрашающее нападение. Все окружавшие Суворова люди били убиты или ранены. Его самого ранило картечью в бок и в левую руку. Наскоро омыв и перевязав раны, полководец вновь вернулся на поле боя и своим присутствием способствовал победе русской армии. За победу на Кинбурнской косе императрица Екатерина наградила Суворова Андреевским орденом и отметила Высочайшим рескриптом, где написала: "Вы заслужили его верой и верностью".
Зимой 1787/88 года было образовано две армии: главная – Екатеринославская Потемкина, составлявшая восемьдесят две тысячи человек, и вспомогательная, или Украинская, Румянцева, в которую вошли тридцать семь тысяч человек. Потемкин должен был наступать от Днепра через Буг и Днестр к Дунаю и захватить сильные крепости – Очаков и Бендеры. Румянцеву в Подолии предстояло выйти на среднее течение Днестра, поддерживая связь с союзниками-австрийцами.
Австрийская армия, численностью сто восемьдесят тысяч человек, под личным руководством Иосифа II, стояла у сербских границ, выслав в Северную Молдавию для связи с русским войском восемнадцатитысячный корпус принца Кобургского.
В 1788 году военная кампания велась союзниками не самым удачным образом. Лишь в июне Потемкин переправился через Буг и только в июле осадил Очаков. Восьмидесятитысячная армия под его командованием действовала вяло, продвигалась медленно и целых пять месяцев простояла под стенами крепости, в которой находилось всего пятнадцать тысяч турецких бойцов. Очаков с суши был окружен армией, а со стороны бухты – флотилией галер, уже одерживавшей победы над турецким флотом. 27 июля турки произвели вылазку, тут же отбитую Суворовым. Затем осаждающие долго бездействовали. На смену дождливой осени пришла ранняя и холодная зима. Солдаты замерзали в землянках и уже сами просились на штурм, чтобы овладеть наконец крепостью и поскорее стать на зимние квартиры. Однако Потемкин не согласился на предложение Суворова сейчас же штурмовать Очаков, надеясь, что турки, придя в ужас от поражения флота, скоро сами сдадутся. Суворов не скрывал своего неодобрения действий главнокомандующего. Эта нерешительность русских значительно ободрила турецкое войско, и оно, предприняв сначала ряд небольших вылазок, осмелилось наконец на крупную, направленную как раз на отряд под командованием Суворова.
Первоначально победа была на стороне русских, но вдруг произошло неожиданное событие, изменившее развитие ситуации: Суворова ранило пулей в шею, и он вынужден был передать начальство генерал-поручику Бибикову.
Во время ходы битвы Потемкин не раз отдавал приказ отступить и наконец послал дежурного генерала к Суворову на перевязочный пункт с вопросом: "Как он осмелился без повеления завязать такое важное дело?!" После этого Суворов не мог более оставаться под начальством Потемкина и в тяжелейшем состоянии после ранения, сопровождаемом лихорадкой, отбыл в Кинбурн.
В Кинбурнской крепости в скором времени происходит взрыв в лаборатории, вследствие которого Суворов получил несколько сильных повреждений в грудь, лицо, ногу и руку осколками бомбы, попавшей в его комнату. Потемкин же еще четыре месяца простоял под Очаковым в бездеятельности и наконец 6 декабря, после стольких усилий, взял его штурмом. За это он был удостоен ордена Георгия I степени, а Суворову было подарено бриллиантовое перо на каску с буквой "К".